Мой друг - домовой 2. Глава шестая и седьмая.⁠⁠

Глава шестая. Сборы.  ©Гектор Шульц

Выбор места для отдыха в наш медовый месяц больше походил на гладиаторские бои времен императора Калигулы. Страсти кипели такие, что сам римский император радостно вертелся в гробу, вырабатывая электричество, когда кто-то упоминал его имя. Скромно умолчу о том, что количество драк Чучи с Нафаней усилилось в геометрической прогрессии. И все по одной простой причине. Каждый член нашей милой семейки имел собственное мнение насчет того, куда ехать.

- А я тебе говорю, что надо на Багамы, - ревел обиженным медведем Нафаня. Домовой сидел на краешке кровати, где лежали мы с Алей и нещадно терзал струны своей гитарки, подключив ее к педали дисторшированного звука.

- Ты даже не знаешь, что там и как, валенок блохастый, - ответила ему Чуча, скрестив руки на груди. Домовиху было не пронять чудовищно писклявым перегрузом. Она стояла на своем даже тогда, когда Нафаня включил лицо и принялся кривляться в такт музыке.

- У, бисова баба. Сама небось в Калифорнию хочешь, - съязвил дух. – Хьюшечке своему уста противные нацеловывать.

- Зря мы им разрешили участвовать в выборе, - тихо протянула Алина, когда Чуча швырнула в Нафаню подушку и кинулась следом за снарядом, надеясь лишить дерзкого домового пары-тройки волос на голове. Тот в ответ взлетел на люстру, откуда принялся сверкать голым задом и крыть Чучу отборным матерным речетативом.

- Пусть развлекаются, - улыбнулся я, блаженно потягиваясь на царском ложе. Но жену так просто не проведешь. Аля сразу же почуяла, куда ветер дует.

- Интриган какой, - хмыкнула она, пихая меня локтем под бок. – Уже все решил?

- Ага, - шепнул я. – Только им не говори, а то от злобного воя мы лишимся перепонок. Как в тот раз, когда Нафаня нажрался и воткнул электрогитару напрямую в розетку.

- Ого. Настолько все ужасно? Снег, холод и лыжи? – рассмеялась Алина. – Наф с ума сойдет же. Он так мечтает о море.

- А я вот море не люблю. Мне всякие культурные развлечения подавай, - улыбнулся я. Чуча, меж тем, стала пытаться достать домового шваброй, которую притащила из туалета. Но Нафаня ловко уклонялся и даже пару раз поразил макушку своего врага метко пущенными соплями, чем привел домовиху в самое настоящее бешенство.

- Я тоже не хочу валяться на пляже целый день и следить за паранормальными балбесами, чтобы их акулы не слопали.

- Поэтому я уверен, что ты оценишь мой выбор.

- Какой выбор? – переспросил Нафаня, услышав краем уха о чем мы говорим.

- Что с тобой делать. Думаем, может запечь тебя в духовке с яблоком во рту или закодировать от зеленого змия.

- Я вам закодирую, - не слишком уверено огрызнулся домовенок, свесившись с люстры в позе ленивца, о чем тотчас же пожалел. Чуча завопила клич индейцев североамериканских штатов, призывающий всех краснокожих снимать с белых людей скальпы и кошельки, а затем со всего маху влепила Нафане по мохнатой заднице, которая осталась без защиты. От испуга домовой рухнул с люстры, как мешок с картошкой, и, вскочив, помчался в коридор, где спрятался в туалете.

- Вот и все дела, - беззаботно улыбнулся я, радуясь кратковременной передышке.

- Ладно, говори уж, Андреюшко, куда мы едем, - устало буркнула Чуча, запрыгивая на кровать и присаживаясь рядом с хозяйкой. – Слышала я речи ваши. Неча тут губу оттопыривать. Это Нафане будете сказки рассказывать, а я женщина зрелая и умом не обижена.

- Хорошо. Зови пушистого демона разрухи и хаоса, - смилостивился я, принимая на кровати сидячее положение, но за дверью сразу раздался топот Нафаниных ножек, а спустя несколько секунд в проеме показалась и его голова.

