Серия «Армейская быль»

Серёга Бондаренко, или как его все звали - Бондарь, был командиром батареи и из двухгодичников. Высокий, плотный, с неистощимым юмором, открытый, прямолинейный, способный когда надо и не надо открыть рот и сказать в лицо любому Всю Правду Жизни и про жизнь и про того кому он это говорит. Сказать громко и на весь полк, ничего не боясь. В любой компании он был желанным гостем, любил пошутить и подшутить. Был яркой и своеобразной личностью и без капитана Бондаренко ореол "Пермского" полка несколько бы потускнел.

И вот весной вышел Бондарю срок получать новое вещевое имущество. К форме капитан относился как бывший двухгодичник. Никогда её не шил в ателье, а всегда получал на вещевом складе и носил то, что давала Родная Армия. Но так уж получилось, что время было нищее. Союз развалился и на вещевом складе в изобилии были только солдатские портянки. И сколько бы Сергей не бился с вещевой службой, ни одного элемента формы оттуда получить не смог. А старая была уже совсем "убита". Жаловался командиру полка, но тот его всегда отфутболивал к замполтылу, а тот только руками разводил. Ходил к начвещу дивизии, но всё было бесполезно. Тогда Бондаренко на полковом совещании пригрозил - Не дадите форму - выйду на строевой смотр в зимней.

Вот сейчас в жару и стоял Бондаренко в пятнистых от грязи валенках, в замасленных ватных штанах, в чёрном облупленном полушубке с заношенным серым шарфиком, в сплющенной шапке, которую кроме как "напиз....ком" не назовёшь, и довершали всё это обгоревшие наполовину шубенки. Стоял Бондарь, тихо стекая потом в ватные штаны, а оттуда в валенки и молчал, лишь посвёркивая глазами из-под шапки.

Конечно, пришёл выделенный на полк генерал. Проверил в полку что надо, а увидев Серёгу в таком прикиде, шарахнулся в сторону, оглядев того издалека непонимающим взглядом. Пробегали мимо и другие окружные клерки в чине от полковника до генерала, но ни один не осмелился подойти и элементарно спросить: - А что вы, товарищ капитан, в таком виде стоите?

Не знаю, что они там думали, но они пролетали мимо, лишь косясь на странную фигуру. А Бондаренко молчал. И мы знали, чего это ему стоило - МОЛЧАТЬ! Но он молчал.

Строевой смотр тем временем шёл своим ходом и Командующий постепенно подошёл к нашему полку и, уткнувшись в капитана Бондаренко, удивлённо присвистнул.

Обрадованный Бондарь набрал в грудь воздуха и..... ВЫДАЛ, выдал громко, на весь плац свою ЖАЛОБУ, к которой присовокупил и свои комментарии. Целую минуту гремел громогласный голос капитана, обличающий вещевую службу, полка, дивизии и округа в том числе, а когда он замолчал, засмеялся Командующий, обратившись к окружающим.

- Блин, сколько служу, но такого ещё не видел и не слышал. Начальник вещевой службы округа ко мне.

Из-за спины выскочил шустрый полковник, беглым взглядом оглядел капитана и веско изрёк: - Сегодня вечером он будет одет с иголочки, товарищ Командующий.

Генерал-полковник удовлетворённо кивнул головой и пошёл дальше, а окружной вещевик прямо тут же чиркнул записку, расписался в ней и протянул Бондаренко.

- Прямо после смотра едете на проспект Ленина в пошивочную мастерскую и по этой записке вас оденут, а я сейчас про вас прозвоню.

Всё так и произошло. Назавтра Серёга щеголял в новенькой форме и довольный кричал на всю территорию полка: - Вот так, пионэры..., вот так от жизни надо брать всё....

А полк покатывался от смеха. Юмор был в том, что Бондаренко одели во всё бракованное, от чего все там отказались. Да, например, китель был новенький, но вот только рукава были разной длины и сам кителёк слегка перекошен. Параллельные штаны, те вообще можно было одеть на слона, а такому галифе мог позавидовать любой офицер сороковых годов. Но Серёга не унывал и все эти недостатки были ему "До лампочки", а мы знали, что в личном деле в одной из характеристик было прописано в том числе - "...проявляет небрежение в ношении военной формы одежды"

Но самый смак был, когда Бондаренко надел осенью шинель. Карманы шинели оказались не на обычном месте, а гораздо ниже. Так чтоб чтобы засунуть руки в карманы, их не надо было сгибать. Так и ходил Сергей по полку с руками, засунутыми в карманы, отчего всегда казалось, что идёт он торжественным маршем мимо трибуны. Да и рукава были такой длины, как у бояр Древней Руси. Но самым пикантным был хлястик. Большего размера, он оказался как раз на заднице у капитана и когда Серёга шуровал в шинели, то хлястик выглядел кокетливым бантом на неприличном месте.

