Самолётный хранитель⁠⁠

Это был 1986 год, тогда я совсем недавно ввелся в строй командиром на Ту-154 и в качестве капитана отлетал не так уж и много, опыта к тому моменту накопить не успел.
Наш самолет очень инертный, и двигатели не очень-то приемистые, так как выходят на режим долго. Когда появились тяжелые инертные самолеты, пришлось столкнуться с таким явлением как сдвиг ветра — это когда ветер по каким-либо причинам меняет свое направление, что около земли очень опасно, самолет может ощутимо просесть, а пока двигатели выйдут на режим… тяги может не хватить. Обычно это может произойти при смене циклон на антициклон, то есть явление ожидаемое, вероятность внезапного сдвига ветра очень низкая.
Заходили мы на посадку ночью во Владикавказе, горная местность, заход требует определенного мастерства. Встречный ветер 3-4 м/с. Машина попалась старой модификации - Ту-154Б-1, предел прочности закрылков, выпущенных на 45 градусов, — 280 км/ч, а скорость сваливания с таким весом - 230 км/ч, то есть и без того узкие рамки, однако, по ряду причин (ожидая тот же сдвиг ветра), я вынужден держать между 265 и 280 км/ч. Снижались мы по 4 м/с. Штурман мой, Виктор Филаретыч, ведет отсчет по радиовысотомеру последних сотен метров высоты:
— 300! 250! 200!
Внезапно кто-то его одергивает за плечо, я в пол-оборота тоже оборачиваюсь и вижу старика лет 75, в клетчатой рубашке и очках. Леша, второй пилот, тоже повернулся, на что старик сказал:
— Не отвлекайтесь, сынки, вот тут надо сделать вот так, — приблизившись к центральной консоли, хватает РУД (рычаги управления двигателями, их три штуки, и еще дублируются на пульте бортинженера) и с невероятной силой (поскольку дублирующие их придерживал бортинженер) толкает их вперед чуть не до номинального режима, — я и сам старый летчик.

Через три секунды самолет буквально бросило вниз, нос отвернуло влево от полосы градусов на 10, скорость упала до 240 км/ч, вертикальная скорость — 8м/с (т.е снижаться стали в 2 раза круче), успела пикнуть сигнализация об опасном сближении с землей, мы с Лешей хватанули штурвалы на себя, а двигатели как раз вышли на номинальный режим, вертикальную скорость уменьшили до 2 м/с, догоняя глиссадную стрелку, краем глаза наблюдаю, как скорость медленно поползла вверх: 245, 250, 260, уже можно газы немножко сдернуть, вот уже торец полосы, высота 15 метров — как раз по глиссаде! 10, 5, 3, 2, 1! В одном метре повисли, плавно сдернув газы, мягонько плюхнулись на левую стройку, небольшой крен вправо — покатились! Это вы сейчас читаете, а тогда с того момента, как некто толкнул РУДы почти вперед, до касания с землей прошло не больше 20 секунд.
Это был сдвиг ветра, причем был он существенно сильней, чем ожидалось, и если бы поставили двигателям номинальный режим в тот момент, когда самолет уже просел, они бы не успели выйти на режим, и мы бы не долетели до полосы, рухнув около ближнего привода. Кто же был этот самый пассажир? Поворачиваюсь к бортинженеру, Алексеич говорит, что дверь не открывал (а на самолете дверь устроена так, что открывается вовнутрь и только изнутри). Спрашиваю бортпроводников, может быть, кто заходил в кабину? Нет, никто. После того, как мы зарулили на стоянку, а трап еще не подвезли, прошелся я по салону в надежде найти того человека и сказать ему спасибо, но, пройдя раза три, так не нашел.
Наверное, это был ангел-хранитель или домовой... ну, то есть самолетный...