Sungirsky

1

…Никогда не понимал людей, которые приходят на свадьбы своих бывших. Всегда считал это безвкусицей и дешёвой сентиментальщиной с мазохистским оттенком. Но…

Видимо, в силу природной женской склонности к утончённому иезуитству, Лилька настояла на том, чтобы именно я отвёз её к брачному алтарю. Плохая то была идея. С самого начала я это предчувствовал…

…День её бракосочетания, для меня, с утра как — то не задался. Серый, туманный… настроение явно не располагало куда — то ехать. И, в особенности, на Её свадьбу.

Кофе убежал… Яичница подгорела. В ванной взгляд всё время цеплялся за Её вещи: зубную щетку, косметику, халат… Не стал рисковать, бриться станком. Елозил по фейсу электробритвой, мрачно глядя в зеркало. А тот, из зеркала, мрачно глядел на меня. И тоже елозил по фейсу электробритвой.

…Эту свою сверкающую побрякушку, что нынешние девочки носят в пупке, («пирсинг», кажется, называется) Она тоже оставила в моей ванной. Побрякушка лежала теперь у меня, на стеклянной полочке под зеркалом. Уже третий месяц — как. И сейчас, глядя на неё, я выключил бритву. Присел на край ванны. Память с готовностью вернула меня в тот день. Уже почти по-летнему жаркий, в конце весны, когда я увидел это пупочное украшение впервые.

Вспомнилось, как сидел однажды, майским днём, в машине, на какой-то улице. Ожидая нужного мне, делового телефонного звонка, размышлял про неповторимость весенней поры. От каждого её прихода человеки ждут новых романтичных поворотов в своих судьбах. И …некоторые ведь …дожидаются.

Машина нагрелась на солнце. Жарко.

Тут из двора школы напротив, на тротуар выходит стайка девочек — тинейджеров. Видимо, старшеклассниц. Фигурки стройные, пупочки голые… Проходят мимо меня. У меня стекло опущено, рука лежит на открытом проёме дверцы. Вдруг одна светловолосая коза от стайки отделяется, бежит назад, ко мне. Быстро — быстро треплет меня ручонкой по моему волосатому предплечью, как треплют кошку или щенка, и тут же, стремглав, убегает. Я даже сообразить ничего не успел. Только пирсинг в её пупке у меня перед носом блеснул. …Много уж чего, впечатляющего, за сорок с хвостиком лет, в моей жизни было! Но эта выходка случайной, дерзкой девчонки произвела на меня впечатление, …которое даже и сравнить не с чем!

Вспоминая этот эпизод после, пытался, всякий раз, снова воспроизвести в памяти то, …трудно описуемое состояние неожиданного изумления и восторга. Высший эротический пилотаж! Три офигительных секунды…

От приятно — грустных воспоминаний меня отвлёк звонок мобильника. Звонила Она.

— Алекс, ну ты где? Едешь?

— Собираюсь. Сейчас выезжаю.

— Ну, давай поскорее! Я жду!

…На заправке обнаружилось, что деньги дома забыл. Пришлось возвращаться… Я намного опоздал. Она звонила мне ещё несколько раз.

2

У её подъезда меня уже ждала празднично одетая группа сопровождения невесты. Они сразу же взялись принаряжать, соответственно случаю, и мой «ниссан». Свидетельница — красивая, длинноногая. В очень коротком, открытом, больше похожем на маечку платьице деятельно распоряжалась процессом. Было довольно прохладно. И, глядя на её очень эффектное платьице я почти сразу запереживал за неё мысленно: «Холодно ведь тебе!». Каких только жертв не требует, порою, красота! Точнее, желание её продемонстрировать. Вспомнилась тут, написанная по схожему поводу, глубокая мысль Н. В. Гоголя: «Декольте у дам были открыты очень глубоко. Мужчинам на погибель. И открывали грудь ровно настолько, что …дальше там уже никакой погибели не было. Но, между тем, заставляли думать, что именно там и сокрыта основная погибель». (Цитирую по памяти. За дословность не ручаюсь. Но смысл — таков). Настроение понемногу возвращалось к обычному, добродушно — ироничному состоянию.

Наконец, в открытом проёме подъезда возникла Лилька. АХ!!! Немая сцена. Привыкший видеть её то в джинсах, то в шортах, я и не представлял, сколь восхитительна она может быть в белом, свадебном платье. Бессилен найти какие-то особые, для описания, слова. А писать восторженные банальности не хочется.

Мельком, но цепко, Лилька глянула на меня. Видимо, визуальными свидетельствами произведённого эффекта осталась довольна.

Вместе со свидетельницей, Она села в мой ниссан, на заднее сиденье. Гости расселись по машинам кортежа. Поехали.

По дороге в загс она вела себя …как-то уж очень буднично. Болтала о всяких пустяках. Больше не со мной, а со свидетельницей в платьице — маечке. Словом, вела себя так, что и мне стало казаться несомненным: «То, в чём я сейчас участвую, — дело правильное».

А я, меж тем, …предался ностальгическим воспоминаниям в картинках. О тех трёх годах, что прошли, для меня, под Её доминантой. И под коими сегодня подводится черта. Хэпи энд. Причём, я …остаюсь за его скобками.

…Тогда, в мае, я потом несколько раз приезжал к этой школе. Сам не понимая толком, зачем. Хотелось увидеть снова эту светловолосую, дерзкую девочку. Для чего?! — Тоже не смог бы вразумительно объяснить. Даже себе. Останавливался подальше. Чтобы не тревожить, не пугать Её очередным своим явлением. Но так больше и не увидел.

3

Моя встреча с Ней всё же произошла. Месяца полтора спустя. Но, совершенно случайно. И в совершенно другом месте. Впрочем, я не верю в случайности. Ибо, за каждой случайностью чувствую некую скрытую закономерность. Какую — то, интуитивно ощущаемую, логику событий. И наши желания способны на эту логику влиять. Мысль наша материальна.

…А в воспоминаниях плыли картины, события, череда эпизодов из нашего, совсем недавнего, общего с ней, прошлого.

…Тёплая июньская ночь. Выпускники всего города — на улицах. Празднуют окончание школы. Она, тоже — выпускница, ловит случайную попутку (меня), чтобы с подружками уехать по домам. (Меня она не узнала. Да и не запомнила, как после выяснилось. Вообще, тот случай был для неё — гораздо более рядовым, среди прочих Её выходок, событием, нежели для меня).

Ей дальше других ехать. Оставшись вдвоём, говорим о… Впрочем, в таких случаях совершенно не важно, о чём говорим. Важно лишь, …как говорим…

А, когда к её дому подъехали, я предложил ей поехать на набережную. Погулять, поболтать ещё. Она …согласилась. Даже охотно…

…А вот, солнечным утром, она бежит на первое, со мною, свидание. Стройная, в коротких шортиках. Сама, как утро, свежая и солнечная.

…Вот, поздним августовским вечером, я везу её домой, со своей дачи. Она рассеяна. Отвечает невпопад. А на лице …блуждающая улыбка и …отражение состояния приятного изумления. Она словно бы прислушивается к чему — то новому, нежданно проснувшемуся в ней. Мысленно она ещё там, на даче. Заново переживает всё, только что там происшедшее…

«Ох! — Забыть бы мне свет сумасшедшей луны!

Чтобы стёрся из памяти крик твой и шёпот»…

…А вот я, подъезжая к своему дому, ловлю себя на том, что с надеждой смотрю на свои окна: не горит ли в них свет? Потому, что у неё был ключ от моей квартиры. И появляться она любила неожиданно, без звонков и предупреждений. Что делало её визиты особенно волнующими и романтичными.

