Мой друг - домовой 2. Глава восьмая и девятая.⁠⁠

Глава восьмая. Добро пожаловать в Пекин.  ©Гектор Шульц

Сбылась моя мечта. Я наконец-то посетил Пекин, столицу Китая и жемчужину всея Азии. Кто решит со мной поспорить, пусть спорит. Я все равно останусь при своем мнении. Китай – великая страна с уникальным и даже особенным колоритом. Здесь вы не найдете турецких пляжей, великих пирамид Гиза или европейский архитектурный стиль. Только тысячи извилистых улочек с маленькими картинными домиками в старой части города, небоскребы, царапающие небо своими шпилями, звуки всех языков мира, смешавшихся в новом Вавилоне. А еще вы увидите настоящую китайскую сказку, выраженную в запахах, преданиях, легендах и мистических историях. Игра престолов покажется детской книгой по сравнению с историей Китая.

Миллионы лет назад великая богиня Нюйва сидела на берегу широкой реки Хуанхэ. Она брала желтую глину и сминала ее своими волшебными пальцами. Комочки глины падали из ее рук на землю и превращались в людей, которые в будущем заселят эту страну.

Страну, давшую миру умнейших философов, талантливейших поэтов и грозных военачальников. Мастеров живописи и скульптуры, боевых искусств и приготовления пищи. Архитекторов, мудрецов, писателей, актеров и даже спортсменов. Эти люди придумают бумагу, удешевят дорогую электронику, напишут тысячи интересных сказок и снимут тысячи интересных фильмов. Они построят Запретный город и завалят его такими сокровищами, какие не видывал ни один из смертных. Они возведут Великую Стену, ограждающую весь мир от этой могучей цивилизации. Они принесут Китаю ту славу, которую он заслуживает. Конфуций, императрица ЦыСи, император Пу И, Джеки Чан, Яо Мин, Джон Ву, Сяопин, Цинь Шихуанди, Сунь Укун – великий царь обезьян, Мао Цзэдун, Брюс Ли. Каждый из них сделал для мира нечто большее, чем просто внес вклад в историю. Они изменили мир.

- Барин, - серьезно сказал Нафаня, заглянув мне через плечо. – Я понимаю, что тебя переполняют эмоции, но может пойдем уже погуляем? Ты битый час что-то строчишь, а бисова баба уже подбивает барыню тебя кипятком облить. Мол, в Китае так все делали.

- Для меня это не просто писанина, бабайка, - ответил я, делая глоток зеленого чая. – Это была моя мечта, и я хочу сразу записать все, что почувствовал, только оказавшись здесь.

- Ладно, ладно. Пойду пока барыне твоей паука в постель закину. Видел тут одного. Махонький. Как карликовый Олег, - махнул рукой домовенок, шествуя к выходу.

- Я тебе закину. Сразу продам китайцам, как особую разновидность чау-чау. Будешь потом по циркам выступать и люд честной развлекать, - погрозил я, но домовой благополучно пропустил это мимо ушей.

Весь полет домовые проспали и сейчас наверстывали свое, допекая своих хозяев. Нафаня сразу же полез проверять холодильник и очень оскорбился не найдя там ничего съестного, но заботливая Алина сбегала вниз и попросила администратора заказать еду в наш номер. Чуча, не удовлетворившись чистотой нашего временного жилища, принялась наводить порядок и вытирать пыль из труднодоступных мест, куда китайские горничные не удосужились заглянуть. Нафаня тут же съязвил на эту тему и обозвал домовиху рабыней Изаурой, за что был бит маленьким веником и отправлен убирать кухню. Когда дело касалось уборки, дух не мог противиться приказаниям бисовой бабы и понуро плелся выполнять ее «бесовские капризы». А я решил записать немного впечатлений в ноутбук, с которым редко расставался даже на отдыхе. За этим занятием меня застала Алина, когда устала пререкаться с домовыми и поглощать китайскую еду в одиночестве. Досталось и мне от расстроенной жены, которую бросили на погибель с двумя духами. Плюнув, я выключил верный компьютер и велел всем собираться на прогулку, благо после перелета уставших не было. Ватага прокричала «ура» и разбежалась по номеру, дав мне насладиться сигареткой в тишине и покое.

- Андриюшко, - робко дернул меня за руку Нафаня, когда мы ехали в автобусе прямиком к Запретному городу, который я мечтал увидеть самым первым.