- Туточки я уже, барин. Озвучивай. А ты, бисова матка, - обратился он к Чуче, которая скривила мордашку. – Еще пожалеешь за то, что представителя славного дворянского рода огуляла батогами по срамным телесам, аки студня холоповатого.

- Это швабра, а не батог, - поправила его домовиха.

- Тю, яка мне разница, - фыркнул дух, запрыгивая мне на плечо и умильно заглядывая в глаза. – Андриюшко, барин мой ситный, ты же не дашь в обиду маленького Нафанюшку?

- Дам, если нервы трепать не прекратишь.

- Жопа ты, - надулся домовой. – Ладно, отвлеклись мы. Куда путь держать будем?

- В Китай, - радостно ответил я, наслаждаясь удивленными лицами и мордами всех участников собрания. Даже сонная Ромашка подняла голову, дабы узреть, не повредился ли хозяин умом.

- Не, я был прав. Жопа ты, барин, - покачал головой Нафаня и спрыгнул на пол.

- И куда ты собрался? Почему нет стонов, воя и крокодильих слез, что «бедного Нафанюшку никто не любит и не ценит, а барин его эгоист и единоличник»?

- Вещи собирать пойду, - буркнул дух, доставая из шкафа старую торбу с ликом Цоя на ней. – Раз ты втемяшил себе что-то в голову, то так просто не отстанешь. Китай, значит Китай.

- Ты смотри, что швабра целительная делает, - съязвила Чуча, но Нафаня лишь махнул рукой, упаковывая в торбу нехитрые пожитки в виде пары замусоленных маек с логотипами Удавки и початую бутылку дешевого коньяка.

- Молчаливый он какой-то, - задумчиво хмыкнула Аля, повернувшись ко мне. Я кивнул в ответ.

- И не говори. Уже задумал новые пакости, злодей мохнатый. Даже не сомневаюсь в этом.

Сборы растянулись на несколько дней и если мы с Алиной не собирались обременять себя тонной вещей в предстоящем путешествии, то домовые наоборот решили запихать в багаж все, что было в квартире. Это стало новой искрой, заново разбудившей пламя пожара и наполнившей наш дом очередными воплями и криками.

- Нафань, - устало поморщился я. – На кой ляд тебе гитара в Китае?

- А вдруг воры украдут наши деньги, - мгновенно откликнулся домовой, занимающийся упаковкой вещей. В данный момент он пытался запихать свою укулеле в чемодан Алины и прикрыть гитару хозяйскими вещами.

- И что?

- И то. Где ты денег возьмешь в другой стране? А так я сяду на улице, и буду радовать уши китайцев русским роком. ДДТ, Наутилус, Гражданская оборона.

- Даже если такое и случится, то китайцы тебя на клочки порвут, а самые упертые утащат в ресторан, где сделают из одного домового мраморную свинину в карамельном соусе.

- Почему? – обиженно ухнул филином Нафаня.

- Потому. Думаешь на каждой улице сидят домовые и играют на гитаре русские песни? Феномен, чудо-юдо, мохнатый пришелец. О тебе сразу растрезвонят газеты, а нам придется спасать одного глупого духа от любопытных местных жителей. И поверь, еда из тебя будет меньшим злом.

- Хм, - поморщился домовой, что-то обдумывая. Затем, не переставая на меня косо посматривать, он вытащил из чемодана свою потрепанную гитару и, ласково ее погладив, вернул на стойку рядом с моим Гибсоном.

- Молодец. Знаю же, что в голове у тебя не только алкоголь плещется, но и зачатки разума имеются, - одобрительно кивнул я.

- А тебе лишь бы позубоскалить, - улыбнулся Нафаня, на сей раз доставая из недр шкафа мое пейнтбольное ружье. – Тогда возьму эту штуку.

- Зачем? – обреченно простонал я, но на домового мои актерские таланты впечатления не произвели.

- Затем, что я не дамся ни одному любителю мраморной свинины из Нафани. Думаешь, я просто так поеду? А как же жизнь моя, попка мохнатая и глазки мои масляные?

- Если тебя кто-нибудь увидит, то даже настоящее ружье не спасет. Уж поверь мне.

