vavikin

1

В ее глазах горел огонь, в ее сердце томилась сила, которой не смогла бы противостоять ни одна армия мира… Но все это было внутри, скрыто. На вид она была просто девушкой – хрупкой, молодой, беззащитной…

2

Старик услышал скрип кровати, поднял голову, увидел, как одевается дочь.

- Франческа! – негромко позвал он, чтобы не разбудить жену и остальных детей.

Девушка улыбнулась, опустила глаза, на щеках появился румянец – по крайней мере, старику показалось, что появился.

- Ну, хоть так! – беспомощно заворчал он, повернулся на бок, спиной к дочери, дождался, когда хлопнет входная дверь и закрыл глаза.

3

Улицы. Франческа скользила вдоль старых стен, сливаясь с тенью. Из таверн доносились пьяные голоса, кто-то затеял драку, прокатила карета, цокот копыт еще долго раздавался в ночи. Несколько раз Франческе приходилось останавливаться, выжидать. Кто-то вылил со второго этажа ночную вазу. Кто-то вскрикнул, заплакал. Где-то зазвенел женский смех. Снова застучали копыта лошадей. Факелов стало больше. Черная копоть, исходившая от них, извиваясь, поднималась в черное небо. Франческа остановилась возле массивной кованой двери и осторожно постучала.

4

Охранник открыл крохотное окошко, выглянул на улицу, смерил Франческу внимательным взглядом.

- Чего тебе? – спросил он.

Она назвала ему свое имя. Охранник фыркнул, поджал губы. Заскрежетали железные задвижки. Франческа опустила глаза, чтобы не встречаться взглядом с охранником.

- Так-то лучше! – проворчал он себе в усы, закрыл дверь, лениво, растягивая слова, объяснил, как пройти на кухню.

Франческа поблагодарила его, но глаз так и не подняла. Горящих дьявольским огнем глаз.

5

На кухне было жарко, бурлили котлы, пахло капустой, жареным мясом, кровью, свежими яблоками, выпечкой. Франческа долго стояла в дверях. Мимо нее сновали слуги. В банкетных залах все еще продолжались гулянья. Слышалась далекая музыка, голоса знати.

- Так это ты Франческа? – спросила ее молодая некрасивая служанка, которая прежде несколько раз проходила мимо нее, не обращая внимания.

Франческа кивнула.

- Следуй за мной, - велела служанка, стараясь придать своему голосу те же интонации, что слышала у господ.

6

Советник молчал, смотрел на Франческу и ждал, когда уйдет служанка. Молчала и Франческа. Огонь в глазах разгорался все сильнее. Огонь, который не видела служанка, но чувствовал советник. Холодный огонь, гневный. Огонь, который лучше держать внутри этих глаз.

- Пошла прочь! – отослал служанку советник, отчаявшись ждать, когда она уйдет сама.

Служанка спешно выскользнула в приоткрытую дверь, словно мышь из амбара. Советник кашлянул, поднялся из-за стола, велел Франческе закрыть дверь и только после этого провел ее в темный, узкий тоннель.

7

Каменные стены нависли по бокам. Свеча в руках советника дрожала. Франческа слышала его тяжелое дыхание, слышала мягкие, шуршащие шаги, обутых в кожаные сандалии ног.

- Как будешь возвращаться, не забудь взять свечу, - сказал Советник, когда впереди появился бледный прямоугольник двери.

Франческа кивнула, осталась одна, выждала несколько минут и неспешно открыла дверь.

8

Цезарь был нежен и опытен. Его любовь то затихала, то вспыхивала с новой силой. В промежутках он пил густое и красное, словно кровь вино и кормил Франческу виноградом, вглядывался в ее глаза, в пылающий в них огонь.

- Ты ведь знаешь, что я люблю тебя? – спрашивал он.

Франческа кивала. Живущий в ней демон кивал.

- И ты должна любить меня, - шептал цезарь, лаская губами ее шею. – Иначе вино станет кровью. Нашей кровью.

И они снова отдавались друг другу. И огонь в глазах демона угасал. Угасал до следующей встречи…

© Виталий Вавикин

1

1963 год. США. Недалеко от Нового Орлеана.

Крупные капли сорвались с неба, разбились о лобовое стекло старого фургона. Эйден Кинэн включил дворники.

- Нам только дождя не хватало! – скривилась Ленор Виллер.

