Открыл "любимую Ленту.ру", смотрю пишут, что Рональдинью дал прогноз на финал ЧМ. Кликаю по ссылке и вижу, что на фото португалец Криштиану Роналду. А комментарий даёт Рональдинью. Ребят, вы когда материал на сайт загружаете, разве не проверяете?
Пока вроде не поменяли https://m.lenta.ru/news/2022/12/17/ronn/
Культурная войнаБосния, Косово, Македония: перекресток радикального ислама?
https://terreetpeuple.com/guerre-culturelle-reflexion-20/197...
Присутствие многих боевиков из Боснии и Герцеговины и Косово в рядах Исламского государства, в Сирии и Ираке высветило существование радикального ислама на Балканах. Появившись в 90-х годах благодаря межэтнической войне в Боснии, мусульманский экстремизм сегодня пользуется поддержкой иностранных спонсоров. И прогресс.
Линда Лефевр
Журналистка, выпускница CFPJ, Линда Лефевр пишет о религиозном факте. Она освещала миграционный кризис в Боснии и следит за событиями в регионе для европейского интернет-журнала Cafébabel.
Сараево, октябрь 2018 г. Муэдзин только что закончил свой призыв к молитве во второй раз за сегодняшний день. В имперской мечети, построенной в 16 веке , находится резиденция реис-улема, высшей власти официального ислама в Боснии. «Наша система унаследована от османской эпохи, когда халиф назначал муфтиев. Сегодня все имамы и все места, где они практикуют, находятся под контролем реис-улемов» , — объясняет Мухамед Джусич, представитель Исламского сообщества в Боснии и Герцеговине. « Традиционный и институционализированный ислам» , позволяющий «жить мирным исламом в Европе» . Как и в Боснии, официальный ислам, исповедуемый в Косово, зависит от ханафитской традиции: «Ислам в регионе не является салафитским », — сказал Расул Раджаб, генеральный секретарь Исламской общины Косово .
Два ислама
Точность, о которой с удовольствием вспоминают представители исламских общин Боснии и Косово, в то время как официальному исламу в регионе бросает вызов более строгая версия: салафизм. «Эта интерпретация религии укоренилась в годы после войны, когда от 3000 до 4000 арабских и афганских боевиков, моджахедов, пришли воевать в Боснию», пишет Эдина Бечиревич в своем отчете об экстремизме на Балканах в апреле 2018 года. Многие бывшие моджахеды, часто женатые на боснийских женщинах, остались в Боснии, поселившись в изолированных деревнях, которые позже будут известны как пара-джамааты. Поскольку 81% ее мечетей разрушены, а общество поляризовано между хорватским, сербским и мусульманским экстремизмом, Босния принимает иностранную помощь, часто из стран Персидского залива, для восстановления своих исламских мест отправления культа. «Радикальные идеологии, будь то политические или религиозные, нашли благоприятный театр в Боснии: политико-административная система рухнула, и Европейский союз теряет позиции» , — анализирует Сречко Латал, глава Сети отчетности Балканской инициативы (BIRN), в Сараево. .
В Косово то же наблюдение. «После войны 1999 года правительство не контролировало иностранную помощь, в частности помощь салафитских НПО, которые поддерживали обедневшее население» , — вспоминает Хабир Хамити, профессор Исламского факультета Косово. «Наша страна молода, и государство недостаточно инвестировало ни в чувство национальной принадлежности, ни в развитие традиционного ислама. Радикальный религиозный дискурс заполнил пустоту », — говорит Беса Исмаили, член Исламской общины Косово, участвующий в борьбе с радикализмом.
В Македонии газета Courrier des Balkans сообщила в 2014 году о трудностях исламского сообщества с финансированием ухода имамов на пенсию и обучения (…)
«Операция Рачак». Как был подготовлен предлог для уже спланированной НАТО бомбардировки Югославии
https://topwar.ru/38165-operaciya-rachak-kak-byl-podgotovlen...
В январе 1999 года мир облетела жуткая весть: сербы продолжают зверствовать в Косово, они вырезали мирных жителей в селе Рачак. Вывод был ожидаемым: сербы заслуживают сурового наказания. В роли борца за справедливость должна выступить НАТО.
Что же произошло?
Рачак – небольшое албанское село в двести с лишним домов недалеко от Штимля у подножья горы Езерска-Планина. В Рачаке находились 126 албанских боевиков и штаб террористической группы. Именно из Рачака постоянно совершались вылазки и нападения на полицейских. Проведение антитеррористической операции в селе полиция планировала давно, но откладывала, потому что все ее акции моментально интерпретировались как нападение на мирное население.
На этот раз в правоохранительных органах знали: в селе не было мирных жителей, кроме нескольких стариков. Антитеррористическая операция против боевиков была назначена на 15 января, о чем оповестили миссию ОБСЕ, в ней участвовали 110 полицейских и небольшое армейское подразделение. Согласно плану, небольшая группа полицейских начала выдвигаться к селу в 3 часа ночи. Они прошли незаметно через Рачак и заняли первый ряд окопов, вырытых албанцами на горе за селом и пустовавший в ту ночь. Остальные ждали начала операции на дороге, ведущей в село. К утру боевики были окружены.
