Дмитрий Малько - один в поле воин! Взято из журнала "Русские танки". (очень длиннотекст)⁠⁠

Старший сержант-сверхсрочник Дмитрий Малько к этому времени уже повидал много танков и бронемашин – и советских, и зарубежных, поучаствовал в боях в Испании, на реке Халхин-Гол, в Финляндии. В общем, повоевал и в своем танковом деле разбирался. Т-28 ему понравился. Его недавно привезли после капитального ремонта. Новенькая краска, загружай боекомплект, наливай бензин – и вперед!

27 июня 1941 года часть, в которой служил Малько, склад Наркомата обороны, потеряла связь с округом, но нарочным получила приказ об эвакуации. Людей не хватало, и все вывезти было невозможно. Майор Денисковский приказал сжечь танк. Но Малько отказался и сказал, что будет отступать на танке. Он заправил машину горючим, вывел на дорогу и пристроился в конце колоны. Так он доехал до Березино.

У райцентра Червень колону обстрелял немецкий самолет. Машины рассредоточились, и снова начали выезжать на дорогу после того, как фашист улетел. Дмитрий в сердцах пнул броню, мотор Т-28 не запускался. Так и отстал он от колонны. Провозился больше часа и бросился догонять, но своих уже не нашел. Пристроился к другой колонне.

Это был очень жаркий день, когда новый командир приказал старшему сержанту выехать за Березино, ожидать немецкие танки и, в случае их появления, дать сигнал ракетой. Тут к нему подошел майор и 3 курсанта. Малько их даже не заметил сразу и даже подскочил, когда услышал «Здоров, танкист!»

Он тогда не знал, что эта встреча удивительным образом повлияет на все последующие его действия. Это был не просто майор и курсанты. Перед ним стоял экипаж Т-28, с которым суждено было сражаться лишь один день. Но именно этот день, 3 июля, Дмитрий будет вспоминать всю жизнь в деталях, многократно повторять рассказ об этом удивительном боевом рейде, который провел его случайный экипаж.

Т-28, хотя и относился к средним танкам, но имел довольно мощное на то время вооружение: короткоствольную 76-мм пушку и курсовой пулемет Дегтярева в центральной башне, 2 пулемета в боковых башнях и один – с тыльной стороны. Экипаж – 6 человек. Не зря он так нравился Дмитрию Малько. На начало 1941 года это был лучший средний танк в мире после Т-34.

Майор тоже удовлетворенно хлопнул по броне: « На такой можно воевать, пробиваться к своим». Тогда Малько даже не запомнил все фамилии. Майор, вроде бы, Васечкин, но он так и остался «товарищ майор». Один курсант – Николай Педан, с ним познакомился ночью в карауле. Двое других – Александр и Федор.

Именно Николай Педан вдруг предложил: «А может двинуть на запад?» Все удивленно переглянулись: «Через Минск?» Малько город знал, но сейчас там уже немцы. А майор сразу принял решение: «Дерзко, но шансы есть. А, главное, там и повоюем».

Позже Дмитрий часто вспоминал эту минуту. Решение далось легко, будто судьба подсказала. Танк отличный, экипаж – хоть куда. Он совершенно не думал о смерти. Уже начинало темнеть, когда они подъехали к Тростянцу и вдоль реки направились к оставленному Красной Армией складу боеприпасов, о котором знал Малько. Там они взяли более 7 тысяч патронов и 60 снарядов, то есть загрузили танк под завязку.

В полдень 3 июля 1941 года стояла жара. Перед началом похода определили сигналы, ведь переговорного устройства не было. Рука майора ложится на правое плечо механика-водителя –поворот на право, на левое – на лево. 1 толчок в спину – 1-я передача, два – 2-я, рука на голове – стоп. Речей не говорили, даже не обменялись адресами. Никто из экипажа ни минуты не сомневался и не раздумывал. Дмитрий уже имел боевой опыт, майор Васечкин, похоже, тоже, курсанты держались молодцом.

t 28 3 300x226 Дерзкий рейд Т 28. ч.1Шоссе оказалось безлюдным. Танк въехал на взгорок, впереди лежал Минск. Прямо по ходу виднелись трубы ТЭЦ, затем заводские корпуса, а дальше – Дом правительства. Майор с одним из курсантов заняли места в центральной башне, широкоплечий курсант – в левой, у пулемета, Николай Педан – в правой, и еще один курсант засел у тыльного пулемета. Экипаж в любую минуту готов был открыть огонь. Дмитрий Малько управлял машиной, крепко стиснув руками рычаги. Проскочить без боя не получится, красные звезды видно издалека.

Проехали железнодорожный переезд, затем пути трамвайного кольца и попали на улицу Ворошилова. Здесь находилось много предприятий, но сейчас все они стояли полуразрушенные. Когда машина поравнялась со зданием ликероводочного завода, увидели первых немцев. Было их десятка два. Солдаты загружали машину ящиками с бутылками и даже не обратили посмотрели в сторону внезапно появившегося одинокого танка. Когда до немцев осталось метров 50, открыла огонь правая башня танка – Николай. Гитлеровцы падали прямо у автомашины. Некоторые попытались забраться на высокую арку ворот, чтобы укрыться во дворе, но это им не удалось. В считанные минуты с ними было покончено. Танк раздавил грузовик вместе с ящиками спиртного.