И что-то было не так и в самой шинели. Даже Серёга жаловался недоумённо: - Парни, одеваюсь, застёгиваюсь... Вроде бы всё на месте, а не так...

Ларчик, оказывается открывался просто. На осеннем строевом смотре Командующий сразу же направился в наш полк, нашёл в строю Бондаренко, оглядел его отеческим взглядом и удовлетворённо произнёс: - Ну, вот теперь, товарищ капитан, всё у вас в порядке. Вот только твоя шинель мне чего то не совсем нравится. Начальник вещевой службы....

Из-за спины выдвинулся полковник, оглядел беглым взглядом и суровым голосом спросил: - А чего это вы, товарищ капитан, женскую шинель одели?

- Какую дали, товарищ полковник, по вашей записке - такую и одел.

Смеялись все, а на следующий день капитану Бондаренко выдали нормальную шинель.

Вечная Память тебе СЕРЁГА!!!

Вот и сейчас. Разбирались, разбирались и встали в тупик. Даже начальник политотдела, примчавшийся в полк со своими клерками, и те встали в позу непонимания. Работа в полку, во втором батальоне, в пятой роте, где произошло это ЧП была проделана полностью. Полковым начальством, кому это было положено и запланировано, было проведено целый ряд бесед, лекций в полковом масштабе, по-батальонно на тему - Антифриз - Яд. Жидкости, закаченные в противооткатные устройства - Яд. Все технические жидкости, пахнувшие спиртом - Яд.

В батальонном звене, те же самые темы, но уже на жизненном уровне, типа - Балбесы, всё что пахнет спиртом - это не водка и пить нельзя...

На ротном уровне присутствовали все списки по мерам безопасности за год, в том числе и графы с росписями пострадавших, которые из месяца в месяц расписывались за то, что им было доведено - Антифриз - Яд. Стеол М - Яд. В дневниках индивидуального воспитания командиров взводов, тоже есть записи о проведении соответствующих разъяснений, подкреплённые подписями пострадавших.

В боксах на всех единицах техники среди многочисленных бирок и бирочек - ·АКБ снятЋ, ·Вода слитаЋ Ответственный такой-то. Или наоборот - ·Залит антифризЋ и тут же красовалась и небольшая бирочка - Антифриз-Яд.

И в других подразделениях полка такая же картина. Политотдел озадаченно молчал, лишь по инерции покусывал замполита полка, замполита батальона и замполита роты. Прокурорские тоже предварительно доложили - есть ЧП, четыре трупа и два пострадавших. Нет виновных. Командование батальона охарактеризовало солдат исключительно положительно. Один, из пока ещё живых, накануне вернулся из отпуска, куда ездил по поощрению. Особисты в свою очередь, исходя из своих источников, подтвердили - солдат из отпуска водку или ещё чего-то не привозил. Ситуация оказалась патовой.

Ещё раз, в жёсткой форме, провели повторно лекции о вреде употребления спиртосодержащих жидкостей с подписями каждого военнослужащего о доведении. А также довели до всех солдат, сержантов - Двоих всё-таки сумели откачать.... Но...., один ослеп на 100%, у второго поражены почки и другие органы, но глазами видит.

Тихо прошли два месяца, в ходе которого, кому положено, тоже тихо ·копалиЋ. Как же так - все знали, что это Яд, но всё равно выпили? Как так? Ну, ведь не групповой факт самоубийства?

Ларчик открылся просто и совершенно с неожиданной стороны. В конце утреннего полкового развода, командир полка повелительно махнул рукой и от штаба, на плац, вывели двух военнослужащих. Одного вели под руки, так как он ничего не видел. Второй понуро шёл сам и оба имели весьма бледный и очень болезненный вид. Дождавшись, когда они встали на середину полкового строя, командир обратился к полку.