На рассвете военные и полицейские начали выдвигаться к селу. Албанцы по тревоге хватаются за оружие и бегут к окопам, не зная, что они уже заняты сербскими полицейскими. Многие из боевиков погибли, часть сумела вернуться в Рачак, где началась перестрелка с наступавшими от дороги отрядами, после чего албанцы пытались прорваться в горы. Операция длилась до 15 часов, боевиков спаслось немного, их штаб был уничтожен, полиция была довольна результатами проведенной операции.
Многие полицейские вернулись на базу, часть осталась охранять окопы, но из-за нападения пришедших на подмогу албанцев со стороны Езерска-Планины была вынуждена отойти в Урошевац.
Албанцы входят в село, и здесь начинается спектакль. Все трупы выкладывают на поле, где боевых действий не происходило, 40 убитых переодевают в гражданскую одежду, а остальных увозят в Будаково и там хоронят.
На следующее утро, 16 января, в селе внезапно появился руководитель Контрольной миссии ОБСЕ в Косово и Метохии американец Уильям Уокер. Он обнаружил «расправу» над мирным населением, созвал западных журналистов, запретил появляться в Рачаке сербским следователям и корреспондентам, после чего сделал заявление.
«Это резня, - сообщил Уильям Уокер по телефону командующему НАТО в Европе Уэсли Кларку. - Нахожусь здесь. Могу видеть тела», Он обнаружил «горы тел» в гражданской одежде, многие из которых убиты с близкого расстояния, и этот факт на пресс-конференции для иностранных и албанских журналистов назвал «преступлением против человечности», которое совершили сербские силы полиции. Уже тогда опытные журналисты удивились, что на одежде «зверски убитых мирных жителей» нет следов от пуль и крови…
А вот как описывает это событие государственный секретарь США Мадлен Олбрайт. Она услышала по радио «репортаж о настоящей резне, случившейся за восемь тысяч километров от моего дома». Уильям Уокер рассказывал журналистам: «Там много трупов, этих людей расстреляли разными способами, но большинство - практически в упор». Когда его попросили назвать виновников преступления, он без колебаний ответил: «Это сербская полиция». По его версии, «сербы начали обстрел селения за день до инцидента. После артиллерийской атаки в Рачак вошли военизированные подразделения. Они согнали женщин и детей в мечеть, забрали взрослых мужчин и увели их с собой. Позже жители села обнаружили их тела».
И уже 19 января появилось следующее заявление: «Совет Безопасности ООН решительно осуждает жестокое убийство косовских албанцев в деревне Рачак в южной части Косово, Союзная Республика Югославия, 15 января 1999 года, о чем сообщила Контрольная миссия Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) в Косово (КМК). Совет с глубокой обеспокоенностью отмечает, что в докладе КМК заявляется, что жертвами были гражданские лица, в том числе женщины и по меньшей мере один ребенок. Совет отмечает также заявление главы КМК о том, что ответственность за это жестокое убийство лежит на силах безопасности Союзной Республики Югославии и что в нем принимали участие одетые в форму военнослужащие Союзной Республики Югославии и сотрудники сербской специальной полиции. Совет подчеркивает необходимость проведения срочного и полного расследования фактов и неотложно призывает Союзную Республику Югославию к взаимодействию с Международным трибуналом по бывшей Югославии и КМК в целях обеспечения привлечения к суду ответственных за это лиц».
Понятно, что западные средства массовой информации выносили подробности «резни» на первые полосы газет. Реальная версия событий их не интересовала, потому что не соответствовала «установкам» о «жестокости сербов».
Позже прибывшие на место белорусские эксперты исследовали «место преступления» и пришли к выводу, что тела убитых людей были привезены из другого места. Затем была создана «нейтральная» международная экспертная группа финских патологоанатомов: в ее задачу входило вскрытие трупов и вынесение решения, идет ли речь о расстреле гражданских лиц или о погибших в бою террористах «Освободительной армии Косово». По их мнению, большинство убитых – военные, переодетые затем в гражданскую одежду. На пальцах многих из них были обнаружены следы пороха, пулевые отверстия найдены на телах, но не на одежде. Отчет экспертов был опубликован лишь через год. Как говорится в докладе, «в 39 случаях из 40 невозможно говорить о расстреле безоружных людей». Главный вывод: «резни» в Рачаке не было. Данные финских специалистов подтвердил и директор Института судебной медицины Гамбурга Клаус Пюшель, который изучил заключение финских патологоанатомов. По его словам, экспертиза не дала никаких свидетельств того, что убитые были мирными жителями, и, тем более, того, что они были убиты сербскими военными. Вместе с финнами работали и сербские эксперты. Специалист в области судебной медицины и непосредственный участник исследований в Рачаке профессор Вуядин Оташевич сообщил газете «Политика», что вся подробная документация о событиях в Рачаке находится в Верховном суде Сербии.
В Сербии многим было ясно, что «резня в Рачаке» – хорошо срежиссированный спектакль, который должен был оправдать дальнейшее вмешательство НАТО. Албанские террористы уже устраивали провокации и ранее. В июне 1992 года, на подлете к сараевскому аэропорту Бутмир, был обстрелян вертолет с президентом Франции Франсуа Миттераном на борту. В августе того же года обстреляли само Сараевоприурочив атаку к визиту в город британского министра иностранных дел Дугласа Херда. В сентябре на подлете к Сараеву был сбит итальянский транспортный самолет, несколько дней спустя - нападение на продовольственный конвой ООН…
И «свободный мир», узнав о «резне в Рачаке», уже был готов наказать руководство Югославии, югославскую армию, а вместе с ними - и весь сербский народ. В Совет Безопасности посыпались письма от Австралии, Албании, Исламской группы в ООН, выражавшие возмущение в связи «с хладнокровным убийством 45 невинных мусульман из числа гражданского населения», которое следует рассматривать как проявление «этнической чистки в Косово».