Эйден снизил скорость, увидел одинокий старый дом у дороги, свернул.

- Эй! Что случилось? – послышались с задней части микроавтобуса недовольные голоса Кэрол Блэквелл и Патрика Феннера.

Они неуклюже продвигались с заднего сиденья к водителю. Кэрол на ходу натягивала футболку. В полумраке Кинэн успел разглядеть бледные полушария ее полной груди.

- Эй! – прикрикнула на него Ленор.

Они остановились у входа в дом. Ворот не было. Забора не было. Лишь усиливался дождь. Кинэн и Ленор вышли из машины, постучали в дверь. Никто не ответил.

- Может быть, здесь никто не живет? – оживилась Ленор, уже примеряясь, какое стекло будет лучше разбить, чтобы пробраться в дом.
- Ну, что там? – спросил Феннер.
- Кажется никого!
- Тогда мы с вами! – крикнула Кэрол, выскочила из машины, взвизгнула, почувствовав холодные капли дождя, спряталась под навесом крыльца.
- Меня подождите! – засуетился Феннер.

2

Входная дверь открылась. На пороге стоял седой старик. В правой руке он держал зажженную свечу. Не дожидаясь вопросов, он открыл рот, показывая подросткам обрубок языка. Ленор выругалась и попятилась. Старик кивнул, жестом предложил им войти, указал на стол, где стояли четыре свечи.

- Что он хочет? – растерялась Кэрол.
- Наверное, чтобы мы взяли свечи? – Феннер взял со стола одну из свечей, чиркнул зажигалкой, поджог фитиль.

Друзья последовали его примеру. Света стало больше. Под ногами старые ковры. На стенах – старые картины. Старик подошел ближе, замычал, указывая на горящие в руках подростков свечи. За окнами сверкнула молния, ударил гром. Ленор вскрикнула. Кинэн рассмеялся. Рассмеялась и Кэрол. Старик закончил свои непонятные объяснения Феннеру, ушел.

- Чего он хотел? – спросил Кинэн.
- Кажется, чтобы мы не тушили свечи, - пожал плечами Феннер.
- А он один здесь живет или нет?
- Откуда я знаю, он же немой! – всплеснул руками Феннер.

Кэрол рассмеялась. Свеча в ее руках задрожала, потухла. Одновременно с этим потухла и жизнь в глазах Кэрол. Ноги подогнулись, и она упала на старый, пропахший плесенью ковер.

3

Страх. Паника. Несколько минут Феннер продолжал неумело делать Кэрол искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, затем Кинэн оттащил его в сторону.

- Телефон! – оживилась Ленор.

Прикрывая ладонью свою свечу, она обошла дом. Никого. Ни старика не телефона. Все комнаты пусты.

- Кроме последней в конце коридора, - сказала Ленор, вернувшись в гостиную.

Феннер смерил ее растерянным взглядом. На мгновение Ленор показалось, что он постарел. Или же не показалось? Ленор подошла ближе. «Может быть, это из-за смерти Кэрол?» - подумала она, перевела взгляд на Кинэн.

- Что? – растерянно спросил он. Лицо его не изменилось, но вот в черных волосах появилась седина.

Феннер поднялся на ноги, велел Ленор показать ему закрытую комнату. Они поднялись наверх. Старый замок сдался со второго удара. Дверь раскрылась. Ленор вскрикнула, увидев десятки стариков у незашторенного окна. Их скрюченные, морщинистые пальцы сжимали огарки свечей.

4

Громкий смех Феннера раскатился по старому дому.

- Свечи?! – растерянно уставился он на Ленор. – Ты говоришь, что Кэрол умерла, потому что погасла ее свеча?

Ленор бросила короткий взгляд на Кинэна. Он молчал, растерянно глядя на свою свечу.

- Мы стареем, - тихо сказала Ленор. – Посмотрите на себя.
- Стареем? Ты спятила?! – Феннер увидел тело своей девушки, выругался. – Знаешь, что я обо всем этом думаю, Ленор? - спросил он и, не дожидаясь ответа, задул свою свечу.

5

Тишина. Две свечи стоят на столе. Кинэн и Ленор, не моргая, смотрят на дрожащее пламя. Глаза поднимать страшно, потому что напротив – постаревшее, незнакомое лицо.

- Так мы умрем раньше, чем настанет утро, - говорит Кинэн.