- Ладно. Прав ты, Андриюшко, - нехотя признал домовой, а затем, просияв во все свои двадцать три зуба, кинулся на кухню и вернулся с большим тесаком. – Вот. С таким оружием меня точно никто не украдет.

- Ага, - улыбнулся я. – Нас даже в самолет не пустят с этим. Останешься в Москве, а мы полетим одни.

- Жопа ты, - ругнулся дух, в сердцах бросив тесак на кровать. После чего он уселся на пол и принялся изобретать новые ругательства в отношении своего глупого барина, который в вопросах безопасности перевозки домовых оказался полным профаном. На том и порешили.

Когда все сборы были закончены, нервы потрачены, а Нафаня обиделся на весь белый свет и залез на люстру, откуда принялся буравить оставшихся жителей квартиры злым взглядом, я вздохнул с облегчением. Хоть прекрасно понимал и то, что все произошедшее ни в какое сравнение не лезет с тем, что будет дальше.

Вещей набралось на два небольших чемодана и на них даже были поставлены кодовые замки, ибо Нафаня постоянно норовил спрятать в наших вещах пару бутылок своей горючей самогонки. Для этого он дожидался ночи, а затем прокрадывался, как ниндзя, к чемоданам, стоящим в коридоре. Но мелкий дух забыл о том, что его барин был теперь женат, и его жена обладала поистине потрясающим слухом. Это выливалось в то, что Нафанина самогонка извлекалась наружу, а сам хозяин самопального алкоголя подвергался нещадной критике без цензуры. Пока Алина не нашла в вещах тщательно спрятанные банки с малиновым вареньем. Чуча тут же потупила очи в пол и заявила, что в другую страну без своего излюбленного лакомства не поедет. Ее поддержал Нафаня, заявив, что он без самогона и шагу из квартиры не сделает. Тут обиделся я и в красках расписал, что будет, если домовые не перестанут выдвигать необоснованные требования и пообещал им две недели уборки дома, пока хозяева наслаждаются законным отдыхом. Итогом стало то, что Нафаня вырвал клок волос с моей груди и запустил им в домовиху, а Чуча в сердцах разбила о его голову банку варенья, благодаря чему домовой стал похожим на липкую версию болонки. От кровопролития и превращения меня в импровизированную версию Отелло, семейство спас Сашка, который приехал забрать Ромашку и ключи от квартиры. Домовые попрятались, благодаря чему удалось пообщаться с другом в спокойной обстановке.

- В Китай, значит? – вновь спросил Сашка, потягивая горячий чай.

- Китай. Две недели без работы и только отдых, если получится, конечно, - ответила за нас Алина.

- Правильно. Нечего осень встречать в Москве.

- Спасибо, Оби Ван, - съязвил я, закуривая сигарету.

- Пожалуйста, Люк, - не заставил себя ждать Саша. – За квартиру не переживайте. Буду каждый вечер заезжать и проверять, все ли в порядке. Ромашка пока у нас поживет. Сын рад будет.

- Ага. Только пусть ее в мясорубку не пытается засунуть, - пошутила Алина, напомнив всем о похожем случае. Сашка покраснел и пробормотал язвительные извинения.

- Ладно, не злись. Детям простительно. Вспомни себя в его возрасте, - примирительно сказал я. Саша фыркнул и закашлялся, когда чай попал не в то горло.

- В его возрасте я в деревенский туалет взрывпакет подбросил. Ближайшие огороды получили дивное удобрение, - засмеялся он, хлопнув меня по плечу. – Ладно. Все будет сделано как надо. Отдыхайте и ни о чем не переживайте, друзья.

- Спасибо, пафосный ты наш. Машину я на стоянку отогнал. Ключи в прихожей, если надумаешь покататься и отдохнуть от своих домашних. Гибсон мой не трогать. Узнаю, мигом на лапшу порублю, - пригрозил я, заметив, как оживился Сашка.

- Ладно, ладно. Гитару не трогать, цветы полить, за собакой смотреть.

- Молодец. Все верно, - ехидно хмыкнул я, вставая с табурета, чтобы проводить друга.