Россия в совместном заявлении с США также возмутилась убийством албанцев, «которому нет никакого оправдания», упомянула и грозящую краю «гуманитарную катастрофу».
Повод для того, чтобы «наказать» сербов, на Западе получили, и склоняли его на все лады. Мадлен Олбрайт начала действовать. Она попросила Уэсли Кларка и генерала Клауса Наумана, председателя военного комитета НАТО, отправиться в Белград и потребовать от Слободана Милошевича прекратить насилие. Сербскому лидеру напомнили о том, что угроза Североатлантического блока о вооруженном вмешательстве остается в силе. Затем М. Олбрайт начала звонить министрам иностранных дел стран-членов НАТО и предложила, чтобы альянс пересмотрел свои планы, касающиеся нанесения ударов. Представитель США в НАТО Александр Вершбоу не один месяц неустанно твердил, что блок, в конечном счете, будет вынужден применить силу, чтобы помешать С. Милошевичу и дальше терроризировать население Косово. План государственного секретаря был прост: бомбардировки уже «стояли в графике», однако предварительно следовало продемонстрировать добрую волю Запада к переговорам. И – неуступчивость «коварных сербов». При этом лучше было бы создать такую ситуацию, в которой сербы вообще отказались бы участвовать в переговорах…
К 23 января окончательная стратегия была в Вашингтоне выработана.
На обращения югославского руководства в Совет Безопасности ООН об ответственности албанцев за эскалацию террористической деятельности, за нападения на полицейские патрули, похищения военных и мирных жителей никто внимания не обращал.
События по «плану Рачак» развивались. М. Олбрайт заручилась поддержкой администрации президента и руководства Пентагона. Ее мемуары свидетельствуют: именно она была мотором всей натовской операции. И генштабом, и министром обороны, и солдатом. Теперь она принялась уговаривать европейских союзников. Но в Старом свете не сразу выказали готовность поддержать военные планы М. Олбрайт.
Российский Генштаб, как вспоминал генерал-полковник Леонид Ивашов, располагал информацией о событиях в Рачаке: она поступала из нашего посольства в Белграде, от наших наблюдателей в Косовской верификационной миссии ОБСЕ, а потому наше военное руководство сомневалось в достоверности выводов Уокера. Но это тоже никого не волновало на Западе, «резня в Рачаке» обязана была стать поводом для наказания Сербии. Это подтверждают письма генерального секретаря НАТО от 28 и 30 января 1999 года на имя президента Югославии, названные «последним предупреждением».
В Лондоне 29 января состоялась встреча Контактной группы (создана в 1994 году с целью координации урегулирования на Балканах, в нее входили министры иностранных дел США, России, Великобритании, Франции и Германии), на которой было объявлено, что мирные переговоры начнутся 6 февраля во французском Рамбуйе. Как вспоминала М. Олбрайт, «обеим сторонам мы собирались предложить на рассмотрение план, согласно которому Косово даруется автономия». Она внимательно следила за ходом переговоров. В Вашингтоне ей докладывали, что «сербская делегация относится к переговорам небрежно», албанцы же, требовавшие проведения референдума с заведомо предсказуемыми результатами по вопросу независимости Косово, ведут себя «упрямо, как ослы». Поэтому государственный секретарь решила срочно прилететь в Рамбуйе. Она «ставила перед собой две основных цели. Во-первых, хотела убедить сербов, что заключить соглашение в их же интересах. Во-вторых, добиться, чтобы албанцы приняли рамочное соглашение, предложенное Контактной группой». Прилетев в Париж, она провела встречу с президентом Сербии Миланом Милутиновичем, в ходе которой уговаривала его согласиться с присутствием натовских «миротворческих» сил в Косово. Милутинович ей ответил: «Я согласен с тем, что вы сказали, где-то на шестьдесят-семьдесят процентов. Мы должны всерьез думать о будущем и стараться разрешить косовский конфликт политическими средствами. Мы принимаем идею автономии и демократии, но нас определенно не устраивает ваше предложение разместить в крае внешние вооруженные силы. Это будет катастрофа. Вместо того чтобы строить такие планы, вам следует сотрудничать с нами в области расформирования ОАК».
В конференции принимали участие и российские дипломаты. Именно они должны были уговорить сербов принять соглашение.
Однако первый заместитель государственного секретаря США Строуб Тэлботт иначе оценил их деятельность. «По Рамбуйе бродил взвод российских дипломатов, призванных защищать принцип белградского владычества над Косовом, минимизировать роль НАТО в урегулировании и дискредитировать косоваров как бандитов, мало чем отличающихся от террористов, - напишет он позже. - Пока шли переговоры, я был в Москве, со своей стороны подкрепляя миссию Мадлен и держа связь с ее командой через американского посла в Македонии Криса Хилла - он был самым матерым и умелым специалистом по Балканам в дипломатической службе. Мы пытались заставить русских понять: опять выступая адвокатами сербов, они лишь поощряют непримиримость и тем самым увеличивают вероятность войны».