Ленор кивает. Страх и растерянность приносят в голову пустоту.

- Нужно найти немого старика, - говорит Кинэн. – Он дал нам эти свечи, так что…

6

Одиночество. Ленор кажется, что она чувствует, как старость ощупывает ее тело, ищет самые аппетитные участки. Дождь стихает. Лишь ветер свистит за стенами дома – не сбежать – страшно, что задует свечу, а оставить ее здесь и того страшнее.

- Господи, помоги нам, - шепчет Ленор, глядя на дрожащие языки желтого пламени.

Она смотрит на сломанные часы на столе у окна. Оглядывается. Часы над старым прокопченным камином тоже стоят. «Сколько же уже нет Кинэна? Час? Минуту?» Ленор слышит стук в дверь. Хочет слышать стук. Поднимается на ноги, идет открывать.

- Кинэн? – спрашивает она, вглядываясь в ночь.

Сквозняк забирается в дом.

- Что ты делаешь? – слышит Ленор голос Кинэна, оборачивается. Он стоит на лестнице. По гостиной гуляет холодный ветер. Пламя свечей дрожит, дрожит, дрожит…

7

Сначала радость, затем стыд. Ленор захлопывает дверь, прижимается к ней спиной. Одна из двух свечей погасла. Тело Кинэна все еще продолжает скатываться по лестнице вниз. Мертвое тело. Ленор плачет. Тихо. Беззвучно. Стоит возле стола и смотрит, как догорает ее свеча.

Увидит ли она утро? Хватит ли свечи, чтобы дать ей возможность увидеть рассвет? А что потом?

Ленор видит свои морщинистые руки, чувствует, как бьется в груди сердце, дыхание тяжелое, вырывается изо рта со свистом.

Кто-то открыл шторы. Или же они уже были открыты?

Ленор села на старый диван. В руках ее догорал огарок свечи. Думать больше ни о чем не хотелось – только смотреть. Смотреть, как начинается рассвет.

© Виталий Вавикин

1

Поцелуй был страстным. Настолько страстным, что фильм совершенно не запомнился.

- К тебе или ко мне? – спросила Кейт Рейлэнс, когда они вышли из кинотеатра.
- Можем в машине, - предложил Пол Грир, обнимая ее за плечи.
- Снова в машине?
- Ты против? - он прижался лицом к ее голове, вдохнул запах ее волос.
- Мы же не дети!
- Я не говорю о детях. Я говорю о нас.
- Тогда не против, - Кейт нырнула ему под мышку, не видя ничего и ни кого вокруг. Почти никого.

Клоун. Невысокий, застенчивый, с тремя воздушными шарами в левой руке. Наклонив на бок голову, он наблюдал за парой, стоя чуть в стороне. Кейт встретилась с ним взглядом, вздрогнула. Вздрогнул и клоун. Белые воздушные шары устремились в небо. Кейт заставила себя улыбнуться.

- Смотри, - указала она Гриру на клоуна.
- Возьмем третьим?
- Пошляк! – Кейт ткнула Грира под ребра.

Он притворился, что ему больно. Клоун повторил его движения.

- Он что заигрывает? – попытался пошутить Григ, обнял Кейт за плечи, прижал к себе.

Клоун снова повторил его движения, обняв невидимую девушку.

- А так? – спросил его Грир, целуя Кейт.

Клоун повторил поцелуй.

- Неплохо, вот только без языка… - Кейт подмигнула клоуну, вспомнила, о чем они говорили с Гриром до этой встречи, потянула его к машине.

Клоун пошел следом, продолжая пародировать их.

- Мы вообще-то хотели побыть вдвоем! – сказал клоуну Грир, скользнув по спине Кейт вниз.

Клоун повторил его движения. Грир тихо выругался.

- Дойдем до машины и отделаемся от него, - шепнула ему на ухо Кейт.

Клоун отстал, однако когда Грир садился за руль, вынырнул на тротуаре, словно ниоткуда и начал парадировать его.

- Да, да. Очень забавно! – одобрил его на прощание Грир, включил передачу, дал задний ход, вздрогнул, почувствовав удар, остановился, вышел из машины.

Клоун лежал на асфальте, раскинув руки. Большие глаза были открыты и смотрели в небо.

2

Кровь. Кровь клоуна. Кровь клоуна на руках Кейт. Эти видения приходили каждый раз, стоило Кейт закрыть глаза чуть дольше, чем на секунду.

