Ты можешь.
Леша с утра был слишком задумчив и молчалив. Все ссылались на плохую погоду: Людка из бухгалтерии обвиняла тучливое небо, Петрович, уборщик, грязь с улиц, а Вера Петровна, начальник отдела, высокое давление. Что же, любимое дело в конце сентября – ругать погоду.
Только Васька, новый программист и по жизни смешливый паренек, буквально вчера покинувший стены престижного вуза с красным куском картона, не верил, что стабильный питерский дождик может так исказить лицо человека. В обед он таки решился спросить у Леши, что у него случилось, а получил холодный ответ:
- Я вчера похоронил друга.
Каждое слово пронзило Ваську до костей.
Я – Леша, простой и веселый мужик.
Вчера – невозвратимое прошлое, страна, в которую не вернуться на самолете.
Похоронил – самое страшное, что делает человек за жизнь.
Друга – возможно, самого близкого...
Васька долго прокручивал в голове слово за словом, придавая каждому свое значение. Потом он, не переживший в жизни ни одной утраты, аккуратно спросил, желая поддержать Лешу.
- Болезнь?
Леша посмотрел на невинного ребенка и ответил, грустно и ядовито усмехаясь самому себе и умершему другу:
- Этот придурок повесился. Мозгов не хватило.
Васька окоченел. Он знал Лешу как простого мужика на работе, который всегда его выручал, матерился как сапожник при начальстве и женщинах, если у него не сходились данные. Леша, как казалось Ваську, был как схема метрополитена: его мало что интересовало, он жил простой жизнью, смеялся нелепым шуткам. Но только он сказал, что его друг повесился, так Васька побоялся представить, что на самом деле таится в жизни несложного человека.
А Леша разговорился не на шутку.
- Знаешь, почему он это сделал? Почему у этого придурка не хватило мозгов? Да лучше бы он в подворотне подрался и ему живот переворотили тупым кухонным ножом! Тупым, как он! Нет, что бы уйти по-человечески, никого не обременяя своей веревкой, привязанной к перекладине! Он мог под автобус броситься, еще что-нибудь… Нет, он решил нам своим висящим трупом показать, что мы – его друзья, семья, - ничем не смогли ему помочь! Придурок, тупая скотина! Да чтоб тебя там отец выпорол!
Леша резко встал из-за стола и пошел курить. Его руки тряслись, челюсть дрожала, что зуб на зуб не попадал, и глаза, будто стеклянные, смотрели под одним углом – так смотрят бывшие солдаты, контуженные на войне. Напуганный Васек, преодолев оцепенение, побежал за ним. Хотя сам не понимал, зачем.
- А что было с другом? – спросил он, на интуитивном уровне поняв, что Леше сейчас нужно высказаться.
Леша остановился и опять грустно и ядовито улыбнулся – себе и покойнику.
- Он был придурком. Как-то заставил играть нас в кости – перед выпускным дело было, будущее мы себе выбирали. Профессию, судьбу, еще какие-то бабьи предрассудки. На этом придурке кубик потерялся – мы серьезно потом всю комнату перерыли и не нашли. Он долго смеялся, что он особенный, что кости не смогли ему показать, кем он станет через годы, потому что он может стать кем угодно, - Леша специально тянул гласные и произносил их через нос, передразнивая покойника. – И ведь он серьезно мог. Он, конечно, придурком был, но способным. И я настаивал, что он должен идти в журналисты, что толковым писакой был, а его занесло на биржевый рынок. Сложные вычисления ему тоже давались, ничего не скажешь. Но черт возьми – они и машине даются…
Леша замолчал, чтобы прикурить, и тогда Васек спросил у него, только чтобы поддержать и принять хоть небольшое участие в утрате:
- Он повесился, потому что не смог найти себя?
А Леша посмотрел на него и засмеялся.
- На столе в комнате лежал тот самый кубик шестеркой вверх. На шестерку мы ставили «Удивить нас». А на столе записка: «Вот и не получилось». Амбициозный, мозгастый придурок!
И Леша засмеялся – и заплакал.
