Решил опубликовать здесь один небольшой рассказик своего сочинения. Просто любопытно узнать мнение о нем.
P.S. Коммент для минусов внутри поста обеспечу.
Оптоволокно
Он стоял под окнами, в которых горел свет, и грыз губы. Порой, будучи столь увлеченным своим занятием, не замечая, что на них выступила кровь, и ее привкус налип на зубы. Не замечая прохожих, впрочем, не обращавших ровным счётом никакого внимания на стоявшую в тени фигуру. Только пар изо рта выдавал, что она еще жива. Возможно, кто-то отметил бы уставшие красные глаза, но в такой темноте нельзя было их ясно различить.
Время от времени он доставал из кармана брюк свой смартфон, быстро включал экран, проверял время (хотя на его запястье висели наручные часы) и снова выключал. Бдительный гражданин смог бы рассчитать, что этот ритуал повторялся ровно каждые пять минут. Можно было предположить, что человек в ночи кого-то ждал и сверялся часами, надеясь, что он не слишком сильно опоздал. Однако ни у кого не было времени строить догадки.
Постепенно двор пустел. Все меньше людей проходило мимо, все больше автомобилей находили здесь приют на ночь. Поздний вечер накрыл округу темным покрывалом, которое подсвечивали уличные желтые фонари. Прохожие спешили как можно быстрее покинуть промозглую улицу и укрыться в тепле своих квартир. Вскоре во дворе помимо незаметных камер остался лишь один наблюдатель, который начинал всё сильнее колебаться, стоит ли выйти из своего временного укрытия или нет. Но медленно коченевшие пальцы и промокающие подошвы ботинок склоняли чашу выбора в сторону тёплого чая и центрального отопления. По большому счету ничто другое его не ожидало в его пустынной квартире.
Сделав глубокий вдох таким образом, что прохладный уличный воздух ободрал глотку, он громко выдохнул. Еще один прошел, без происшествий, без значимых событий, без запоминающихся деталей. Тотальная рутина, одним словом. Покинув свое временное прибежище, незнакомец ступил на мокрый асфальт, на котором скапливались местами довольно глубокие лужи. То ли из-за появляющейся паранойи, то ли из-за опасения быть перееханным машиной (хотя кого это волнует, потому что в таком большом городе наезды на пешеходов в порядке вещей), он снова и снова оглядывался по сторонам. Иногда посторонние шумы беспокоили его. Порой в автомобиле, который стоял неподалеку, ему мерещилась чья-то тёмная серая фигура, которая не спускала с него своих пустых черных глаз. Но это, конечно же, был обман зрения. Салон был пуст, и лишь лампочка сигнализации мигала за лобовым стеклом. Впереди еще одна машина ослепила светом фар, но она всего лишь разворачивалась и не представляла никакой угрозы.
Дверь подъезда слишком быстро предстала перед ним, как ни пытался он замедлить свой шаг. Машинально набрав код от двери, переступая через ступени, игнорируя недавно отремонтированный лифт, запоздалый жилец забрался на свой шестой этаж. Задыхаясь и чувствуя усталость в ногах, он достал ключ и медленно начал поворачивать замки. Как он ни желал этого, сердце всё равно билось, не сбиваясь с одного, ему ведомого, ритма. Не оглядываясь, он захлопнул дверь, на которой виднелась цифра 56 и табличка «Тарлен У.К.»
В помещении царил полумрак, к которому глаза давно привыкли. К тому же уличные фонари своим светом после многократных преломлений немного освещали окружающее пространство.
Тарлен быстро разделся, посетил ванную комнату и направился к холодильнику, чтобы достать один из многочисленных готовых обедов, которыми он был забит доверху. Нечто подобное выдают пассажирам авиалайнеров. Только тут горячее блюдо можно было действительно подогреть, вынув из подноса и поместив его в микроволновку на несколько минут.
Тишина и границы четырех стен перестали пугать своей обыденностью. Тарлен не пытался их ничем оживить: ни цветными плакатами из журналов, ни новым ремонтом, ни даже включением света. Лишь мерное жужжание СВЧ-печи и затем ее звоночек, намекающий на готовность приготовления пищи, поздно вечером нарушали окружающую безнадежную тишь. Однако мрак не покидал свои владения, лишь иногда приобретая серебристый оттенок от отсветов уличных фонарей.
Ужин протекал неспешно. Тарлен в лучшем случае смотрел в окно на новую высотку и разглядывал то, как в ней горел свет. Возможно, он искал некое сочетание, например, гриб или череп, но это было лишь его воображение. Никакого порядка не было, и быть не могло. Он забыл о вкусе еды, всего лишь поглощая её, не задумываясь даже о том, попал ли сегодня стебелек фасоли к нему в гарнир или нет. Это не стоило его внимания, но было достойно его желудка. К тому же подобные мелочи давно перестали доставлять ему наслаждение, и ему трудно было припомнить, были ли они ему приятны в принципе.