- Не нужно было тебе выходить из машины, - снова и снова говорил ей Грир.

Кейт кивала. Кейт, которая все еще находилась на парковке возле кинотеатра. Она стоит на коленях возле клоуна, а его кровь из разбитой головы течет по ее рукам.

- В этом не было нашей вины, - сказал Грир.

Кейт кивнула.

- Офицер Добински сказал, что мы можем забыть об этом, как о ночном кошмаре.
- Я знаю.

Кейт попыталась сдержать приступ рвоты, но не смогла, закрыла рукой рот, добежала до ванной.

- С тобой все в порядке? – спросил ее через дверь Грир.
- Я не знаю, - честно призналась Кейт.
- Помощь нужна?
- Нет, - она закрыла крышку унитаза, нажала слив, подошла к раковине, умылась, уставилась на свое отражение. Бледные щеки, синяки под глазами, губы блестят синевой.

Кейт открыла ящик, достала пудру, попыталась привести себя в порядок, вышла из ванной, увидела, как вздрогнул Грир, когда посмотрел на нее, и невольно вздрогнула сама.

- Какого черта, это значит? – растерянно спросил Грир, пытаясь за макияжем клоуна отыскать знакомые черты женщины, которую он любил.

3

Рабочий день шел медленно, тянулся, мучил. Несколько раз Грир пытался дозвониться до Кейт, но так и не смог. К концу рабочего дня он уже начинал ненавидеть автоответчик и записанный на нем голос.

- Где ты была? – спросил он, приехав домой к Кейт, увидел коробки с купленными костюмами, разбросанные на кровати.
- Просто хотела немного отвлечься, - извиняясь, улыбнулась Кейт.
- Могла бы хоть позвонить, - недовольно проворчал Грир, прошел на кухню, закурил.

В комнате шуршал картон коробок и ткань костюмов. Грир налил себе оставшийся в кофеварке холодный кофе, услышал шаги Кейт за спиной, обернулся, увидел клоуна.

- Ну, как? – спросила Кейт, кривляясь, изображая застенчивость.

Грир молчал.

- Я тебе не нравлюсь? – Кейт расстегнула несколько пуговиц костюма, обнажив грудь. – А так?
- Так уже лучше, - сказал Грир, все еще не понимая, что происходит.
- Тогда чего же ты ждешь? – Кейт поманила его к себе, прошла в комнату к дивану. – Ты когда-нибудь хотел сделать это с клоуном?
- Нет.
- А когда был ребенком? – она встала коленями на диван, спиной к Гриру, обернулась.
- Если честно, то когда я был ребенком, то до чертиков боялся клоунов, - признался Грир.
- Вот как? – Кейт рассмеялась, выбралась из белого клоунского комбинезона, словно змея из своей старой кожи. – А теперь? – спросила она, выгибая спину. – Теперь тебе все еще страшно?
- Теперь, нет, - Грир отчаянно пытался убедить себя, что это все игра. Странная, не совсем здоровая игра.

4

Филип Бота позвонил Гриру в обед, и с какой-то простоватой хитринкой сказал, что видел Кейт.

- Ты не говорил, что она работает клоуном, - добавил Бота.
- Клоуном?! – Грир почувствовал, как екнуло сердце. – Где ты сейчас?
- В центральном парке.
- А она?
- Здесь же.
- Никуда не уходи.
- Что? – растерянно спросил Бота, но Грир уже повесил трубку.

5

Центральный парк. Голоса детей. Белый диск солнца висит высоко в небе.

- А она у тебя молодец, - сказал Филип Бота Гриру, наблюдая, как Кейт веселит детей.

Грир кивнул, закурил, не зная, что делать. Около получаса Бота находился с ним, затем ушел. Грир ждал. Ждал, гадая, знает ли Кейт, что он здесь или нет. А если знает, то…

- Какого черта ты делаешь?! – потерял он терпение, подошел к своей девушке и, взяв под руку, отвел в сторону.

Она наградила его гневным взглядом, затем моргнула как-то растерянно.

