Молитвы не спасут меня.
Только я сам могу
сохранить свою жизнь.
В принципе, в нём было что-то человеческое - телосложение, пять конечностей, строение лица. Обычный человек, такой же как и я. Но в остальном, это было чудовище вроде Франкенштейна - ожившый мертвец. Куски кожи висели на костях, а обрывки одежды напоминали обычные довоенные одеяния. Казалось, этот "человек" попал в самое пекло войны, но чудом спасся, и всё что осталось от него - кости и разум. Эти кости блестели, как кости моего деда, Ее и других. Казалось, что он уже не жилец. Но пришелец двигался и, похоже, был настроен агрессивно.
Он что-то сказал со злобным выражением лица, которое выражало неудовольствие от контакта со мной, но это был тот непонятный язык, который я слышал раньше, в этом странном мире. Подойдя ко мне, он взял меня за руку и повёл. Коридоры, длинные, нескончаемые коридоры и множество поворотов. Наверно, мы ходили кругами. Вскоре, стены стали меньше напоминать больниные палаты. Нечто вроде подземных ходов. Мы вышли в небольшой каньон с пещерами на склонах. И солнце. То, что я не видел уже пять лет.
Это место было чем-то вроде ущелья с пробуреными туннелями. Здесь кипела жизнь. Люди сновали туда и сюда. Как будуто и войны то не было. А вокруг машины, огромные машины, ходячие роботы издавали страшные рычащие звуки. Они рыли туннели и двигали гигантские камни. Хотя здесь было много обычных людей, из старой жизни, виднелись и такие, как мой спутник, такие же страшные и уродливые. Похоже радиация не убила их, а дала мучительную жизнь. Страшная мысль посетила меня - что, если я был таким же?
Продвигаясь между валунов, этот мертвец так и держал меня за руку, крепко впиваясь ногтями в кожу. Наверно, лишая меня возможности убежать. Но куда мне было бежать? Вокруг себя я видел горы, камни и чёрную выжженную землю. Окружающие не обращали на нас внимания, но иногда я замечал на себе любопытный взгляд маленьких глаз. Эти дети напоминали мне самого себя и Её, таких, какими мы были до войны.
Большая пещера, с самодельными воротами из досок и кусков деревьев, предстала моему взору и два крепких, уродливых парня отворили нам проход в длинный коридор. По сторонам я видел клетки, ржавые клетки и какие-то орудия пыток. Страшно было представить что ждало меня там. Меня посадили в одну из клеток. Разочарование, только разочарование крутилось у меня в мыслях. По сторонам я видел других пленных. Их приводили, уводили и слышны были только крики.
Только сейчас я обратил внимание на маски, надетые на меня и всех вокруг. Я догадывался что воздух в этом новом мире смертелен и только маски спасают тело от страшной смерти. Воздух, всего лишь смесь газ,
которую мы даже не видим, дает нам жизнь.
Время длилось очень долго. Я спал и бодрствовал - единственное, что можно было делать в этой тесной клетке. Порою я мечтал вернутся в тот плен, где меня кормили и было не так холодно. Я был голоден и обессилен.
Потом опять пришёл он - тот, кого я впервые увидел в этом страшном мире. Он вытащил меня из клетки, дал в руки то склизкое и мягкое вещество, которым ещё недавно кидали в меня, и повёл по коридору. Это был некий фрукт, похожий на грушу, но с привкусом травы. Я ел с жадностью, но того куска еды было мало, чтобы утолить мой голод.
Я мечтал о свободе, чтоб никто не водил меня за руку, и я не зависел от этих уродов, издевавшихся надо мной. Но этим мечтам не суждено было сбыться. Меня ввели в большую комнату с трибунами по сторонам. На них сидели люди. Они кричали, кидали этими грушами и ждали чего-то. Я тоже ждал.
Что-то ужасное зашипело из другого края комнаты. Огромная собака, даже лев, поднялась на ноги. Её слюни, стекающие с длинных клыков напоминали слизь, кровь тех крыс из подвала.Пара красных глаз смотрела на меня с ожесточением. Похоже, это чудовище было также голодно как и я.
Я нашёл в кармане амулет, крепко зажал его и закрыл глаза. На этот раз, чтоб их уже не открывать...
