NowGoToSleep

Никто не думал, что происходит в вашей комнате, да и вообще в квартире, пока вы спите? Я не задумывался над этим вопросом, до одного происшествия…
Я живу сам в двухкомнатной квартире, все достаточно хорошо и спокойно, район приличный. Но со временем начали происходить странные вещи.
Каждое утро несло свой маленький сюрприз. Поначалу вещи утром находились не на тех местах, где я их оставлял, потом некоторые совсем начали пропадать. Так продолжалось достаточно долго, но я не придавал этому никакого значения, пока утром не был шокирован одной передвинутой вещью…
Когда я проснулся, сразу увидел перед собой шкаф, который еще со времени переезда стоял у стены. Теперь он стоял посреди комнаты. Шкаф достаточно тяжелый, так как старый и забитый вещами, тем более дубовый.
Я несколько минут стоял перед шкафом в одних трусах и просто пялился на него. Меня понемногу охватывала паника. Схватив одежду со стула, я просто выбежал из квартиры, оделся только в подъезде. Около часа ушло на обдумывание ситуации. Только через два часа я решился вернуться в квартиру.
Вернувшись в спальню, я медленно подошел к шкафу, он так же стоял посреди комнаты. Собрав всю решимость и силы, я вернул его на место.
Остаток дня ушел на раздумывания над сложившейся ситуацией. Я никогда не верил во всякую мистику и подобное, но это событие заставляло задуматься. Уже зашло солнце. Но я просто боялся ложиться спать.
Еще немного подумав, я решил ложиться спать, вот только свет так и не решился выключить. Включив свет по всей квартире, я лег в кровать.
Прошло несколько часов, было за полночь. Страх утих, я расслабился, сон начал подходить. Но легкий сон был прерван звоном стекла из кухни. Перегорела лампочка.
Ужас сразу сковал тело, тысячи мыслей появились в моей голове, паника поглотила мой разум. Через несколько минут стало ясно, что не зря.
На кухне в темноте послышались тяжелые медленные шаги, но достаточно тихие.
Шаги остановились на краю темноты. Снова звон стекла. Опять лампочка. Теперь в коридоре.
Теперь я начинал понимать, что-то будто боится света, оно уничтожает источники света, прокладывая себе путь в мою комнату. Шаги остановились на краю моей комнаты. Я понял, что ужасу нет предела, я покрылся испариной, чувствовал, как колотится сердце в груди.
Вот тот момент. Последняя грань между мной и неизвестным стерта. Снова послышались шаги, прекратились возле кровати. Послышалось легкое шуршание, будто дуновение ветра, затем последовали скрипы. Я просто лежал в кромешной тьме и ждал своей участи.
Путь у меня был только один. Через темноту в коридор, и вон из квартиры.
Скрипы продолжались, я собрал всю храбрость в кулак, и решился на бегство.
Я вскочил с кровати и побежал по памяти к выходу. Меня остановило падение, я зацепился за что-то в темноте. Это была тумбочка, она была не на своем месте, заслонив пол дверного проема.
Я поднялся и снова попытался бежать, но теперь налетел на кресло, оно стояло посреди коридора, а не у входа как раньше. Осталось буквально пару метров, я наступил на осколки лампочки, резкая боль в ногах прошибла все тело, но от страха я не смог закричать. Опять упал, но я уже был у входной двери, подняв руку, я нащупал ручку, схватившись за нее, я поднялся, держась за нее, резко повернул и распахнул дверь.
Словно толчок выкинул меня в подъезд, изрезанные ступни невыносимо болели, пелена застилала глаза, я слышал те тяжелые шаги сзади, собрав последние силы, я заорал, и потерял сознание…
Мне рассказывали, что когда я заорал, выбежала соседка и вызвала скорую. С тяжелым шоковым состоянием я почти месяц пробыл в больнице.
Я долго не мог заставить себя войти в ту квартиру. Но когда я вошел, ничего особого не увидел. Ничего не произошло. Все вещи были на своих местах. Только окровавленные осколки лампочки в коридоре доказывали мне, что все это был не сон…
Задумайтесь, знаете ли вы всех обитателей своей квартиры?

Всё началось с того, как я купил себе щенка. Был обычный день. Родители дали мне денег, чтобы я смог купить себе какого-нибудь домашнего питомца, и я отправился на зоорынок. Там в тот день было огромное разнообразие: рыбки, попугаи, хомяки, хорьки, котята. Но я больше всего мечтал, чтобы у меня был хаски - дружелюбная игривая собака. Я направился искать их. Среди щенят я не смог найти хасок - были то мопсы, то лабрадоры, то шарпеи. Да, они тоже симпатичные, но я хотел осуществить свою мечту.