- Вот, посмотрите. Посмотрите на этих двух мудаков, которые сами себе испортили жизнь. Это оставшиеся в живых после употребления жидкости Стеол М из противооткатных устройств. Четыре человека умерли. И пусть это никого не коробит, но они хотя бы умерли быстро и мало помучились. А вот они выжили и стоят перед вами. Вот этот, - командир полка взял за рукав солдата и вывел его на пару шагов вперёд, - это организатор пьянки. И он виновник смерти своих сослуживцев. А также по его вине, ослеп его товарищ.

Командир полка мотнул головой и сопровождающий слепца тоже поставил его рядом с первым.

Командир подошёл к слепому и за рукав повернул его к товарищу: - Вот что ты ему скажешь сейчас? Молчишь!? Тогда скажи ему хотя бы Спасибо... Или что...!? Опять молчишь...! Ну..., молчи..., молчи..., только вокруг тебя лето, зелёная трава, деревья распушились, а за забором молодые девки ходят, кровь с молоком, титьки без бюстгальтера... Но ты этого больше никогда не увидишь и молчишьььь... Да я бы на твоём месте в морду ему дал или плюнул хотя бы в лицо. Потому что вот эта твоя слепота на всю жизнь. А ты молчишь...

Командир вновь повернулся к строю: - Он слепой и у него там ещё есть ряд мелких неприятностей организма. Но жить будет. А вот этот... Ну-ка, два шага вперёд. Вот этот, зрячий, но смотреть ему на мир осталось месяца два-три, как медики сказали. У него этим Стеолом поражены многие внутренние органы, которые должны в здоровом состоянии очищать и обновлять кровь. Вот пока он лечился в госпитале, его раз в неделю возили в немецкую больницу, где есть такой аппарат, который прогоняет его кровь через себя и очищает. А куда он сейчас уедет домой, как комиссованный по здоровью, такой аппарат есть только в областном центре, до которого ему ехать больше трёхсот километров. Вот сами подумайте: чтобы жить - ему раз в неделю нужно будет ехать в областной центр. Триста км туда, триста обратно.... Не хило, надо сказать. Да.., ещё медики говорят - даже если он будет исправно ездить на процедуры, жить ему всё равно лет восемь-десять. Не больше... И достаточно два раза подряд ему пропустить процедуры, процесс внутри его станет необратимым и смерть к нему придёт с жуткими болями от распада внутренних органов. И вопрос - Может быть, лучше им обоим было сразу умереть, чтобы вот так одному медленно умирать, а второму в одиночестве жить в полной темноте. Жестоко сказано, но наверно так лучше. Для всех.... Для них самих, для их родственников, которые будут видеть, как каждый день вот этот загибаются, а тот бьётся обо все столбы и стучит палочкой перед собой на улице.

Смотрите и думайте своими головами. Если офицеры вам говорят, что это ЯД - значит это действительно ЯД! А теперь их проведут вдоль строя, а вы очень внимательно на них посмотрите и запомните на всю жизнь, по какой причине их тут водят....

По команде командира полка обоих военнослужащих медленно повели вдоль строя полка, а по окончанию прохода, снова вывели на середину плаца. Командир долгим взглядом посмотрел на комиссованных и вновь обратился к полку.

- Я ведь недаром про офицеров сказал. Мы провели расследование этого случая и результаты его нас прямо поразили. Вот этот товарищ, - командир полка показал на зрячего, - был отправлен нами по поощрению в отпуск. Тут вопросов нет. Заслужил честно. И вот в отпуске его встречают, накрывают хороший стол, куда садятся всей роднёй и выпивают за сына, за отпуск и за нашу армию - надеюсь, её не забыли. И мы тоже ничего не имеем против застолья. Таковы наши традиции. В разгар застолья, когда все подвыпили, к нашему отпускнику подсел датый родной дедушка ветеран Великой Отечественной войны и задал ему вопрос - А как вы там, внучок, этим делом балуетесь? Тот ему отвечает - Что никак, дедушка. В самоволку не ходим, да и денег на немецкую водку жалко... И тут дедушка здорово удивился и ударился в воспоминание: - Да ты чего, внучок!? Зачем же её покупать? Я когда артиллеристом на войне был, мы вот с противооткатных устройств жидкость сливали и пили.

- Ты чего, дедушка, её же пить нельзя. Это ж ЯД, так нам офицеры говорят.

