Сейчас бы в Челябинск...⁠⁠

Вот вы смеетесь, а у моей жены есть знакомая, живущая в городе Макарска в Хорватии.

Это центр Макарской ривьеры, красивейшего побережья в Далмации. Необыкновенного цвета чистое море, изумрудные пушистые сосны, оливковые рощи, горы, пляжи, яхты у причалов, свежая рыба по утрам в порту прямо с рыбацких кораблей и лодок - рай!

Так вот подруга летом старается свалить на историческую родину, в Петербург, зимой просто грустит. Летом жарко, сухо, толпы туристов. Когда долго нет дождей в горах начинаются лесные пожары. В некоторых местах со времен войны в Югославии остались мины и не разорвавшиеся снаряды, поэтому пожарные их тушить даже не лезут. Толпы туристов, в основном из Германии, все забито машинами и автодомами, пляжи переполнены, цены задраны, местные впахивают 24 часа в сутки чтобы скопить жирок на зиму, потому что зимой работы нет вообще.

Зимой ветра с моря, дожди, промозгло, сыро, все закрыто, работы нет, делать нечего. Половина жителей уезжают гастарбайтерами в ту же Германию или Италию. Остальные сидят по домам и квасят. Из магазинов один Лидл на выселках, ближайшая цивилизация в Сплите, куда полтора-два часа по горному серпантину. Такая, вот, жизнь.

А так все красиво :)

Зима. Россия. 30-е годы. Голод. Мороз -30. По двору бежит бедно одетый мальчик с охапкой хвороста, за ним несется дворник в шапке и телогрейке.

Мальчик бежит и думает: «Нет, ну так решительно нельзя. Я из хорошей семьи, я хочу учиться, саморазвиваться. Хочу, в конце концов, быть, как мой любимый писатель Эрнест Хэмингуэй — мужественным, сильным… На пляжах Кубы ловить рыбу. А не от дворников в этом городе убегать».

Куба. Жара. Эрнест Хэмингуэй, действительно, мужественный и сильный, сидит на пляже и пьет из горла ром, окруженный жаркими кубинками. Хэмингуэй думает: «Нет, это — не жизнь. Никакого героизма тут нет. Народу ничего не нужно, 24 часа в сутки жара, мозги плавятся, женщины толстые. Вот, быть бы сейчас в прохладном Париже с моим другом Андре Моруа — мы бы с ним выпили хорошего французского вина, зажгли бы камин и проговорили бы до ночи о вечном».

Париж. Прохладно, неделю льет дождь. Андре Моруа сидит в своей мансарде, выпивает третью бутылку коньяка, в постели дремлют две парижанки. Моруа чертыхается и говорит: «Нет, это не жизнь. Это декаданс какой-то. Симуляция. Вот, был бы я сейчас в холодном Воронеже, нашел бы своего друга, великого писателя Андрея Платонова, мы бы с ним сразу бы по сто грамм настоящей русской водки, и сразу бы были ближе к вечности… Вот это — жизнь.»

Воронеж. Зима. Мороз. Голод. Андрей Платонов, в шапке и телогрейке, несется по воронежскому двору за мальчиком и думает: «Догоню - убью нахер!!!!»

Вот вы и в Челябинске...

О бытовухе думают. О своих проблемах. К месту привыкаешь. Красоту видят конечно, но не акцентируются на ней. Я тоже порой в городе смотрю на красивые деревья, нахожу интересные места, но большую часть времени занимают работа и домашние дела.

Привыкают, у меня несколько товарищей в Приэльбрусье живут, вообще уже эту красоту не замечают.