Вскоре я всё-таки нашёл хасок. Их продавала то ли полный дядя, то ли старушка. Одето было оно в большой чёрный плащ и чёрную шляпу с полями. Из-под шляпы виднелся его (или её) крючковатый нос.

Изучив его внешность, я перевёл взгляд на щенят и начал рассматривать их. Один щенок был белоснежный, другой с розовым носом... Я спросил продавца, сколько стоит белоснежный щенок. А он пробурчал в ответ, что дорого, мол, не хватит денег мне. Тогда начал предлагать деньги за него, но тот отказывался от них.
— Они очень дорогие. Я же говорю, не хватит тебе этих денег.
Тогда я подумал: «Наверное, надо подождать, не торопиться...». Продавец как будто прочёл мои мысли и сказал:
— Если хочешь, я могу тебе продать щенка хаски за эту сумму денег, что у тебя есть?
— Хотелось бы, — ответил я
— Его у меня с собой нет, но я могу тебе его сегодня принести. Дай мне свой адрес и деньги, и щенок будет твоим.
Его слова словно заклинание заставили отдать ему деньги. Я назвал ему адрес и пошёл домой.

Дома я потом осознал, что я наделал, думал, что он обманул меня.

Но вечером постучались в,дверь. Я спросил, кто там. Тишина. Открыл дверь, смотрю - на пороге стоит коробка, она немного шевелилась. Я решил открыть её, а там лежал щенок хаски. Не белоснежный, правда, но красивенький чёрно-белый. Я был полон восторга. Ещё в коробке лежала записка. Я взял её. Там кривым почерком было написаны наставления по уходу за щенком. Видимо, это продавец писал, но почему он документы не оставил? Сами документы были под щенком. Я взял их, разбудив его. В документах было написано, что зовут его Смайл. Щенок, проснувшись, довольно потянулся и... улыбнулся мне, посмотрев на меня. Разве собаки могут улыбаться? Ну, некоторые могут. Значит, неспроста его назвали Смайлом.

Я взял щенка на руки и занёс его домой, поухаживал, накормил и уложил спать, как следует. У меня счастья было полные штаны. Всё-таки мечта осуществилась.
Вот так Смайл появился у меня дома...


Нам со Смайлом было хорошо. Игрались, гуляли, резвились. Щенок рос не по дням, а по часам. Я на улыбку не обращал внимания более. И всегда я брал щенка в постель спать с ним, чтобы ему не было одиноко.

Но я стал замечать, что мне начали сниться кошмары. Первые кошмары мне не сильно запоминались. Но один я запомнил хорошо.

Я оказываюсь у проселочной дороги, иду по ней и дохожу до деревеньки. Заглядываю я в каждый дом - пусто, ни живой души. Но как-то я заметил чьи-то глаза. Они появлялись всё чаще и чаще.

Зайдя в последний дом я нашел в нем записку. Я не смог понять, что там было написано. Вдруг дверь захлопнулась. Я резко повернулся на звук и увидел какое-то существо со светящимися глазами и пастью. Оно не давало мне сдвинуться с места, я был прикован. Оно приблизилось ко мне и... я проснулся ночью в поту.

Подобные сны мне стали сниться всё чаще и чаще. Но места, где я бродил, менялись - то лес, то больница, то вокзал, то кладбище. Таких снов раньше у меня никогда не было...

Вскоре я купил себе фотоаппарат. Я решил поснимать на него своего подросшего Смайла. Вышел на прогулку, сделал пару кадров и готово. Вернувшись, я сделал ещё снимки и сел сразу за компьютер и загрузил фотографии. Из них я нашёл наиболее понравившуюся и поставил на фон рабочего стола, предварительно переименовав в Smile.jpg. На нём были я и пёсик, лежавшие на фоне окна.

Спустя примерно неделю я включил компьютер и был поражён. Настолько жуткими ощущения ещё не были. На рабочем столе вместо фотографии был другой снимок: окно на тёмном фоне, шум, как обычно получается при съёмке ночью, пёсик смотрит и улыбается широко, зубы его кроме того, что они были кровавыми, были неестественными для собак, напоминали человеческие зубы. А меня на фотографии не было, на моём месте был след кровавой руки. Испугался я, конечно, сильно. Я потом решил найти это изображение. Нашёл как раз в папке с моими последними фотографиями. И именно Smile.jpg была этой фотографией. Я не смог найти старое фото. Кто же смог изменить фотографию? Ведь только я за ним работаю. Я сменил изображение рабочего стола. Но вскоре оно изменилось на предыдущую фотографию. Сколько раз я ни пытался сменить фон, страшный Смайл возвращался на фон.

