Уголок страшных историй на Пикабу №4. ЗАКРЫТО! Новая тема тут - http://pikabu.ru/story.php?id=500811
Без лишних слов :)
Начинаем..
Вчера чуть не поседела — жуткая история приключилась. Я, вообще-то, не особо пугливая — не падаю в обморок от любого шороха и запросто провожу ночи одна в любых квартирах. К стукам и звукам в многоквартирных домах более чем привычная — тут в китайских домах такая звукоизоляция, что кажется, будто все полтора миллиарда китайцев живут прямо в твоем доме. Но то, что было вчера, чуть меня не доконало.
Сейчас я живу у приятеля временно. Вчера он ушёл на работу, сказал, что вернётся поздно. Надо сказать, что, уходя, он ключ мне оставляет, а второго ключа нет. Вечером, сижу дома одна, спать не ложусь, жду приятеля с работы. Около половины одиннадцатого он мне звонит на сотовый телефон и спрашивает, сплю ли я — говорит, что уже на подходе к дому.
Минут через пять-десять раздаётся стук в дверь. Я уже вскакиваю, чтобы открыть, но тут каким-то шестым чувством понимаю: это не Сергей... Головой понимаю, что все эти иррациональные страхи ничего не стоят, а заставить себя подойти к двери не могу. Ноги будто к полу приросли, меня аж колотит. А в дверь стучат... Я хватаю телефон и набираю номер Сергея. И тут в трубке звучит: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа», а за дверью звонит его сотовый телефон — у него мелодия узнаваемая. Я на всех парах заскакиваю в спальню, накрываюсь одеялом, меня трясёт. А в дверь уже прямо колотят... И, самое главное, ни звука больше оттуда не доносится, только стук, и от этого ещё страшнее.
В какой-то момент я теряю самообладание и кричу: «Иди туда-то и туда-то, что ты ко мне привязался?!». Только в этой фразе не было ни одного цензурного слова, и она была намного развёрнутее. После этого сразу потеряла сознание. Пришла в себя оттого, что меня кто-то по лицу бьет и по имени зовёт. Я начинаю отбиваться, и тут понимаю, что это мой приятель, перепуганный до смерти. «Что случилось? — спрашивает он. — Что тут произошло?». И тут я понимаю, что он войти никак не мог — ключа-то у него не было, а дверь в эту квартиру можно ракетной боеголовкой взрывать — ей ничего не будет.
— Как ты вошёл? — спрашиваю.
Он на меня смотрит с удивлением:
— Дверь открыта была.
На этом месте у меня случилась истерика. Долгая, с рёвом и завываниями. Сергей отпоил меня валерьянкой, а потом рассказал, что он зашёл в подъезд, начал подниматься, и тут услышал мой истошный вопль матом. Он в два прыжка на второй этаж взлетел, за ручку схватился, а дверь не заперта. Говорит, что успел подумать, что я дверь открыла незнакомцу, и в квартиру кто-то залез. Входит — в квартире темно и тихо. К слову сказать, когда я в спальню отступала, в прихожей свет горел. Он начинает меня звать, свет включает — в квартире молчание. А тут планировка такая, что из прихожей видно все три комнаты, ванную и кухню, двери везде настежь, то есть сразу видно, что никого постороннего в квартире нет. Да и не успел бы «посторонний» никуда уйти. Он дверь захлопнул и кинулся меня искать. И нашёл меня в углу.
Из-за всего этого мне сегодня очень страшно. Не знаю, что и думать и на чей плод больного воображения списывать эту историю. Получается, кто-то сперва стучался ко мне, потом как-то вошёл внутрь, дверь Сергею открыл и свет в квартире погасил... А Сергей сегодня опять допоздна на работе...
Предыдущие темы:
1- http://pikabu.ru/story/_441435
2- http://pikabu.ru/story/_465559
3- http://pikabu.ru/story/_473629
Начинаем..