- Чего? – тихо ответил я, повернувшись к духу, который сидел у меня на плече. Алина без стеснения держала Чучу на руках, ибо домовиха оседлала хозяйскую сумочку. Несмотря на меры предосторожности на нас мало кто обращал внимания, да и сам автобус был полупустым, что позволило всему семейству оккупировать задние сиденья.

- На меня вон тот мужик подозрительно смотрит, - хмыкнул домовенок, кивнув в сторону пожилого китайца, сидящего напротив нас. – Презрительно так. Будто я забулдыга какой и не достоин ездить в автобусе. И баба рядом с ним такая же. Прищурилась и глаз не сводит.

- Наф. Это китайцы. Они всегда так смотрят по причине раскосых глаз, - улыбнулся я, делая вид, что говорю это Алине. Та прыснула в кулак и ласково погладила Нафаню по голове, позволив мне продолжить. – Вот тебе и кажется, что они на тебя смотрят презрительно. А женщина вообще спит.

- Да? А я думаю, чего она храпит и пялится на нас, - повеселел домовой, и даже показал ей язык. Но затем вновь стал серьезным. – Барин. Говорю тебе, они осознанно нас презирают. Еще и тарабарщину в голове какую-то произносят.

- Стало быть, мысли ты их не понимаешь, хоть и слышишь? – спросила Аля, присоединяясь к разговору.

- Твоя правда, барыня, - ухнул Нафаня, поежившись под взглядом пожилого китайца. – У, малина. Ненавистный, как барин, когда я у него сигареты дорогие взял покурить.

- Не взял покурить, а украл и скурил, возомнив себя августейшим монархом, - буркнул я. Нафаня в долгу не остался и ущипнул меня за ухо, обозвав гадким и жадным. – Наша остановка следующая, если я правильно расслышал.

- Наконец-то, - облегченно произнесла молчавшая до этого Чуча. – Лучше свежий воздух, чем эгоистичный оглоед, думающий, что все вертится вокруг него.

- Тю, бисова баба обиделась, - радостно хихикнул Нафаня, спрыгивая с моего плеча. – Все еще злится, что мы к Джекману ее не поехали.

- Началось, - покачала головой Алина, увидев, как ее домовиха превращается в фурию, готовую вырвать наглому Нафанаилу язык и один глаз. Но я не обратил на это внимания. За окном раскинулась площадь Тяньаньмэнь, где рукой было подать до Запретного города.

Величественный дворец, состоящий из девяти тысяч девятисот девяноста девяти комнат, веками был резиденцией китайских императоров, императриц и членов их семей. За этими стенами творилась история великой державы, здесь принимались послы других стран и именно здесь хранились величайшие сокровища Китая. В древности, проникшему в Запретный город была уготована смертная казнь без надежды на прощение. Все по той причине, что император был подобен богам, и вторжение в его святая святых было сродни святотатству. И сейчас, ступая по плитам двора, я невольно ежился от осознания того факта, что прикасаюсь к истории. Даже Нафаню поразило это зрелище, и он чинно прошествовал внутрь под яростными лицами мраморных львов, только пару раз щелкнув своим фотоаппаратом, с которым после свадьбы не расставался вообще.

В Зале Верховной Гармонии я принялся рассказывать Алине все, что знал об этом месте. Мы не слушали экскурсовода и даже не смотрели за домовыми, которые вели себя довольно спокойно. Аля во все глаза наблюдала за убранством зала, а я, поддавшись порыву, рассказывал ей о том, что здесь происходило, и где сидел император. Но Алина, посмотрев в сторону императорского трона, тихо ойкнула, а спустя пару мгновений, к ней присоединился и я. На резном троне собственной персоной восседал Нафаня и царственно всех окидывал своим взглядом.

- Андриюшко, смотри. Я – Пу И. Подать мне шелков и нагих служанок, - вальяжно крикнул домовой, устраиваясь поудобнее на троне.

- А ну слезь, - прошипел я, в бессильном гневе воздев руки к резному потолку. – Это же памятник истории, а ты его своей задницей оскверняешь!

- Ну и что, - беззаботно ответил Нафаня, показав мне язык. – Я благородных кровей и мне позволительно.

- Если ты что-то сломаешь, я тебя прибью, потом закопаю, потом откопаю и опять прибью, - шипение плавно перешло в сипение, и ко мне на помощь бросилась Алина, которая тоже принялась уговаривать домового спуститься с трона. Но тот ехидно улыбался и показывал нам кукиши вперемешку с языком.