Я решил смириться с этим. Не сам же пёсик сделал такую фотографию, ведь так? Я так думал...


...Да, мне всё чаще стали сниться кошмары с одной и той же концовкой, да, у меня на фоне рабочего стола компьютера стоит то самое жуткое фото. Но ничего хорошего не происходило. Правда концовка снов немного изменилась. Или я просто не внимательно запоминал. Суть была в том, что улыбающимся существом, которое меня преследовало в каждом сне было... точнее был - мой пёсик Смайл. Он выглядел точь-в-точь как на фотографии. Его малюсенькие зрачки, его кровавая улыбка преследовали меня повсюду. Где бы я ни был - на рынке, в магазине, на работе, - мне мерещилась его улыбка.

Из-за кошмаров я не высыпался и опаздывал на работу. Вскоре меня уволили. Денег теперь едва хватало. Я пытался подрабатывать - вроде, устроился...

Когда Смайлу исполнился год, надо было его отвезти к ветеринару, чтобы поставить соответствующие прививки. Приехав в ветклинику, ветеринар, прежде чем ставить уколы, осмотрел пса.
— У вашего щенка, похоже, проблемы с прикусом, — говорил он, — как-то неестественно он... улыбается. Да и он как-то не очень здорово выглядит.
— Почему нездорово? — заступился я, — кормил, ухаживал соответственно, болячек не было. А улыбается он так с рождения.
— Хмм, довольно странно... Я тогда возьму его кровь на анализ, выясню, нет ли у него наследственных болезней, — ответил доктор и сделал прививки своему пациенту, взяв сперва кровь у щенка.

Ветеринар спустя неделю позвонил мне и сказал, что вопреки его мнению Смайл абсолютно здоров. Я слегка удивился услышанному.

Но спустя ещё неделю я узнал, что этот ветеринар повесился у себя дома. Придя на его похороны, меня съедало любопытство, из-за чего он повесился.

Я пошёл в его квартиру. Дело было вечером. Квартира была открыта. Зайдя в его комнату, я увидел кровавые лужи на полу вперемешку с листьями документов, петлю на люстре, работающую лампу на столе, кучу документов, компьютер в спящем режиме. Я осмелился подойти к столу и посмотрел, что сверху лежали измятые листья с данными о Смайле, причём несколько раз зачёркнуты были строчки. Затем я пробудил компьютер и увидел ту самую жуткую фотографию...

***
Весьма странная была смерть ветеринара. Она не выходила из моих мыслей. Я раздумывал, может он тоже с ума сошёл, как я, или его кто-то убил, а в качестве улики оставил на компьютере фотографию? Это оставалось тайной.

На следующий день я всё-таки сел за компьютер в поисках работы. Я, естественно, привык к фотографии. Но этой детали незамеченной я оставить не мог. На фотографии появилась надпись «Spread the word». Я сразу перевёл фразу - «Распространяй слово». Распространяй чьё слово, кому, зачем? Это поставило меня в замешательство, но не напугало.

Но в следующий раз перед тем, как выключить комп, я чуть не упал со стула - фотография на моих глазах сменилась. Теперь фото стало красной, а пёс сменился... на красное бескожее существо с чёрными волосами, человеческими зубами и бешеными глазами с тонкими зрачками. Мне стало очень жутко от такого. После этого на рабочем столе и во многих папках появились эти изображения с названием smile.jpg. «Вирус...» подумал я и сразу позвонил своему другу-программисту. Он согласился взять компьютер мой и починить его. Я, соответственно, отвёз комп ему.

Через три дня мне вернули компьютер. Я проверил - всё в порядке. Нет ничего. Как новенький. Я сел устанавливать недостающие программы. Вскоре рисунок рабочего стола сменился обратно на фото красного существа, создав файл smile.jpg в папке с изображениями. Я попытался удалить фото - выдаёт ошибку. Какими программами я не пытался удалить - не получалось... Я позвонил программисту, поругался с ним, мол, впустил в комп вирус, на что тот отрицал, клялся, что комп у него работал без ошибок и вирусов.

Кстати, на мой электронный ящик приходили всё больше и больше писем с фото Смайла.

Это очень жутко. Кто же создаёт такие фотографии, откуда он, или она, или оно знает, что у меня пёсик улыбающийся есть, почему я стал в центре таких событий, почему кошмары на один мотив? Такие вопросы не покидали меня...