В день окончания переговоров сербская делегация получила текст Временного соглашения и приложения к нему. После завершения переговоров в Рамбуйе обе стороны выступили с заявлениями. «Делегация Правительства Республики Сербия подчеркивает, что на переговорах в Рамбуйе был достигнут значительный прогресс в выработке политического решения о широкой автономии Косово и Метохии, уважающей суверенитет и территориальную целостность Республики Сербии и Союзной Республики Югославии, - сообщили сербы. - Мы особо подчеркиваем то же, о чем говорит и Контактная группа, а именно, что речь не идет ни о независимости Косово и Метохии, ни об образовании третьей республики. Поэтому все элементы автономии на момент утверждения соглашения должны быть известны и ясно определены. В дальнейшей работе этот вопрос необходимо адекватно поставить и последовательно решить. В этом смысле мы готовы участвовать в следующей встрече, посвященной данному вопросу». Албанцы подчеркнули: они подпишут договор, если через три года албанскому народу в Косово позволят провести референдум о независимости.
Фактически Югославии выставили ультиматум: если она подпишет договор, на территорию края войдут войска НАТО. Если откажется – станет нести ответственность за провал переговоров, что предполагает «наказание» бомбовыми ударами.
Комментируя столь унизительный ультиматум, даже американские газеты, а также многие авторитеты в области международного права риторически вопрошали: «Неужели кто-то мог ожидать, что сербы его примут?». Некоторые обращались и к совести читателей: «Вы-то сами подписали бы подобное соглашение?».
Для М. Олбрайт было очень важно заставить С. Милошевича изменить свою позицию. Она была готова даже пойти на изменение формулировок, чтобы оккупация вооруженными силами НАТО всей страны выглядела «пристойнее». Она предлагала, например, сербской стороне такую характеристику натовских войск, как «антитеррористические силы», поскольку их роль, в частности, должна заключаться в содействии разоружению ОАК. Но американцам был важен еще один момент. Чтобы избежать обвинений в оккупации и иностранном вторжении, надо было добиться от Белграда приглашения сил НАТО разместиться на территории Югославии.
Сделать этого не удалось. Привлекали даже российского министра иностранных дел в надежде, что ему удастся уговорить С. Милошевича. В середине марта Игорь Иванов съездил в Югославию и увидел там «только идиотов, готовых идти на войну»…
Пока шли дискуссии по поводу текста соглашения, в штаб-квартире Североатлантического блока уже готовились атаковать. С. Тэлботт пишет, что в это время «НАТО принялась активно готовиться к кампании бомбардировок. В правительстве США доминировала точка зрения: надолго операция не затянется. Босния доказала, что Милошевич - трусливый забияка: если врезать ему посильнее, скорчится». НАТО начинает размещение десятитысячного контингента в Македонии на границе с Косово. Войска приводятся в состояние боевой готовности.
Второй раунд переговоров начался в Париже 15 марта. По прибытии во французскую столицу югославская делегация провела пресс-конференцию. Американцы не ожидали, что югославская сторона приедет с тщательно проработанными текстами документов и без желания пускать натовцев в Косово. Как вспоминала М. Олбрайт, «представители сербского лидера появились в Париже с полностью исковерканным вариантом предложенного Контактной группой соглашения. Слово «мир» в начале договора они попросту зачеркнули. Возможно, Милошевич считал, что мы блефовали, или надеялся, что русские найдут способ помешать НАТО атаковать. Может быть, он доверял плохим советникам, которые убеждали его, как быстро он сумеет выиграть войну за Косово. Может быть, Милошевич считал, что его власть лишь укрепится, если он будет продолжать играть роль жертвы. В любом случае, свой выбор он сделал. Нам предстояло сделать наш».
В сущности, ни делегация «косовско-метохийских албанцев», ни американские переговорщики не хотели переговоров. «Албанцы» присутствовали во Франции лишь физически, а от их имени выступали американцы, которые понимали переговоры как обязанность диктовать условия.
Ну а Москва не восприняла всерьез одностороннее подписание албанцами всего текста соглашения, полагая, что он «никакой юридической силы не имеет». Но предполагал ли министр иностранных дел России, не пожелавший сорвать этот спектакль, что на «договоренности» будут ссылаться в последующих документах и требовать от Югославии его выполнения? Ведь дальше Запад стал использовать следующую формулировку для оправдания всех своих действий: «Установление в Косово мира на базе договоренностей, достигнутых в Рамбуйе».
Совершенно очевидно, что переговорщикам не нужно было согласие Белграда, иначе бы рухнул весь план военной операции НАТО. Один из сотрудников Мадлен Олбрайт откровенно сказал: США «намеренно поставили планку так высоко, чтобы сербы не могли ее преодолеть». Фактически сорвав продолжение парижских переговоров, США и НАТО начали готовиться к наказанию Югославии как «виновника срыва переговоров».
21 марта Совет НАТО дал С. Милошевичу несколько часов на размышления и подписание соглашения, после чего пообещал нанести удар с воздуха. На следующий день генеральный секретарь альянса получил расширенные полномочия от Совета НАТО на принятие решения о проведении воздушных операций против Югославской армии. В ответ на послание сопредседателей встречи в Рамбуйе министров иностранных дел Франции и Великобритании президент Югославии написал: «Что касается ваших угроз в отношении военного вмешательства НАТО, то вашим народам должно быть за них стыдно, поскольку вы готовитесь применить силу против небольшого европейского государства только потому, что оно защищает свою территорию от сепаратизма, защищает своих граждан от терроризма и свое историческое достояние от головорезов... Вы не имеете права угрожать другим странам и гражданам других стран».