- Так, хватит, - устало буркнула Чуча и быстрее луча света, взлетела на постамент, после чего картинно влепила Нафане подзатыльник. – А ну вали отсюда, дегенератор мохнатый. Историю будешь калечить? Барина с барыней доводить? Они же нас больше не возьмут никуда!

- Иду, иду. Отстань, бисова баба. Уже и посидеть нельзя, - Нафаня нехотя слез с трона, потирая красное ухо. – Эта дерется, Андрейка шипит, как простуженный чайник, а Нафанюшка просто устал. О, а это кто?

- Простите. С вами все хорошо? – раздался рядом вопрос. Я повернул голову в сторону голоса и выдавил из себя глупую улыбку.

- Да, а почему вы спрашиваете? – на чистом английском спросил я молодого китайца в черных брюках и белой рубашке. На груди у него блестела металлическая табличка с именем «Томас».

- Странно себя ведете, - подозрительно ответил тот, окинув меня взглядом с ног до головы. – Шипите, бормочете что-то, трясетесь. Вам плохо? Могу проводить к доктору.

- Нет, спасибо. Все хорошо. Понимаете, я историк по образованию. Приехал из России, чтобы воочию увидеть этот памятник китайской культуры и немного не совладал с эмоциями. Похожее ощущение будет у человека, который встретит любимого актера или музыканта.

- О, коллега, - улыбнулся парень, сверкнув белоснежными зубами. – У меня есть кое-что, способное вас заинтересовать, как историка.

- Серьезно? – настал мой черед удивляться, но Томас вежливо указал мне на неприметную серую дверь за троном и пригласил следовать за ним. По пути он рассказал о том, что уже второй год проводит исследования обширной коллекции сокровищ императрицы Цыси и всю свою сознательную жизнь мечтал посвятить этой работе все свободное время. Аля, улыбаясь, шла за нами, не выпуская из рук Нафаню, который еще обиженно дулся на домовиху, отбившую ему ухо до состояния вареника с вишней. Я же вовсю вертел головой, рассматривая внутреннее убранство таинственной комнаты, которая оказалась личными покоями императора, где он готовился к аудиенциям. Но главный сюрприз ждал меня в центре комнатки. В большом кубе из пуленепробиваемого стекла на белой ткани возлежала церемониальная корона императрицы Цыси. Я поперхнулся словами, которые могли бы вылететь из моего рта, но они бы не передали и доли той красоты, что я увидел. Алина тоже смотрела на сокровище, широко раскрыв глаза и рот.

- Чепуха какая-то, - раздался в тишине голос Нафани. – Я такую сам смастерить могу. Ишь ты. Сокровище трех царств.

Томас любезно провел нас по некоторым закрытым залам и дал достаточно времени, чтобы все рассмотреть и запечатлеть на фотоаппарат. Сокровищница Запретного города в своем объеме сравнима с банком Гринготтс из Гарри Поттера, но почему-то я был уверен, что запросто переплюнет при всем уважении к Джоан Роулинг.

Когда на Пекин опустилась ночь, мы наконец-то покинули Запретный город. Я захлебывался от эмоций, а мои спутники отчаянно зевали и демонстрировали крайнюю степень усталости. Даже верный смутьян Нафаня не кидался в прохожих своими соплями и мирно дремал у меня на плече. И зря. Вечером Пекин прекрасен. Он загорается миллионами ярких красок, огней и неоновых ламп. Куда там старому Нью-Йорку. Только здесь вы узнаете, что такое ночная жизнь.

Мы перекусили в небольшом китайском ресторанчике, где Нафаня ухитрился ошпарить рот, поспорив с Чучей, что запросто осушит целый чайник прямо из носика. И он это сделал. Правда, маленький дуралей не догадался о том, что внутри чайника крутой кипяток, но Нафаня стоически сдержался. Лишь две большие и злые слезы остались на его щеках, как напоминание о женском коварстве.

- Я вот тебе тоже придумаю пакость, бисова ты баба, - прошипел он, в который раз прополаскивая рот ледяной водой. – Вовек не забудешь гнева Нафаниного.

- Придумай, - лениво ответила Чуча, добившаяся своего и теперь посматривающая на домовенка взглядом победителя. – О, смотрите!

- Что она там увидела? – спросил я, ибо сидел спиной к окну и не мог лицезреть то, что вызвало такие эмоции у домовихи.

