Слово о романтизме. (в тему ужасно меркантильных женщин и бедных/несчастных мужинах)⁠⁠

На минувшей неделе Истинный Учитель Истины (то есть я) сделал перерыв в общении с Миром, чтобы пересадить несколько розовых кустов и провести - вместе с проф. Инъязовым - ряд полевых экспериментов.

Причиной стал визит ко мне пациента тридцати с небольшим лет, работника интернет-СМИ. Он патетически спросил меня, отчего мир, выражаясь его словами, "окончательно утратил романтизм". Я в ответ поинтересовался, что за романтизм он имеет в виду и каковы признаки его утраты.

- Телки какие-то жадные стали, - принялся загибать пальцы юноша. - Смотрят на тебя и сразу в глазах расчет виден, пытаются чем-то нагрузить. Потом моя старая тусовка: раньше мы могли спокойно всю ночь пить и шататься по городу, стихи читать, разговаривать. Девчонки были добрые... А сейчас у всех времени нет, все какими-то семьями обросли, уже даже на шашлык не вытянешь. Интересно, почему так? Наверно, я слишком большим романтиком в душе остался. Да?

Выслушав эту программную исповедь, я мягко поинтересовался у романтика, любит ли он кого-нибудь.

- Я же говорю, тёлки совсем злые стали, все чего-то сразу с меня вымутить хотят. - раздраженно ответил он. - Им не я сам по себе нужен, а какая-то социальная роль...

Отделавшись от пациента, я созвонился с проф. Инъязовым и распечатал плитку белого шоколада.

У меня давно были подозрения, что шашлычные романтики (ШР) тоже являются мутантным, разработанным Внеземными Цивилизациями видом гоминидов.

Как показали наши с Инъязовым бесчеловечные эксперименты над несколькими отловленными ШР, так оно и есть. Инопланетяне, всё еще лелеющие планы морально опустить Человечество и обидно поржать над ним, всегда действуют одинаково: берут какое-нибудь симпатичное понятие и делают из него карикатуру. С романтикой им удалось сделать пугающе много.

Сама романтическая идея, возникшая в Германии в начале восемнадцатого столетия, конечно, тоже выглядела не слишком взросло. Образованные молодые люди, обнаружив, что на улицах Йены довольно пыльно, что у пастора урчит в животе, девушки предпочитают других, а розовые кусты удобряют страшно сказать чем - впадали в протест и укоряли мир за его недостаточную прекрасность.

К примеру, стоило любимой девице писателя Гофмана выйти замуж за мясника, как тот тут же настрочил трогательное, но совершенно детское произведение Klein Zaches. (С него, кстати, и начала мощно звучать тема взаимодействия Интеллигента и Быдла, получившая совершенно непомерное развитие в позднесоветской литературе).

Однако, несмотря на недостатки обычного романтизма, между ним и его шашлычной модификацией лежит глубокая пропасть. Обычные романтики - пускай своеобразные эмо и готы своих столетий - были серьезными и долгоиграющими. Они вправду возвышенно относились к своим чувствам: если любили, то до беспамятства и долго, если ненавидели - то старались сдохнуть, но отмстить. Если скучали - то вставали под дуэльную пулю. В случае, когда их романтизм доходил до демонизма, они отправлялись на войну с Турцией. Их вели эмоции и индивидуализм, но вели всерьез.

Романтики шашлычные напоминают обычных в той же степени, в какой плюшевый слоник напоминает живого мохнатого мамонта шести метров росту. В их сознании имеется четкая и неглубокая мензурка, отмеривающая степень безумства и никогда не допускающая дискомфорта. Вместо бегства на войну с Турцией от разбитых чувств у них - чартерный тур до Турции. Вместо вставания под пулю они встают под пейнтбольный шарик. Высшей формой Гармонии с Природой, о которой грезили романтики обычные, шашлычные мутанты полагают выезд на барбекю в ближнее Подмосковье. Проявлением глубочайшего демонизма - «не позвонить ей наутро» или «не дать на такси», сопровождая то и другое адским смехом.

Но наиболее жалко в их исполнении выглядит любовь.

Шашлычно-романтическая любовь - это даже не воинствующая инфантильность романтиков классических. Это плохо скрываемое желание поплясать на лысине у ближнего, поездить у него по ушам, посидеть на шее, выпендриться об него с разбегу - и сорвать за это с жертвы аплодисмент. В достижении этого аплодисмента (обычно выражающегося в дохождении до койки) шашлычные романтики бывают настойчивы до занудства. Они способны торчать под окнами, под дверью и под дверями работы.

Однако по получении признания они быстро теряют интерес к объекту своих Чувств - ибо аплодисмент был единственным, что от объекта требовалось. Далее ШР могут растратить деньги сожительницы, купив из них пару гвоздичек ей же в подарок. История знает и более отвратительные примеры. Шашлычные романтики - это таксы на марафонской дистанции любви, и этим всё сказано.

Кто-то скажет, что ШР - то же, что москвопупсы. Однако шашлычный романтизм опасен тем, что эксплуатирует тему возвышенного. В итоге у любой жертвы ШР складывается четкое ощущение, что за всяким проявляемым восторгом чувств и пением под окнами скрывается нечто бесполезное, безответственное и к тому же напрочь лишенное такой приятной черточки, как совесть.

Шашлычные романтики почему-то глубоко убеждены, что их должны ценить не за какие-то реальные дела, а за некую неуловимую «индивидуальность». На их языке это называется «любить таким, какой я есть». В переводе на человеческий это означает "не требуйте от меня ничего, давайте мне всё". Себя они воображают неким белоснежным кадиллаком, на котором прокатиться и один раз - безмерное счастье. В остальное время белоснежный кадиллак следует любить за одно то, что он большой, белый и пролетает мимо с оглушительным клаксоном.

Чтобы понять, к чему приводит шашлычный романтизм, достаточно заглянуть на автокладбище этих кадиллаков. Обычно это палата пожилых сердечников в любой больнице. Там лежат капризничающие, помятые и побитые жизнью ШР, грозно клаксонящие на сестричек со своих коек.

И никто их не навещает.