Сразу переехали через Свислочь по деревянному мостику и повернули направо на Гарбарную, ныне Первомайскую, улицу, миновали рынок, теперь стадион. Тут из-за угла навстречу показалась колонна мотоциклистов. Рука майора легла на левое плечо, танк резко повернул влево. Первые мотоциклисты врезались прямо в танк, и тот раздавил их. Остальные повернули вправо, туда же и танк. В смотровое отверстие хорошо были видны перекошенные ужасом лица. За несколько минут колонна перестала существовать.

Затем – подъем по улице Энгельса. Поравнявшись со сквером возле театра Янки Купалы, ведя огонь, прорвались на центральную улицу, Советскую. Оттуда – сразу же направо по узкой улице. Когда танк проследовал возле Дома Красной Армии, майор дал команду повернуть направо. Улица Пролетарская, теперь имени Янки Купалы. Она вся была забита немецкой техникой: автоцистерны, машины с боеприпасами и оружием. На берегу расположились полевые кухни, громоздились какие-то ящики, купались солдаты, а на той стороне в парке Горького за деревьями бронетехника. Т-28 стоял напротив.

«Огонь!» Майор посылал в машины один снаряд за другим, а курсанты непрерывно стреляли из пулеметов.

Дмитрий успел увидеть немного – как горели, вражеские машины, как рвались автоцистерны и в реку сбегали тоненькими змейками пылающие ручейки бензина. Огонь охватил не только автоколонну, но и находящиеся по соседству дома, перекинулся через реку на деревья парка. Немцы гибли, не успев разобрать, откуда пришла смерть. Вся колонна оказалась разгромлена. Не ожидая, когда враг опомнится, майор скомандовал разворот. Назад на Советскую улицу и направо.

Переехали мост. Здесь в парке Горького – новое скопление врага. Среди деревьев стояли штук двадцать автомашин с несколькими танками и самоходками. Возле них толпились гитлеровцы. Тревожно задрав вверх головы, они ожидали налета советских бомбардировщиков. С Пролетарской улицы все еще слышались глухие разрывы рвущихся боеприпасов, что немцы приняли за бомбежку. А опасность пришла с земли, а не с неба.

Танк открыл огонь из всех средств. Снова рванула бензоцистерна, стали рваться боекомплекты. Густые дым опутал старый парк.

- Осталось 6 снарядов, – крикнул заряжающий.

Майор дал команду прекратить огонь и полный ход на восток. Дмитрий Малько врубил четвертую передачу, и Т-28 понесся по улице. Без помех проследовали до развилка дорог у Комаровки. Всего 2-3 км до окраины города. Скоро улица Пушкина, а за ней и Московское шоссе.

Вдруг у чугунной ограды громыхнуло противотанковое орудие. В смотровой щели четко была видна вспышка выстрела. Груды земли, осколки и щебень осыпали машину. Немцы стреляли прицельно. Следующий снаряд попал в башню, но – рикошет. Танк двигался на предельной скорости. Механик-водитель выжимал из него все, на что он был способна, отчаянно маневрировал. Проскочить бы кладбище, а дальше дома не дадут артиллеристам стрелять прямой наводкой. Еще бы пару минут…

И в этот момент удар невероятной силы потряс танк. Внутри все наполнилось смрадом и дымом. Кто-то зло выругался, кто-то отчаянно вскрикнул. Малько сразу понял, что, попав в моторное отделение, снаряд пробил кормовую броню и вызвал пожар. Но даже горящий танк двигался, пока новый снаряд не остановил его окончательно.

Малько и майор выскочили из танка. Со всех сторон бежали немцы. Дмитрий в последний раз увидел майора, когда тот отстреливался из пистолета, сам прополз огородами метров 200 и потерял сознание. Кто-то из местных жителей накрыл его картофельной ботвой.

Горящий Т-28 стоял у Комаровской развилки, когда внутри взорвался боекомплект. Малько думал, что курсанты выбраться из машины не смогли. Николай Педан вроде бы мелькнул в дыму, или показалось.

Это был случайный экипаж. Опытный водитель-механик, майор, встретившийся ему около Березины, и трое, практически необученных курсантов. Они нанесли огромный урон противнику и почти смогли вырваться.

В последующем Дмитрию не раз приходила в голову мысль, которую он так ни разу не высказал публично. Что, если бы так воевал каждый экипаж, слаженный, хорошо обученный. Что, если бы каждый имел четкую задачу, а штабы действовали хоть по какому-то плану. Но ничего этого не случилось. У развилки в одиночестве догорал один-единственный советский танк. Штаб округа уже был в Могилеве, а Дмитрий Малько через несколько дней сидел напротив сотрудника НКВД и пытался оправдаться.

В Рославле он догнал свой склад. Его вызвал начальник особого отдела и спрашивает: «Где танк?» Рассказу старшего сержанта особист не поверил и приказал расстрелять. Два солдата повели Дмитрия к речке, но тут почему-то поступил приказ «Отставить!» Но еще долгое время он жил, как на иголках.

Трудно сказать, что спасло сержанта Малько от расстрела. Их рейд видели сотни жителей Минска, но вряд ли они давали показания сотрудникам НКВД, ведь были уже по разные стороны фронта. Скорее всего, угроза расстрела была просто психологической проверкой, которую Малько выдержал.

Уже по окончании войны белорусский журналист Коршакевич рассказал, что в Румынии, встретил одного человека, в 1941 году служившего в немецком похоронном батальоне в городе Минск. Румын сообщил, что в 1941 году,