Я ещё начал замечать такой странный феномен: мне никогда не было плохо, когда рядом был Смайл. Я имею ввиду, что мне не мерещились улыбки, не было жутких глаз, даже спалось как-то хорошо с пёсиком. Это я обнаружил, когда я в очередной раз решил прогуляться с пёсиком. Перед прогулкой я сходил купить хлеба и, как обычно, появлялась улыбка. Но когда я пошёл гулять с псом, улыбки как и не бывало. И так каждый раз.
Значит, я подумал, надо почаще на свежем воздухе с хаски бывать. Также я его с собой брал в постель. И в самом деле, мне не снились кошмары. Я так считал, пока мне не приснился кошмар, который я запомнил раз и навсегда...

Давайте по порядку... Я просыпаюсь в своей комнате... или это я на самом деле проснулся... Неважно. Я проснулся в своей комнате. Всё на своём месте. Смайл спит на кровати у моих ног. Я встал, осмотрелся - никого и ничего постороннего. Выглянул в окно - на улице темно. Очень темно. Ни луны, и освещений, ни машин - всё полностью погружено в мрак. Я подумал: "А который час?" и посмотрел на часы - на них стрелок не было, только лишь секундная стрелка наматывала круги. "Странно", подумал я и пошёл на кухню. Открыл холодильник и увидел, что бол

Меня зовут Глеб Яковлев. В декабре 1997 года я отправился в командировку в Новосибирский Академгородок. Тогда я был младшим научным сотрудником одного провинциального НИИ. Наш отдел занимался сильной и слабой локализацией электронов в металлах и я ехал с устным докладом по этой теме, представлявшим собой результат полутора лет напряжённой работы.

Поздним вечером 6 декабря я занял своё место в плацкартном вагоне поезда, следующего в Новосибирск. Путь занимал два дня, и в ночь с 8 на 9 декабря я должен был прибыть в предоставляемое общежитие. Утром 9 числа, после официального открытия конференции, начиналась регистрация участников, распределение докладов по дням и аудиториям. На эту регистрацию я ни в коем случае не должен был опоздать, поэтому заранее решил спать в поезде как можно больше, чтобы потом, не дай Бог, не проспать открытие. Поставив перед собой такую задачу, я немедленно приступил к её реализации: забрался на свою верхнюю полку, положил под голову сумку, накрылся пальто и уснул, как убитый, несмотря на то, что свет в вагоне ещё не погасили, и повсюду слышались довольно оживлённые разговоры. На тот момент я всего полгода как окончил университет, и студенческий образ жизни ещё не выветрился из меня до конца. Проснулся я в третьем часу следующего дня по своим непереведённым часам. «Ну и чёрт с ними, приеду – переведу», - подумал я, поглядывая в окно.

За окном проносились картины настоящей русской зимы. Железная дорога проходила между двумя полосами соснового леса, до которых было около двухсот метров в каждую сторону. Мелькал снег, но из-за скорости было не понять, была то метель или простой снегопад. Завтракать было поздно; пообедав, я вновь водрузился на полку. Сосновый лес за окном успел смениться довольно густым еловым, и значительно придвинулся к путям. Поняв, что спать мне не хочется, я достал из сумки доклад и стал в тысячный раз проверять, всё ли в нём гладко. Убедившись, что ни одна запятая за ночь не пропала, я попросил у соседа с нижней полки газету и стал читать обширную спортивную рубрику. Увлекшись чтением, я не сразу заметил, что что-то вокруг стало не так.

Разговоры по-прежнему звучали в вагоне отовсюду, но в интонациях людей явственно слышались тревога и озабоченность. Я огляделся. Многие пассажиры прильнули к окнам, силясь что-то рассмотреть. До меня не сразу дошло, что мы уже никуда не едем, а стоим на месте. Теперь было совершенно ясно, что за окном не просто снегопад, а невероятной силы метель. За сплошной стеной снега едва-едва виднелся лес, придвинувшийся теперь ещё ближе к путям. Синие сумерки уже сгустились. «Так. - Сказал я себе. – Если мы стоим, то где же станция? А если станции здесь нет, то почему мы стоим? Нет, это надо срочно выяснить». Впрочем, в общих чертах ситуация была понятна и так. Свирепая сибирская вьюга замела пути и наш поезд не мог продвигаться дальше сквозь сугробы. Меня интересовало лишь одно: сумею ли я добраться до Академгородка к следующему утру? Я посмотрел на часы. Учитывая разницу в часовых поясах, в Новосибирске сейчас половина седьмого вечера 8 декабря. Что ж, будем ориентироваться по этому времени, подумал я, подкручивая колёсико часов. Сейчас же нужно идти к машинисту и всё выяснить.