Когда он ушел, я прислонился к стене и потер виски. Голова шумела так, будто вчера я выпил минимум пару бутылок отменного огненного виски, вот только спиртного я даже не касался губами.

- Уже не рад? – ласково спросила меня Алина, когда нашла своего супруга сидящим на корточках в коридоре.

- Почему же. Нас ждет две недели настоящих приключений, о которых Нейтан Дрейк даже не думал.

- И не говори, - хихикнула Аля, присаживаясь рядом. Но насладиться одиночеством нам не дали.

- Барин, - в проеме показалась голова Нафани.

- Чего тебе?

- А ты сильно будешь ругаться, если узнаешь, что один добрый и милый домовенок случайно твою рубашку порвал и заляпал ее вареньем? – тонко пропищал он. Я же мог лишь горестно вздохнуть и повернуться к жене, которая прижалась к моему плечу.

Глава седьмая. На пути в Поднебесную.

Нафаня довольно спокойно относился к всевозможным средствам передвижения. Он ездил со мной на дачу в автобусе, рассекал на Адике и как-то даже угнал моего верного немца, разбив Мерседесу фару. Но я и представить не мог, чем обернется полет двух домовых на самолете. Веселье началось на пути в зеленую зону.

Аэропорт для каждого человека уникален. Здесь смешиваются тысячи различных эмоций. Грусть, когда вы провожаете родных и близких, и радость от встречи. Эмоции зашкаливают и смешиваются со слезами, улыбками и смехом, являя собой настоящую магию аэропортов. За свою жизнь мне довелось поскитаться, и чаще всего я выбирал именно самолеты. Во-первых, это быстро. Во-вторых, тело и разум получают свою дозу адреналина. Сердце замирает, когда самолет набирает скорость и, оторвав шасси от взлетной полосы, устремляется ввысь, пронзая облака и бирюзовое небо. Сердце скачет, когда самолет приземляется, и шасси с гулким звуком касаются земли. В этом есть своя, небесная, романтика. Поэтому я с радостью шагнул в гостеприимно разъехавшиеся передо мной двери аэропорта. Через несколько часов шедевр тысяч конструкторов оторвется от земли и понесет меня в ту страну, где я всегда хотел побывать. В Китай.

- Барин, я в туалет хочу, - жалобно протянул Нафаня, дергая меня за штанину. Я помотал головой, избавляясь от радужных мыслей и возвращаясь в суровую реальность, а затем повернулся к домовому.

- Наф. Вот я как знал, что ты капризничать начнешь. Ты – потустороннее существо и я понятия не имею, почему ты вообще ходишь в туалет.

- Энта, как ее. Клеточная память, - козырнул любимым термином дух.

- О, это точно, Никитка, - съязвил я. – Какался в детстве и сейчас продолжаешь.

- Жопа ты, - обиделся домовой, приплясывая на месте. Алина смерила меня суровым взглядом, дополнив это демонстрацией своего кулака.

- Видишь? – спросил я Нафаню. – Собственная жена готова мне всыпать.

- Вижу, - согласился дух. – Балбес ты, барин. Друг нервничает, а он колкостями сыпет. Я бы сам тебе зад нарумянил, если бы не боялся, что мой в этот момент открыться может.

- Ладно, пошли, чертушка, - махнул я рукой, приглашая домового следовать за мной. Нафаню долго упрашивать не пришлось и он, вприпрыжку, поскакал за лютым барином, как всегда любил выражаться.

- Ой, барин. Лепо-то как, - пробасил дух, запершись в кабинке и совершая свой сакральный ритуал. Я рассмеялся и направился к умывальникам, дабы оросить руки свои очищающей влагой. Спустя пару минут, ко мне присоединился и Нафаня, чья морда лучилась самым настоящим облегчением.

- Лучше? – спросил я, помогая домовому вымыть свои ладошки. – Ты не ты, когда в туалет хочешь.

- Очень смешно, Андреюшка. Вот проснется барин однажды, а его ноги в меду испачканы и муравьи там уже колонию сделали, а Нафанюшка веселится.

- Запросто. А потом барин Нафанюшку искупает в ледяной воде за это и Нафанюшка станет крейсером Варяг и пойдет на дно, - ухмыльнулся я. – Ладно, суши свои лапки и пойдем. Нас девочки ждут.