- Ерунда всё это. Видишь, я сижу перед тобой..., живой и здоровый. Мы эту жидкость через вату и уголь из противогазных коробок пропускали и пили.

Командир сделал паузу, посмотрел на виновника и, ткнув пальцем в того, продолжил: - И вот этот дурак, всё это запомнил. Приехал сюда и предложил товарищам выпить. Те ему справедливо говорят - Ты чего? Это же ЯД! А он им - Ни фига подобного, офицеры нам врут. Можно пить, мне дед рассказал, как они спокойно пили на войне и всё в порядке. И вот результат - четыре трупа, один слепой и вот он, потенциальный труп.

Начинаем разбираться глубже... Это я вам сейчас рассказываю - чтоб вы знали и не пейте эту гадость. Это действительно ЯД, Так вот его родной дедушка был отчасти прав. Потому что в войну все вот эти жидкости были на основе спирта и после неких манипуляций очищения, её можно было пить. Только вот сейчас за основу всех этих жидкостей, в том числе и Стеола М, что в противооткатных устройств, используют очень сильную химию, которая и является смертельным ядом. Поэтому и офицеры не врут.

Ну.., а этих через два часа, мы отправляем с сопровождающим офицером на вокзал и в Союз. Этот будет существовать в вечной темноте, а этот будет бороться за свою жизнь. Вернее, за её продолжительность....

Из глубины строя батареи донёсся солдатский шепоток: - Блинннн..., или он дедушку грохнет, когда приедет или всей роднёй его прибьют. Бедный дедушка.

Что такое дизентерия и с чем её едят, мы или наш полк уже проходили и совсем недавно. В начале лета полк вышел в летние лагеря и тут мы качественно обосрались. Легла в карантин практически половина полка. И каждый день пребывания на полигоне выдёргивало из наших, батарейных рядов, по два три человека. Такая же картина была и по другим подразделениям. Чего только не делали медики и командование полка, чтобы предотвратить массовое заболевание. Особенно всех забавляло хождение утром в туалет организованно и строем. С подъёма, батареи строились и вместо физзарядки разбирали лопаты и строем шли в заранее отведённое место. Там выстраивались рядами, по команде офицеров бойцы шустро копали ямки, потом тоже по команде снимали штаны и садились на корточки над ямками и тужились. Сзади строя серунов важно выхаживал батарейный санинструктор, заглядывая каждому под жопу на результаты утреннего моциона. И не дай бог, если какашки вызывали у него подозрение - этот боец безжалостно, под сочувственными взглядами сослуживцев, понурый отходил в сторону. СОБ или командир батареи, в это время, с сооружённого высокого насеста, чтобы их не достигали ароматы солдатских фекалий, в бинокли тоже разглядывали слоновьи кучи, наваленные бойцами и если было необходимо корректировали деятельность санинструктора. Не сладко было и тем, кто не мог выдавить из себя даже подобие какашки. Боец сидел и тужился изо всех сил, пуча на всех красными от потуг глазами. Если не получалось, то под смех окруживших счастливчиков шустро приседал до изнеможения, а потом вновь тужился над ямкой, напрягая прямую кишку. Короче смеха и горького юмора было по этому поводу дополна. Были интенсивно проведены и другие медицинские мероприятия, но снизить скорость распространения сранья не получалось. Территорию карантина, окружённую колючей проволокой, всё время приходилось увеличивать и число палаток и пациентов увеличивалось с калейдоскопической быстротой. Вскоре там уже находилось половина полка. Занятия пришлось проводить в усечённом виде. В нашей батарее в строю осталось человек десять солдат и все офицеры. Меня, слава богу, болезнь не коснулось, а вот старшину Сашу Тазикова скосило напрочь и теперь он с голодной тоской смотрел через колючую проволоку на офицерскую столовую нашего дивизиона, находившуюся рядом с карантином. Прилетела медицинская комиссия с центрального госпиталя провела экспресс анализы, вставили всем в задницы, в том числе и командному составу, "телевизоры". Брали у всех мазки. Тут тоже не обошлось без смеха и последующего весёлого зубоскалиния. Это уже я сам наблюдал и, честно говоря, при виде происшедшего у меня желудок чуть не вывернулся наизнанку. Еле удержался. Я привёл остатки батареи для очередного осмотра к медицинскому пункту, где принимали приехавшие врачи. Среди них был знаменитый профессор и как говорили самый главный специалист по дизентерии. Он и проводил приём. Полы медицинской палатки из-за жары были откинуты, в палатке виднелись столы, на которые по очереди ложились с голыми задницами солдаты. А наклонившись над лежащими, колдовали врачи. Профессор нагнулся над очередной жертвой, раздвинул ягодицы и оттуда неожиданно ударила хорошая струя жидкого кала, обильно обдав врача. Хорошо что у него пол лица было закрыто марлевой повязкой, но всё равно досталось профессору не хило.