Вчера чуть не поседела — жуткая история приключилась. Я, вообще-то, не особо пугливая — не падаю в обморок от любого шороха и запросто провожу ночи одна в любых квартирах. К стукам и звукам в многоквартирных домах более чем привычная — тут в китайских домах такая звукоизоляция, что кажется, будто все полтора миллиарда китайцев живут прямо в твоем доме. Но то, что было вчера, чуть меня не доконало.
Сейчас я живу у приятеля временно. Вчера он ушёл на работу, сказал, что вернётся поздно. Надо сказать, что, уходя, он ключ мне оставляет, а второго ключа нет. Вечером, сижу дома одна, спать не ложусь, жду приятеля с работы. Около половины одиннадцатого он мне звонит на сотовый телефон и спрашивает, сплю ли я — говорит, что уже на подходе к дому.
Минут через пять-десять раздаётся стук в дверь. Я уже вскакиваю, чтобы открыть, но тут каким-то шестым чувством понимаю: это не Сергей... Головой понимаю, что все эти иррациональные страхи ничего не стоят, а заставить себя подойти к двери не могу. Ноги будто к полу приросли, меня аж колотит. А в дверь стучат... Я хватаю телефон и набираю номер Сергея. И тут в трубке звучит: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа», а за дверью звонит его сотовый телефон — у него мелодия узнаваемая. Я на всех парах заскакиваю в спальню, накрываюсь одеялом, меня трясёт. А в дверь уже прямо колотят... И, самое главное, ни звука больше оттуда не доносится, только стук, и от этого ещё страшнее.
В какой-то момент я теряю самообладание и кричу: «Иди туда-то и туда-то, что ты ко мне привязался?!». Только в этой фразе не было ни одного цензурного слова, и она была намного развёрнутее. После этого сразу потеряла сознание. Пришла в себя оттого, что меня кто-то по лицу бьет и по имени зовёт. Я начинаю отбиваться, и тут понимаю, что это мой приятель, перепуганный до смерти. «Что случилось? — спрашивает он. — Что тут произошло?». И тут я понимаю, что он войти никак не мог — ключа-то у него не было, а дверь в эту квартиру можно ракетной боеголовкой взрывать — ей ничего не будет.
— Как ты вошёл? — спрашиваю.
Он на меня смотрит с удивлением:
— Дверь открыта была.
На этом месте у меня случилась истерика. Долгая, с рёвом и завываниями. Сергей отпоил меня валерьянкой, а потом рассказал, что он зашёл в подъезд, начал подниматься, и тут услышал мой истошный вопль матом. Он в два прыжка на второй этаж взлетел, за ручку схватился, а дверь не заперта. Говорит, что успел подумать, что я дверь открыла незнакомцу, и в квартиру кто-то залез. Входит — в квартире темно и тихо. К слову сказать, когда я в спальню отступала, в прихожей свет горел. Он начинает меня звать, свет включает — в квартире молчание. А тут планировка такая, что из прихожей видно все три комнаты, ванную и кухню, двери везде настежь, то есть сразу видно, что никого постороннего в квартире нет. Да и не успел бы «посторонний» никуда уйти. Он дверь захлопнул и кинулся меня искать. И нашёл меня в углу.
Из-за всего этого мне сегодня очень страшно. Не знаю, что и думать и на чей плод больного воображения списывать эту историю. Получается, кто-то сперва стучался ко мне, потом как-то вошёл внутрь, дверь Сергею открыл и свет в квартире погасил... А Сергей сегодня опять допоздна на работе...
Предыдущие темы:
1- http://pikabu.ru/story/_441435
2- http://pikabu.ru/story/_465559
3- http://pikabu.ru/story/_473629
Четверо нас было: я — Ван (потому что Иванов), Чумазый (потому что загорал за лето всегда густо и пятнами), Штангист (в шутку, потому что доходяга) и Найк (ходил круглый год в кедах). Ушли мы с парнями с последнего урока во вторую смену и решили хлебнуть пива в пустой хибарке на окраине. Ну, это я говорю «хибарка», а домина там стояла здоровенная и — через окна видно — вся битком рухлядью набитая. Как еще не растащили — непонятно.