- Как это – суши? – оторопело спросил домовой. – Подуть на них?

- Нет, глупый. Вон сушилка на стене висит для детей. Подойди к ней и протяни ладошки, а дальше сам увидишь, - Нафаня кивнул и, подойдя к сушилке, сунул руки, как и требовалось, а потом взлетел под потолок, когда дьявольское устройство заработало, испугав крайне чувствительного домового диким шумом.

- А, барин. Боюсь я эту хреновину, - взвыл Нафаня, вцепившись пальцами в окошко вентиляции. – Чего ты ржешь, ирод? Выключи ее!

- Дурилка ты мохнатая. Это просто горячий воздух. Руки сушит после того, как ты их вымоешь. Так все делают. Чего ты испугался?

- Я подумал, что за мной сам Сатана пришел, - честно ответил домовенок, спрыгивая на пол и подходя к умолкнувшему устройству. – Ревет так, как ты, когда фасоли переешь. Аж слезы выступают и волосы сгорают.

- Но, но, - оскорбился я. – Когда это я маялся животом? Год назад, как минимум. Ты закончил? Тогда пошли.

- Пошли, барин Андреюшко, пока я машину эту бесовскую не разбил, - Нафаня погрозил сушилке кулаком и запрыгнул мне на плечо, дабы не потеряться в бесконечном людском потоке. Я потрепал домовенка за ухо и направился в сторону зоны досмотра, где уже стояла Алина, чья желтая кофточка выделялась ярким и задорным пятном среди обыденной серости.

Наши девочки тоже не избежали приключений. Чуча, испугавшись сушилки для рук, мощным хуком снесла несчастное устройство со стены и залила горючими слезами грудь своей хозяйки. А Нафаня нашел себе новую забаву. Когда Чуча поворачивалась к неугомонному духу спиной, тот начинал гудеть, как осиное гнездо, чем пугал бедную домовиху до потери пульса, если таковой у нее вообще был, а потом прятался за моей спиной, когда Чуча норовила вырвать у «мохнатого оглоеда» пару зубов на память. Слава темным богам, что это безобразие никто не видел и не слышал, но прочие пассажиры и работники аэропорта стали на нас подозрительно коситься. Прекрасно их понимаю. Где еще увидишь молодую пару, шипящую себе под ноги и совершающую странные телодвижения.

Когда домовые успокоились и клятвенно нас заверили, что будут вести себя подобающе, мы двинулись на досмотр. Но и там не обошлось без забавностей. Например, Чуча и Нафаня были без ума от эскалатора и прокатились на движущейся лестнице десяток раз, пока Алина не велела им топать впереди и не теряться из виду. Во время личного досмотра домовой развлекался тем, что подбрасывал металлические вещи другим пассажирам, чем вызвал небольшую пробку, но быстро успокоился, узрев на горизонте мое злое лицо. И только в зале вылета я позволил себе немного расслабиться и выпить горячего кофе в одной из многочисленных кофеен. Чуча с Алиной взяли себе по мороженому, а Нафане милостиво разрешили немного виски, ибо от обилия впечатлений дух принялся носиться по залу, как угорелый, то и дело пугая детей, удивленно наблюдавших за домовым, которого они видели вне зависимости от желаний Нафани.

- Дурдом «Ромашка», - констатировал я, когда Чуча, с неизменно суровой мордашкой, поплелась за пьяным Нафаней, о чем-то говорившим с годовалым мальчонкой в коляске.

- Не все так страшно, - ободряюще улыбнулась Аля, смотря за тем, как домовиха тянет на буксире упирающегося домового, попутно шпыняя его кулачком в спину.

- Думаешь? Я вот не уверен в том, что идея, взять их с собой, оказалась хорошей.

- Они просто дети и им тоже нужен отдых.

- Да. Мохнатые потусторонние дети, - согласился я, улыбаясь Чуче и протягивая ей новое мороженое. Домовиха сдержанно поклонилась и, отвесив Нафане напоследок подзатыльник, уселась рядом с Алиной. – Наф, а как ты вообще дом оставил? Вы же, домовые, из собственного дома никуда.