Вскоре пустой поднос полетел в урну. Тарлен некоторое время стоял, окутанный темнотой, слушая свое мерное дыхание, опёршись на края раковины на кухне. Казалось бы, дом – милый дом, но это было не про него. Попадая в родные пенаты, его охватывал ступор, полная апатия. Если бы не элементарные биологические потребности организма, он сюда бы вряд ли вернулся. Пусть Тарлен и стоял в нерешительности, но в голове давно был заложен ответ и мотивация к действиям. Иного выхода попросту не существовало.
Засунув руки в карманы брюк, он проходил мимо черневших дверных проёмов пустых комнат, в которых можно было различить очертания предметов мебели и электроники. Однако по сути, они были мертвы, потому что человеческое тепло было ими забыто и на его место пришли слои пыли, плесень из-за повышенной влажности, местами отслаивающиеся обои и краска.
Без фонарика, не нажимая на кнопки выключателей, Тарлен пробрался в свою каморку. Он раздвинул занавески и в комнату проник молочно-белый свет уличного фонаря, который был установлен буквально под его окном. Лужи на асфальте не высыхали, и влажность, казалось, искала любые возможные пути, чтобы проникнуть в самые незаметные щели. Она даже просочилась сквозь оконные рамы и мелкой росой выступила на подоконнике. Единственный живой человек взял салфетку со стола из коробки, промокнул лишнюю влагу, открыл окно и выбросил её на улицу: туда, откуда и пришла вода.
Тем не менее Тарлен знал, что он намеренно медлил перед тем, чтобы сделать единственное возможное, что он беспрестанно делал каждый вечер два года к ряду. Стоило это всего каких-то двух-трех движений: включить кнопку на стабилизаторе напряжения, включить компьютер и ждать загрузку операционной системы. В комнате загорелся синим монитор, освещая еще одну часть комнаты. Мерный гул вентилятора в системном блоке возвещал о том, что система постепенно загружается. В этот раз сбоев ждать не приходится, а как хотелось бы Тарлену, хотя он прекрасно понимал, что нашлись бы другие пути, что его оставляли в покое лишь благодаря тому, что он добровольно оставил одну возможность. Она как раз вывела на монитор все значки, которыми он когда-то пользовался, но теперь система просила их удалить за ненадобностью, поскольку они мешали увеличить ее продуктивность, но Тарлена это мало беспокоило.
Он лишь время от времени обновлял ее, но лишь смутно надеясь, что она когда-то выйдет из строя и прекратит влачить столь жалкое существование. Не ее жалкое бытие, потому что она была запрограммирована быть такой, а его собственное.
Тарлен плюхнулся на компьютерный стул на колесиках и уперся в столешницу локтями, протирая глаза, которые привыкли к мраку вокруг, но не переносили свечение монитора. Даже сам организм отвергал это достижение научного прогресса, которое находилось практически в каждом доме.
В принципе он мог сидеть так достаточно долго, до тех пор, пока в его глазах не начинали плясать разноцветные круги. После этого он решил взглянуть на экран с ровными рядами ярлыков и успокаивающим пейзажем на фоне в виде холмов, покрытых зеленью, которые расплывались перед его глазами, временно потерявшими фокус. Если бы в его комнате стоял наблюдатель, лениво опершийся на шкаф в его, то он бы увидел насколько пустым и отрешенным был его взгляд.
Через несколько секунд на экране появилось небольшое диалоговое окно. Сначала оно было пустым, только лишь мигал белый ползунок. Затем на его экране появился список с точными датами и краткими заголовками. На этот раз выпало 18 января. Только 6 лет спустя. Тщательности составителя можно было позавидовать, ведь список включал в себя весь день: с утра и до полуночи. Каждое действие за этот день педантично соответствовало строго определенному времени, отражавшемуся в левой колонке, чуть ниже даты.
Тарлен был давно знаком с детищем неизвестного программиста. Он привык рассматривать курсивный шрифт, который не напоминал ни один из стандартных наборов символов, которыми пользовались для составления документов или для печати. Он прокручивал колесиком мыши список вниз, до самого конца, а затем возвращался к самому началу. От раза к разу этот цикл повторялся всё быстрее, пока перед глазами не начинало рябить от стройных рядов букв и цифр. Наконец, рука остановилась. За окном сгущались тени, наступая на уличное освещение, которое не сдавалось отчаянно и отстаивало видимость некоторых кусков окружающей действительности.
На этот раз выбор пал на вечер 18 числа. Список выдал точное время: 22:45:38. Местом оказался некий бар, который располагался в центре города (помимо адреса заботливый создатель диалогового окна прикрепил подробную карту с указанием всех ориентиров). Потирая лоб, а затем нос, Тарлен нажал на стрелку, указывавшую вниз, которая раскрывала список, выставляя напоказ все детали именно того единственного момента времени. Его не обжигало любопытство, не одолевали вопросы, не подталкивал интерес. Это было не более чем рутиной: типичным завершением дней, которые слились для него в один большой серый ком, липкий и цепкий, от которого невозможно было отделаться в силу законов миропорядка.
День выдался интересным, по всей видимости. Он никогда бы не подумал, что пошел бы в подобное заведение не абы с кем, а со своим коллегой по работе, Андрисом. Последний никогда не проявлял к нему никакого интереса, хо
