Побольше красного
Вокруг зелень.
Красивый, цветущий сад - целый лабиринт из плотно сплетенной зеленой листвы, как в американских семейных фильмах, но гораздо больше. Он огромен.
Спокойствие и безмятежность входят в твою душу вместе с легкой прохладой кристально чистого воздуха и заливистым пением многочисленных птиц.
Ты бродишь.
Касаешься листочков загрубевшими от гитарных струн пальцами и даже не ищешь выхода из этих прекрасных, вечно зеленых стен.
Вновь зайдя в ближайший тупик ты ложишься на мягкую траву и засыпаешь...
Ночь. Почти что темная, если бы не разливавшееся от красного неба свечение вокруг. Сразу стало жутко и холодно, очень холодно - до судорожной дрожи во всем теле. Лабиринт уже не кажется уютным местом для прогулок, а изящный тупик - хорошим местом для отдыха. Не было слышно криков птиц, а кажущаяся приятная прохлада солнечным днем уже не радовала темной, полной красноватого света и жутких теней ночью. Теперь уже темно-красные коридоры пугали, создавали странную, тревожную атмосферу. Хотелось бежать...
И я побежал.
Мелькали одинаковые стены, поверх живого заграждения пробивался все тот же вездесущий кусок красного неба. Выбившись из сил, я добрел до еще одного тупика - точь в точь похожего на тот, где я совсем недавно нашел свой приют. Странное, давящее чувство не покидало меня, упавшего на землю, судорожно хватающего ртом недостающий воздух. Послышался грохот железа.
В тусклом, красноватом свете передо мной стоял он. Ржавые доспехи, наглухо закрывающий лицо уродливый шлем - два метра чистого безразличия. Я не двигался с места.
Я сидел и смотрел на него снизу вверх абсолютно безучастным взглядом, а он, я чувствовал, такими же глазами внутри своей жестянки смотрел на меня. Уверенным движением палач занес топор и опустил его вниз с характерным, вспарывающим сам воздух, звуком.
Красивый, цветущий сад - целый лабиринт из плотно сплетенной зеленой листвы, как в американских семейных фильмах, но гораздо больше. Он огромен.
Спокойствие и безмятежность входят в твою душу вместе с легкой прохладой кристально чистого воздуха и заливистым пением многочисленных птиц.
Ты бродишь.
Касаешься листочков загрубевшими от гитарных струн пальцами и даже не ищешь выхода из этих прекрасных, вечно зеленых стен.
Вновь зайдя в ближайший тупик ты ложишься на мягкую траву и засыпаешь...
Ночь. Почти что темная, если бы не разливавшееся от красного неба свечение вокруг. Сразу стало жутко и холодно, очень холодно - до судорожной дрожи во всем теле. Лабиринт уже не кажется уютным местом для прогулок, а изящный тупик - хорошим местом для отдыха. Не было слышно криков птиц, а кажущаяся приятная прохлада солнечным днем уже не радовала темной, полной красноватого света и жутких теней ночью. Теперь уже темно-красные коридоры пугали, создавали странную, тревожную атмосферу. Хотелось бежать...
И я побежал.
Мелькали одинаковые стены, поверх живого заграждения пробивался все тот же вездесущий кусок красного неба. Выбившись из сил, я добрел до еще одного тупика - точь в точь похожего на тот, где я совсем недавно нашел свой приют. Странное, давящее чувство не покидало меня, упавшего на землю, судорожно хватающего ртом недостающий воздух. Послышался грохот железа.
В тусклом, красноватом свете передо мной стоял он. Ржавые доспехи, наглухо закрывающий лицо уродливый шлем - два метра чистого безразличия. Я не двигался с места.
Я сидел и смотрел на него снизу вверх абсолютно безучастным взглядом, а он, я чувствовал, такими же глазами внутри своей жестянки смотрел на меня. Уверенным движением палач занес топор и опустил его вниз с характерным, вспарывающим сам воздух, звуком.