Мы бродили по центру Киева. Я, Мара и еще какие - то люди. Это была экскурсия для туристов. Им показывали город, рассказывали его историю, женщина в расшитой красными маками рубахе сыпала заученными фразами. Многообразие фактур, оттенков, перекрестки улиц. Гости столицы водили носами по сторонам. Нежно гудела трасса.
Я сказал между прочим, что знаю другой Киев. Это услышала тетка в вышиванке и сразу пристала с вопросами.
- А какой, молодой человек? Какой вы знаете Киев? Расскажите.
- Ну. Однажды в районе метро Святошино прорвало канализационную трубу. Воняло сильно, и воды на проезжей части было по колено. Хорошо хоть без говна. Я тогда еще девочкам школьницам помогал перелазить через забор, по другому обойти нельзя было. Вот прошлой весной мне еб... в общем, травма у меня случилась. Попали розочкой по лицу. Нужно было зашивать щеку, я сам пришел в больницу а мне сказали - дежурная девятая. Ничего знать не хотим. Короче долго я добирался до сырца, маршрутки еще у нас в Киеве такие удобные, блин. С дырками в полу. Но это ерунда, нашел травм пункт, тогда еще был в сознании. Пришел и сел на кушетку, меня даже бабки пропустили! Прикинь, да. Бабки, для них же ваще ничего святого нет. А там говорят - у нас обезболивающего нет, иди в аптеку, покупай. Я короче там и отключился...
- Хватит, - огрызнулась Мара.
Тетка смотрела на меня испуганно. А потом продолжила что-то бубнеть кузьмичам. Да, это вам не фрески в храмах рассматривать и на дудке играть в переходах. С переходами тоже пару воспоминаний связано. О, могу рассказать, как мы с пацанами там работали. Давно еще, только инструменты там другие, другая музыка.
- Ты че, гонишь? Видишь, тут культурные люди? И вообще, я устала. Дурацкая экскурсия.
Моя подруга постоянно капризничала, она никогда не была довольна положением. Конечно, её внешность и мозги такое поведение оправдывали полностью. Я в неё влюблен со второго курса. У Мары было много мужчин, но все они её не удовлетворяли. Она говорила мне - нужно становиться лучше, не останавливаться на достигнутом. Вот что ты можешь? Ты можешь только драться со своими гопниками. И ради чего? В чем интерес, Андрей? Что дальше? Это её очень заботило, выводило из себя. Нет, я не учу тебя жизни. Я б научила, да ты не хочешь. Тебе скоро тридцать, а толку нихуя.
Я ей не мог дать ничего, кроме этих вылазок в город и секса. Секс со мной ей нравился, она говорила, да я и сам это видел. Она выходила из моего дома с синяками на шее, непричесанная, довольная. Я оставался с расцарапанной спиной лежать на скомканных простынях. Тогда я лежал, думал, прикидывал. Где взять денег, куда себя деть, и как заставить её жить со мной? Это было важно - чтобы она жила со мной. Эта девочка держала меня в напряжении двадцать четыре часа в сутки. Я не мог расслабиться, я не имел права на ошибку но ошибался ежедневно.
- Куда ты теперь хочешь?
- Не знаю, мне скучно, - и трет глаза, как ребенок.
Она очень хорошо смотрится на фоне Киева. Нет. Это Киев на её фоне смотрится хорошо. Мы отбились от кучки туристов и начали спускаться по Андреевскому. Там брущатка вместо асфальта, Мара на каблуках. Пришлось мне нести её.
- Ой, стой, подожди! Андрей, поставь меня на пол, эй. - она выскользнула из моих рук. Увидела картину. На Андреевском продают всякий хлам. Деревянные кресты, дешевую бижутерию, вышитые рубахи, картины, книги.
Та, которая ей понравилась, стоила триста долларов. Я думал пошутить, что смогу нарисовать такую же. Написано маслом. Да нет, какое "написано". Намазано. Но у Мары отменный вкус, к тому же она разбирается в живописи. Если я скажу так, мы поссоримся. Потому стою и молчу, курю, делаю вид, что мне интересно.
- Я хочу её, Андрей. Но всю зарплату потратила на туфли. Вчера и потратила. Теперь мне нечем платить за квартиру, но не могу же я ходить в дешевой обуви.
Она смотрела так на неё, любовалась. У Мары взгляд, которым можно прожигать дыры в металлических пластах. Запросто! Как же людям удается получать удовольствие от произведений искусства. Да еще таких. Там, на спуске, пока кучерявый еврейский дедок рассказывал ей об этом художнике, о какой-то модной технике, смешении красок, гармонии цвета и формы я прикидывал, где заработать. Да что ж я за мужик такой, что не могу своей девочке приятно сделать? Меня это убивало. Я думал, но в голову ничего не приходило.
"Да ты не парься" - сказала она мне уже на остановке. Шел дождь, но люди в центре не торопятся даже тогда, когда капает на голову. На подоле жизнь идет в размеренном ритме, не то, что в моем районе. Там все не так. Здесь...как она его называла? Сталинский ампир, вот. А у нас коробки бетонные, минимализм, убожество. Квадратные дворы, серые плиты. Здесь любуются памятниками архитектуры, пьют латте и говорят о Боттичелли. У нас разводят лохов и дуют. А еще спят.
- Она такая красивая, но может… Может, я куплю её в следующем месяце.