Часть III
И только воспоминания
заставляли меня жить.
По крайней мере, пытаться жить.
Я не знал, что делать. Я потерял всё: зрение, свой "дом" и, главное, Её. Зачем всё это произошло? Жалость и бессильное презрение были у меня к этим греховным выжившим, когда я слышал хриплые голоса и ощущал грубую кожу их рук. Но их следовало бояться: они были дикарями, такими же, как и я. Между нами нет разницы. Только мы по разные стороны прутьев.
Я сидел в клетке долго: дни или, даже, недели. Изредка меня кормили, и мне было тепло. За эти маленькие радости надо было платить: смех и крики со всех сторон. Как много детского смеха. Неужели, эти дети смогли выжить, или это уже не дети? Каждый день, которые я отсчитывал по укусам на руке, на меня показывали пальцем, кидали в меня чем-то мягким и склизким, и пытались сунуть палки в щели клетки. Но, всё же, это было лучше, чем сидеть в грязном подвале и ждать своей участи.
Я досконально изучил свое новое место заточения. Эта клетка - была настолько маленькой, что мне приходилось сидеть, а если бы я чуть приподнялся, то ударился бы в крышку. В клетке было ровно 36 прутьев, по 9 с каждой стороны. Один из них имел зарубки, а на дне и вовсе были выдолблены какие-то символы. Впрочем, не так уж и страшно, когда ты знаешь, где ты и что с тобой.
В один из всех этих бесконечных дней, я услышал лязг и скрежет металла. Крики, рычащие звуки и плач, громкий женский плач. Мне было совершенно не понятно, что творилось кругом. Но смутно я понимал - это была какая-то борьба. Потом звуки утихли, и только голоса слышались где-то вдалеке. Что-то знакомое было в одном из тех голосов. Теплота, родное. Как будто этот голос я слышал ещё в детстве. Дожно быть мне просто показалось.
Попытки разобраться в происходящих событиях были прерваны тем, что моя клетка зашевелилась, вся затряслась и начала двигаться. В ту сторону, откуда доносился грохочущий звук. Мне было не по себе. Казалось, что моя клетка - это тележка в ад, и этот звук - шипящие угли огромного котла, где варятся все грешные. С этими мыслями я уснул, крепко держась за прутья дребезжащей клетки.
Проснулся я от того, что меня куда-то тащили, волокли по земле. Я бился головой о мелкие камни, и, казалось, кровь текла ручьем из моего носа. Потом камешки прекратили попадаться на пути и я унюхал больничный запах как из аптечки, той аптечки, которую прятал мой дед в старом шкафу в одном из углов подвала. Что-то такое, создающее противное настроение. Запах спирта и ваты. Меня, определенно, привели в какую-то лечебницу. Меня посадили на пол и оставили одного. Опять одного. Почему в этом мире все оставляют тебя одного? Никому нельзя доверять. Даже самым близким. Впрочем, для меня не было даже просто людей. Только их голоса и руки. Я встал, в надежде опознать место, где я был.
Эта комната была чуть больше, чем моя старая клетка: поднявши голову, я упирался в потолок, а протянувши руки вперёд - едва касался стены. Странно, но нигде я не смог найти двери. И даже люка в потолке. Как будто, комната без входа. Но как я попал сюда? Каким-то ужасным запахом потянуло снизу. Кто-то лежал в углу, мокрый и тёплый. Человек! Тут со мной. Я потряс его, но не получил ответа. Единственный человек рядом со мной оказался трупом. Я попытался пнуть бесполезное тело, но труп стал хрипеть, извиваться. Я отпрянул в страхе перед ожившим мертвецом. Это было хуже, чем страшилки Кейт про зомби и вурдалаков. Труп стал говорить, невнятно и очень туго. На коже чувствовалось зловонное дыхание.
Я не знал, отвечать или нет тому, кого я даже не видел. Кажется, тогда я был готов потерять сознание, и упасть на пол. Я услышал звуки выстрелов, от которых прозвенело в ушах, а потом только руки, грубые руки, несущие моё тело куда-то, холодный стол и звук разбитой склянки. Дальше - только темнота.