Вспомнилась случайная встреча на улице с моей эксжёнушкой. Она откровенно пристрастно разглядывает Лильку. Как смотрят бывшие на тех, кто приходит после них. Потом, с весёлою злостью, не смущаясь её присутствием, выносит свой вердикт:

— Ну что тебе сказать?! …Хороша! …Сучка…

(И эта юная, начинающая стервозинка не остаётся в долгу, парирует: «Спасибо. Вы тоже …ещё ничего».

— Дамы! Брэк!)

...А вот последняя наша встреча. Над нами — звёзды осенней полночи. Мы сидим в машине, на пустынном морском берегу. Давно уж я заметил охлаждение в её, ко мне, отношении. И сейчас решил, наконец, внести в дело ясность. Спросил прямо: «Ты, похоже, …влюбилась. Да?» Она не ответила ничего. Но, по тому, как озарилось счастливым смущением её лицо, как она отвернула его, уткнулась в подголовник сиденья, всё, и без слов, стало ясно…

Сидели, молчали… А мой постоянный оппонент, мой внутренний «Я», пустился, по этому случаю, в рассуждения: «А чего ты ждал? Чуда? Отдыхай, Лёша! …Будь благодарен ей за то, что было, и …закончи этот свой жизненный эпизод красиво: отпусти её…»

Я довёз её до дому. После её ухода обнаружил на сидении оставленные Ею ключи от моей квартиры…

4

…После загса Лилька ехала впереди, в белом лимузине, с женихом. Рядом со мною, в мой ниссан, села свидетельница. Повернувшись вполоборота назад, она болтала теперь с гостями молодых. Теми, что ехали со мной, на заднем сидении моей машины. Меня в разговор не вовлекали, и я вернулся, тем временем, к своим воспоминаниям.

…Вот Она, босая, тихо бредёт по лунному пляжу. И лёгкая ночная волна позади слизывает с песка её следы. А ракушки, влекомые волной, что-то сонно шелестят ей вслед. И — неожиданный Её вопрос: «А ты меня замуж возьмёшь?»

— …Я ведь, — даже мамы твоей старше.

— А — при чём тут мама? Мама — замужем.

— …А тебе — точно — замуж за меня надо? Зачем?

— А ты …удобный. И ещё, мне безумно нравится, что ты — умный.

— …Спасибо за откровенность. Буду теперь знать, чем ценен. А мы с тобой …с ума не сойдём?

— А разве мы ещё не сошли? Мне, впрочем, это сумасшествие нравится. А …как бы ты хотел умереть?

— Час от часу не легче. Что у тебя за вопросы сегодня?

— Просто подумалось… Недавно подружка рассказывала (не знаю: правда, или нет?): где-то, около Алупки, жил парень, местный дурачок. Он, каким-то образом, подружился с морской дельфинихой. Она приплывала к нему, когда он выходил к морю. Они подолгу плавали вместе. Или он на берегу сидел, она подплывала, и что-то они друг другу говорили, говорили… Каждый — по-своему. А однажды утром …его нашли мёртвым у своего дома. Упал с балкона. А её, тоже мёртвую, — на берегу. В тот же день…

— …Печальная история, да… А я предпочёл бы, когда-нибудь, покинуть этот мир, как Экзюпери: взлететь и …нигде не приземлиться. (Недавно слышал: якобы, какой-то, особо зоркий астроном разглядел, в одном из лунных кратеров, его самолёт. А сам Антуан …гуляет, наверное, сейчас по Вселенной с Маленьким Принцем. Рисует ему барашков в ящике, выпалывает с ним баобабы на его планете и рассказывает сказки на ночь его розе…

— А …как же я?

— А ты будешь меня тут вспоминать. Что мне оставить тебе, на долгую память?

— …Купишь мне ромашковое поле…

5

В реальность меня вернули внезапные крутые манёвры белого свадебного лимузина, шедшего впереди. Он резко метнулся вправо. И …вместо его кормы я, прямо перед собой, увидел прущий мне в лоб чёрный Опель.

…Видел прежде такие события со стороны. Протекают они во времени очень быстро. Ви-ж-ж-ж! — Бам-с! И всё. Событие состоялось. Одна — две секунды, не более. Когда же находишься внутри такой …острой ситуации, время как бы растягивается. Всё происходит, словно при замедленной киносъёмке. Помню, как крутил вправо рулём и …очень несуетно, при этом, думал: «Его полоса свободна. И чего он по встречной-то летит?!… Та-ак… От лобового удара, похоже, ухожу. Но сейчас въеду на троллейбусную остановку. Там люди. Надо выворачивать влево…» От моих неожиданных виражей ме-едленно кувыркнулась на правом сидении свидетельница в платье — маечке. Даже трусики на ней я разглядеть успел: узенькая чёрная кружевная полоска между ног. А слева я видел, как капот Опеля проплывает мимо меня. За миг до удара у меня ещё теплилась надежда: Разминемся?! …Бам-с!!! …Не судьба. Две длиннейших секунды наконец истекли. Событие состоялось.

Я остановился сразу, за троллейбусной остановкой. Впереди, метрах в двухстах, остановился лимузин. Выйдя из машины, увидел: опель стоит сзади, на проезжей части, у разделительной полосы. Из-под сработавшей подушки безопасности выбирается водитель, по виду — кавказец. К нему, мимо меня, от лимузина бежит Мишка, Лилькин жених. Он лишь на пару секунд задержался у моего ниссана, убедился, что никто в нём не пострадал.

Потом …из лимузина выпорхнула Лилька… Сначала она бежала ко мне, поддерживая руками подол своего белого платья. Затем …перешла на шаг… Не понравился мне сразу этот шаг. Какая — то пугающая, отчаянная решимость была в нём… Потом я увидел выражение её лица, и …мой внутренний «Я», догоняя ситуацию, подсказал мне услужливо: «Ещё несколько шагов, и она …кинется тебе на шею»…

…Подозреваю: любимое развлечение судьбы, искушать людей такими вот …сюжетными зигзагами. Неожиданно, на ровном месте, вдруг сталкиваешься лицом к лицу с моментом истины. Точнее, с моментом неопределённости этой истины. Когда тебе предоставляется свобода (или …искус?) — принять решение, выбрать, внести определённость. Что выберешь, то и будет истиною. Но решение, куда маятник судьбы качнуть, надо принимать тут же, на месте, очень быстро. Как игра в русскую рулетку. Ошибочный выбор потом никто тебе уже переиграть не даст.

«Лилька! Марш в машину! Простудишься!» — испугавшись, заорал я.

— …Цок! …Цок-цок! — Простучали ещё, по инерции, её каблучки и растерянно смолкли. Она остановилась в трёх шагах от меня. Было видно, как меняется выражение её лица. С неё, как бы спадало наваждение. Конечно, она всё поняла. Момент был. И решение его, момента, мною только что озвучено. И он, момент, …уже прошёл. Постояв несколько секунд, она повернулась и пошла к лимузину…

Вот он, выбор. Только что сделан. Этого и не заметил никто, кого это не касалось. А маятник судьбы получил соответствующий выбору импульс. И — не важно даже, что этот выбор делаешь, порою, не ты. Уже одного того достаточно, что ты позволяешь себя под него прогнуть. Время пошло от нового момента отсчёта. От момента невозврата. Она уходила, как уходят навсегда. В соответствии с этим выбором. И никто ничего даже не заметил…

6

Я вернулся к разбитому ниссану. Удар пришёлся по касательной. В левую сторону. Свидетельницу на переднем сидении била нервная дрожь. «Сп-па-асибо Вам за наши жизни!» — заикаясь сказала она мне. Такой оборот дела мною совсем не ожидался. Подумал с удивлением: «Я ещё и — герой в ваших глазах! А между тем, …как я-то вам благодарен! И тем, что ехали в моём ниссане, и тем, что стояли на троллейбусной остановке. За то, что вы все живы — здоровы. Даже без синяков дело обошлось. Слава Богу!»