Добравшись до электровоза, я обнаружил, что кабина машиниста пуста, а дверь на улицу открыта. Пройдя ещё несколько шагов, я обнаружил машиниста, двух проводников и трёх сотрудников милиции, отчаянно орудующих снегоуборочными лопатами. Увидев размеры заносов, я почувствовал, как мне становится не по себе. Сугробы были уже выше колена взрослого человека, и продолжали медленно, но верно расти. Рядом с машинистом стоял ещё один пассажир. Это был коренастый дедушка, он громко кричал что-то в ухо машинисту сильным, совсем не старческим голосом, стараясь перекричать завывания ветра. Я подошёл ближе и понял, что дедушку интересует приблизительно то же, что и меня. В голосе машиниста отчётливо слышалось раздражение, но отвечал он на все вопросы прямо, и его ответы совсем меня не радовали.

Если раскапывать пути вручную, то до следующей станции наш поезд доберётся не ранее, чем к утру. Нет, следующая станция – ещё не Новосибирск. Нет, больше лопат в поезде нету. Да, они давали радиограмму, запрашивали аварийный поезд. Вернее, пытались, но связь очень плохая. Когда сделают перекур, снова попытаются. Да, он раньше попадал в такие ситуации, и ничего, жив-здоров.

Я поинтересовался, какова вероятность того, что я попаду в Новосибирск утром, и машинист уверенно сообщил мне, что такая вероятность равна нулю.

— Но мне нужно туда срочно. Срочно, понимаете?

— Парень, посмотри вокруг, - машинист устало опёрся о лопату. – Я что тебе, Моисей? Думаешь, я руками разведу – и рельсы чистые? Ну-ка, не мешайся.

Я плюнул с досады и запрыгнул в тамбур. Почему мне так чудовищно не везёт? Мою заявку на участие в конференции очень долго не хотели рассматривать. Вначале я даже пытался «накинуть» себе пару лет возраста и «повысить» в должности. К счастью, этого не потребовалось. И вот теперь, когда, казалось, все преграды устранены, мой поезд застрял в снегу где-то в Сибири. Что за несправедливость! В сердцах я ударил кулаком по стене тамбура и взвыл от боли, чуть не сломав кисть.

— А я смотрю, в Новосибирск тебе действительно позарез надо, – послышался уже знакомый голос.

— Не то слово, - ответил я, потрясая отбитой рукой.

— Куда тебе надо-то? – поинтересовался старик.

— В Академгородок. Самое позднее – в десять утра.

Мы дошли до купе, в котором ехал дедушка. С ним ехал только один пассажир, совершенно невзрачный человек средних лет. Я рассказал старику свою печальную историю. По вагону ходила проводница, объясняя пассажирам сложившуюся ситуацию. Дедушка долго поглаживал щетину, смотрел то на часы, то в потолок. Было видно, что он напряжённо думает.

— Я сам из Новосибирска, - сказал он наконец, – поэтому местность знаю. За десять минут до того, как остановиться, мы проехали мимо станции «k-тый километр». На ней всего два дома и вокзал. На вокзале работают мои знакомые. Если тебе действительно так сильно нужно в Новосибирск, то мы можем пешком дойти до этой станции, попросить у тамошнего смотрителя две пары лыж, и отправиться через лес. Дорогу я знаю прекрасно. Никакой лыжни сейчас, конечно, нет, но я могу тебе сказать с уверенностью, что часов в восемь мы выйдем из леса у посёлка N. Каждые полчаса там ходит икарус до Академгородка. К десяти часам будешь на месте.

Я задумался. Невзрачный сосед моего нового знакомого широко раскрыл глаза и смотрел то в окно, то на меня. Я и сам понимал, что перспектива провести ночь в глухом лесу, в метель, вверив свою судьбу неизвестному старику, более чем сомнительна. Но я также понимал и то, что это мой единственный шанс успеть на регистрацию. Кроме того, я любил рисковать, и это меня не раз выручало.

— Хорошо, - согласился я. – Пойду заберу свои вещи и подожду вас в хвосте состава.

Невзрачный сосед раскрыл глаза ещё шире и как-то вжал голову в плечи.

— А другой одежды у тебя нету? – дедушка подёргал меня за галстук. – Ты в этом по лесу идти собрался?

