Стивен Кинг об алкоголе и наркотиках
из интервью Стивена Кинга Тиму Адамсу , журнал Гардиан
Тим Адамс: А алкоголь становился на вашем пути?
Стивен Кинг: Со спиртными напитками у меня сложные отношения, ведь я был почти алкоголиком. Доза спиртного увеличивается постепенно, как и у наркотиков. А потом оказывается, что если в 1975 году я выпил x литров, то в 1976 - уже x плюс 20.
Тим Адамс: И всегда пиво?
Стивен Кинг: Ну да, пиво – мой любимый напиток. Но когда его не было, я мог выпить, все что попадалось. Наркотики также пробовал разные. Хуже всего было с кокаином, всего одна щепотка, и он почти овладел моим телом и душой. Видимо что-то в моем организме требовало его, как линк на интернет-странице требует клика. Когда вы включаете в комнате свет – он или есть, или нет, ничего среднего быть не может. Так и кокаин - мой переключатель всегда стоял на «on». Я связался с этим наркотиком в 1979 году и продолжал примерно восемь лет. Для наркомана это не так уж и долго, но все же это дольше, чем продолжалась Вторая Мировая Война [Смех]. Этот период я воспринимаю, как невообразимо долгий отрезок времени. По-настоящему я никогда не скрывал, что пью, но вот об употреблении наркотиков предпочитал не распространяться. Ведь я хорошо знал, какая проблема с ними связана. Наркоман живет сегодняшним днем. Для него не существует понятий «вчера» или «завтра». Он думает лишь о текущем моменте. В восьмидесятых годах я был очень богат, не сильно рассуждал, не загружал свой разум экзистенциональными вещами, проблемами или чем-то еще. Вот, пожалуй, и все, что я делал в те времена.
Тим Адамс: В вашей книге [On writing] говорится о том, как спиртные напитки наложили отпечаток на ваши произведения. А повлиял ли алкоголь на отношения в вашей семье?
Стивен Кинг: Сложно сказать. Я постоянно прятался от моих родных, скрывая, насколько сильно расстроен мой рассудок. Ведь и здесь бывают свои приливы и отливы, и, зная каким образом ими управляет луна, можно вычислить, когда безопаснее выходить на берег.
Тим Адамс: Вы ясно помните то время?
Стивен Кинг: Моя жена рассказывала, что в те года меня ломало каждое утро примерно до двух часов дня, а от пяти до середины ночи я пропивал свой рассудок. Она говорит, что только три часа в день она могла говорить со мной как с разумным человеческим существом.
Тим Адамс: Должно быть, вы плохо относились тогда к ней и к малышам?
Стивен Кинг: Предполагаю, это происходило следующим образом: я никогда не был парнем, который говорит: «Налей мне, пожалуйста, перед обедом рюмку джина с тоником». Я всегда требовал 12 джинов с тоником, затем говорил: «К черту обед» и пил еще 12 рюмок джина. Так что я думаю, жить со мной было не так уж и просто…
Тим Адамс: Почему же она осталась с вами?
Стивен Кинг: Видно, держалась за меня. Но она ясно дала мне понять, что если я не брошу пить, она меня кинет… И это уже после двадцати лет совместной жизни. Как-то мы вышли вместе на светское мероприятие, а я был вдребезги пьяный.
Тим Адамс: А как на тебя действует спиртное? Вот Джека Торренса [из «Сияния»], например, оно выводила из себя.
Стивен Кинг: Я никогда не вырывал люстры, не бросал людей из окна, не трахал всех подряд и не шатался по тусовкам. Я не заходил так далеко. Я был просто пьяным козлом. Но я уже упоминал, что этот период вылетел у меня из памяти. Малыши воспринимали мое пьянство, как часть своей жизни. И не особо пагубную часть. Я никогда их не бил. Я думаю, что не сильно отличался от большинства отцов, которые выпивают три или четыре мартини, когда приходят с работы, пьют вино за обедом и т.д.
Тим Адамс: А как ваше здоровье… насколько сильно отразилось на нем употребление наркотиков?