Несколько бойцов, видевших эту занятную картину, сразу же вывалили содержимое своих желудков на песок, следом за ними туда же метнуло харч ещё несколько человек, а я еле удержался, чтобы не последовать ихнему примеру. Но как мне потом сказали, лицо у меня при этом было цвета молодой, омытой дождём, листвы. А профессору хоть бы хны. Весело обматерив неблагодарную задницу, он отошёл в сторонку вымыл лицо, переоделся и вновь вернулся к столу. Точно - опыта и знаменитости в этом деле ему наверняка не занимать. И солдат, метнувший в него содержимое прямой кишки должно быть не первый и даже не десятый....

Как оказалось, причиной подрыва боевой готовности целого полка оказался повар ПХД нашего дивизиона, который был носителем палочек дизентерии. Сам не болел, а при стечении благоприятных обстоятельств, для палочки, сумел заразить такое количество народу.

Повара изолировали и эпидемия пошла на спад, но теперь за полк вплотную взялась прокуратура и особисты. Подрыв Боевой готовности полка. Да ещё в Германии - это тебе не хухры мухры. И главные виновниками оказались зам по тылу и медики.

Но это был не конец, лагеря естественно продлили, сборными расчётами провели стрельбы и оставили в лагерях до окончания карантина для заболевших. Правда карантин был не 45 суток, как нам грозили, но всё равно и тридцати дополнительных суток тоже нам хватило за глаза.

Сначала было смешно, когда во время приёма пищи напротив нашей офицерской столовой, за колючей проволокой, сосредотачивались болящие и, ухватившись за колючую проволоку с голодной жадностью наблюдали, как мы принимали пищу. В первых рядах стояли заболевшие прапорщики, в том числе и наш старшина Тазиков, за ними солдаты и сержанты. Как это не странно, но ни один из офицеров не заболел.

Потом стали материться и гнать их от изгороди, но отойдя вроде бы на приличное расстояние, через пять минут они снова стояли за колючкой и как узники Бухенвальде смотрели на нас. Почти каждый вечер кто-нибудь из офицеров на ужин приносил водку или пиво и тогда прапора чуть ли не лезли через изгородь к нам, потеряв рассудок. И приходилось опять их гнать, хотя понимали, что пища у них была жидкой, а желудки требовали полноценной, нормальной еды. Наш старшина шёл уже на поправку и в один из вечеров мы его пожалели, протянули через колючку стакан водки, содержимое которого мгновенно перекочевало во внутрь. Пять минут удовольствия обернулось для Тазикова дополнительными семью днями полноценной срачки....

.... И вот теперь мне надо везти этих.... Блин, ещё от них словишь эту заразу. Главное учение было дней семь всего, а где то успели словить.

После отдачи боевого приказа на совершение марша в ППД и инструктажа старших машин, ко мне подвели дизентерийщиков. Слегка осунувшиеся лицом, с испуганным и уже загнанным взглядом, бойцы взирали на меня, стоявшего на станинах орудия и вещающего в глубину кузова, и слушали уже мой инструктаж.

- Сидеть..., на привале и остановках выходить только по моей команде. Особо руками ничего не лапать....

- А когда срать захочется? - Перебил меня сержант с лицом страдающего мученика из кузова.

- Ну..., - глубокомысленно протянул я, - нууууу...., если уж сильно захочется, стучите по крыше кабины.

- Товарищ прапорщик, - вновь протянул тоскливо сержант, - а я уже хочу...

- Блядь, что потерпеть нельзя что ли?

- Иэх..., товарищ прапорщик..., не получается терпеть то...

Я немо закатил глаза в возмущении, но разрешающе мотнул головой и сержант орлом выскочил из кузова. Время до начала движения колонны полка ещё было и как то так незаметно, через три минуты, бойцы перекочевали из кузова в ближайшие кусты и теперь только их головы и напряжённо-покрасневшие лица выдавали их места расположения в глубине кустов.