С. Милошевич еще надеялся решить проблемы в Косово мирными средствами. Существовали ли для этого объективные возможности? Конечно, нет.
Как писал президент Билл Клинтон 23 марта, «после того как Холбрук (Ричард Холбрук, специальный представитель США по Югославии – Е.Г.) покинул Белград, генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана при полной моей поддержке отдал приказ генералу Уэсу Кларку начать нанесение авиаударов».
Давайте представим, что Белград согласился бы подписать в Рамбуйе все предложенные документы. Изменило бы это ход событий? Нет. «И даже если Милошевич ответил бы «да» на все, что содержится в соглашении Рамбуйе, мы все равно разбомбим его к чертовой матери», - сказал С. Тэлботт в марте 1999 года.
С Россией, которая настойчиво выступала за мирное решение проблемы, казалось, тоже был найден вполне приемлемый вариант. Начало бомбовых ударов председатель правительства РФ должен был встретить в США, на переговорах совместной комиссии «Примаков-Гор».
Там Евгения Примакова попытались бы убедить в правильности предпринятых военных действий. Однако Москва в лице главы кабинета министров в этот раз проявила характер.
Переговоры в рамках совместной комиссии «Примаков-Гор» должны были начаться в США 23 марта. Подлетая к территории США, Е. Примаков поговорил с вице-президентом Альбертом Гором по телефону. Позже он так опишет разговор и свое последующее решение: «Вице-президент Гор на прямо поставленный мною вопрос не мог дать гарантий, что удар не будет осуществлен хотя бы во время моего пребывания в США. Вызвав командира корабля, я сказал: «Возвращаемся». «Как, не будем садиться в Вашингтоне, ведь до посадки три с половиной часа?». «Нет, в США садиться не будем. Если не хватит горючего до Москвы, совершим промежуточную посадку». Самолет развернулся над Атлантическим океаном...».
Е. Примаков знал о готовящихся ударах, еще 22 марта помощник вице-президента США Л. Фет предупредил его, что «визит будет проходить на фоне очень быстро развивающейся ситуации вокруг Косово» - для того, чтобы возможные действия американской стороны не явились для него сюрпризом. Однако он принял решение лететь на переговоры, поскольку надеялся, что его визит сможет предотвратить агрессию, ведь в Вашингтоне была хорошо известна позиция России: она против применения силы в отношении Югославии.
А. Гора очень волновала реакция общественного мнения на «разворот» Е. Примакова. Он предлагал Евгению Максимовичу сообщить журналистам, что визит просто откладывается на более поздний срок и выразить сожаление, что «мирное решение по Косово пока не найдено». Председатель правительства был решительным: «Сожалею, что своими действиями вы ставите под удар все, что наработано в отношениях между Россией и НАТО. Достичь этого было очень нелегко. Под удар ставится и ратификация Договора СНВ-2». Что касается заявления для прессы, то Евгений Максимович лукавить не хотел, и обещал сообщить истинную причину возвращения в Москву.
Для многих «разворот» Е. Примакова был плохим знаком. Значит, будут бомбить, подумала тогда я. Россия была возбуждена из-за происходящего на Балканах, весь народ с сочувствием и желанием помочь смотрел на сербов…
Военная операция НАТО против Югославии, получившая название «Союзная сила», началась 24 марта 1999 года. Это – официально. В действительности же она началась в селе Рачак.
00:00 Почему закрываются бензоколонки в ЕС
04:42 Кризис который мы никогда не видели
06:54 За что идёт борьба в экономике РФ
09:46 Логика сброса долларовой системы победила
14:08 Почему США могут подогревать протест не во всех странах
30 марта 2014 года капитан киевского "Динамо" Олег Гусев получил коленом в голову в результате игрового столкновения – и был спасен благодаря быстрой реакции игрока "Днепра" Джабы Канкавы. Гусев получил тяжелую травму на 22 минуте встречи в столкновении с вратарем "Днепра" Бойко. Голкипер пошел на верховой мяч, выставив колено, и ударил оппонента ногой в лицо. Полузащитник "Динамо" упал на газон и тут же к нему кинулись футболисты обеих команд, пытаясь оказать первую помощь. Арбитр остановил игру, и к пострадавшему бросилась клубная бригада докторов, которая смогла привести Гусева в чувство. Уже через несколько минут футболиста увезла со стадиона "скорая помощь".
Продолжение поста "Анапский инцидент" И.Д. Деревянко (отрывок)
Эпиграф
Компромисс – хороший зонтик, но плохая крыша. (Джеймс Лоуэл)
Шел 1833 год, год относительного затишья в кровопролитной Кавказской войне. В предшествующие два года командующий Отдельным кавказским корпусом генерал-адъютант барон Г.В.Розен двумя сокрушительными ударами принудил горцев к покорности. Движение мюридизма на время захлебнулось и укрылось до лучших времен в глуши неприступных гор. Первый «апостол» этого учения, предшественник Шамиля, неистовый Кази-Мулла, поднявший несколько лет назад «священное знамя газавата», погиб на завале в Гимрах. Пламя пожара превратилось до поры в тлеющие угли, и установилась взрывоопасная тишина.