- Балбес ты, Андрейка и пиписька у тебя, как у канарейки, - блаженно протянул дух, от которого разило виски и сигаретами. – Откуда тебе знать, что мы и как мы.

- Синий принц в своем репертуаре, - ехидно ответил я, беря Нафаню на руки, ибо тот уже навострил лыжи и собрался продолжить исследование зала вылета. Домовой тут же заурчал, как гигантский кот и ласково на меня посмотрел. – Серьезно, Нафань. Как так получается?

- Наш дом там, где наши хозяева, - ответила за него Чуча. – Сложно объяснить. Я же без проблем к тебе переехала. Потому, что теперь у тебя живет Алиночка. Девочка моя.

- Ты моя милая, - рассмеялась Аля, поглаживая домовиху по спинке.

- Бисова баба правду говорит, - рек Нафаня, надувшись, как полинялый филин. – Без вас дома было бы скучно, и я бы точно что-нибудь разнес. Например, твой Гибсон, за которым ты трясешься, как паралитик.

- И буду трястись. Это же Кастом версия. Бешеных денег стоит, - обиженно буркнул я.

- Жадный Андриюшко, - зевнул домовенок, пристраиваясь у меня на руках. – Барин, разбуди меня, когда подлетать будем.

- Ага, уже бегу. В самолет сам зайдешь. Я вызову ненужные вопросы, если буду делать вид, что у меня что-то на руках.

- Ладно, - безропотно согласился Нафаня. – Хороший ты, барин. Хоть и жопа.

Через пару секунд он захрапел так, что даже привыкшая Чуча подскочила на пару метров и осуждающе на меня посмотрела, мол «твоя была идея дать ему виски».

- Начинается посадка на рейс «Москва – Пекин». Выход А13, - жизнерадостно объявили по громкой связи. Я вздохнул и, аккуратно разбудив Нафаню, который сразу заявил, где он видел меня и мои методы пробуждения друзей, двинулся к указанному выходу. Алина и Чуча пошли за мной следом. Нас ждал самолет.

- Барин, а что это такое кругленькое?

- Вентилятор, чтобы тебе жарко не было. Включаешь, и он дует, - тихо ответил я, стараясь не привлекать чужого внимания. Алина уступила мне место у окна, справедливо рассудив, что если Нафаня вырвется из рук, то уж она успеет его остановить от гонок по салону. Но дух сейчас завалил меня тысячей вопросов и мне, хотел я этого или не хотел, пришлось отвечать.

- А это лампочка?

- Да, чтобы светло было и можно читать книгу.

- А это что?

- Кнопка вызова стюардессы.

- А кто эта девушка? А почему она в синем?

- Это стюардесса. Форма у них синего цвета, чтобы не перепутали.

- А это столик?

- Да, чтобы кушать.

- А это?

- Ремень. Когда самолет взлетает, надо пристегнуться.

- А что это за штука у тебя под ногами?

- Спасательный жилет, - я с мольбой уставился на Алину, но та устраивала поудобнее Чучу и помочь мне не могла.

- А что это за фурункулы под крыльями? – спросил Нафаня, прильнув к иллюминатору.

- Двигатели. Благодаря им самолет летит, - улыбнулся я, глядя на то, каким счастьем горят глаза домовенка. Он радостно угукал, когда получал ответ на свой вопрос и тут же задавал новый. Справедливости ради, он вел себя довольно сносно и послушно замолкал, когда мимо нас проходили другие пассажиры или стюардессы, но удивленно привстал, услышав приветственную речь капитана. После этого самолет начал движение, а Нафаня вцепился мне в руки, улыбаясь, как нежно любимый им Гарольд «Скрывающий боль».

Стоило самолету оторваться от земли, как Нафаня и Чуча послушно и быстро отключились, обмякнув у нас на руках. Испугались, бедные. Я повернулся к своей жене и ласково ей улыбнулся.

- Полетели, - хихикнула Аля, прижав к себе блаженно улыбающуюся домовиху.

- Полетели, - ответил я, смотря в окно за тем, как самолет набирает высоту.