Около покорёженного опеля горный асс тупо мотал головой, в такт Мишаниным зуботычинам. Эта воспитательная экзекуция сопровождалась одобрительными возгласами населения с троллейбусной остановки. Нервы. Они только что испытали острые впечатления, от нашей авто — корриды. В очень опасной, для них, близости. Впрочем, как и большинство крупных людей, Мишка — человек великодушный. Успокоился быстро.

Позвонили. Вызвали ГИБДД. Там спросили: нет ли пострадавших? Получив отрицательный ответ, сказали: ждите. Это, скорее всего, означало: Запаситесь терпением. Ждать придётся долго.

— Чего делать-то будем? — обратился Миха ко мне.

— …Ну что тут сделаешь? …Вы езжайте. Мне гаишников придётся ждать.

Моих пассажиров, вместе с дрожащей свидетельницей, развели по другим машинам. Свадебный кортеж уехал. «Алексей Палыч! Обязательно требуй наркологической экспертизы! — крикнул мне, отъезжая, Мишка. — Он — явно обкуренный!»

Кавказец, и впрямь, был неадекватен. Он, словно допотопный 486-й, постоянно тормозил, подвисал и без конца перезагружался. Разбитыми губами он озвучивал угрозы в адрес Мишки: «Удавлу! На его же галстуке!» Но, …как-то путано и не очень уверенно. И то сказать: рядом с представительным Мишаней, пылкий горец выглядел просто хлюпиком. Воображение нарисовало комичную картину: маленький жгучий брюнет повис, уцепившись в Мишкин галстук, и истерично вопит, при этом: «Удавлу-у!».

Потом он куда-то звонил. Вскорости понаехали тут …евойные земляки. Абреки с кунаками. Сначала эмоционально что-то обсуждали на своём, горском. Потом, всем аулом, стали агитировать меня решить проблему полюбовно. Поехать с ними в их автосервис, где они бесплатно восстановят мой ниссан.

— Не-е, Ребята! Плавали! Знаем. Без протокола ГАИ я отсюда никуда не поеду!

Время шло. Темнело. Импровизированный аул быстро исчерпал аргументы в пользу полюбовного разъезда. Разговор на горском еле теплился, а сами земляки, сидя на корточках, явно продрогли и заскучали…

Скоро аул, видимо, сочтя ритуал земляческой солидарности исполненным, помаленьку опять рассредоточился по городу. А ГАИ всё не было. Горный Шумахер, похоже, начал отходить от действия наркоты. В его речах появились признаки осмысленности. Он заявил, что очень виноват. Испоганил людям праздник. И схлопотал вполне заслуженно. Благодарил меня за то, что я «смолодцевал» (надо же! Прежде такой глагол мне был не ведом), и дело обошлось без пострадавших. А потом …пообещал мне безоговорочно всё подписать у гаишников. Но, …чтобы я, при этом, не настаивал на наркологической экспертизе. А я — то, уж было, подумал: у него и вправду совесть пробудилась….

Наконец ГАИ явилось… Мерили рулеткой расстояния, рисовали схему ДТП… Потом пригласили в свою машину кавказца. Для дачи показаний.

После пришла, наконец, и моя очередь давать показания. Молодой старлей устало задал мне полагающиеся вопросы, ознакомил с показаниями горца (он, и вправду, вину признал). Потом спросил, буду ли я настаивать на наркологической экспертизе? И, мне показалось, …он очень надеялся на мой отрицательный ответ. …Да фиг с ним!

…Под утро она позвонила.

— Спасибо тебе за всё…

— Лиль! Только без душещипательных фраз! Я — тя умоляю!

— …А знаешь? — Ведь я…

Опять я, боясь чего-то, не дал ей договорить, перебив: «Погоди! Сначала я скажу. Всё, что было вчера сделано, было сделано …правильно!»

— …Хорошо… Будем считать так. Я …приеду к тебе завтра?

«…Не приедет. — (Это мой внутренний „Я“ опять встрял). — Предложение её — сугубо эмоциональное. От момента. Если сейчас согласишься, она завтра придумает непреодолимую причину. Но не приедет. И это — тем вернее, чем сильнее ты этого будешь хотеть».

«Да как же?! При твоём — то новом социальном статусе? Мои представления о мужской солидарности не позволяют мне иметь …отношения с замужней женщиной» — отшутился я. И было, в общем, понятно: мой ответ её …вполне устроил.

— …Одни проблемы от меня. Машина надолго из строя выбита?

— У меня ведь — внедорожник ещё есть. Поезжу на нём пока.

— …Я …всегда буду тебя помнить!

— Блин! Ну, опять ты — за своё! Будто эпитафию сочиняешь! Думаю, рано! Пока понадобится, — сто раз ещё текст забыть успеешь.

Мне удалось — таки сбить её настрой на драму. Она перешла на обычный язык. Поговорили ещё… Уже без театральщины, как …уже — бывшие — близкие люди. «Если у меня когда — нибудь будет сын, назову его „Алекс“» — на прощание сказала она. И это слово своё Лилька сдержала…

Сергей Сунгирский

Ежелетне, с середины июня, когда Крым прессует летняя жара, а в высоких широтах наступает пора белых ночей, меня, аки птицу перелётную, влечёт на Русский север. Тогда пакую своё походное снаряжение и - вперёд и вверх по меридиану. С берегов моря Чёрного к берегам беломорским.

Прошлым летом, путешествуя по Кенозерью, побывал и на острове Поромском. (На фото - именно остров. Впечатление непрерывной береговой линии созают другие острова, за ним расположенные).

До  Судорской лахты (один из кенозерских заливов) доехал на машине. По довольно разбитому грейдеру. Но - уже хорошо, что - хоть такой есть. На СеверАх дороги - роскошь. Там машину оставил. Спустил на воду лодку, поставил двигун. Чтобы добраться до острова, являющегося, в моём представлении, чем-то вроде Пушкинского Лукоморья. В моих планах он был важной паломнической составляющей моего прошлогоднего северного вояжа.

И вот, к исходу второй недели кочёвок по Северной Руси, я — таки до него доплыл.

Село Поромское — на одноимённом острове. Подплывал с чувствами …пилигрима, увидевшим наконец Землю Обетованную. Здесь, в 19-м веке, дипломатом и фольклористом А. Ф. Гильфердингом (1831—1872) была записана (и затем опубликована в трёх томах) большая часть русского былинного эпоса. Записана с изустых «напевов» проживавших здесь династии сказителей Сивцевых: Ивана Павловича (1806—1899) («Старик Поромский»), его потомков и учеников. (До записей Гильфердинга, былины на Кенозерье заучивались, передавались из поколения в поколение на протяжении многих веков. А то чудо, что богатейший изустный былинный эпос сохранился здесь до 19-ого века, Гильфердинг объяснял двумя короткими словами: «Свобода и Глушь»). Думаю, не многие из читающих этот текст слышали прежде об острове Поромском и поромских былинниках. Я тоже узнал о них лишь пару лет назад. Ведь в школе Поромских не упоминают. А «из каждого утюга» нам вещают про …других создателей другой литературной «нетленки». Нет у былинников Поромских — ни музея, ни даже памятного знака. Ни — даже электричества на острове. Нет и жителей. Покинуто село…

А в прежние времена, артели поморов (или ватаги ушкуйников), уходившие на промысел на довольно длительный срок (месяцы), брали с собою в артель (ватагу) народных сказителей (типа Бояна или Гомера). Причём, спор между артелями за наиболее известных бардов решался путём …кулачного боя. Артель — на артель.