Ну, мы через окно залезли, довольно удачно, даже почти тихо, только Штангист за раму штанами зацепился и навернулся, но он у нас вечно как стукнутый кот — приземляется не на лапы, а на физиономию. Словом, подняли Штангиста, нос вытерли и потопали в гостиную. Ну а там, как я говорил уже, груды барахла, простынками прикрытого, словно сугробы. Темно. Стоим, зажигалками щелкаем. И холодно ведь! И еще как-то… недружелюбно, что ли. Ну вот представьте, что вы среди фанатов «Динамо» прыгаете и орете: «Спартак — чемпион!». Почувствуете ведь атмосферу перед тем, как вам нос на пятки натянут. И здесь так же было, хотя вокруг не «Спартак» и «Динамо», а всего лишь доисторические тумбочки. Найк на одну хлопнулся и не успел руку за бутылкой протянуть, как провалился — как в рыхлый сугроб, но только в тумбочку. Мы чуть животики не надорвали, чуть ли не носом в коленки хихикали, а когда разогнулись и снова принялись зажигалками щелкать, Найка не было. Только обломки треклятой тумбочки и пара кед.
— Прикол, — хихикнул Чумазый. — Куда он делся?
А правда, куда? Ну не в кеды же втянулся, как улитка в ракушку.
— В кеды ушел, — ляпнул я. — Нет, проверь, серьезно. Вдруг он стал малюсеньким и с горя на шнурках повесился.
Тут Чумазый засмеялся и на полном серьезе пошел кеды смотреть. И вдруг как заорет! Вот прямо так, без перехода, то гыгыкал аки бабуин, а то визжит, как девчонка перед гигантской крысой. Мы со Штангистом переполошились, а Чумазый к нам повернулся — уже молчал, зато побелел весь и икать начал.
— Ты чего? — сказал я (а у самого голос дрожит). — Орешь, будто он и вправду повесился на шнурке...
Молчит. Икает.
Тут я сам посмотреть сунулся. А там не просто кеды, там в кедах ноги! Чьи? Ну, Найка наверное, а так кто его знает: Найка по обрубкам до щиколоток не распознаешь, когда самого нет. Просто в кедах что-то темно-красное поблескивает и беленькое посредине… Тут меня чуть не вывернуло, и мы с Чумазым и Штангистом рванули к двери. Смешно. Вошли-то через окно, а назад все равно через дверь побежали.
В ходе попойки я и хозяин квартиры вышли на балкон покурить. Балкон застекленный и небольшой, если выйти туда втроем — уже тесно. Вокруг было темно, фонари во дворе не горели, окна соседних квартир зияли чернотой. Стояла глубокая ночь. Мы стоим, курим, этот приятель рассказывает мне что-то невероятно смешное (я в пьяном угаре особо не вникал в его историю, но самого его это веселило жутко) — стоит, смотрит на меня, рассказывает и смеется...
Вы когда-нибудь видели, как у человека в одно мгновение резко меняется выражение лица? Именно это и произошло с лицом этого парня. Только что он рассказывал с улыбкой в половину лица свою историю, а в следующую секунду он смотрел мне за плечо с выражением неописуемого ужаса. Я сначала подумал, что он меня разыгрывает, но с улыбкой обернулся.
Там было существо. Оно было абсолютно лысое, покрытое серой кожей, немного больше человека. Конечности были похожи на человеческие руки, с пальцами, на которых были большие темные и грязные когти. На спине отчетливо были видны очертания позвоночника. И оно медленно карабкалось по стене дома буквально в метре от меня. Жуткая тварь медленно проползла вверх и скрылась в темноте.
Мы пулей влетели в дом. Парень проверил, заперты ли двери, закрыл все окна и приказал никому их не открывать. Мы так и не рассказали про увиденное никому — все равно бы в хмельном состоянии они не поверили.
