impoison

В своей жизни Евгений Примаков был и ученым, и дипломатом, и министром, и премьером. Его долгая политическая карьера стала доказательством того, что оставаться наверху можно, сохраняя верность своим принципам.

Политическая карьера Евгения Примакова длилась невероятно долго — поставить рядом, наверное, даже и некого. Нет ни одного политика или администратора, который, начав карьеру при Леониде Брежневе, успешно бы продолжил ее при Михаиле Горбачеве, сохранил положение и влияние рядом с Борисом Ельциным, а потом смог оставаться реальным игроком при Владимире Путине, притом на заре карьеры нынешнего президента Евгений Примаков был его оппонентом.
Такую продолжительность карьеры принято увязывать с приспособленчеством и беспринципностью, однако это не случай Евгения Примакова. Во времена Михаила Горбачева он слыл либералом, при Борисе Ельцине его относили к консервативному крылу, однако взгляды Евгения Примакова были всегда цельными и корректировались исключительно ради соображений здравого смысла. Он был системным человеком, однако входя в систему он, не терял иммунитета против нее.

Приход Евгения Примакова в правительство 10 сентября 1998 года был материализовавшимся кошмаром всех российских либеральных чиновников, экономистов, предпринимателей. Представления о человеке в этой среде всегда сильнее впечатлений, и то, что Евгений Примаков с начала 1996 года вполне успешно работал министром иностранных дел в правительстве Виктора Черномырдина, а до этого главой российской Службы внешней разведки, никого не убеждало. Дело в том, что при всем активном участии в создании современной России в команде Бориса Ельцина Евгений Примаков рассматривался в первую очередь как один из немногих представителей предыдущего политического режима, по масштабу сравнимых с Борисом Ельциным. И не просто представителем. Большинство жителей СССР, как и США, были наблюдателями в холодной войне, но Евгения Примакова принимали в США в 1990-е как заслуженного и уважаемого ветерана этой войны, одного из идеологов этих сражений 1970-х. Примаков-премьер рассматривался в первую очередь как премьер-политик, а в этом качестве — как возможный кандидат в президенты России — носитель идеологии советского реванша, при всем при том реванша интеллектуального и продуманного.

Однако во внутренней политике этого как раз и не случилось. Основной заслугой Евгения Примакова как премьер-министра был отказ от идеологем, от ожидаемого вмешательства в экономические механизмы в посткризисной экономике и, как следствие, почти мгновенная стабилизация экономической ситуации после масштабного финансового кризиса августа 1998 года. Его нередко воспринимали как лучшего премьер-министра новой России. Конечно, во многом потому, что он просто не успел стать непопулярным, и не только потому, что с ним действительно связывались надежды на более консервативный и более просоветский курс. Но и потому, что был оценен по достоинству его сознательный отказ действовать в ожидаемом реваншистском ключе и предпочтение переговоров, понимание политической и экономической сферы как места приложения дипломатических усилий и организации переговоров.

Безусловно, в историю войдет «разворот над Атлантикой» — отказ от визита в США из-за начавшихся бомбежек Сербии. Это был шаг, который помнят и будут помнить не только из-за внешней эффектности, но и потому, что фактически был обозначен принципиальный поворот во внешней политике, пусть даже несколько следующих лет казалось, что все идет по-прежнему.
Меньше запомнилась предпринятая за два месяца до того попытка заключить своего рода пакт Монклоа — юридически оформленную всеми политическими игроками договоренность о грядущей смене власти и гарантиях тем, кто выходит из игры. Евгений Примаков предлагал договориться на берегу — политические нравы того, да и более позднего, периода не предполагали таких компромиссов, да и с требованиями классической демократии это несколько расходится. Однако если бы предложение было реализовано, возможно, не было бы такой тяжелой кампании 1999 года, в которой, кстати, против Евгения Примакова работали самые талантливые и самые беспринципные политтехнологи и пропагандисты.

Вторая половина 1999 года была, наверное, единственным периодом в жизни Евгения Примакова, когда он должен был открыто выступать против власти. Однако быть против отдельных людей не означает быть против системы: как только Евгений Примаков счел, что система сложилась, он поспешил предложить ей свои услуги. Не потому, что боялся остаться вне обоймы, а потому, что считал себя полезным и намерен был настаивать на этом. Даже когда он критиковал власти, он предлагал не разрушить, а исправить. Указывая на проблемы, он сожалел о них.Несмотря на почти обычные расхождения с почти любым собеседником любого уровня в любом собрании, Евгений Примаков был подчеркнуто, демонстративно уважаем всеми оппонентами — это очень редкая общественная награда, и Евгений Примаков был одним из немногих ее обладателей. И это на самом деле тоже свойство системного человека.
Десять афоризмов Евгения Примакова

«Лишь политической близорукостью можно объяснить готовность некоторых политиков на Западе списать Россию из числа великих держав».
«Я не согласен, что серьезная политика — это стучать кулаком по столу».
«Как у любого государства, у России есть недостатки во внешней политике. Но у нас их меньше, чем, например, у Соединенных Штатов».
«Жуликов надо ловить, а не деньги перепрятывать».
«США сами создают иллюзию угрозы и как бы защищают от нее Европу».
«Думают только извращенцы, я перестал думать, как только стал начальником».
«Для успеха ум вреден, надо только иметь умный вид».
«Нaчaльнику ничeгo не надо: знать — для этого есть эрудиты, думать — есть мыслители, говорить — есть ораторы, читать и писать — есть секретари, ходить — есть водители; не надо самому есть, пить, одеваться, раздеваться — все сделают за него».
«Выкарабкиваясь, решая оперативные задачи, надо держать в голове завтрашний день. Тогда кризис станет не только лихорадкой, но и катарсисом. Подобно тому, как человек, переболев, возрождается, наливается свежими силами».
«Думаю, не стоит наговаривать на все человечество. Да, отдельные страны, отдельные политики агрессивны, несговорчивы. Но если бы таким несносным был весь мир, люди давно бы не просто вцепились друг в друга — применили бы ядерное оружие. А они сохраняют здравомыслие. Разве это не лучшее доказательство того, что человечество не дряхлеет?».
Бывший премьер-министр России Сергей Степашин: «Со смертью Евгения Максимовича ушла эпоха совести, государственности, честности как новой России, так и бывшего СССР. Примаков умел брать ответственность на себя и не перекладывать ее на других».

Бывший мэр Москвы Юрий Лужков: «Очень жалко, что такой человек ушел из жизни. Это был великий гражданин нашей страны. Этот человек все свои знания и весь свой опыт отдавал стране как в доперестроечную эпоху, так и в новое время. Он был в полной мере востребован страной. Это был государственный деятель, который мог принимать в критические минуты правильные решения. Я вспоминаю очень сложное решение, которое он принял по развороту самолета над Атлантикой во время югославского кризиса. Это было мужество высочайшего достоинства, когда Примаков объявил о несогласии с действиями тех стран, которые решили нарушить мир в Европе. Очень жалко. В личном плане мы были близки, мы были друзьями, и потеря такого человека — это огромное горе его друзей, его близких, его соратников, горе для всей страны».