На промысле сказителю полагалась лучшая доля добычи. Но единственной его обязанностью было — рассказывать «бывальщину» артельщикам, во время отдыха. (Точнее - ПЕТЬ. Под аккомпонемент гуслей).

…Вечерами, после коллективного ужина, поморы — артельщики располагались на ночлег у огня. А сказитель начинал свои повествования. Причём, сам, по своему желанию (нежеланию) он не имел права прекратить рассказывать. Периодически он окликал слушателей: «Живы ли вы?» (Т.е., не уснули ли?). И, если хотя бы один откликался: «Живы», — он обязан был продолжать сказывать свои былины.

Прикиньте, сколько же былин, преданий, легенд, мифов должен был знать и помнить северо-русский сказитель-былинник? Т.е., древне - русская изустная литература, очевидно, была весьма обширна, богата и содержательна.

…Ещё упомяну здесь один существенный факт о А. Ф. Гильфердинге: он изучал санскрит. И в 1853 году написал статью «О сродстве языка славянского с санскритским».

А остров Поромский …обаятелен и прекрасен. И почему люди покидают такие острова?…

1

Первого сентября Казантип, близ которого моё крымское бунгало, опустел. Над ним, как и прежде, сияло щедрое солнце. Вода в заливе, окаймлённом гигантским золотистым полукольцом песчаного пляжа, была, по — прежнему, ласково-тёплой и чистой. Но, берег почти обезлюдел. Ни шоколадных, плескающихся на мели, детишек, ни скользящих над водой парусов сёрфингистов, ни разноцветья, поставленных прямо на берегу, туристских палаток, ни стройных фигурок, загорающих на песке, пляжных очаровашек. Сезон отпусков и каникул закончился. И «…Приближалась довольно скучная пора» (Пушкин).

В конце весны, когда я, автобродяжничая, впервые забрёл на этот берег, здесь было так же пусто. Но, то была пустота …многообещающая. В преддверии сезона, неотвратимо грядущего. Сейчас же эта пустота нагоняла сплин.

Днём — ещё ничего. Всегда найдётся дело на фазенде или в саду. Но вечером… Когда — «адын… савсэм адын»…

После двух таких вечеров, поручил надзирание за моими владениями соседу Михалычу, а сам …стартовал в Коктебель. (Он — в часе езды от Казантипского залива. Надо лишь с одного берега Керченского полуострова переехать на другой). Там жизнь курортная ещё бьёт с прежней, летней, разгульной необузданностью. Бархатный сезон только начался.

Коктебель… Как много в этом звуке! Это — Мекка нашей советской, студенческой, малобюджетной молодости. Это — КСП. Жизнь неприхотливо — палаточная. Ночные костры, влюбляния… Отличный портвейн, по демократической цене: рубль — семьдесят за бутылку… (Впрочем, портвейн, скорее всего, и тогда не был отличным. Просто …ещё отличной была печень).

Это место на крымском побережье, у подножья Кара-Дага, прежде, во времена СССР, отличалось тем, что сюда съезжались на отдых люди, в той или иной мере, наделённые интеллектом. Ни пролетарская гегемония, ни снобизм советской элиты здесь не приживались. Не климат тут им был, что ли… (Сейчас, увы, климат заметно поменялся. «Средний класс» и всепобеждающий нео — гламур попёрли нынче, и сюда. Но, всё же, атмосфера романтизма и интеллигентности места ещё чувствуется. И контингент, эту атмосферу поддерживающий, несмотря на смену поколения, по сути своей, остался прежним. Привнеся лишь новые, в духе времени, элементы внешнего антуража. Лучшую, чем в во времена нашей юности, спортивно — туристскую экипировку, косички там, пирсинг, тату, серьги …и т.п.).

Тут я, несмотря на отсутствие знакомых, по — прежнему, чувствую себя своим среди своих.

Заехал в автокемпинг. (Он — прямо над набережной и пляжем, на высоком берегу. Сильно теснимый ныне, со всех сторон, коммерческой застройкой. Но, всё ещё, — цепляющийся за место под крымским солнцем). Поставил около машины палатку.

…Мало осталось ближних, кто меня, в моём палаточном пристрастии, ещё понимает. Большинство предпочитает теперь цивилизованный отдых: отели, обслугу, кондиционеры в номерах… Но, для меня, жизнь в палатке, на берегу моря по — прежнему — высший кайф! Засыпать, под шорох волн, накатывающих на прибрежную гальку, видеть за откинутым пологом палатки звёздное небо над мерцающим морем, проснуться утром от того, что рассвет, поднимаясь над горами, войдёт в открытый полог и заглянет тебе в лицо… Можно лежать и лениво наблюдать из палатки, как скользят по воде паруса винсёрфов, как кружат дельтапланы над Кара-Дагом, как народ отдыхает — себе на пляже

Палатка в Коктебеле, для меня, — …ну, как старая скамейка в лесопарке. Место встреч с первой, юношеской, любовью. Помнящая наши первые поцелуи. …Той же природы ностальгия. Всё, вроде, как прежде. Если очень зажмуриться. Как и …дцать лет тому назад…

2

Аккорд, еле струны дрожат на гитаре…

Молчит фортепиано, оборвана флейта

Вы песню мне сами собой наиграли

О том, что я раньше не знал, сожалею.

— Услышал я эту песню из репертуара М. Круга, гуляя однажды вечером, среди прочих курортников, по набережной. Остановился, присел на парапете, вместе с другими отдыхающими, послушать. Пел её, под караоке, хорошо сложенный, среднего роста парень (правильнее, всё же: мужчина), в белых штанах (мечта Остапа Бендера) и облегающей чёрной майке на загорелом торсе. Не то, чтобы уж — «АХ!» — пел. Голос у него был слабоват, хрипловат. Но пользовался им он довольно умело. И держался вполне артистично. Очевидно было наличие у него существенного исполнительского опыта, на любительском уровне. И, похоже, на этом любительском уровне, он уже мнил себя мэтром. (Чуть позже узнал: он приходил на караоке, даже со своим микрофоном и компакт — дисками. Пел подолгу. Каждый вечер).

Вы — дождь, промочивший бродягу до ниток.

Вы — солнце, которое тут же согрело,

Струна у Паганини на скрипке.

Вы — мед, от которого быстро пьянеют.

Лет ему, с виду, было — примерно 38. Но голова его уже серебрилась обильной проседью. До этого вечера, в течение предыдущих нескольких дней, я встречал этого седого парня периодически на пляже и на набережной. Он всегда был с женой и дочкой, лет 8. И внимание моё (может, и не только моё) эти трое привлекали тем, что производили впечатление …на редкость благополучной семьи. И здесь я вовсе не материальное благополучие имею в виду. Эта сторона их бытия, судя по всему, как раз, была скромною. Редкая (увы) форма благополучия там наличествовала: — в их отношении друг к другу. Тёплом, искреннем. Гармония — типа. (Не люблю Высокого Слога).