Утром, когда на улице уже было светло, я выглянул из окна балкона. На стене были отчетливо видны следы когтей...
Сначала нас мучили коллективные подозрения, что что-то с этим делом нечисто — ибо квартира была в отличном состоянии, в одной из комнат вообще только что был сделан ремонт, остальные были вполне пристойно и со вкусом отделаны, ну разве что кухня нуждалась в некоторой переделке, а цену за всё это благолепие просили совсем небольшую. По меркам московского-то рынка недвижимости — так вообще ничтожную. Юрист, консультировавший родичей по этому вопросу, подвоха не нашёл, а Михаил Юрьевич — парень, который продавал квартиру, — слегка помявшись, мотивировал это тем, что под окнами периодически собирается очень шумная компания неформалов — с мотоциклами, гитарами и водкой. Квартира находится на четвёртом этаже, стоят пластиковые окна, так что аргумент был, мягко говоря, неважный, но что уж там — шанс упускать не стоило. И уже через два месяца я отбыл в новоприобретённую квартиру делать ремонт на кухне. Захватил я с собой спальник, пенку и по окончанию первого сеанса шпаклёвочных работ завалился спать.
И тут за стеной очень чётко заплакал ребёнок. Не маленький, лет пяти-шести. Пол я определить по голосу не смог. Малыш тихонько хныкал и повторял: «Папа… папа…». Это продолжалось довольно долго, и я уже подумал, что главную причину низкой стоимости квартиры всё-таки вычислил. Мало кому понравится жить через стену с соседским плаксивым дитём.
Но тут до меня дошло. Через стену, там, где плакал ребёнок, не было никаких соседей. Там была маленькая комната. Единственная из комнат, ремонт в которой был сделан совсем недавно.
Я, в общем-то, верить в сверхъестественное не склонен. И списал всё на соседей сверху. Может, акустика пустого помещения так искажает звуки? Как бы то ни было, я завернулся в спальник и уснул.
Разбудил меня телефонный звонок. Прошлые жильцы оставили нам аппарат, но я и не подозревал, что он окажется таким громким, да ещё и в полпятого утра. Сразу возникла мысль, что у родичей что-то случилось — я выбежал в коридор и подскочил к аппарату.
В трубке долго хрипело и стучало, как будто со связью были проблемы. На моё бесконечное «алло» никто не отвечал, и только минуту спустя я различил в трубке тот самый детский голос, что плакал за стеной. Я смог услышать только слова «папа», «не надо» и «я боюсь». Затем — снова треск и шорох, потом гудки.
На этот раз мне показалось, что это была девочка.
Тогда мне стало неуютно. Я влез в майку, в штаны и помчался к соседям сверху — может, там и в самом деле беда какая, а ребёнок помнит наш телефон, вот и звонит.
Мне открыл заспанный и чертовски злой сосед — мужик лет сорока, в трусах и майке. Я начал сбивчиво объяснять ему про ребёнка и звонок, он спросонья ничего не понял и где-то на середине моего нервного рассказа поинтересовался, кто я, собственно, такой.
Родители старались нарядить детей получше, девочек красиво причесывали и завязывали им банты. Никому не хотелось, чтобы его ребенок выглядел хуже остальных, поэтому наконец-то давали надеть привезенное из Москвы платье, доставали из ящиков цветные колготки из Прибалтики и яркие румынские кофточки.
В зале ДК яблоку негде было упасть от нарядных ухоженных детишек, которые восторженными глазами смотрели на большую новогоднюю елку, всю в мишуре и огоньках. Дед Мороз уже был здесь: в длинной синей шубе с серебряным узором он высился возле елки и оглядывал детвору из-под ладони, затянутой вышитой варежкой.
— А сейчас мы попросим родителей выйти и отправимся в волшебное путешествие! — поставленным баритоном возвестил он, и детишки загалдели в предвкушении.