— У меня есть свитер и тёплые штаны.

— Вот, советую переодеться. И выпей стакан горячего чаю с лимоном. Встретимся в последнем вагоне через двадцать минут.

Уходя, я заметил абсолютно безумный взгляд Невзрачного, направленный на старика.

Дойдя до своего места, я быстро переоделся, выпил два стакана чаю, надел пальто и шапку, повесил сумку через плечо. Мой спутник уже ждал меня в последнем тамбуре. Он был в полушубке и валенках, на голове – вязаная шапка, за плечами – старый-престарый (и судя по всему, самодельный) рюкзак. «О, да, - подумал я, - «Жил в нашем заводе старик один, по прозвищу Кокованя». В лесу он будет совсем архетипично смотреться. Только что бороды недостаёт».

— Готов? Меня зовут Георгий Михайлович, кстати говоря.

— Глеб, – я пожал старику руку. Рука у него была удивительно крепкая, что ещё больше дополняло образ.

— Ну, пошли. – И Георгий Михайлович спустился на снег.

Я спрыгнул следом, и мне тут же расхотелось куда-то идти. Захотелось вернуться назад, в тёплый вагон, снять пальто и выпить ещё пять стаканов чаю с лимоном. Я же вместо этого шёл, утопая в сугробах, под бешеной метелью, закрывая рукой левое ухо от ветра. Обернувшись через минуту, я не увидел поезда: его заслонила от меня густая стена летящего снега. Впереди маячила коренастая фигура старика-аборигена. Метрах в тридцати по обе стороны стоял тёмно-синий еловый лес, апериодически усеянный высокими мачтами сосен; ветер гудел в вершинах. И в тот момент я, как и миллиарды людей до меня, осознал всю степень своего ничтожества перед силой природы. Я находился между станцией и поездом, у меня был опытный проводник, но я чувствовал, что моя жизнь всецело в руках стихии. «Стыдно, Глеб! – укорял я себя. – Учёный ты, или пещерный человек? Немедленно оставь такие мысли!» Но мысли никуда не уходили, они лишь трансформировались, принимая всё более причудливые формы, и наконец, обратились в необъяснимое, но очень острое ощущение того, что слева кто-то наблюдает за мной из чащи леса. Как назло, ветер дул именно с левой стороны, поэтому я не мог ничего разглядеть. Борясь с желанием пуститься дальше бегом, я вновь посмотрел в сторону старика и с облегчением обнаружил, что впереди замаячили жёлтые пятна окон и фонарей маленькой железнодорожной станции «k-тый километр». Не прошло и пяти минут, как Георгий Михайлович уже стучал в служебную дверь здания вокзала. На пороге появился седой, сутулый человек, который вместо приветствия сказал лишь: «Ба!», после чего немедленно впустил нас.

Внутри было довольно уютно, как всегда бывает уютно зимней ночью в тёплом помещении. Комната, в которую мы попали, очевидно, не была предназначена для присутствия в ней случайных людей. Здесь явно обитал только смотритель, и на всём была печать его присутствия: старая настольная лампа с абажуром, пепельница с трубкой, карта БССР на стене, изрядная стопка старых книг на диванчике, а также плохо замаскир

Как-то раз (дело было под вечер) родители мои пошли в гости к знакомым. Я остался дома один. Сходил на кухню поесть, посмотрел телевизор — в общем, всё как обычно. Часов в двенадцать я выключил свет и лёг спать.

Не знаю, сколько я проспал, но проснулся от стойкого ощущения, что я в комнате не один. Честно скажу, я парень не робкого десятка и никогда, даже в самом раннем детстве, темноты не боялся, а тут не знаю, что на меня нашло: некоторое время я просто не мог повернуть голову и осмотреться. Но в конце концов я всё же преодолел себя и развернулся к противоположной стенке. Тут нужно немного рассказать об интерьере моей комнаты. Кровать моя стоит у дальней стены, а дверь, ведущая в комнату и выключатель, получается, расположены напротив меня. Так вот, на этой противоположной стене я увидел тень. Просто тень. И ничего, что могло бы её или нечто подобное отбрасывать, не было ни в моей комнате, ни на улице. Это было существо высотой больше двух метров, отдалённо напоминающее человека. Шеи у него не было совсем, голова росла прямо из плеч, глаза — два бесформенных, горящих красным огнём пятна. Но самым страшным было то, что длиннющие руки существа (как я потом прикинул, метра полтора, наверное, длиной), постоянно извиваясь, абсолютно беззвучно скользили по моей стене, как будто что-то нащупывали, искали в полутьме.