- Гадалка, - лукаво ответила Алина, взяв меня за руку. – Пойдем, дорогой? Погадаем тебе на жизнь-судьбу твою. Позолоти ручку, а?

- Так, жена тоже переутомилась, - констатировал я, но идею не отринул. – Пошли в обитель магии и колдовства.

- Пойдем, барин, - буркнул Нафаня, высунув распухший язык. – Энти бабы токмо беды приносят. Может китайцы скажут, как с ними ладить?

Глава девятая. Странная гадалка.

Лавка гадалки будто сошла со старинных и заштампованных фильмов. Внутри было довольно темно, а обстановка заставила наши рты раскрыться от удивления. Нафаня и вовсе поеживался каждую минуту, когда натыкался взглядом на очередную загадочную штуковину.

Вдоль стен стояли высокие шкафы с открытыми полками, на которых виднелись очертания старых книг, пыльных бутылок, баночек с сушеными травами и вязаные пучки каких-то растений. В воздухе витал сладкий дымок благовоний, а в углу помещения мы увидели большой стол, на котором стояла диковинная лампа, скудно освещающая внутреннее великолепие лавки. За столом сидела самая удивительная кукла, которую мне когда-либо приходилось видеть. Это была маленькая пожилая китаянка в национальном костюме. Жутковатая улыбка замерла на ее лице, а глаза были закрыты. Алина даже спутала ее с настоящим человеком, но потом махнула рукой, признавая ошибочность своих выводов. Однако все изменилось, когда неугомонный Нафаня решил лично протестировать загадочную куклу, ткнув мохнатым пальцем прямо в ее щеку.

- Вань шань хао (Добрый вечер*), - вздрогнула кукла, заставив нас истошно завопить. Домовята взлетели на один из шкафов от испуга и вцепились лапками в пыльное дерево, чтобы не упасть вниз. Аля спряталась за мою спину и указала трясущимся пальцем на куклу, которая сейчас приветливо улыбалась и смотрела на нас.

- Она разговаривает, - потрясенно выдавила из себя моя жена. – Никогда не перестану удивляться китайцам. Это же чудо какое-то.

- Ага, - хмыкнул я и подошел ближе к столу. Кукла оказалась живым человеком, который просто спал, пока Нафаня этому не помешал. Я улыбнулся и, немного задумавшись, выдал стандартную фразу, которую запомнил из разговорника. – Дуи бу си (Простите*).

- Мэйгуаньси (Ничего страшного, пустяки*), - ответила женщина, не переставая улыбаться.

- Ду ю спик инглиш? – мой словарный запас китайских фраз исчерпал себя полностью и я решил попытать счастья с международным английским. Правда, ответ пришел из глубины помещения, аккурат за спиной маленькой китаянки.

- Бабушка не говорит по-английски, - раздался в темноте другой голос. Мужской и немного писклявый. А спустя пару секунд, в свет диковинной лампы вышел и его обладатель, невысокий паренек в больших и нелепых очках. Улыбнувшись, он поклонился и задал другой вопрос. – Что привело вас к нам?

- Увидели вывеску и решили зайти, - мило улыбнулась Алина, решив, что стресса с меня достаточно, и она сама способна разобраться в ситуации. – Мы подумали, что ваша бабушка – это кукла. Она даже не шевельнулась, когда мы вошли.

- Бабушка очень старая. Ей почти сто пять лет, - хмыкнул паренек. – Меня зовут Хань.

- Очень приятно, - я пожал руку парня и представил нас. – Андрей. А это моя супруга – Алина.

- О, вы русские?

- Да, решили посетить вашу замечательную страну.

- И сейчас вы хотите, чтобы бабушка вам погадала? – хитро спросил Хань, скрестив руки на груди.

- А почему бы и нет, - рассмеялась Аля, присаживаясь на свободный стул возле стола гадалки. Старушка внимательно посмотрела на мою жену и, повернувшись к внуку, выпалила странную фразу, которую я не понял.

- Бабушка говорит, чтобы проказники тоже спустились, - улыбнулся парень, подняв голову вверх, где на шкафах замерли домовые.

- Вы их видите? – настал мой черед удивляться. Аля пожала плечами, переводя взгляд с меня на гадалку.

- Да. Мы зовем их Цзао-цзюнь, - пояснил Хань. – Или просто – проказники.

- Что он там лопочет, барин? – театральным шепотом спросил Нафаня.

- Просит вас спуститься. И он, и его бабушка видят вас.