Меня разбудили, начали трясти и говорить непонятные слова на своем языке. Я не пытался отвечать. Но потом они ушли. Было что-то странное, и я не мог понять что. Я подвигал руками, ногами. Всё было в обычном состоянии. Но голова болела и глаза, убитые светом глаза, ужасно ныли. Я попытался открыть их. Жуткая боль пронзила меня, но я увидел щелочку света сквозь веки, которые были закрыты уже давно. Спасительные лучи света, которые тогда убили мое зрение.
Поняв, что я в комнате один, я обыскал карманы куртки, старой куртки деда, которая была единственной вещью, что от него осталась. Жук - амулет и мелкие железки так и лежали в передних карманах. Мхом, засохшим мхом были забиты боковые карманы. Так учил дед - всегда иметь с собой еду. Но теперь он могла послужить только для костра.
Я открывал глаза всё больше и больше, с болью, прикладывая огромные усилия, чтобы не закричать от нее. Вскоре, я мог видеть, что лежал на кушетке в грязной больничной палате. Вокруг были инструменты в крови и грязные кресла. Журналы, еще довоенны, были раскиданы по полу. Несуразная белая дверь. Теперь я боялся дверей, и единственный выход из этой палаты казался мне похожим на дверь моего убежища.
Я видел. Зрение, которого мне так не хватало , снова вернулось. Кто мог сделать это? Это было просто чудом. Видеть - значить иметь шанс выжить. Я хотел видеть своего исцелителя. Это должен был быть толстенький доктор с очками и мастерским владением скальпелем. Я представлял, как пожму ему руку и скажу слова благодарности. Как по желанию, дверь отъехала в сторону. Но того, кого я увидел, вряд ли можно было назвать доктором. Даже на человека он не был похож. Только амулет, зажатый в руке, не позволил мне закричать от ужаса.
Мы так бы и продолжали есть мох и ждать неизвестно чего, если бы не красные пятна не Её лице. Кровавые следы от подбородка до бровей, вдоль всего лица, напоминающего теперь искореженное поле битвы. Организма и вируса, который поглощал каждую клеточку одну за другой. Это означало, что рано или поздно она умрёт. Просто исчезнет из моей жизни, и я останусь тут один. Я должен был Её спасти. Но дверь была заперта, а я не знал, есть ли ключ. Никакого выхода из этой "ловушки". Непонятная грусть охватило моё сердце, странное чувство. Дед описывал это как любовь. И похоже я был влюблён в соседа по несчастью.
Я кричал, толкал дверь, но та не поддавалась, и, вряд ли, кто-то слышал мои стоны. Она просила меня не беспокоиться, что все уже решено. Я бросил попытки открыть эту проклятую дверь. С каждым днём Ей было всё хуже. Она бледнела, краснела, пока, однажды, рычащие звуки из-за двери не стали громче. Спасение. Выбраться из этого подвала - означало спасти Её. Я звал на помощь. День, два, больше. Никакого ответа. Я был обессилен. Никто не пришёл.
Роясь в ящиках стола, я нашёл прибор из проводов, металла и надпись, стёртая надпись: "Р...ИО". Ржавая кнопка и небольшие ползунки. Странно, что никто не находил его раньше. Ведь он лежал тут, совсем под носом. Я нажал кнопку, подвигал ползунки. Но были слышны только шуршащие звуки. Шум и помехи, сквозь которые, еле прослушивались голоса, непонятные голоса. Другой язык или я просто разучился понимать человеческий? Я так и не разобрал этих слов. Я стал кричать но, похоже, никто меня не слышал. Шуршание. Я потерял надежду. Последнюю свою возможность я потерял, упустил вот так вот, через динамик этого "Р...ИО". Слёзы, горькие слёзы проступили из под грязных век. Я плакал часто, из-за пустяков, но теперь это были слезы безысходности. Я уснул с этой бесполезной железякой на том месте, где её нашёл, в углу темного подвала.
Мне снилась в ту ночь Она. У фонтанов мостовой, под светом фонарей, Она стояла одинокая и смотрела в темную синеву ночи, а ветер колыхал ее легкое атласное платье. Ее волосы тоже трепетались, создавая образ свободы. Но меня там не было. Был кто-то другой, темный, злой. Предвестник самого худшего.