От него, казалось, исходило постоянное, сдерживаемое, мужское обожание по отношению к жене. А она …сдержанно — благосклонно это обожание принимала.

Девочка же, меж ними, казалось, светилась обожанием их обоих. А ещё — кроткой, детской благодарностью судьбе за то, что они — такие — у неё есть.

Ребёнок был, однозначно — «папиной дочкой». Всякий раз, когда я их встречал, то видел: она, в общении, явно отдавала предпочтение ему. И всегда находилась ближе к папе, чем к маме.

Такими вот мне они казались со стороны. Тем и привлекли моё внимание к себе. Потому, что, повторяю: не часто такие отношения доводится видеть. И, когда встречаешь, невольно присматриваешься к ним пристальней. Пытаясь постичь …их секрет, что ли… Почему?! У них это получилось? Стремятся — то ведь к такой идиллии практически все. А получается …не у всех…

И ещё. И ещё… Какая — то необъяснимая, волнующая притягательность была в этой женщине, лет — около двадцати восьми. Жене, как я полагал, Седого. В общем — то, с виду, — довольно обычная. Ну да… Стройная фигурка. Тёмные, не очень длинные волосы. Миловидное лицо. Подчёркнуто — скромно одета. (Никаких — вам тут — даже — топиков). Пожалуй, — всё, что можно сказать о её внешности. Красивой её назвать — было бы …преувеличением. Но, …здесь был — тот, редкий случай, когда это и не было важным! Ибо, присутствовало в ней нечто такое, что …заставляло периодически возвращаться к ней в воображении. Думать о ней. Фантазировать про неё… Бестолково излагаю. Но, с кем такое случалось, тот меня поймёт.

Вы — сон, от которого мне не проснуться,

Вы — роза в парижском изысканном стиле,

Вы — плен, из которого мне не вернуться,

Вы — ветер, такой долгожданный при штиле.

Девочка, с мамой, и теперь находились здесь же, на караоке, с Седым. Мама стояла в толпе слушателей, окруживших полукольцом подиум, а дочка папу морально поддерживала: танцевала рядом с ним, на подиуме, под его песню.

Потом Седой подошёл к зрителям, взял жену за руку, вывел её на середину подиума. Обхватив её за талию одной рукой и держа микрофон в другой, он, танцуя с ней, продолжал петь:

Я Ваш, Ваши руки я нежно целую.

И губы касаются шелковой кожи.

Париж… Hа асфальте Вас дети рисуют.

Мон шер, как Вы на королеву похожи.

Женщина держалась на подиуме, под столькими, обращёнными на них взглядами, не очень-то уверенно. Но, в то же время, ей явно льстило и нравилось: быть в центре всеобщего внимания, в столь романтическом образе.

Мадам! Без Вас убого убранство!

Мадам! Вам мало в Париже пространства!

Мадам! Вы так безумно красивы!

Мадам! …Вы далеко от России.

Песня закончилась. Женщина ушла с подиума под аплодисменты окружавших караоке зрителей. А Седой продолжил свой сольный концерт, сопровождаемый вдохновенным и, по — детски старательным, танцем девочки. Зазвучал «Владимирский централ». Из репертуара того же шансонье, что и предыдущая песня.

…Я …НЕ ЗНАЮ! Почему Ника села рядом со мной, на парапете. (Мне уже было известно её имя. Так свою спутницу называл Седой). Теперь уж и не узнаю. И я даже не думал, что мне представится когда-нибудь случай, пообщаться с ней. И не искал этого случая. Он, Случай, пришёл ко мне сам. В лице Ники. Просто севшей со мною рядом. А, может, случай этот… и не был, на самом деле, случайностью…

После нескольких первых фраз нашего, завязавшегося разговора я с удивлением отметил про себя, что наше общение сразу же пошло удивительно легко. Этап некоторой скованности, натянутости, неловкости, через который обычно проходит начало знакомства, в нашем случае, был просто пропущен, как лишний. Вот совершенно не помню, о чём мы с ней говорили. Обо всём сразу, и ни о чём. Но помню главное: очень скоро я почувствовал, что …не только меня к ней тянет. Но и в ней явственно звучит что-то ответное. Что её …тоже влечёт ко мне. От осознания этого удивительного факта почувствовал себя пьянее, чем был на самом деле.

Седой, тем временем, начал новую песню. Из прежней серии.

«А Ваш муж, похоже, большой поклонник Михаила Круга» — сказал я Нике.

…В ответ я услышал нечто, столь для меня неожиданное, от чего каменный парапет подо мной …почему — то не рухнул.

— Ну что Вы! Он мне вовсе не муж!

— …?!

…Должно быть, я выглядел, в своём удивлении, очень забавно и глупо. Ника даже рассмеялась: «Нет-нет! Он, пока что, — просто хороший знакомый. Мы с ним так же, вот здесь, познакомились, неделю назад. Он — из Орла. А мы — местные, можно сказать. Из Джанкоя сюда, на море, приехали. …А нам папа не нужен! Нам с Алинкой — и вдвоём хорошо!».

…Буквальный смысл последних двух её фраз был, конечно же, просто женской бравадой. Алина, дочка Ники, (Теперь я знал и её имя) — так всем своим поведением демонстрировала, что имеет на этот счёт совершенно иное мнение. Папа ей нужен. И в симпатиях своих, в выборе папы, она уже определилась. Она, со всей своей детской пылкостью, запала на Седого. (Позже, задним числом, я попытался уяснить, почему я так ошибся? Приняв их за уже состоявшееся идиллическое семейство, и понял: именно Алина, её поведение и поступки ввели меня в заблуждение, направили по пути ложных умозаключений. Мне и в голову не могло прийти. Что ребёнок может …завоёвывать себе папу активнее мамы). Но в тех, двух последних фразах Ники, присутствовал ещё и смысл второго плана, ради которого они, скорее всего, и были произнесены. Она фактически этим заявляла: «Я …свободна. И место рядом со мною пока что вакантно. Т.е., Седой, конечно же, претендует его занять. Но …отнюдь — не факт — что займёт». А, значит: Если вам говорят: «Место рядом со мною свободно», то… не есть ли это — завуалированное приглашение вам попытаться его занять?!...

Седой закончил петь. Видимо, ещё исполняя свою программу, он видел, что у Ники, …вроде как, раскручивается новое курортное знакомство. Потому что, закончив, не подошёл к ней, а очень как-то скромно направился в противоположную сторону, сел в отдалении. Ника, похоже, этого даже не заметила. Но Алину заметить была вынуждена. Та стояла одна, посреди подиума и смотрела вытаращенными глазами на маму. И читались в этих глазах удивление, протест, возмущение и …немой крик: «Мама! Ты что делаешь?!»

В следующий миг девочка срывается с места и убегает вон с подиума, в сторону павильона игровых автоматов. «Так! Что-то у меня ребёнок зафортелил» — сказала, поднимаясь, Ника и пошла вслед за дочкой. Издали я видел, как она, наклонившись к Алине, что-то ей говорит, объясняет, но та, упёршись мрачным взглядом в стену, всем своим видом демонстрирует непринятие маминых объяснений. Всё ж, с трудом, они о чём — то там договорились, в конце концов. Ника вернулась. Снова села рядом. А Алина, мрачная, осталась в павильоне игровых автоматов.

