Я был его лучшим другом и, что неудивительно для его возраста, единственным.
Крис всегда был заводилой и заядлым холостяком. Ох, один только бог знает, сколько всего мы успели за те веселые года нашей яркой молодости, и сколько бы еще безрассудств было бы на нашем счету, не женись Крис в своих тридцать семь лет.
Нет, не то чтобы я был против этого. Лиз прекрасная девушка и рядом с ней он начал меняться в куда лучшую сторону.
Теперь, если Крис и выпивал, то ограничивался – старался, по крайней мере, - парой бокалов виски или же кружкой пива. И это не идет ни в какое сравнение с тем, что было до того. Сколько раз я таскал напившегося до беспамятства друга на своем горбу, не счесть.
Крис правда изменился. Нашел себя постоянную работу, за год буквально взлетел по карьерной лестнице. Спустя еще год они с Лиз переехали в дом, стоявший прямо напротив моего, а через месяц он сделал ей предложение.
Как же это было неожиданно для меня! Конечно, я понимал, что когда-нибудь это случится, но все же Крис был для меня парнем, которого я последним видел с кольцом на безымянном пальце.
Лиз согласилась. Да я и не думаю, что она могла бы поступить иначе.
До сих пор в ушах стоит его веселый смех и просто до ужаса счастливый голос. А вот что было дальше…
Сколько бутиков с костюмами мы обошли, даже вспоминать страшно. Я уверен, Лиз не волновалась из-за свадебного платья, сколько он - из-за костюма. Несколько десятков пиджаков, столько же брюк и, самое трудное, галстуки.
Крис был хуже девочки-выпускницы, но я был его другом, и выбора у меня не было. Итог был довольно неплох – темно-фиолетовый пиджак, брюки светлее на полутон, белоснежная рубашка и черная бабочка. Позже был черед Криса мучиться и носиться со мной.
А потом, собственно, само венчание. Крис сжимал хрупкую ладошку Лиз в своей ладони и уверенно (такая уверенность была в его глазах лишь дважды) сказал «да».
И спустя год у новоиспеченной парочки появился малыш. Очаровательный кареглазый мальчик по имени Алекс. Если бы кто-нибудь мне сказал лет двадцать назад, что Крис будет прекрасным семьянином, я бы поднял его на смех.
Но он был, видит господь, он был.
Только, черт знает, может, за прежние грехи, а может и просто так, да только Крису не суждено было сыграть эту роль до конца. И я действительно не знаю, за что.
К счастью, семейная жизнь на забрала моего друга и мы по-прежнему вечером встречались у бара и пропускали пару стаканчиков; если же были удачные обстоятельства, ездили на рыбалку и Крис все не мог дождаться, когда Алекс станет членом нашей небольшой, но очень веселой и дружной команды. И я, честно признаться, не мог дождаться тоже.
Алекс рос замечательным смышленым мальчишкой, Лиз хорошела изо дня в день и Крис, казалось, влюблялся в нее заново каждым утром. И жить бы нам, как в добрых детских книжках, долго и счастливо, да вот только жизнь – далеко не сказка, и, к сожалению, Крис изведал это на собственной шкуре.
Прошло четыре года, и Крис будто бы перегорел, потух. Домой возвращался он все позже, пропадал неизвестно где, на работе появлялся нечасто и снова взялся за бутылку.
Я думал, ему нужно время, небольшой передых от всего. В конце концов, после двадцати с лишним лет холостяцкой жизни осесть не так-то просто. Я оказался совершенно неправ. Мне кажется, тот вечер, когда я это понял, мне уже не забыть.
Около половины десятого в дверь кто-то стучит с особым усердием. Я поднимаюсь с дивана, гадая, кого же занесла ко мне нелегкая в такое время. Открываю и вижу на пороге Криса, прислонившегося к косяку, так как на своих двоих он устоять уже не в силах. В руке у него почти пустая бутылка виски, и, наверняка, уже не первая.
Она поднимает на меня глаза, застланные пеленой алкоголя, и я понимаю, что настолько сильно он не напивался уже давно.
- Боже…
- Пошли его чертям собачьим, - заплетающимся языком говорит Крис и перешагивает порог, тут же теряет равновесие и врезается плечом в стену.
Я пытаюсь ему помочь встать на ноги, но он лишь бьет по моей руке наотмашь и злобно глядит куда-то сквозь:
- Пошли в задницу этого святого ублюдка, мать его дери!
Крис делает еще один шаг и падает. Бутылка с виски разбивается, мелкими осколками разлетаясь по прихожей. Я подхватываю его под руки и резко тяну вверх, пока он не успел пораниться об один из них.
С грехом пополам взваливаю его тяжелую тушу себе на спину и волочу к дивану, как в старые добрые времена. Но если тогда я и сам был немного навеселе, то сейчас меня всего пробирала дрожь.
Усаживаю Криса на диван, сам сажусь перед ним на корточки и крепко держу обе его руки, чтобы не вырвался.
Неуверенно зову:
- Крис?
Он смотрит на меня раскрасневшимися глазами, и я замечаю на его щеках влажные дорожки. Я в полном недоумении.
- Я ведь был правильным, - голос у Криса хриплый и дрожит, - я же почти не пил, я не гулял, не изменял, я любил Лиз! Я любил Алекса!
Он кричит и делает резкий рывок руками, но я крепко его держу, и он только тяжело и отрывисто выдыхает.
- Что случилось, Крис? – спрашиваю тихо, смотря ему прямо в глаза.