- А, это ты! – протянула она устало.
- Что это значит? Ты что хочешь таким образом обвинить меня в смерти того клоуна? Ладно. Я понял. Признаю. За рулем сидел я, но…
- Мигель Альварес, - сказала ему Кейт.
- Что?
- Клоуна звали Мигель Альварес, - она обернулась, улыбнулась паре случайных прохожих, снова уставилась на Грира гневным взглядом. – Ты убил Мигеля Альвареса, а вон там, - ее рука вытянулась, указывая на пару ребятишек с мороженным. – Там его дети. Сироты. Не хочешь подойти и поговорить с ними?
- Что?
- Извиниться.

Грир тяжело вздохнул, пожал плечами, поплелся к скамейке с детьми на ходу подбирая слова.

- Ну, же! – поторопила его Кейт, когда они подошли к детям.

Грир замялся, начал бормотать что-то бессвязное. В животе появилась тяжесть. Рот заполнила желчь.

- Что здесь происходит? – строго спросил Грира мужчина, подходя к детям.

Женщина взяла детей за руки и повела прочь.

- Это ваши дети? – опешил Грир.
- А незаметно? – скривился мужчина, сжимая перед лицом Грира тяжелый кулак.

Грир извинился, поднял вверх руки, сделал шаг назад. Кейт рассмеялась. Громко, задорно, безудержно.

6

В клинике тихо и пахнет медикаментами.

Доктор Дорфф долго осматривал Кейт, затем сделал укол, дождался, когда она уснет, предложил Гриру пройти в кабинет, выслушал рассказ о клоуне, рассказал случай о мальчике, который после смерти своей кошки долго считал себя кошкой.

- Я так понимаю, что будет лучше, если Кейт останется на время здесь? – пришел к выводу Грир.

Доктор Дорфф выдержал его тяжелый взгляд и кивнул.

- И как долго?
- Пока не пройдет чувство вины, - доктор Дорфф развел руками, признавая, что не всесилен.

Грир кивнул, попрощался, вышел на улицу. Какое-то время он просто бездумно шел вперед, стараясь ни о чем не думать. Черная тень шла рядом. Назойливая тень. Тень, которая все больше и больше начинала напоминать встреченного на стоянке у кинотеатра клоуна, который так хорошо парадировал все движения. Грир выругался, остановился. Тень остановилась. Он пошел. Тень пошла следом за ним. Пошла кривляясь, издеваясь над ним.

- Ну, хватит с меня! – Грир поймал такси, добрался до центрального парка, забрал свою машину, стараясь не обращать внимания на преследовавшую его тень.

Но тень была, шла следом за ним, кралась, пряталась.

- Чего ты хочешь? – спросил ее Грир, когда оказался дома и, стараясь превратить все в шутку.

Тень затаилась, метнулась за диван, когда вспыхнуло искусственное освещение. Грир прошел в ванную, умылся, вгляделся в свое отражение.

- Чего ты хочешь? – снова спросил он клоуна, который пялился на него с зеркальной глади.

Клоун не ответил, лишь робко улыбнулся.

- Это была случайность, - тихо сказал клоуну Грир. – Мы не виноваты. Мы… - он замолчал, услышав звонок в дверь.

7

На пороге стоял Филип Бота. В руках у него были две почтовые коробки.

- Вот, прислали на работу, - сказал он, - я подумал, что живем все равно рядом, поэтому…
- Что поэтому? – устало спросил его Грир, пытаясь понять, что лежит в коробках.
- Что с твоим лицом, Пол? – растерянно спросил Бота.
- С лицом? – Грир провел указательным пальцем по щеке. Белый грим еще не засох.
- Ты что, тоже подрабатываешь клоуном или это у вас с Кейт такие ролевые игры? – попытался найти объяснение Бота.
- Я сейчас умоюсь, - Грир забрал у него коробки. – Никуда не уходи.

Он закрыл дверь, побежал в ванную, спешно умылся.

«Надо успокоить его, убедить, что со мной все в порядке, - думал Грир, спешно натягивая чистый костюм. – Сходим поужинать, выпьем…».

В дверь снова позвонили.

- Я, пожалуй, пойду! – крикнул Бота, чувствуя недоброе.

Он уже развернулся, уже сделал шаг к лифту, когда открылась дверь. В нос ударил свежий запах грима.

- А вот и я! – радостно сказал Грир.

Бота медленно обернулся. На пороге стоял клоун и застенчиво улыбался ему.

© Виталий Вавикин

1

Частицы сталкивались, открывая ученым новый, несуществующий прежде мир. Повисшая тишина медленно перерастала в шепот. Он усиливался, креп.