Проснувшись от шума, того рычащего звука, я встал на колени и ждал чего-то страшного. Смерти? Нет. Смерть не пугала меня теперь. Я неимоверно боялся за Неё. Что с Ней? Где она? Почему нее отвечает на мои слова? Но было поздно. Только кости, еще белые, но уже покрытые грязным налетом, и амулет-жук лежали на полу. Я плакал. Снова. И в тот момент дверь стала скрипеть, искрить и дребезжать. Впервые за это долгое время она открылась. Свет, яркий свет ослепил меня. Мне показалось, что сейчас я исчезну, как жертвы тех военных бомбежек. И я больше не видел ни костей, ни света. Ни своих спасителей. Только темнота. Как в подвале в первые дни. Ужасная тьма.
Это не то, чего я ждал долгих 5 лет. Я думал все будет по-другому: помпезно, с поздравлениями и подарками за храбрость. Моим мечтам не суждено было сбыться.
Меня подняли за руки, но я висел, как червяк, без сил. Не разбирая их разговора, я пытался сконцентрироваться, но их разговор сбивал с толку - я боялся. Робкими шагами, за ними я вышел из своего "дома" и почувствовал воздух, не такой как раньше. Он, казалось, душил меня. Я понял, что все изменилось. Теперь все куда серьезнее. Война продолжается , уже без активных действий, но с долгосрочным эффектом. Мне не дали надышаться этим смертельным газом, а одели маску и вели. Я почувствовал облегчение. Сладкое облегчение.
Мы шли долго. Пытаясь запомнить как можно больше звуков в этом новым мире, я оглядывая по сторонам, хотя и не видел ничего кроме тьмы. Со сторон слышались рычащие звуки, грохот и лязг. Изредка я слышал этот непонятный язык. Мои спутники были молчаливы, или я просто не обращал внимания на их реплики.
Скоро меня остановили, подняли на руки и кинули. Через мгновение я ощутил холодный пол и прутья клетки, детский смех и голоса. Похоже я был дикарём, развлечением для обитателей этого послевоенного мира. Я не мог видеть этого мира, но я чувствовал - он был другим. Лишь одно согревало мне душу - Её амулет в руке.
В районе захваченного рабовладельческого лагеря был обнаружен голодиск психологического типа. Кодовый номер - 7хralf-67-beta. Гражданская версия. Информация подлежит восстановлению.
Рапорт №1568b от 27.08.2128:
Офицер Джеймс.
Объект - человек, мужчина. Время записи - около двух месяцев. Начало записи вызвано электрическим разрядом постороннего предмета. Пока неясно что это было, но есть версии о каком-либо средстве связи.
Рапорт №1569b от 10.09.2128:
Офицер Джеймс.
Разпознаны воспоминания. Информация записана. Перевод прилагается:
Вложенный файл: "7хralf-67-beta". 21 мб.
Часть I
"Когда мы проснулись, его уже не было. Только воспоминания. Только я, Она и ночная тишина. Мы были детьми, принимавшими всё за игру, но там, за железной дверью нашего убежища, была Неизвестность. Страшная Неизвестность"
Никто и не заметил, как всё произошло. Это был такой же день, как и все: день суеты, пробок и фаст-фуда. Люди катились по своим делам в такси и метро. Каждый искал пользу в ежедневной спешке. Кто-то желал заключить еще один контракт и заработать свой следующий миллион, а другие найти хотя бы кусочек хлеба и утолить свой многодневный голод. Но позже все сравнялись. Перестали работать телевизоры и радио. Только сигналы, зловещие сигналы из приёмников: "Внимание. Внимание. Бла-бла-бла." Кому это интересно? Должно быть еще одна ошибка охранных систем. Все желали только чтобы эти резкие звуки прекратились поскорее, но вскоре люди осознали свою губительную беззаботность: начали падать первые бомбы. Одна за другой. Небольшие, с целью на уничтожение.