Я просто молчу. Да и что говорить? Мы целуемся. Я нагло начинаю к ней приставать. Мара не против, она не такая, как другие девушки. Эта может и на остановке, и в битком набитой маршрутке засунуть руку мне в трусы и довести чуть ли не до конца. Сейчас я не хочу думать, что рано или поздно Мара от меня уйдет. А это случиться, если вдруг она встретит какого-нибудь дядю в костюме, приготовит ему свой фирменный рыбный стейк и останется на ночь. Тогда я его убью. Или он меня.
Пару месяцев назад клеился к ней какой-то мажорный мальчик. Я случайно прочитал сообщения о мафинах и кофейнях, о Джойсе, будь он неладен, обо всем таком ванильно-пидорастическом движе. Их модный слэнг я понимал с трудом. Мара сказала мне вечером - я иду гулять с другом. Буду через пару часов. И вызвала такси. Собиралась долго, оделась красиво. Черная юбка в пол, белая майка, солнечные очки, которые ей безумно идут. И упорхнула.
Позже я вышел за сигаретами и увидел их у парадного. Этот пацан решил проводить мою девочку до дома. Они оба улыбались, щебетали что-то на нечеловеческом языке. Наверное, он умнее меня и ей с ним интересно. Есть о чем поговорить, и ему бы точно понравилась та дурацкая картина. В итоге проводил его я, пинком под зад из нашего двора. Его даже бить жалко, и я никогда не был сторонником необоснованной жестокости. Пинка вполне хватило, и пацан чуть не заплакал. Ушел сам. Обещал вернутся. Жду до сих пор.
- Послушай, Мара, - продолжаю целовать, - езжай сегодня домой, ладно? Я тебя проведу, а у самого еще дела.
- Расскажешь? - смотрит вопросительно и улыбается.
Я сам еще не знал, чем буду занят. Мне нужно было достать деньги на её картину и на оплату жилья. Любым способом. Я понимаю теперь, почему мир устроен так, а не иначе. Почему люди совершают поступки, о которых жалеют годами, потом каются, но продолжают гнуть ту же линию. Просто у них есть своя Мара, которая, конечно, не такая красивая, не такая замечательная, как моя. Возможно, она ни черта не шарит в искусстве, не может так смотреть на мир, не может так улыбаться и шутить. Но у каждого мужчины есть своя Мара, которая хочет картину.
- Потом расскажу.
Поднимаемся по лестнице, Мара идет первой. Я щипаю её за попу, она визжит.
- Андрей! Прекрати!
Прекращаю, как только переступаем порог квартиры. Сажу её на трюмо. Целую и обещаю, что вернусь утром.
- Нет, нет. Не пущу тебя никуда. - расстегивает блузку и смотрит мне в глаза.
Не могу же я отказать ей и в этом. К тому же идей нет пока никаких. Беру на руки и отношу в комнату. Моя Мара. Хочу сказать, что люблю, но пока не имею права.
Когда я ушел от неё, было пол-одиннадцатого вечера. Я вышел из уютной квартиры, оставил на пороге уставшую маленькую девочку в футболке. Нежную и теплую. И очутился на сырой улице, в обоссаной подворотне. Это как новый уровень игры, только сначала ты играешь в Симс, а потом в Ллин Агрешн, при чем во вторую с телефона. Качество соответствующее. И баллы тут особо не заработаешь, так, с нуля. Когда у тебя автомат херовый и патроны заканчиваются в самый нужный момент. Но если ебнуть парочку толстых червяков, а их сразу не замочишь, нужно хорошенько приложиться, тебе дадут другое оружие. Красненькое. С телефона плохо видно, какого оно происхождения. Да и важно ли? Червяков убиваешь, баллы зарабатываешь, проходишь на новый уровень.
Вдруг мне позвонил Леха. Я не ждал его звонка. Он всегда звонит с просьбой занять денег или с просьбой их ему вернуть. Деньги у меня раньше были, а сейчас их нет. Может, он мне что должен, а я забыл? Я поднял трубку.
- Здоров, дядь. Как сам? Дело есть.
- Да мне тебя сейчас сам бог послал. Говори, куда ехать. - я сразу понял, что картина будет моей. Да что картина. Мара будет моей.
Мы встретились в "Дровах". Людей было мало, я взял чай. Леха сказал, что можно поднять двести баксов или четыреста. На боях без правил. Двести - поражение. Мне нужно было просто получить по ебалу. То есть проиграть. Драться не обязательно, так, помахаешь кулаками. Дальше я не слушал. Пропустил мимо ушей и отбор, и рассказ о пареньке, который куда-то подевался в самый ответственный момент. Конечно, я согласен. Вчера бы еще думал, но скорее всего ответ был бы положительным. Я люблю драться, хотя не особо умею.
- Там серьезные бойцы, имей в виду. Может все, что угодно случиться. Так что чем быстрее ляжешь, тем проще отделаешься. Ну что, едем?
О чем речь. Леха еще много говорил. Что мне следует делать, а чего нет. Так готовил меня, словно собирался запустить в космос. Я нашел у него в машине бутылку какой-то дешевой настойки. Типа "Сливовая", или "Вишневая". Было темно, и я не прочел, какой именно это настойка была. На вкус-то они все одинаковые. Сделал пару больших глотков. Потом еще. Там же нет допинг - контроля?
Мы спустились в подвал. Бои, и правда, были подпольными, но проходило действие в самом центре города, практически под носом у мирных жителей. Помещение похоже на кинотеатр, спортзал, и ресторан привокзального типа. Мужики в костюмах, с красивыми ухоженными девочками. Посреди зала клетка. Жутко.
Мне предложили куда-то пройти, разд