От головы колонны докатилась команда - "Заводиииии"! Заревел и мой ЗИЛ, а я заорал в кусты: - Всё, хорош! Давайте быстрей в машину....

Напряжённо-покрасневшие лица, мгновенно превратились в страдающие и стало понятно, что процесс только в самом разгаре.

- Блядь..., Сукииии.... Пробку вставляйте в задницу...., я всех вас там урою и разгромлю ваши голубятни...., - я бессильно бушевал в ярости, но всё было тщетно. Головы бойцов несокрушимо торчали над кустами.

Колонна ушла, а я лишь через десять минут сумел выгнать своих подопечных из кустов и усадить в кузов.

- Поехали, - бросил отрывисто команду водителю и облегчённо откинулся на сиденье.

- Бойцы просрались капитально, сейчас...., ну..., минут через тридцать догоним колонну полка и поедем уже спокойно, - примерно такой обнадёживающийся ряд мыслей пронёсся в моей голове, но успокоился я рано. Уже почти догнав хвост колонны полка, в крышу кабины тревожно задолбили.

- Что там за ёб.... тв.... м...ь, - возмутился я и приказал водителю остановиться на обочине. Но только мы остановились и я выскочил из кабины, как семь теней, цвета ХБ, выпрыгнуло из кузова и исчезли в глубине соснового леса, вплотную подступившему к дороге.

- Суки..., Сволочи..., всех поубиваю..., - но на мои неистовые крики из леса несли стоны наслаждения, оханья и кряхтенья.

- Так. Даю пять минут. Время пошло. - Я демонстративно оттянул рукав бушлата и засёк время.

- Ну, блин, если не уложатся в пять минут, беру дрын побольше и выгоняю их из леса.

К моему радостному удивлению через три минуты из леса появился сержант, застёгивающий на ходу штаны и ещё один из солдат.

- Нормалёк, сейчас и остальные подтянутся..., - дальше я не успел додумать. Сержант и солдат, как громом поражённые, вдруг разом остановились и, судя по задумчивому виду, ушли в себя, потом резко развернулись и ещё более резче побежали обратно в лес и моя бессильная брань не сумела остановить этот больной бег. А ещё через двадцать секунд уже из ближайших кустов донеслись бурные звуки дрыстанья, ярко говорящие об активном продолжении процесса.

Примерно такой сценарий произошёл и с другими. Так..., может быть у других были свои ньюансы. И я уже не матерился, а маялся на обочине дороги. И домаялся. Сзади моего тягача с гаубицей остановилось замыкание полка и из кабины одной из машин, громко пыхтя, вывалился майор Сушинский, который выкатив красные глаза в гневе сразу же заорал на все окрестности.

- Опять ты, Цеханович!!!!! Да сколько это может продолжаться, прапорщик? Ты меня уже заколебал вконец... Ну, что у тебя снова приключилось?

- Серунов полка везу, товарищ майор, по приказу командира полка. Вон они сидят срут уже минут двадцать.

Поняв, что машина в этот раз не пострадала, майор мигом сменил гнев на заинтересованность и чуть отодвинувшись от меня подозрительно спросил: - А с тобой сейчас здороваться за руку можно?

- Можно, товарищ майор. Красные глаза не желтеют, - тут же выдал армейскую аксиому.

Сушинский добродушно отмахнулся: - Пацан... Это ж к другой болезни относится. А что они так часто срут?

- Не только часто, но и долго. Вот уже минут двадцать сидят в кустах...

- Понял. Ладно, ты тут с ними закругляйся. Пусть садятся и ну их на хрен - едешь и не останавливаешься. Пусть терпят, а то ты так и до утра не доедешь.

Сушинский с тех замыканием уехал, а я изменил тактику. Как только серун выходил к обочине, я его сразу загонял в кузов и угрожающе тряс перед ним деревянным досыльником. Таким образом через десять минут все терпеливо сидели в кузове и мы погнали. Как я и думал, через десять минут крыша кабины угрожающе загудела от ударов.

- Не обращай внимание, - зло буркнул водителю. Интенсивность ударов с каждым километром только усиливалось и теперь гудела и вибрировала вся кабина, а водитель тоскливо заныл.

- Товарищ прапорщик, они так всю кабину погнут. Может остановимся...?