Начало покорению Кавказа было положено в 1801 году, когда православная Грузия, истекавшая кровью под натиском мусульманской Турции, добровольно вошла в состав Российской Империи. Само собой, Россия преследовала при этом и собственные геополитические цели, однако под крылом двуглавого орла грузинский народ был надежно защищен от грозившего ему уничтожения. Между тем Грузию отделял от России широкий пояс Кавказских гор, заселенный воинственными народами, сохранявшими традиции рабовладельческого общества. Основным средством их существования являлся разбой. Отряды лихих безжалостных джигитов налетали, подобно смерчу, на беззащитные предгорные равнины, грабили, резали, жгли и вслед за тем исчезали в горах, гоня перед собой гурты скота и толпы пленников. Когда в первое время русского владычества в Грузии кавказское начальство потребовало от лезгинских старшин, чтобы они уняли своих бандитов, те отвечали: «Мы честные люди, земли пахать не любим, живем и будем жить разбоем, как жили наши отцы и деды».
Таким образом, чтобы укрепиться в Закавказье, необходимо было обязательно усмирить диких, необузданных горцев, остановить волну насилия... Между собой горские народы вели кровопролитную междоусобную войну. Кавказ фактически превратился в огромный невольничий рынок. Все белые невольники Турции и Персии вывозились из данного региона, а турецкие гаремы наполнялись кавказскими женщинами. И нельзя забывать, что русское продвижение на Кавказ несло туда гораздо более цивилизованные порядки!
Но Османская империя не желала мириться с ростом влияния России на Кавказе и берегах Черного моря. В глухих закоулках султанских дворцов вызревали кровожадные замыслы и строились коварные планы. Потерпев очередное поражение от русских войск в войне 1828—1829 годов, Турция не решалась открыто выступить против России на Кавказе. Центр тяжести был перемещен на тайную войну. Турецкие агенты старательно сеяли в умах простодушных горцев семена ненависти, поставляли оружие, не брезгуя никакими способами, раздували антирусскую истерию...
Русское военное командование хорошо понимало опасность турецкой подрывной деятельности. «...Прекращение всяких возможных сообщений между турецкими владениями и восточным берегом Черного моря было бы большим шагом к достижению безусловной покорности всего кавказского края», – писал 22 июня 1834 года командующий Отдельным кавказским корпусом военному министру. Кавказ представлял собой тогда огромную пороховую бочку, и было достаточно одной искры, чтобы взрыв мусульманского фанатизма вновь залил склоны гор потоками крови.
Поэтому русское командование в качестве превентивной контрразведывательной меры создало в горских селениях сеть тайной агентуры, следящей за происками турецких эмиссаров, а корабли береговой охраны бдительно следили за пристающими к побережью иностранными судами. Перипетии тайной войны не раз становились поводом для дипломатических скандалов, и в них помимо рядовых участников оказывались втянутыми высокопоставленные лица, не исключая даже глав государств.
В июле 1833 года турецкий подполковник Али-бей в сопровождении четырех слуг по заданию султанского правительства отправился на Кавказ. Его хозяевам удалось обходными путями получить у русского полномочного посла в Турции паспорт для Али-бея, где указывалось, что он «прибудет в крепость Анапа на собственном судне для отыскания в горах родственников». Помимо паспорта, подполковник имел рекомендательное письмо от русского посла в Турции коменданту Анапы, в котором посол, ссылаясь на ходатайства влиятельных турецких чиновников, просил оказать Али-бею ласковый прием и содействие. Крепость Анапа конечным пунктом маршрута была названа не случайно. В то время иностранным судам разрешалось приставать лишь в трех гаванях Кавказского побережья – Анапе, Редит-Кале и Сухум-Кале.
Но Али-бей направил свой корабль в ином направлении.
20 августа 1833 года командующий Геленджикским отрядом судов, крейсирующих вдоль восточного побережья Черного моря, получил срочное донесение агентурной разведки – «из местечка Триада готова выйти в море шхуна контрабандистов». Быстроходный корвет под командованием капитан-лейтенанта Броневского помчался на перехват. Долго искать не пришлось. Вскоре капитан увидел, как от берега прямо к корвету движется маленькое гребное судно. Под угрозой пушек корвета шлюпке пришлось остановиться. Команду подняли на борт. Задержанными оказались уже известный нам турецкий подполковник Али-бей, четверо его слуг, а также некий весьма подозрительный абрек. Али-бей уверял капитана, что абрек не кто иной, как его горячо любимый брат Гассан-бей, найденный после долгих, упорных поисков.
На вопрос капитан-лейтенанта Броневского, каким образом оказался Али-бей в здешних краях, тот, явно уклоняясь от прямого ответа, заявил: «Я прибыл на небольшой лодке, которая втащена на берег и которой за лесом не видно. Но теперь, – продолжал Али-бей, – поиски родственников благополучно завершены и мы направляемся в Константинополь». Сумбурное, запутанное объяснение подполковника показалось командиру корвета подозрительным. Задержав Али-бея и находившихся с ним людей, Броневский доставил всех в крепость Анапу.