Караоке, меж тем, не отдыхал. Самозваные певцы сменяли один другого. «А Вы почему не поёте? — спросила меня Ника — Не умеете?»

Х-м… Не пою — то я, как раз, потому, что …умею. И — довольно недурственно. Уж в чём другом (отбросив ложную скромность, скажем), а на этой стезе, у меня мало нашлось бы серьёзных соперников на набережной этого курортного приморского городка. А караоке ведь — заведение демократическое. Сюда людей приводит желание петь самим. Независимо от наличия у них к тому голоса и таланта. Зачем же мне здесь выпендриваться своими способностями? Ведь это может удержать от выступления кого — то, кто такими же способностями не обладает. Хороший хоккеист не лезет самоутверждаться в дворовой команде. И профессиональному боксёру его, боксёрская, этика не позволит влезть в уличную драку. По аналогичным соображениям и я не шёл петь под караоке на набережной. Но… «если женщина просит»… Тем более такая, от близости которой голова идёт кругом, не грех было сделать и исключение из правила.

Из имеющегося в закромах караоке репертуара выбрал то, что заведомо нравится большинству женщин. И, в то же время, позволяет себя показать. Начал с «Фристайла».

— Так само случилось вдруг,

Что слова сорвались с губ,

Закружили голову хмельную!

Ах! Какая женщина!

Какая женщина!

Мне б такую!

…«А дальше — закружило, понесло»… В том же направлении. М-м! Я был в ударе. Какими глазами она на меня смотрела! Зрители вокруг говорили что-то хвалебное. Даже Седой что-то сказал, сдержанно одобрительное, издали. Я никому не внимал. Только её глазам…

Возвратилась Алина. Прошествовала мимо. Демонстративно. Дошла до Седого. Села рядом. «Какой правильный, чуткий ребёнок! — подумал я про неё. — Понимает ведь, что сейчас ему нужна поддержка. Не замедлила прийти. Обозначить свою с ним солидарность». Конечно, я чувствовал себя виноватым перед этим парнем. Но… «такова сэлява», как говорится. Случалось и мне быть в такой же невесёлой ситуации. Не смертельно. Но вот девочка… Твёрдость позиции Алины действовала смущающе на меня, на моё радужно — эйфорическое состояние от близости Ники.

Я стал думать: как сегодня разрулить сложившуюся непростую ситуацию? (Ника, похоже, думала о том же). Понятно было, что, приличий ради, она сегодня уйдёт с Седым. Тут уж ничего не поделаешь.

«А где вы остановились?» — спросил я у неё. Ника назвала адрес. Возникла сразу авантюрная мысль, сказать ей: «Я приду туда часа через два. Ты выйдешь?» Сейчас, под властью момента, в том восторженном состоянии, что нас охватило, можно было не сомневаться в её положительном ответе. Только …сознание, почему-то, прошло мимо этой, по — юнцовски шальной, мысли. Не попытавшись её реализовать. Взрослею…

«Ты придёшь сюда завтра?» — спросил я.

— Конечно. Скажите мне только, как Вас звать?

(Чёрт! Я ведь даже ей не представился). Она, попрощавшись, отправилась к Алине и Седому. И они, все вместе, ушли.

…Спать идти не хотелось. Гулял, волнуемый впечатлениями прошедшего вечера, сначала по берегу. Что-то ещё пил… Потом, в конце набережной, забрёл в палаточное стойбище каких-то экстравагантных личностей: татуированных, пирсингованных и грязных. Они сидели кучкой, человек пятнадцать, между своими палатками и, …типа — «пели», терзая, …типа — гитару, «Последняя осень», Шевчука. (Ибо то, трудно переносимое, безголосое, нестройное звукоиздавание пением назвать — ну никак было нельзя). Меня они охотно приняли в своё братство. Потому, что я, от широты душевной, спонсировал, в качестве вступительного взноса, покупку пива на всех. Скоро, однако ж, эта кампания жизнерадостных придурков притомила меня своей интеллектуальной девственностью. А спать, по-прежнему не хотелось. Зачем-то пошёл вверх по тропе. Последний раз ходил по ней лет двадцать, тому как…

«Но, вот уж утро, в розовом плаще, росу пригорков топчет на Востоке» (Шекспир)

Рассвет застал меня где-то на подходе к вершине. Какое-то время стоял, смотрел сверху на розовеющее море. На городишко, прижатый к морю горами. Где-то в нём, этом городке, сейчас спала Ника… Потом повернул обратно.

Спустившись ниже, на ровной площадке, увидел группу туристов, относительно приличного внешнего вида, видимо студентов. Они отдыхали от подъёма сюда, лёжа и сидя на рюкзаках. «Забавно! — подумал — И мы, в бытность студенческую, останавливались на этой же площадке отдыхать. И базланили тут, под гитару, хором:

«А там, над порогом, на самой высоте!

Сидят, свесив ноги, довольные — те,

Что с фотоаппаратами готовятся снимать,

Как будем мы корячиться и маму вспоминать!»

Нынешние ж, однако, ничего не пели. Расслаблялись молча.

…Был уже почти день, когда я, наконец, добрался до своей постели и, мечтательно лыбясь, уснул.

3

Пробуждение моё было… существенно более смурным, нежели отход ко сну. Потому, что, вместе со мной, проснулся и мой постоянный оппонент, моралист и критик, с которым у меня — вечные «контры», по жизни, — мой внутренний «Я». (А вчера, вечером, он, видимо, спал. Или …вовсе, где-то отсутствовал…). Он сразу же, методично, последовательно и занудливо стал меня прессовать:

— Зря ты вчера в эту историю влез.

— Блин! — Да, как будто, я — специально! Всё ж — само собой случилось! …Да и не случилось ещё ничего…

— Вот, на этом этапе, пока «не случилось ещё ничего», надо и …остановиться.

— ?! Но она же мне нравится! Очень! И …я ей — тоже. Без сомнений! Жизнь, ведь, столь редко нам такие расклады дарит! Ты ж — тоже, парень, поживший уже. Не хуже меня это знаешь!

— А девочка? Ну, Седой — ладно. Мужик. Взрослый. Переживёт. Но для Алины ведь это будет гораздо болезненнее. Седой уже занял важное место в её душе. С этим — то как быть? Прогнуть её под нового дядю? А это — грешно. Прогибать ребёнка в его, от природы правильных, нравственных принципах. Грешно…

…В общем, к исходу дня, я понял, что на встречу с Никой я сегодня не иду…

Вечером, в совершенно размочаленных чувствах, гулял по набережной, вдали от того её участка, где находилось караоке.

Неожиданно, в толпе, текущей навстречу, увидел стройную фигурку Ники. Поздно. Она заметила меня раньше и уже шла ко мне.

— Здравствуйте! — (Она прямо светилась радостью) — А мы Вас искали!

Искала-то, конечно же, только она. Седой с Алиною просто тащились за ней по набережной, без всякого, на то, энтузиазма. И совсем не имея желания меня отыскать. Они отстали от Ники, остановились поодаль.

Седой был непроницаем. Но Алина ещё не научилась скрывать свои чувства.

И на выразительном детском лице её читалась …мрачноватая бойцовская решимость. Даже вызов! Я почти уверен, что думала она, при этом, примерно следующее:

«Для меня, мамочка, в силу моего детского максимализма, слова: „Дружба, Верность, Надёжность“ — имеют значение и смысл. А, …если тебе вдруг, вчера вечером, понравился не тот, кто нравился вчера утром, а этот… (нужное слово вставить), то — это твои проблемы! Я же …очень постараюсь эти проблемы вам усугубить». (Нет! Она это …чувствовала! — Вот более точное, для данного случая, слово. Конечно, в её возрасте, она ещё не умеет достаточно ясно формулировать и облекать в слова все свои мысли).