- Ох, чуяло мое доброе сердце, что китайцы не так просты, - охнул домовенок, аккуратно спрыгивая со шкафа. Чуча последовала за ним, изящно приземлившись на пол. Но гадалку и ее внука это не удивило. Нафаня подошел вразвалочку к столу и с кряхтением залез на стул, после чего уставился на китаянку, которая протянула домовенку печенье. Второе печенье было у Ханя и он также вежливо отдал его Чуче.

- Спасибо, дяденька, - поблагодарила домовиха, изучая улыбчивого парня. Нафаня меж тем захрустел своим печеньем, громко чавкая от удовольствия.

- Спасибо, косоокая ты наша, - заулыбался домовенок и протянул лапку гадалке. Та осторожно ее пожала и вновь обратилась к внуку.

- Бабушка спрашивает, знаете ли вы что-нибудь о хранителях очага? – спросил Хань, присаживаясь на корточки и рассматривая Чучу, которая зарделась от внимания, словно маков цвет.

- Думаю, что они не сильно отличаются от тех, которые обитают у нас, - ответил я. – Разве что ведут себя более чинно.

- Не скажите, Андрей. Они любят проказничать. Наш хранитель очага очень мил и постоянно балует бабушку конфетами.

- Похоже, - улыбнулась Алина. – Нафаня пирожки любит жарить.

- Люблю, - подтвердил домовенок. – Если барин себя ведет подобающе и не обзывается на бедного Нафанюшку, когда тот случайно его рубашку порвал и в варенье испачкал.

- Что он говорит? – полюбопытствовал Хань.

- Пироги готовит, когда у него есть желание это делать. Но скажите, как так получилось, что вы можете их видеть? – вопрос был переадресован гадалке, которая ласково поглаживала Нафаню по голове, благодаря чему домовой обмяк и растекся на столе, как настоящий малиновый кисель.

- Просто бабушка – потомственная гадалка. Ее мать и мать ее матери занимались магией. Каждый член семьи, в ком течет кровь бабушки, может видеть незримое и невиданное. Мы видим духов, также как и вы. Только ваши проказники показались вам сами, а мы видим их вне зависимости от того, хотят ли они быть видимыми. Цзао-цзюнь очень привередливые духи и просто так не дают о себе знать. Произошло что-то уникальное, раз ваши хранители очага предстали перед своими хозяевами.

- Да. Именно уникальное, - ответил я, прислоняясь к одному из шкафов, ибо стулья оккупировало мое семейство. После чего, я вкратце пересказал Ханю историю Нафани. По ее окончании паренек снял очки и вытер глаза, а затем, достав из кармана штанов печенье, протянул его домовенку, который радостно ухнул и вцепился в угощение.

- Все верно. Хранителями очага становятся те духи, кто был сильно привязан к месту или погиб от насилия в младенчестве. Поэтому они любят озоровать. Ведь они совсем дети. А что насчет нее? – Хань указал пальцем на Чучу, которая запрыгнула хозяйке на руки и даже немного задремала.

- Дело в том, что они не помнят ничего о своем прошлом. С Нафаней было проще. Я нашел шкатулку с фотографиями его родителей, а потом узнал, что случилось. Это была подсказка, и домовой сам все вспомнил.

- Тогда вам повезло, что именно наша лавка привлекла внимание, и вы решили сюда зайти, - просиял Хань, переводя бабушке мои слова. Та кивнула и что-то ответила ему. – Бабушка поможет им вспомнить, если хотите. Хозяин в ответе за своего хранителя очага.

- Это нужно спросить у них, - хмыкнул я и подошел к Нафане, который расправился со своим печеньем и теперь оглядывал стол в поисках добавки. – Наф, они предлагают помощь.

- Какую? – откликнулся домовенок, уставившись на меня своими темными глазами. – Барина к ракете привяжут и на Луну отправят? Я только за, да и квартирка долго пустовать не будет.

- Тебе лишь бы квартирку к рукам прибрать, - язвительно ответил я. – Другую помощь, обормот ты потусторонний. Гадалка поможет вам с Чучей вспомнить все. Кем вы были до того, как стали домовыми и как вообще превратились в них.

- Про себя я и так все знаю, - буркнул дух. – А вот бисова баба, та еще загадка. Вдруг она засланный казачок. Вона как Нафанюшку не любит.

- За что тебя любить-то? Орешь, смердишь, барина с барыней достаешь. Крапивой тебя огулять надо, охальник, - сразу же подала голос Чуча. – А вообще, я не против. Всегда было интересно, как я стала домовихой.