Вскоре этим делом заинтересовался сам командующий Отдельным кавказским корпусом барон Г.В. Розен. Григорий Владимирович Розен являлся человеком далеко не ординарным. Генерал от инфантерии, генерал-адъютант, кавалер множества боевых орденов, он имел славную биографию. Будучи еще молодым офицером, отличился в сражении при Аустерлице и был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость». Во время Отечественной войны 1812 года командовал Первой гвардейской пехотной дивизией, принимал участие во многих сражениях, в том числе и Бородинском. В битве под селом Красным, командуя авангардом генерала А.П.Тормасова, он нанес серьезное поражение наполеоновской гвардии. Затем участвовал в заграничном походе русских войск. В 1831 году Розена назначили на Кавказ командующим Отдельным кавказским корпусом и Главноуправляющим гражданской частью. Здоровье его, подорванное многими годами ратных трудов, постепенно шло на убыль. Тем не менее барон развил на Кавказе активную деятельность и лично возглавлял наиболее значительные экспедиции против горцев.
В 1832 году русские войска под командованием Григория Владимировича взяли штурмом хорошо укрепленное чеченское селение Германчук, а затем, после сражения в Гимринских теснинах, овладели укрепленными завалами. В этом бою погиб Кази-Мулла. После его смерти в горах установилось относительное спокойствие. В награду Николай I прислал Розену золотую шпагу с алмазами.
Барон хорошо понимал всю ненадежность установившегося в горах затишья и исключительную опасность подрывной работы агентов Османской империи среди горских племен. «...По местным обстоятельствам, в отношении всех вообще горцев я ни в каком случае не могу позволить пропустить кого-либо к нам в горы, кроме лично известных своею к нам преданностью, и если бы упомянутый подполковник Али-бей, не преступая правил высочайше утвержденной инструкции, прибыл, как следовало, прямо в Анапу, то и тогда не был бы пропущен в горы, а было бы ему дозволено через известных нам людей вызвать к Али-бею тех, до коих он имел надобность. Сия мера предосторожности во многих отношениях необходима и ни в каком случае изменена быть не может», – писал Розен военному министру графу А.И. Чернышеву.
Сначала командующий Отдельным кавказским корпусом, не имея еще точных данных о деятельности Али-бея в горах и учитывая рекомендательное письмо русского посла в Турции, решил не арестовывать его, а отправить вместе со слугами да подозрительным родственником прямиком в Турцию. Но вскоре он изменил свое намерение.
Дело в том, что от тайных агентов в горах поступил ряд донесений, осветивших в самом неожиданном ракурсе деятельность турецкого подполковника по «отысканию родственников».
Оказалось, что Али-бей действительно имел жену и детей в деревне Хиза, однако отнюдь не собирался увозить их с собой. Прибыв в упомянутое селение на загруженном контрабандой судне, он привез горским старшинам письмо от некого Сафир-бея, подстрекавшего не покоряться русским и не поддерживать с ними дружеских отношений. Письмо было зачитано на общем сходе, на котором присутствовало около 200 человек, и произвело сильное впечатление. Сам же Али-бей уверял горских старшин, будто бы Анапа, Геленджик и вообще все Черноморское побережье скоро захватят турки, а его родной брат уже назначен анапским пашой.
Выполняя секретное задание турецких спецслужб, Али-бей обделывал заодно и собственные грязные делишки, а именно: в обмен на материю и соль приобретал для гарема мальчиков и девочек.
По сообщению лазутчика армянина Рафаилова, подтвержденному затем другими источниками, Гассан-бей оказался известным морским разбойником Гад-ни-Сулейман-оглы, который в 1826 году у берега близ деревни Хиза напал на сардинское двухмачтовое торговое судно, убил его хозяина капитана Джавана и двух матросов. Всех прочих он продал в рабство, а корабль затопил. Братом Али-бея пират никогда не являлся и, видимо, понадобился туркам для каких-то темных целей.
Основываясь на этих данных, Г.В.Розен отменил прежнее распоряжение об отправке подполковника в Турцию и приказал командующему Черноморской береговой линией, задержав Али-бея с остальными в Анапе, тщательно проверить поступившие сведения.
Но было одно обстоятельство, не позволявшее Г.В. Розену решить все своей властью: Али-бей приехал на Кавказ под официальным предлогом, снабженный сопроводительными документами,и его арест мог повлечь за собой крупные осложнения по дипломатической линии. Поэтому командующему Отдельным кавказским корпусом пришлось сообщить о происшедшем военному министру графу А.И.Чернышеву, вице-канцлеру К.В.Нессельроде и русскому полномочному послу в Турции А.П.Бутеневу. Те, в свою очередь, доложили в высшие инстанции.
Судьба Али-бея зависела теперь непосредственно от императора. Между тем турки всполошились и по дипломатическим каналам настойчиво требовали выдачи Али-бея вместе со спутниками. Из политических соображений Николай I решил пойти на уступку и велел передать Али-бея со свитой в руки турецкого посла Ахмет-паши, направлявшегося как раз в это время из Петербурга в Константинополь. 26 февраля 1834 года Али-бея с двумя слугами вручили в Яссах послу. Спустя некоторое время в Турцию возвратились и остальные слуги подполковника. Вернулись все, но не Гассан-бей.