Родители ждали детей в холле ДК, некоторые выходили на улицу, но быстро возвращались — мороз и метель не давали даже дышать нормально. Из зала слышалась музыка, детский смех, традиционное призывание Снегурочки и, конечно же, «Елочка, гори!». Многим вспоминалось и свое детство, куда более скудное на события. Как хорошо, когда дети смеются!
Двери зала распахнулись, и детвора с подарками посыпала наружу. Радостное море заполонило холл, и восторженные рассказы перемешались с выкрикиваниями имен тех детей, которых родители пока не встретили. Но вот постепенно опустел гардероб, разошлись семьи по домам, и только несколько родителей в растерянности озирались по сторонам. Их дети так и не вернулись с праздника.
Утром после метели наладили телефонную связь, и директор ДК поседел на глазах, потому что позвонил приглашенный в качестве Деда Мороза человек из театрального коллектива и извинился, что вчера не смог доехать на елку из-за завалов на дорогах — мол, можно ли как-то все уладить и перенести елку на сегодня?
В ДК было полно милиции, заплаканные родители снова и снова рассказывали, как отправили детей в зал, как искали их после, и что было на них надето. Тем вечером пропало восемь детей в возрасте от шести до девяти лет — трое мальчиков и пять девочек.
Тело семилетней Тани Осиповой обнаружили к лету, когда уже сошел снег. Она лежала в стороне от железнодорожной насыпи со связанными ручками и ножками. Очевидно, ее бросили в снег еще живой. Опознали девочку по остаткам праздничного платья и протезу глаза — за год до этого Танечка выбила себе глазик вилкой. Следователь предположил, что «Деду Морозу» нужны были здоровые дети, и поэтому он выбросил Таню.
Родители Тани были нашими соседями. Мне тогда было два года.
Семерых оставшихся детей так никогда и не нашли.
Доехали быстро, без приключений. Расположились, как водится, выпили (конечно, окромя бойцов) и решили пораньше лечь спать, чтобы с утра идти в тайгу. Кто был на севере, тот знает, что окна в лесных сторожках делают на высоте двух с половиной метров, чтобы медведь с росомахой не забрались. Избушка была небольшая: посредине стол, а по периметру три пары нар. Домик находился на сопке, а внизу было чистое лесное озеро.
Часа в 4 ночи всех разбудил истошный крик одного из бойцов. Естественно, все вскочили с оружием, включили фонарь и увидели солдата, который сидел на верхней полке, обхватив колени руками, и трясся. Отошёл он только минут через сорок и рассказал, что ему показалось, будто его кто-то тормошит во сне за плечо. Он открыл глаза, увидел в окне в свете луны силуэт женской головы и закричал.
Солдату, конечно, досталось по первое число за то, что всех разбудил, но всё-таки решили выйти и посмотреть — может, действительно медведь «шалил». Вышли и обнаружили, что ящик с капканами и прочим снаряжением, который тащили два здоровых мужчины и оставили у дверей, был пододвинут к окну, а вокруг (ночью выпал первый снег) было множество следов от голых женских ног. Обалдевшие охотники, взяв с собой пару автоматов, решили пройти по следу. Но следы уходили под сопку и обрывались на берегу озера. Естественно, ни о какой охоте не могло быть и речи. Все погрузились в машину и рванули в часть.
Решили никому не рассказывать, но потом по пьяни кто-то проговорился, и всплыла такая история. Рассказал её разнорабочий из вольнонаёмных, которому было лет шестьдесят. Сам он родился и вырос в этих местах. Так вот, когда ему было лет 10-11, недалеко от нынешней части было поселение старообрядцев. Во время амнистии 1953 года группа зеков, то ли сбежавших, то ли амнистированных, изнасиловали и убили девушку из этой деревни (кстати, труп так и не нашли, только окровавленную одежду). С тех пор она ходит по тайге и показывается только охотникам или солдатам, как будто просит помощи. В деревне, которая по соседству с частью, говорят, видели её мужики на охоте, и не раз...