Стивен Кинг: Мне кажется, в моей кокаиновой зависимости было и нечто положительное. Думаю, без него я стал бы законченным алкоголиком, и еще до моих пятидесяти пяти лет в газете «Нью-Йорк Таймс» появилось бы объявление о том что «Писатель Стивен Кинг умер от удара». Но имейте в виду: когда вы подсаживаетесь на кокаин, он разъедает вас изнутри, это я познал на собственном опыте.
Тим Адамс: А когда вы «завязали» с зависимостями – в тот момент, когда ваша жена добралась до бутылок и вылила все их содержимое на пол в 1987 году?
Стивен Кинг: Еще нет… В то время я был очень популярным автором, и мой успех лишал меня возможности смиренно признаться: «Ты знаешь, дорогая, а ведь ты права – я на самом деле большой козел!» Успех же провоцировал меня на слова: «Какого черта я должен угомониться? Ты что, не знаешь, с кем живешь? Я ведь пуп гребаной Вселенной!» Вообщем, целый год я собирался с силами, пытаясь вернуться к трезвой жизни. Хуже всего мне было в 87 – 88 годах, я смотрел, как в мире идет разрядка, и пытался снизить употребление алкоголя и наркотиков, не решаясь отказаться от них совершенно. Понятно, таким образом у меня ничего не получилось.
Тим Адамс: Но вы все равно постоянно писали даже в это время?
Стивен Кинг: На девять месяцев я выдохся и впал в депрессию. Но я писал, несмотря на то, что некоторые люди, говорят - в таком состоянии ничего стоящего не напишешь, да и вообще вряд ли что напишешь. Но тут они не совсем правы. Когда я отказался от наркотиков и алкоголя, моим первым чувством было: «Я спас себе жизнь». Это чувство стоит дороже любого опьянения. Кроме того, я обрадовал своих детей. Моя жена любила меня, а я любил ее. И скоро ко мне вернулась способность писать, при этом я осознал, что могу опьянять себя, создавая свои произведения. Глупо, наверное, я мог бы понять это раньше.
Тим Адамс: А алкоголь становился на вашем пути?
Стивен Кинг: Со спиртными напитками у меня сложные отношения, ведь я был почти алкоголиком. Доза спиртного увеличивается постепенно, как и у наркотиков. А потом оказывается, что если в 1975 году я выпил x литров, то в 1976 - уже x плюс 20.
Тим Адамс: И всегда пиво?
Стивен Кинг: Ну да, пиво – мой любимый напиток. Но когда его не было, я мог выпить, все что попадалось. Наркотики также пробовал разные. Хуже всего было с кокаином, всего одна щепотка, и он почти овладел моим телом и душой. Видимо что-то в моем организме требовало его, как линк на интернет-странице требует клика. Когда вы включаете в комнате свет – он или есть, или нет, ничего среднего быть не может. Так и кокаин - мой переключатель всегда стоял на «on». Я связался с этим наркотиком в 1979 году и продолжал примерно восемь лет. Для наркомана это не так уж и долго, но все же это дольше, чем продолжалась Вторая Мировая Война [Смех]. Этот период я воспринимаю, как невообразимо долгий отрезок времени. По-настоящему я никогда не скрывал, что пью, но вот об употреблении наркотиков предпочитал не распространяться. Ведь я хорошо знал, какая проблема с ними связана. Наркоман живет сегодняшним днем. Для него не существует понятий «вчера» или «завтра». Он думает лишь о текущем моменте. В восьмидесятых годах я был очень богат, не сильно рассуждал, не загружал свой разум экзистенциональными вещами, проблемами или чем-то еще. Вот, пожалуй, и все, что я делал в те времена.
Тим Адамс: В вашей книге [On writing] говорится о том, как спиртные напитки наложили отпечаток на ваши произведения. А повлиял ли алкоголь на отношения в вашей семье?
Стивен Кинг: Сложно сказать. Я постоянно прятался от моих родных, скрывая, насколько сильно расстроен мой рассудок. Ведь и здесь бывают свои приливы и отливы, и, зная каким образом ими управляет луна, можно вычислить, когда безопаснее выходить на берег.