Я запаниковал. От твари меня отделяло крохотное пространство комнаты, и я не сомневался, что, если нужно, она его преодолеет с лёгкостью. Мысли в моей голове с лихорадочной быстротой сменяли одна другую. Что делать? Выпрыгнуть в окно? Но я живу на восьмом этаже. Ждать родителей? Нет. Увольте. С таким соседом я не продержусь и получаса, просто сойду с ума. Быстро вскочить и выбежать из комнаты? Да, это, пожалуй, подойдёт. И авось мой гость меня не поймает.

Я собрался на кровати в тугой комок, приготовился к прыжку. Если бы я знал тогда, какую чудовищную ошибку совершаю! Лучше бы я покончил с собой. Ну что ж, дураку море по колено, и я рванул. В каких-то сантиметрах от спасительного выхода я почувствовал ледяную хватку на горле. Тело моё, как безвольная кукла, заскользило к монстру. И тут он прижал меня лбом к стене. Стенка как будто была уже и не твёрдая. Да, она стала жидкой, вязкой, и тварь засовывала меня в неё головой. Я отчаянно упирался, брыкался, орал, но всё было зря. Я чувствовал, как через закрытые веки в мои глаза просачивается эта отвратительная субстанция, с дальнейшем погружением мои уши и нос также заполнились этой смолистой мерзостью. Тень дотолкала меня до уровня рта и отняла свою мерзкую хватку. И началось самое болезненное, ужасное. Стена начала вновь твердеть. Мою голову постепенно сдавливали железные объятия бетона, в моих глазах с жуткой резью образовывался крупный песок, уши и нос тоже полностью заполнил этот бетон. Дышать я мог только ртом, сердце бешено колотилось от ужаса и жуткой боли. Казалось, что моя голова вот-вот будет раздавлена, песок как будто разрывал глаза… От нахлынувшего кошмара я, наверное, даже забыл о том, кто сотворил со мной эту жуткую казнь. Скорее всего, совершив то, ради чего приходил, мой палач покинул свою жертву. Сколько я мучился, не знаю, не помню, я почти утратил способность соображать. Единственной надеждой для меня стало возвращение родителей.

Всё покрылось туманом. Казалось, что я умираю. Я ничего не видел, не слышал. Не мог вытащить голову из бетонных тисков.

Мне показалось, что через целую вечность кто-то погладил меня по плечу, потом взял за руку. «Ну пожалуйста, — мысленно взмолился я, — вытащите меня отсюда, ну пожалуйста, пожалуйста! Нет больше сил терпеть!». Я почувствовал, что вокруг меня люди, возможно, скорая, МЧС, милиция — все они пытаются мне помочь. Давление на мою голову слабело. Они дробили бетон перфоратором. Это было долго, очень долго. Я ждал. Была резкая боль, когда они отрезали мне часть правого уха. Но это было неважно, совсем неважно — скоро я окажусь на свободе, смогу снова слышать, видеть, поблагодарить своих спасителей… Какая боль! Кто-то резко дёрнул меня назад — кажется, мне сломали нос. Скорее всего, меня вытащили, но я ничего не видел и не слышал по-прежнему, не мог открыть глаза — возможно, их у меня уже не было?.. Кто-то обнимал меня, возможно, мать — плачет, наверное... Куда-то меня повели, прочь из квартиры. Я не хотел уходить, мне было страшно, я сопротивлялся, что-то подсказывало мне, что это ещё не конец моих мучений. Укол, всё тело стало ватным, и я провалился во тьму.

Очнулся я, судя по удушающему запаху лекарств, в больнице. Они прочистили мне нос и уши, теперь я мог слышать и нормально дышать — это первое, что я отметил после пробуждения. А вот зрение почти пропало: мир для меня состоял из размытых пятен, иногда они немного двигались, но не более того. Боль никуда не ушла. Одно из живых пятен, видно, долго сидело рядом — теперь оно поздоровалось со мной, представилось сержантом Иванюком. Долго расспрашивало меня о том, как такое со мной произошло, очень подробно интересовался той тенью, её обликом. Я всё честно рассказал. А он почти и не удивился — вот что, как потом я понял, было странно. Но тогда я был ещё слишком слаб. Завершив допрос, сержант Иванюк пожелал мне скорее поправляться и велел вновь постараться заснуть. Что я и сделал.