Я уж было и сам решил остановиться, но удары внезапно прекратились, что сразу же возбудило у меня с водителем нехорошие подозрения.

- Они, что с кузова срут? - Удивлённо протянул водитель, а я затревожился ещё глубже, - если они обосрут гаубицу, всех поубиваю...

Мы с водителем стали пристально смотреть по сторонам, особенно за обгоняющими нас немецкими машинами. Но пассажиры немцы вели себя спокойно, не выказывая какого либо удивления от чего то увиденного и необычного и проявляли не более любопытства чем обычно.

К месту привала под Херцбергом, где хотел дать просраться своим пассажирам, мы подъехали к концу привала и остановиться не пришлось. Я влился в колонну батареи и до конца марша ничто не нарушало спокойного движения. Уже в темноте втянулись в ворота парка, где майор Сушинский удовлетворённо мотнул головой, увидев мою машину. Только мы остановились у наших боксов, как я пулей выскочил из кабины и метнулся к кузову

Нет, слава богу, гаубица и задний борт были чистые, а из кузова на меня взирали иконописные лица болящих. С подозрением и под осуждающими взглядами дизентерийщиков осмотрел кузов и тут было всё порядке. Только после этого я отпустил серунов в сан. часть. Довольно шустрое исчезновение больных возродило во мне нехорошее и смутное чувство и я вновь, более тщательно, осмотрел кузов. Нет, тут было всё в порядке.

Загнали машины, людей отвели в казармы и поздно ночью я был предоставлен самому себе, а с утра всё закрутилось по новой и в десять часов батарея открывала ворота боксов для обслуживания техники после учений.

Только зашли в боксы как по нашим военным, натренированным чувствам обоняния внезапно ударил хороший и качественный вонизм.

Солдаты и офицеры, недовольно фыркая, вопросительно заоглядывались на меня и мы с водителем наперегонки ринулись к машине.

- Что за ерунда? Я же вчера всё обсмотрел - ничего ж не было....

Не было и сейчас говна в кузове, но вонь шла именно из нашей машины.

- Так, выгоняй машину на улицу и там полностью её разгружайте, - отдал под общий смех команду.

Выгрузив из машины всё имущество, я с расчётом толпились у заднего борта, недоумённо заглядывая во внутрь и гадая - Откуда так несёт?

Кузов был чистый, но машина стояла на солнце отчего вонь стала ещё больше. В очередной раз окидывая кузов и ящики со снарядами, я изумлённо вопрошал - Что за херня?

И тут в голове что то щёлкнуло и сверкнула догадка - Ящики с боеприпасами......

Лихо заскочил в кузов и, брезгливо отворачиваясь, открыл крышку верхнего ящика. Нет, внутри ящика всё было чисто, лежали две гильзы и два осколочно-фугасного снаряда, но вонь только усилилась. А подцепив и приподняв первую гильзу, я взвыл от возмущения. Герметизирующая крышка гильзы была вскрыта и там тяжело бултыхалось говно. Бросив гильзу на место, я начал открывать следующие ящики и чуть не заревел от увиденного. Если в первом ящике бойцы срали прямо на пучки пороха в гильзе, то в следующих ящиках порох они уже вытаскивали и заполняли жидкими фекалиями всю гильзу. Таких оказалось пять штук.

В сан. часть "убивать" бойцов мы направились толпой. Но тут наш полковой медик - мешок мешком упёрся рогом.

- Не пущу - Они на карантине.... Даже если я вас пущу, вы сами потом на карантин попадёте.

Больше всех взбешён был я: - По хер... Я согласен сесть на карантин вместе с ним.... Я их там буду бить каждый день и по графику.... Утром, днём и вечером... Ночью тоже.

Но всё было бесполезно. Пошли к командиру полка - тот долго хохотал. Потом смеялся и нач. службы РАВ, хохотал весь полк, но мы добились своего. Серунов под командой санитара привели на следующий день в парк и они мыли гильзы на огневом городке. Я сам туда не ходил и не смотрел, а солдаты батареи бегали и смотрели за их работой. Рассказывали, что серунов в процессе утилизации фекалий не раз рвало, полоскало и вырубало, но санитары приводили их в чувство и всё возобновлялось по новой. Обслуженные гильзы вместе со снарядами и ящиками были перемещены на машины под боеприпасы стоящие на складе, а в тягач положены нормальные боеприпасы.