Тим Адамс: Вы ясно помните то время?
Стивен Кинг: Моя жена рассказывала, что в те года меня ломало каждое утро примерно до двух часов дня, а от пяти до середины ночи я пропивал свой рассудок. Она говорит, что только три часа в день она могла говорить со мной как с разумным человеческим существом.
Тим Адамс: Должно быть, вы плохо относились тогда к ней и к малышам?
Стивен Кинг: Предполагаю, это происходило следующим образом: я никогда не был парнем, который говорит: «Налей мне, пожалуйста, перед обедом рюмку джина с тоником». Я всегда требовал 12 джинов с тоником, затем говорил: «К черту обед» и пил еще 12 рюмок джина. Так что я думаю, жить со мной было не так уж и просто…
Тим Адамс: Почему же она осталась с вами?
Стивен Кинг: Видно, держалась за меня. Но она ясно дала мне понять, что если я не брошу пить, она меня кинет… И это уже после двадцати лет совместной жизни. Как-то мы вышли вместе на светское мероприятие, а я был вдребезги пьяный.
Тим Адамс: А как на тебя действует спиртное? Вот Джека Торренса [из «Сияния»], например, оно выводила из себя.
Стивен Кинг: Я никогда не вырывал люстры, не бросал людей из окна, не трахал всех подряд и не шатался по тусовкам. Я не заходил так далеко. Я был просто пьяным козлом. Но я уже упоминал, что этот период вылетел у меня из памяти. Малыши воспринимали мое пьянство, как часть своей жизни. И не особо пагубную часть. Я никогда их не бил. Я думаю, что не сильно отличался от большинства отцов, которые выпивают три или четыре мартини, когда приходят с работы, пьют вино за обедом и т.д.
Тим Адамс: А как ваше здоровье… насколько сильно отразилось на нем употребление наркотиков?
Стивен Кинг: Мне кажется, в моей кокаиновой зависимости было и нечто положительное. Думаю, без него я стал бы законченным алкоголиком, и еще до моих пятидесяти пяти лет в газете «Нью-Йорк Таймс» появилось бы объявление о том что «Писатель Стивен Кинг умер от удара». Но имейте в виду: когда вы подсаживаетесь на кокаин, он разъедает вас изнутри, это я познал на собственном опыте.
Тим Адамс: А когда вы «завязали» с зависимостями – в тот момент, когда ваша жена добралась до бутылок и вылила все их содержимое на пол в 1987 году?
Стивен Кинг: Еще нет… В то время я был очень популярным автором, и мой успех лишал меня возможности смиренно признаться: «Ты знаешь, дорогая, а ведь ты права – я на самом деле большой козел!» Успех же провоцировал меня на слова: «Какого черта я должен угомониться? Ты что, не знаешь, с кем живешь? Я ведь пуп гребаной Вселенной!» Вообщем, целый год я собирался с силами, пытаясь вернуться к трезвой жизни. Хуже всего мне было в 87 – 88 годах, я смотрел, как в мире идет разрядка, и пытался снизить употребление алкоголя и наркотиков, не решаясь отказаться от них совершенно. Понятно, таким образом у меня ничего не получилось.
Тим Адамс: Но вы все равно постоянно писали даже в это время?
Стивен Кинг: На девять месяцев я выдохся и впал в депрессию. Но я писал, несмотря на то, что некоторые люди, говорят - в таком состоянии ничего стоящего не напишешь, да и вообще вряд ли что напишешь. Но тут они не совсем правы. Когда я отказался от наркотиков и алкоголя, моим первым чувством было: «Я спас себе жизнь». Это чувство стоит дороже любого опьянения. Кроме того, я обрадовал своих детей. Моя жена любила меня, а я любил ее. И скоро ко мне вернулась способность писать, при этом я осознал, что могу опьянять себя, создавая свои произведения. Глупо, наверное, я мог бы понять это раньше.
Ginkida