…Браво, ребёнок! Я …восхищаюсь тобой! Вот, как боец бойцу, скажу тебе: хотел бы я иметь такого союзника, какого обрёл в твоём лице Седой. Думаю, и он гордится тобой. Он ведь — мужик, судя по всему, правильный. …Ладно. Отступаю. Отступа-ю!…

— Эй! Алё! Вы где?! — отвлекла меня Ника от моих мыслей.

— Да …что-то сегодня не важно себя чувствую. Может, перегрелся за день…

— А-а… Я вижу: на Алинку смотрите, и какую-то пресерьёзную думу думаете. Да она у меня — девушка с характером. С ней — непросто. Но привыкнуть можно.

— Ника! Я, пожалуй, пойду к себе. Прилягу. Не в форме что-то я сегодня.

— «…Да… Конечно — ответила она растерянно, враз потускневшим голосом — Отдыхайте. …Ну, …увидимся ещё».

Они пошли по набережной, прочь от меня. Конечно же, моё поведение показалось ей неожиданным, непонятным и странным. И она уловила в нём главное: что-то в моём умонастроении сильно изменилось со вчерашнего вечера. И — … изменилось не к лучшему.

…Со злостью швырял я в багажник пассата свои вещи, удивляя этим своих соседей по кемпингу. В памяти всплыла фраза, сопливо — сентиментальная, вычитанная у кого-то из классиков: «А счастье было так близко! Так возможно!» Тьфу — ты. Блин! Не люблю Высокого Слога! От этого разозлился ещё больше…

Час спустя, я был уже на пустынном берегу Казантипского залива. …Утопиться, что ли?…

…Пару дней погодя, вернулся назад, в Коктебель. Вечером, когда стемнело, пошёл к караоке. Ещё издали услышал знакомый, с хрипотцой, голос Седого и исполняемую им песню из репертуара Круга. Близко подходить не стал. Смотрел издали, из темноты.

…Я и сейчас, не закрывая глаз, вижу эту картину: Огромная южная луна, зацепившаяся за вершину Кара-Дага, таинственно мерцающее море, поющий в ночи седой парень, и девочка на подиуме, танцующая под луной…

Лица Ники я не видел. Она сидела спиной ко мне. А Алиночка выглядела …победительницей. Стаус кво их тройственного романа сохранён. Эта маленькая, непрогибная девочка «построила», расставила по местам двух взрослых мужиков и одну, хронически не взрослую маму. И всё было у них, как прежде. Она, как и раньше, танцевала под песни Седого. А он всё так же пел для Ники.

…Впрочем, нет. Не так же. Кажется, теперь голос его звучал заметно более прочувствованно, пылко, проникновенно.

Мадам!

Без Вас убого убранство!

Мадам!

Вам мало в Париже пространства!

Мадам!

Вы так безумно красивы!

Мой бог!

Вы далеко от России…

Сергей Сунгирский

IN VINO VERITAS!

Воланд: «Вино какой страны Вы предпочитаете в это время суток?»

(М. Булгаков)

«Тот — вор и пёс, кто убытчит казну государеву! Пити не идёт к кабаку, а варит на дому, без меры»

— «Это я процитировал надпись, выгравированную на кабацком сундуке, для хранения питейной выручки, времён царя Алексея Михайловича». (Когда Иван Ильич — в ударе, он, кажется, может изъясняться исключительно цитатами. Образованность, эрудиция из него — так и прут. А жизнь стареющего холостяка оборачивается, в его натуре, обострённой потребностью в общении. И стремлением, своими знаниями поделиться).

— И что же из этого следует? — Возражаю я Ильичу. — Ваша цитата, мне кажется, подтверждает, как раз, мои слова.

— Не совсем. А, лишь в том смысле, что — пьют на Руси давно, это — да. И пьют много. Настолько, что уже во времена первых Романовых, гос. — монополия на производство и торговлю спиртным являлась существенной статьёй доходов «казны государевой». (Кстати, из моей цитаты следует и второй вывод: Пьянство, видимо, было серьёзной проблемою и в те времена: «Варили на дому, без меры». Но Вы же связываете пристрастие русских к спиртному с приходом христианства на Русь. А это — совершенно не так. Не спешите верить всяким интернет — глупостям. Выпить наши предки любили — и за многие тысячелетия до крещения.

— Вот как? А что же они, в те далёкие времена, пили? Виноград ведь, в нашем климате, не растёт. А самогон, насколько я знаю, научились гнать лишь в средние века.

— Да — не было у наших предков проблем со спиртным! Сейчас я Вам расскажу, как у нас было дело. Одну минуту!

Ильич ушёл в другую комнату и вернулся с бутылкой местного каберне совиньон. «Это — говорил Ильич, разливая вино из бутылки по бокалам, — чтобы слушать Вам было — не слишком скучно».

Сделав, в задумчивости, несколько глотков, Ильич продолжил:

Начать, я думаю, следует с маленького ликбеза. C краткой технологической справки по виноделию:

1. Любой хмельной напиток — результат жизнедеятельности естественного дрожжевого грибка, присутствующего повсюду, в том числе и на сладких плодах (точнее, отходы жизнедеятельности этого грибка. Содержащиеся в соке, растворе, сахарА (глюкозу, фруктозу) дрожжи потребляют и выделяют спирт).

2. Крепости, более 14%, ни у какого (ЕСТЕСТВЕННОГО!) хмельного напитка достичь нельзя. Ибо, при достижении этой крепости, происходит самоотравление дрожжевых грибков. Они погибают. Брожение прекращается. (БОльшая крепость достигается «креплением». Т.е., добавлением в вино спирта. Но спирт научились гнать (из того же вина или иного дрожжевого «продукта») только в средние века).

3. В реале, 14% вино получалось (и получается) не часто. И не везде. Только в очень благоприятные, для винограда, годА он набирает сахаристость, достаточную для достижения вином 14%. Оставшийся ещё, после гибели дрожжей, виноградный сахар делает вино сладким, десертным. И такие (натуральные) сладкие вина всегда стоили и стоят — недёшево. Чаще же получали (и получают) «сушняк». Т.е., весь, имевшийся в виноградном сусле сахар перебродил. А крепость получилась 9—11%. (И сахара в нём уже нет. Кисло…)

Спиртное, подчёркиваю, издревле употреблялось по всему миру. Изготавливалось из самых, порою, …неожиданных ингридиентов. Но вышеизложенные технологические принципы — едины.

Пить «от лозы», как сказано в Библии, (виноградной — имеется в виду), начали ещё …с Начала Времён. Пили и античные боги (Зевс даже, по пьяни, одного из богов (Гефеста) зачал неудачно. Уродцем).

А войско Александра Македонского, к примеру, наибольший урон терпело не от врагов, а …от пьянства. (Плутарх упоминает такой эпизод: однажды, на очередном пиру у царя Александра, затеяли соревнование, кто кого перепьёт. (Знакомая развлекуха, правда?). Так вот, …40 человек перемёрло к утру. Высший комсостав армии македонцев… Джонатан Свифт утверждал, что от пьянства умер и сам Александр…

Это, конечно, — примеры крайностей. В норме же, античный мир выработал чёткие правила культуры пития.