- Да заткнитесь вы! – крикнул ученый своим коллегам, но никто из них ничего не говорил. Голос исходил извне. Словно сама пустота ожила и наполнила помещение своим присутствием.
- Смотрите! – закричала женщина, указывая на возникающий в пространстве образ. Туманное лицо ожило и открыло глаза.

2

Он говорил долго, и Тиббинг думал, что сойдет с ума, пока слушает Его.

- Ну, что? – спросила Ясмин, когда он вышел из кабинета. Тиббинг выдохнул и покачал головой.
- Это невероятно, – прошептал он, разлепляя дрожащие губы. – Кажется, мы установили связь с Богом.

3

- Этот мир не идеален, – сказала Одри, прижимаясь к мужской груди.
- Но, тем не менее, Он хочет дать нам право выбора, – Тиббинг смотрел в потолок. – Сказать, что есть добро, что зло. Подарить рай, как что-то материальное, забрав трепет перед чем-то неизведанным.
- Он просто хочет подарить нам свет, – сказала Одри.
- Свет? – Тиббинг вспомнил свою жену. Посмотрел на любовницу. – Он сказал, что отныне ни один грех не будет прощен.
- Ты говоришь о нас?
- Я говорю обо всех.

4

Тиббинг не хотел идти домой. Разве есть в новом мире место для грешника? Одиночество – вот его удел. И Одри. Одри, которая звонит снова и снова, но он не отвечает ей. Он идет сквозь людские толпы. Думают ли они? Знают ли они? Готовы ли? Нет. Лучше бы они изобрели еще одну атомную бомбу!

5

- Ты не сможешь ничего изменить, – сказал Голос, когда Тиббинг был готов выключить ускоритель. – Будут и другие, которые смогут повторить твое открытие.
- Но не сегодня, – сказал Тиббинг. – Не сейчас. Не я.

Рубильник выбил сноп искр, останавливая ускоритель и происходящие в нем процессы… Огонь охватил лабораторию, уничтожая труды многих лет…

Тиббинг шел по ночному городу и думал, что Уиллер и Оппенгеймер могли поступить бы также…

1

Она не думала, что идет в будущее, не верила, что когда откроет глаза, увидит крылатых ангелов, она просто шла в темноту, перешагивая через грань, за которой нет ничего. Сделанная петля как нельзя лучше сдавила шею, в ушах загудело. Ступни вытянулись в поисках опоры. Она сжала кулаки, слюна заструилась по подбородку. Темные круги застлали глаза. Тело еще раз судорожно вздрогнуло и обмякло.

2

Она умерла. Ушла из мира, в котором не могла больше оставаться. Открыла дверь и вырвалась на свободу, пусть даже и такой ценой… Но свобода была не долгой. Она поняла, что возвращается, вновь ощутив тяжесть век и боль в горле. Прорвавшийся сквозь ноздри воздух, разодрал слипшиеся легкие. Приступ рвоты сдавил желудок. Тронутая гниением пища, поглощенная ей еще до смерти, зловонными кусками вырвалась наружу. Налитый кровью взгляд уперся в канализационный свод. Где-то далеко гудели очистительные сооружения. Где-то там фильтровались испражнения тысяч людей. Не рай и не ад. Всего лишь мир, из которого она хотела уйти.

3

Никогда прежде она не чувствовала ничего подобного. Не было ни страхов, ни сомнений. Паутина в голове говорила ей куда идти и что делать. Кристальная прозрачность сути. Все остальное было второстепенным.

4

Редкие прохожие сторонились ее. Преследовавший ее запах мог напоминать лишь одно – смердящую вонь, разлагающейся плоти. Устремив взгляд на другую сторону улицы, она смотрела на рыжеволосого гинеколога. Он улыбался. Он шел на работу, и она шла следом за ним.

5

Дверь в кабинет была открыта. Гинеколог поливал цветы на подоконнике. Он не слышал ее шагов. Сильные руки мертвеца сдавили его плечи и бросили на гинекологический стул. Месяц назад она была на его месте. Месяц назад этот рыжий улыбчивый гинеколог высасывал вакуумом из ее тела ребенка. Теперь вакуум высасывал из него внутренности. Компрессор тихо работал, выплевывая в стеклянные сосуды окровавленные куски мяса. Месяц назад, она видела, как в один из этих сосудов компрессор выплюнул часть ее тела. Часть того, кто должен был стать ее ребенком.