Они падали и падали на здания, парки и скверы, но город не загорался. Как будто первоапрельская шутка. Вряд ли тогда был апрель. Наверно, июнь или июль. Теплый июльский денек. Начавшийся так хорошо, но закончившийся очень печально. Впрочем, целью этих бомб не было разрушение зданий, скорее их наполнителя: люди, бедные люди, кто был вблизи от упавшей бомбы, исчезали на глазах. Лучи от бомбы, слишком яркие, ослепляли, а потом и вовсе испепеляли своих жертв, оказавшихся не в то время, не в том месте. От бедняг оставались жалкий пепел, прах и дымок быстро задуваемый ветром войны. Какова жестокость человеческой натуры: они способны убивать миллионы, чтобы показать свою силу и власть, но не готовы отвечать за свои поступки.
Когда обстрел закончился, через несколько часов ада и агонии, воцарила паника. Толпы мародёров, тех, кто остался, почувствовали конец и начали громить магазины, разбивая витрины и забирая первое, что попадётся под руку. Сумасшедшие поджигали машины и дома. Только теперь это стало похоже на войну: появился огонь. До этого был только дым и останки испепеленных.
Так рассказывал мой дед - один из тех, кому улыбнулась судьба и протянула руку, чтобы выбраться из того котла дьявола. Именно он спас меня и Её, заперевшись в тёмном, сыром подвале на одной из грязных улиц полумертвого города. Его не стало уже давно. Год или два назад. В этом тёмном подвале был потерян счёт времени. Когда то давно нас было больше. Семерка людей в этом тесном, вонючем подвале. Ушёл первый - я не знал как его зовут, за ним мой дед. Потом Макс, Кейт и тот тихий мальчик.. как его звали?... Помню, он отдал Ей странный амулет в виде жука в ту ночь, когда должен был умереть. Они уходили странно - красные пятна, рвота, а на утро оставались только кости, гладкие, блестящие кости. Странно, что я никогда не видел этого процесса. Как будто смерть убивала их изнутри, съедая каждую клеточку организма, оставляя только кости, как память о том, что когда это было человеком. Нас оставалось двое - я и Она. И мы не хотели умирать.
Жизнь в подвале нельзя назвать комфортной: я не могу вспомнить, откуда мы брали еду и воду, но на вкус это было отвратительно. Как будто кто-то другой уже съел это до нас. Но ему не понравилось, и все пошло наружу. Мох и слизь были единственной приемлемой пищей. Хотя, в условиях подземного проживания, выбирать не приходилось. Иногда, в счастливые дни нам попадались крысы, большие облезлые крысы. Что радиации сделала с ними? Красные глаза переливались жестокостью, а и так острые коготки теперь, наверно, способны были резать металл. Даже сама кожа более напоминала рваные куски ткани. Но тогда мы и думать не могли о брезгливости. Только чувство голода и страха перед темнотой.
Стены подвала были покрыты надписями, какими-то чертежами, рисунками. В кромешной тьме тяжело различать предметы и какие то детали, но за долгое время пребывания в подвале наши глаза свыклись и приспособились к черной тени. Я никогда придавал этим стенам значения. Наверно, для меня, все было слишком сложно. Но мой дед часто изучал эти послания из прошлого. Он говорил, что в них есть наше спасение. Всей его целью было вытащить нас отсюда. Вернуть все на прежнее место. Но он не успел.
Должно быть, прошло лет 5 после той короткой войны. У меня была длинная борода, большие ногти, которые уже тяжело обгрызть, и волосы до лопаток. Они были грязные и жесткие, и были тяжелой ношей для головы. Раньше, дед обрезал всем волосы старым ржавым ножом, чтоб они не мешали, но после его смерти больше никто так не делал. Как будто, ушла частичка того, что помогало нам не быть животными.
Мы жили в подвале, одичавшие и промерзшие. Дверь, железная серая дверь преграждала нам путь на свободу. Нам было запрещено её открывать. В общем, мне не очень то и хотелось куда-то уходить. Мысль о неизбежности смерти, там, за дверью, не покидала меня ни на минуту. Я всегда был трусом. И теперь перед лицом опасностей я не изменился. С улицы, порою, доносились рычащие звуки, грохот и шум - было невыносимо страшно. Жизнь шла своим чередом. Ночи и дни. Дни и ночи. Каждый вечер мы сидели в темном углу, Она держала свой амулет в руке и к нам приходил сон.
![Все же так делали? [description not found]](https://cs.pikabu.ru/img_n/2012-09_6/56k.png)