Действовали ограничения по возрасту. (В Риме — до 30 лет). По семейным обстоятельствам (Ограничивалось потребление в репродуктивном возрасте). Считалось так же дурным тоном пить неразбавленное вино. (Если Вы внимательно читали у античного Апулея «Золотой осёл», то, наверное, обратили внимание: в описании каждой сцены с винопитием присутствует чаша с водой, для разбавления вина. А неразбавленное там пьют только маргиналы и отрицательные персонажи).

Так, примерно, выглядит «винная карта» Ойкумены от сотворения Мира…

Что же известно про Русь пьющую, со времён Античности? Почитайте Геродота.

Предприняв путешествие по всей Скифии (Начав с Крыма, исконно скифской земли), он лично познакомился с бытом и нравами наших предков. Отзывы, в общем, …восхищённые. И храбрый народ, и предприимчивый, и разумный, и благородный, и красивый. Один их недостаток, значительно обесценивающий их достоинства, печалил Геродота: неумеренность (а, если сказать жестче: — безудержность) в питие спиртного. …А жил Геродот — за сто, примерно, лет до Македонского. И за 500, примерно, до пришествия в мир христианства.

Что пили? Ну, во-первых, — пиво. Сырьём для пивоварения, как известно, является ячмень. А он на Руси известен — от веку. Это — вообще — самый северный злак, из культивируемых. (Чуть отвлекусь: египтяне пили ячменное пиво. (Почему-то — не виноградное вино) и возделывали лён (Почему-то — не хлопок). А лён — тоже — сугубо северное растение. Т.е., возможно, земледелие — с Русского Севера на Ближний Восток пришло. А — не наоборот, как у нас в школе учат. Египтяне, кстати, страну свою называли Кемь. Есть у нас, на берегу Белого моря, город с таким же названием. И несколько созвучных северных рек: Кема, Кена...).

Но это — отдельная большая тема. Я же возвращаюсь к теме винопития на Руси.

Не думаю, что вино было, для русов, малодоступным товаром. Если б вино, и вправду, ввозилось только из Византии и Средиземноморья, оно, конечно, было бы дорогим. Но, северные регионы Античного мира: Кавказ, Тамань, Крым — активно его производили. В т. ч., и НА ПРОДАЖУ! Тому свидетельства — артефакты, Страбон и тот же Геродот. Последний даже сорта винограда описал: мелкие, плотные грозди. Узнаются, в описании, легко — именно винные сорта, культивируемые в Тавриде и поныне. И товарообмен вёлся активно. По Днепру и Дону. Виноделием занимались греки. В кавказских и крымских прибрежных колониях. Но сам Крым, как и всё Приазовье с Северным Причерноморьем, — историческая «отчич и дедич» южных скифов.

И, во-вторых (А может, — во-первых), пили, конечно, медовуху. И не верьте интернет — дезинформаторам, что медовуха была крепостью — не выше 6%! Её-то, как раз, (в отличие от виноградного вина) легко получить и 14%! Достаточно лишь мёд в воде разбадяжить в нужной концентрации. И сладко получится и …крепко. (А в питие такой вкуснятины — меру соблюсти — …непросто).

То, что в дохристианской Руси пили …хорошо, косвенно подтверждает, думаю, следующее летописное предание: князь Владимир, прежде чем крестить Русь, выбирал будущую религию из нескольких предлагаемых. Так вот, ислам он отклонил по тем соображениям, что …НЕВОЗМОЖНО было лишить русичей радости, пить вино. (А вот лишить их прежних ведических богов — ему представлялось, видимо, более реалистичной задачей). (В Коране, кстати, я не нашёл категорического запрета на спиртное. Там сказано следующее (пересказываю своими словами. Лень лезть в первоисточник):

«В вине есть польза. Но много и вреда. Вреда, однако ж, — более, чем пользы. Поэтому, лучше вина не пить».

В ранг категорического запрета эта рекомендация, видимо, была возведена уже последователями Пророка).

Уместно, в рамках темы, ещё и былины об Илье Муромце вспомнить. Там, в частности, упоминается «голь кабацкая». Были, стало быть, во времена дохристианской Руси и кабаки, и голь…

Что, однако ж, считаю очень ВАЖНЫМ, отметить в русской традиции винопития: На Руси, теми, кто в питие желал соблюсти меру, практиковался следующий приём. Вы помните?: почти любая сказка с хэпиэндом, в виде весёлого пиршества, оканчивается стандартно:

«Я там был. Мёд — пиво пил. По усам текло, а в рот не попало».

А …ПОЧЕМУ не попало?! Если уж по усам текло… Можно, конечно, представить дауна, несущего ложку вместо рта — в ухо. И не способного нормально напиться, не пролив бОльшую часть на себя. Но …дауны ведь к сказительству не способны…

А народный же фольклор, в повествовании о том, что «текло лишь по усам, но в рот не попало», проявляет занудливую настойчивость. Чтоб всякий запомнил! Как говорит Вини Пух: «Это „В-Ж-Ж“ — неспроста». А …не скрыта ли в этой фразе прямая инструкция для трезвенников? Как, не обижая тёплую, спОенную кампанию, не надраться, совокупно с нею, до состояния полного не стояния? Надо всего — то …делать вид, что пьёшь, как все. В русском застолье, времён сказкосложений, делать это, видимо, было совсем не сложно. Ибо питиё производилось не из индивидуальных фужеров (или, как ныне, по ситуации, из пластиковых одноразовых стаканчиков), а из общего ковша, БРАТИНЫ.

Её пускали по кругу. И отследить, кто, сколько выпил, было непросто. От «перебора», таким образом, несложно было уклониться, лишь изображая питиё, омочив в братине усы, но, не приняв вина в организм. «По усам текло. В рот не попало».

А, если, скажем, у вас — проблемы, какие, по жизни, то обратить на них внимание друзей — собутыльников (в данном случае, правильнее — побратимов) — более, чем просто. Достаточно — демонстративно не пить из общего ковша. (Помните? У Лермонтова, в песне про удалого купца Калашникова, Кирибеевич

«в золотом ковше не мочил усов»,

и батюшка — царь сразу на то внимание обратил: чем — мол — загружен?).

Можно было, наверное, и не хитрить. Не пить открыто. Но, …тогда вы скоро остались бы без друзей. А не иметь друзей в эпоху сказкосложений, значит — поставить себя за грань выживания. Так что, данная хитрость, здоровья и ума ради, видимо считалась сказителями (и народом, эти сказки пересказывавшим) — более чем извинительной и оправданной.

Может в том, что славные македонцы, завоевавшие практически всю Ойкумену, вскорости сгинули в веках, — в той, или иной мере, пьянство виновато. Но мы, потомки их современников, скифов, …пьём и поныне. Может, в какой-то степени, живучестью своей мы обязаны как раз тому, что, вплоть до Петра, вино пили из общей братины, и тот, кто пить не хотел, имел практически легализованную возможность откосить. «По усам текло, а в рот не попало».

После же, когда общие братины в русских застольях сменили индивидуальные, заморского типа, кубки, …дружить стало значительно труднее. И для печени — разрушительнее.

«„Истина — в вине!“ — говорили Римляне. Культура (и культ) винопития, в некотором смысле, — древнейшая из религий. Согласитесь, христианство тут — совершенно — ни при чём. Оно — несоизмеримо моложе» — закончил лекцию Ильич, задумчиво глядя, сквозь рубиновый бокал, в окно, на закат над Феодосийским заливом…

Сергей Сунгирский