- Они согласны, - подтвердил я, поворачиваясь к Ханю.

- Вы спросили их согласия? Тогда я не удивлен, почему они показались вам. Вы по-настоящему о них заботитесь, - удивленно ответил паренек, поправляя очки.

- Они часть моей семьи, - улыбнулся я, наблюдая за тем, как Нафаня пытается стащить со стола сушеного таракана. – Скажите бабушке, что мы не против.

- Хорошо. Присаживайтесь и наблюдайте. Это особая китайская магия, - сверкнул глазами Хань, чем напомнил мне моего буйного соседушку. Только в человечьем обличье и с благопристойными манерами.

Гадалка взяла Нафаню на руки, а тот принялся ехидничать и показывать языки всем присутствующим, пока не замер окончательно, превратившись в подобие невиданной игрушки. Мы с Алей, затаив дыхание, смотрели за работой бабушки Ханя. Сам Хань сидел рядом и внимательно наблюдал за тем, что делала гадалка.

Сначала ничего необычного не происходило, пока на кончиках ее пальцев не появилось странное свечение. Морщинистые руки гадалки ласково и нежно перебирали Нафанину шерстку, пока домовой не замурчал, как гигантский кот. Обычно он делал так только у меня на руках, но я решил ничему не удивляться. И тут гадалка запела. Низким, тягучим голосом, забавно выделяя некоторые слова. Она то опускалась до шепота, то почти кричала, но на духа, уснувшего в ее объятиях, это никак не влияло. Он продолжал спать, блаженно улыбаясь, как дурачок. Изредка Нафаня вскрикивал или смеялся, а пару раз даже заплакал. И все это не приходя в сознание. Затем песнь гадалки закончилась, а домовенок сладко потянулся у нее на руках и открыл заспанные глаза.

- Как себя чувствуешь? – осторожно спросил я, когда Нафаня запрыгнул мне на плечо и, урча, принялся тереться о волосы. – Крыша поехала? Совсем дураком стал?

- Жопа ты, Андриюшко, - зевнул домовенок. – Я маму видел. И папу. А еще себя. Только со стороны. Потом мне стало холодно, я был один и ко мне никто не приходил. Как я ревел, барин, ты бы знал. Еще и кушать хотелось. Ревел, ревел, а затем уснул. Так сладко и так крепко, что даже просыпаться не хотелось.

- Так, а дальше, - сглотнув противный комочек, я понял, что Нафаня рассказывает о последних часах своей человеческой жизни и старался его не перебивать.

- А дальше-то что? Проснулся я. Вокруг такое все белое и красивое, что я даже заплакал. И так радостно стало душеньке моей. Потом дядька какой-то ко мне подошел. Тоже красивый. Как ты вот на свадьбе с барыней был, только еще красивее. У него такие глаза добрые были. Он меня на руки взял и принялся мне петь песенки колыбельные. Тут к нему женщина подошла. Тоже вся в белом и с золотым колечком над головой. Она меня поцеловала в лоб, и говорит «имя тебе – Нафанаил. Но жизнь твоя еще не закончена». А я только глазами хлопаю и угукаю. Совсем малятко же. И тут белое пропало, я снова дома очутился. Только бегать уже мог и говорить. У меня в голове еще голос той женщины звучал. «Заботься о доме своем и о тех, кто живет здесь. Отныне, ты хозяин». Вот. Еще имя твое она часто повторяла. Андрей, Андрей. А я понятия не имел, что это значит, барин. Потом Петька был, а после него ты квартиру купил. Я как знал, что надо всех пугать, кто ее смотреть приходит. А когда ты пришел, я тише мышки был. Я же хороший, Андриюшко?

- Хороший, - улыбнулся я, потрепав Нафаню по голове. – Ты не только мой друг, но и часть моей семьи.

- Вот. И та женщина мне также сказала. Что я вновь обрету семью. Настоящую семью и познаю счастье, какого у меня не было, - весело закончил домовой, болтая ногами. Затем его хитрый взгляд упал на молчащую Чучу. – Теперь бисова баба. Вдруг она мужиком была в прошлой жизни. Энтим, как ее. Трахсвеститом.

- Не дождешься, - буркнула Чуча, подходя к гадалке. Та улыбнулась и взяла домовиху на руки, как до этого брала Нафаню. А затем вновь раздалась странная песня, призванная открыть Чуче то, чего она не знала.