Он поднимает голову, хмурится и почти кричит:
- У меня гребанный диагноз, Майк! Чертов диагноз с пометкой «не излечим»! Понимаешь?!
Все мысли до того роившиеся в голове подобно пчелам внезапно пропадают, оставляя место только одной «что?». Я хочу переспросить Криса, уточнить детали, может, он просто неправильно что-то понял, но голос куда-то пропал, а в горле появился комок.
Он выдирает руки, которые я уже не держу, и закрывает лицо. Я слышу, как он тихо-тихо воет, словно подбитый зверь, не желающий признать свое поражение, и покачивается из стороны в сторону. Я знаю, что должен его утешить, что-то сказать, как-то подбодрить, но не могу.
Я поднимаюсь на негнущиеся ноги и кладу руку ему на плечо. Чуть сжимаю ладонь, показывая, что я здесь, что я рядом.
Спустя пару минут он перестает всхлипывать и бессильно роняет голову на грудь, заснувши. Действуя на автомате, я аккуратно его укладываю, снимаю обувь, накрываю пледом и гашу свет в гостиной.
Внутри словно что-то сломалось и, кажется, без права на починку. Я достаю наполовину пустую бутылку из-под неизвестно чего и делаю несколько глотков прямо с горлышка.
Почему-то совершенно ничего не чувствую.
Я все еще не могу осознать услышанное. Ну не может такого быть! Пытаюсь придумать, что делать дальше. Можно, кончено, разбудить Криса и разузнать все детали, или хотя бы номер больницы, где ему выдвинули такой диагноз. Но будить его сейчас было не самой лучшей идеей. Можно было позвонить Лиз, но наверняка она сама еще не в курсе случившегося. Завтра…
Завтра нужно будет объехать все больницы в округе, чтобы они подтвердили или же опровергли – а это, я уверен, куда более вероятно, - этот дерьмовый диагноз.
Я делаю еще пару глотков, и выхожу на лестничную клетку: покурить и успокоиться. Руки жутко дрожат, и подкурить выходит с третьей попытки. Спустя четыре сигареты возвращаюсь в дом и почти сразу же отключаюсь.
Просыпаюсь засветло, на часах половина седьмого утра. Потягиваюсь, в голове постепенно всплывают события вчерашнего вечера.
Пытаясь сильно не трясти головой, поднимаюсь с кровати и иду в гостиную, где вчера оставил Криса. Но, зайдя в комнату, никого не обнаруживаю.
- Крис! – громко зову я, надеясь, что он бродит по квартире или же пьет на кухне чай.
Ответом мне служит тишина, и я тяжело вздыхаю. Провожу ладонью по лицу, стараясь взять себя в руки и не разозлиться.
Набираю номер Криса и слушаю долгие гудки около пары минут. И так десять раз подряд. С трудом удерживаюсь, чтобы не метнуть телефон в стенку.
- Ну какого хрена, чувак? – спрашиваю я у пустоты и иду на кухню, чтобы выпить кофе и обдумать план действии.
Звонить Лиз было глупо: во-первых, было еще слишком рано, во-вторых, сообщить ей такую новость должен Крис, а не я.
Если здраво рассудить, то Крис сейчас сможет быть только в двух местах: в нашем баре и на работе.
Допив чашку кофе, переодевшись и на ходу доставая сигарету, выхожу из дома.
В первом, то есть в баре «У Мэтью», я его не обнаруживаю. Сам Мэтью говорит, что Крис надрался до чертиков вчера и больше не появлялся. Поблагодарив его, отправляюсь к другу на работу, но и там терплю неудачу: секретарь Криса, милая девушка лет двадцати пяти, говорит, что последние несколько дней мистер Хайди появляется на рабочем месте после обеда и, не проведя здесь больше двадцати минут, уходит. Добавляет, что он всегда очень злой и раздраженный.
- Наверное, с женой поругались, - делится она со мной своими догадками.
- Наверное, - улыбаюсь я ей и ухожу.
При других обстоятельствах я бы обязательно попросил у нее телефончик, но сейчас мысли мои были далеко от девушек, пусть и с третьим размером.
Продолжая названивать Крису на мобильник, все же намереваюсь направиться к нему домой, но в самый последний момент передумываю. Так или иначе, Крис не сможет долго от меня скрываться. И, тем более, тревожить Лиз, не имея на то реальных оснований, будет глупо.
Я сажусь в свою старенькую тойоту и опираюсь лбом о руль.
- Ну какого хрена, Крис? – снова спрашиваю я и снова остаюсь без ответа.
Большую часть дня провожу на работе, стараясь хоть как-то отвлечься от всех этих назойливых мыслей. Я все ждал, когда Крис позвонит мне – после стольких-то пропущенных, - но телефон предательский молчал.
После работы я все же решил заглянуть к Лиз, не упоминая о Крисе, просто чтобы узнать, как она.
И не зря. Когда она открыла дверь, я даже сперва не узнал ее.
Растрепанные волосы, красные и опухшие от слез глаза, дрожащие губы и сиплый голос. От прежней счастливой и влюбленной Лиз будто бы и следа не осталось.
Когда я вошел, на миг в ее глазах загорелась надежда, но, заметив, что я один, Лиз еще раз всхлипнула и глухо заплакала.
- Ты чего? Что случилось?
Я шагнул в прихожую и обнял ее, успокаивающе поглаживая по спине.
Несколько минут она молчала, уткнувшись мне в плечо.
- Он, - сквозь всхлипы и рыдания разобрал я, - не ночевал дома и до сих пор не вернулся, я уже и не знаю, что думать…
- Ты звонила ему? – Я отстраняю ее за
