Любителям фэнтези без мистики.⁠⁠

…Трещали разряды статического электричества, в ушах тревожно бумкало – как в поезде, только перестук выходил басовито-гулкий и зловещий. Поднявшийся вихрь взмел пакеты и обрывки газет. Мы проявились в родном мире такими же, какими прибыли в другой – нагими и беззащитными. Вцепившись в почву всеми конечностями, Тома пряталась между Шуриком и чем-то недовольным дядей Люсиком, я осматривался. Пока все жались к спасительной земле, Малик медленно распрямился, его огромная фигура шагнула к первому попавшемуся человеку:

– Мне нужна твоя одежда.

Нельзя так грубо. К тому же, фразу наш горбоносый пилот явно у кого-то спер. И вообще, все это жутко что-то напоминает.

Опешивший турист уронил рюкзак:

– Ну, ёжик мать твоих зайцев, только в России явившийся из будущего робот мог оказаться кавказцем!

Точно, это же сцена из известного фильма, только теперь – с нашим участием, какая-то пародия, как все в жизни, если сравнивать с кино.

– Шо вы кипетитеся, как тот агицин паровоз? Хлебните холодненького, выпустите пар из ушей, – напевно выдал прикрытый тощей фигурой дяди Люсика Шурик. – На таких людях, как вы, земля держится, когда они в ней зарыты.

Опять грубость. Нельзя так с людьми. Тем не менее Малику протянули фрак и бабочку, снятые с вешалки в шкафу. Стоп, а почему мы уже в помещении, только что были за городом.

Сон лопнул как лед на реке и куда-то лениво потек. Окончательно проснувшись, я обнаружил себя повернутым к дереву, а Варвару обнявшей меня сзади. Во сне перевернулись. Ладно, это во сне, не считается, зато тепло было. Надо бы спасибо сказать, но обойдется. Моя рука сняла с груди ее руку, убрала назад, спина осторожно отлипла. Мысли о возвращении развеялись, меня с головой утопило в настоящем. Угораздило же оказаться во главе такого гарема. Пятнадцать девок, один я. Некто Сухов вел нечто похожее через пустыню, я вел через горы. Суть одна: отвечаю за кучу доверившихся неопытных баб. Прошу прощения, молодых и чрезвычайно молодых женщин. Но по уму – баб, где логика и рядом не ночевала, а самомнения – половником хлебай. Ничего не знают, ничего не умеют, зато – царевны. Или: царевны, потому и.

В свое время Гомер придумал себе игру типа современной компьютерной и резался в нее с наслаждением: осаждал и громил Трою, затем с трудностями и невероятно прописанными приключениями вел главного героя домой… Думалось ли мне когда-нибудь, что окажусь в роли героя игры-бродилки? Местами – стрелялки. А также стратегии. Всю жизнь я мечтал быть не пешкой, а игроком за столом, двигающим королями и королевами. И вот, получите: участник квеста.

Окончательно высвободившись, я потянулся, несколько раз присел. Царевны беззастенчиво дрыхли, прижавшись друг к дружке, носики сопели, реснички иногда подрагивали, ножки поджимались к скукожившимся туловищам. Хоть из пушки пали. Можно прийти целой армии, грохоча латами, каждую связать, покидать штабелем в телегу и увести – они бы не проснулись.

Нет, в телегу бы не погрузили, телега сюда не доберется.

(Отрывок из «Как я был пособием», П Ингвин, серия «Зимопись»)