Барон Розен упорно не желал отпускать пирата на волю. Он писал военному министру: «...относительно же признаваемого Али-беем за брата Гассан-бея, как не подданного турецкого и не состоящего там на службе, но враждебного нам горского жителя, участвовавшего с Али-беем в рассеянии нелепых слухов... имевших на умы непокорных нам горцев вредное влияние, и сверх того по собранным... сведениям оказавшегося человеком развращенным и готовым на всякие злодеяния, предписано мною отдать в солдаты или сослать в Сибирь на поселение, смотря по его способностям... Меру сию признаю необходимою к постепенному уничтожению всякой между горцами надежды на покровительство Оттоманской Порты».
В соответствии с распоряжением Г.В.Розена Гассан-бея в качестве новобранца отправили под конвоем в Ставрополь. Ночью 1 февраля 1834 года во время стоянки в селе Васюринском ему удалось удрать. Пират переплыл через Кубань и укрылся в находившемся недалеко от границы ауле, принадлежащем местному феодалу Карбечу Деукезюку. Карбеч согласился приютить беглого «призывника». Но брат его Шумаф Деукезюк не замедлил донести об этом русским. Через пять дней после бегства Гассан-бея к наказному атаману Черноморского казачьего войска генерал-майору Завадовскому прискакал посланный Шумафом гонец, который сообщил о местонахождении беглеца. Вскоре шесть рот пехоты под командованием полковника Валентия осадили аул Карбеча. Перепуганный феодал согласился выдать Гассан-бея и лично доставил его под караулом к командиру отряда.
Очень довольный тем, что дело обошлось без кровопролития, генерал Г.В.Розен поспешил загладить неприятный инцидент, но при этом изрядно перестарался. Шумафа Деукезюка произвели в прапорщики, а Карбеч получил золотую медаль с надписью «За усердие» на Анненской ленте. В письме военному министру А.И.Чернышеву Розен сообщал, что поступил так «...для поощрения мирных владельцев и убеждения их, что преданность правительству нашему не остается без должного вознаграждения...».
Мысль-то абсолютно справедливая, но размер вознаграждения явно не соответствовал заслугам: офицерский чин да золотая медаль за выдачу беглеца! Однако Николай I не колеблясь утвердил решение командующего Отдельным кавказским корпусом. В то же время лица, по халатности которых Гассан-бей сумел бежать, предстали перед военным судом.
Вероятно, Гассан-бей (он же Гадни-Сулейман-оглы) был чрезвычайно нужен султанскому правительству! Узнав о том, что разбойник отдан в солдаты и, возможно, отправится в Сибирь (если окажется непригодным к службе), турки пришли в ярость. По дипломатическим каналам «блистательная Порта» усилила давление на Петербург. Политика – вещь тонкая, и хотя Россия не имела никаких оснований опасаться Османской империи, получившей недавно хороший урок на поле брани, дипломатические отношения требовали определенной гибкости. Высшие государственные сановники пришли к выводу, что Гадни-Сулейман-оглы нужно вернуть. Министр иностранных дел, вице-канцлер Нессельроде и полномочный посол в Турции через посредство военного министра графа А.И.Чернышева неоднократно требовали у барона Розена освобождения мнимого Гассан-бея и передачи его турецкому послу. Одновременно они ссылались на «высочайшую волю», высказанную еще в самом начале этой заварухи.
Невзирая на жесткий прессинг сверху, Розен наотрез отказался освободить бывшего пирата. Не подействовали и упоминания о «высочайшей воле». Подобная строптивость, если учесть крутой нрав императора, была чревата большими неприятностями. Однако старый боевой генерал смело стоял на своем. В конечном счете он победил. Вот что говорят документы: «...30 июля 1834 года высочайше повелено военному министру: того горца, который оказался не принадлежащим к турецкой нации и признан разбойником Гадни-Сулейман-оглы, не возвращать турецкому правительству и поступить с ним согласно мнению барона Розена».
Командующий торжествовал победу. Г.В.Розен сделал то, что подсказывали ему здравый смысл и чувство долга. Так он будет поступать и впредь, до самой смерти... Прошел год. Анапский инцидент начал постепенно забываться, но неожиданные обстоятельства вновь подняли его на повестку дня.
Русский полномочный посол в Константинополе сообщил: Мушир Ахмет-паша и другие влиятельные сановники регулярно обращаются к нему с «убедительными ходатайствами» о возвращении Гассан-бея. Далее он писал: «Было бы не бесполезно для дел удовлетворить просьбу турецкого министерства». Подумав, Николай I решил выдать Гадни-Сулейман-оглы туркам и «...доставить в Азиатский департамент, дабы по распоряжению оного одеть сего горца приличным образом и отправить через Одессу в Константинополь за казенный счет».
Вот так и закончилась вся эта история. Время показало, что абсолютно прав был барон Г.В.Розен, опасаясь происков турецкой агентуры. Всего через несколько лет после описанных нами событий на Кавказе опять запылал пожар войны. Имам Шамиль вновь поднял «знамя газавата», выпавшее из мертвых рук Кази-Муллы. И прошел не один год, прежде чем он, разгромленный русскими войсками, потерявший лучших своих сподвижников и преданный остальными, сдался на милость победителя – нового главнокомандующего на Кавказе князя А.И.Барятинского...
Может кто и прицепится, но мне кажется, что, что-то тут не так написано.
Просто, умер человек или оставшийся в живых, не ясно.
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
Ютуб поход цензора врубает на некоторых ответах - субтитры то есть то нет, то пишет [музыка]. Но очень хочется узнать о чем толкуют.