- Боже мой! – шептал гинеколог. – Не надо. Не надо. Не надо.

Она тоже шептала. Тогда шептала.

6

Отец не рожденного ребенка был дома. Он мирно спал в своей кровати. Она помнила, как он улыбался, говоря, что договорился об аборте. Помнила, как дожидался ее возле больницы.

- Сама понимаешь, – говорил он.
- Да, – кивала она головой.

Она подошла к кровати и сдавила его горло.

- Уходи, – прошипела она его проснувшейся жене.

Женщина закивала и выбежала из дома.

- О боже! О боже! – звучал ее голос с улицы.

7

Паутина вздрогнула. Еще одна бабочка. Последняя.

8

Она пришла на городскую свалку. Здесь среди бытового мусора и медицинских отходов, она отыскала гниющий кусок мяса, который должен был стать ее ребенком. Она обняла его и прижала к груди. Теперь ее путь был окончен.

1

Он все еще пах ее телом. Все еще чувствовал вкус поцелуев. Слышал ее голос, случайные фразы…

Кольщик спросил его, что они значат. «Ничего, – сказал он. – Для вас ничего». А потом долго смотрел, как игла оставляет черный след на его коже…

В памяти стерся тот момент, когда они впервые задумались о чувствах. Возможно, это была лишь случайная встреча, когда никто из ваших знакомых не должен ничего понять. Вы просто проходите мимо, упражняясь в актерском мастерстве безразличия. И никто ничего не замечает. Никто, кроме вас. Это длится лишь мгновение. Всего один удар сердца. Но мира нет. Ничего нет. Затем шаг, и память стирается. Остаются лишь чувства.

2

Они стали мифом. Парой, летящей в пропасть. Семьи рассказывали о покупках и отметках в школе. Кольщик научился не задавать вопросов. Комната пропахла потом. И даже время как-то застыло, словно не зная, что делать дальше…

3

Он понял, что теряет ее морозным январским утром. Теряет, потому что устал. Нет. Она не уходила от него. Он сам готов был уйти. Готов, пренебрегая осторожностями, словно желая, чтобы тайна, утратила статус тайны. Неужели никто ничего так и не понял, не раскусил их обман? Или же это был действительно миф, который они сами придумали для себя. Что если они существовали только когда были вместе? Без друзей и знакомых? Что если в действительности никогда и не было «их»? Каждый жил своей жизнью, напоминая другому о себе лишь короткими телефонными звонками и недолгими встречами. Кто мог подтвердить существование этой пары? Что было у них общего, кроме непреодолимого влечения друг к другу? Кроме татуировок на руках, да пота на постельном белье?

Ответа не было. Он видел, ощущал и мог представить ту жизнь, которая у него была раньше. И совершенно обратное мог сказать о том, что было сейчас.

Нет. У них не может быть будущего. Не здесь. Не так. Все забудется. Пройдет, как сон. Абсолютно все.

4

Он закрыл глаза, прогоняя воспоминания. Теперь это было лишь прошлое. История, которая никогда не случалась. Не было той комнаты. Встреч. Звонков. И не было ее. Лишь губы предательски помнили те поцелуи, да руки хранили память воздушных волос, скользящих меж пальцев. Жар тела. Вкус пота. Глаза… Слова закончились как-то внезапно, уступив место чувствам.

Нет. Он не искал этой встречи. Не ждал ее. Не надеялся на случайность…. Но все было прежним, даже комната, в которой они так отчаянно любили друг друга. Мягкий свет падал на ее лицо, придавая глазам неестественный блеск. Светлые волосы спадали на плечи. На губах играла улыбка…

Он виновато опустил голову. Одежда зашуршала в тишине. Губы торопливо принялись нашептывать что-то на ухо. Знакомые руки заскользили по телу.

Миф ожил. Ветер шумно перелистывал старую книгу, вырывая из нее листы. Они кружили по комнате, опадая к ногам сплетенной пары…

Он открыл глаза. Ничего. Никого. Лишь фразы на руках, которые остались у него от прошлого. Десятки, сотни, тысячи слов. Они покрывали его тело, становясь историей. И память оживала. Дописывала миф все новыми и новыми подробностями. И не было уже на коже места, куда не добралась бы игла воспоминаний.