Опять же, не знаю, сколько я проспал, и через сколько времени меня разбудили. Теперь они хотели, чтобы я встал и пошёл с ними. Я спросил, куда меня поведут. Сказали, что на операцию — зрение ещё можно спасти, если поторопиться. Но нехороший холодок в груди не отпускал. Мы долго куда-то шли. В конце концов, меня вывели из больницы и усадили в «УАЗик». Кроме меня, там было ещё несколько человек. Меня усадили между двумя людьми, и мы поехали. Атмосфера в пути была крайне напряжённой, всю дорогу они не перекинулись ни единым словом ни друг с другом, ни, тем более, со мной.

Когда мы вышли из машины, вокруг была уже ночь. Мои соседи по «УАЗику» сразу же железной хваткой взяли меня под руки и повели. Мы зашли в какое-то здание и начали спускаться. Я насчитал девять этажей вниз. Уже на третьем пролёте я понял, что ни о какой операции не может быть и речи. Предчувствие меня не обмануло — кошмар продолжался. Я попытался вырваться из их лап, но несколько мощных ударов под дых заставили меня покориться своей незавидной судьбе.

То ли от испытываемого мною страха, то ли от чего-то ещё, но зрение моё стало проясняться. В конце спуска я увидел просторный зал и тёмные фигуры по его периметру — вероятно, это были люди в длинных чёрных балахонах, хотя я до сих пор не уверен. Меня вывели в центр зала, тут мои стражи отпустили меня и приказали раздеться, снабдив для верности указание двумя ударами в челюсть. Хотелось заплакать — ну за что мне всё это? Что я такого сделал в жизни, за что зло выбрало меня? Меня переполняли страх и ненависть к мучителям. Когда я разделся, ко мне подошли несколько человек и уложили меня на то, что вначале мне показалось столом в центре зала, но теперь я понял, что это не так. Это был алтарь. Жертвоприношение — вот что ждёт меня теперь. И нетрудно догадаться, какую роль я здесь сыграю.

Мои руки и ноги, вначале буквально вывернув, накрепко привязали к тому, что я вначале ошибочно принял за ножки этого «стола». Теперь я ни на миллиметр не мог ни подвинуть, ни оторвать своё тело от ледяной поверхности алтаря. Постепенно тишина стала преобразовываться в приглушённый гул, напоминавший то ли пение, то ли чтение заклинаний. И чем дальше читали, тем громче становились их голоса. Они звали кого-то, кого-то настолько ужасного, что к нему нельзя обращаться ни на одном земном языке. Эти ужасные каркающие, скрежещущие звуки разрывали меня изнутри — казалось, что ни одна человеческая глотка не способна их издавать. И в момент кульминации этого жуткого хорала одна из фигур в балахонах отделилась и, сжимая что-то в руке, приблизилось ко мне. Боже, что они ещё мне приготовили?! Скальпель, у него был в руках скальпель! Он сейчас будет меня резать! Заживо! Я не мог поверить. Мой мозг отказывался это принимать. Отказывался воспринимать такую реальность. Я вновь попытался вырваться, не получилось. Я не знаю, что на меня нашло — от ужаса я расхохотался. Я ржал, как безумный, а он уже занёс свой скальпель. Острое лезвие причинило мне мгновение холода, а потом боль. Безумную адскую боль. Жрец разрезал от горла мою грудь и живот, а я продолжал визжать и смеяться. Казалось, что вместе с кровью меня покидает душа. Так оно, скорее всего, и было.

Они вызывали Хозяина. Казалось, что вся тьма мира сгустилась в этом подземном зале и, собравшись у одной из стен, она перекидывается на потолок и соседние стены. Нет, это была не просто тьма — это было что-то живое, разумное, холодное, даже не злое, но зачем-то я ему понадобился. Постепенно чудовище материализовалось, приспосабливалось к нашему миру. Превращалось в огромную, скользкую и холодную тварь со множеством клубящихся чёрным дымом отростков-щупалец. И вот одно из них протянулось надо мной. Я же лежал, истекая кровью, и смотрел на это, не в силах шевельнуться, потерять сознание или хотя бы закрыть глаза. Чёрная «рука» опускалась ко мне, от неё оторвался небольшой кусок и с отвратительным чавканьем упал, провалился в мою раскрытую грудную клетку. Последнее, что я помню — ослепительная вспышка света, затем меня как будто потянуло в холодный бездонный колодец. Нет, не всего, какую-то часть, не самую важную, всего лишь тело. Главное у меня забрали — или оно само ушло, не выдержав соседства чёрной твари.

Я надеялся, что я умер. Но нет, это был всего лишь болевой шок. Я выжил, более того, я сейчас дома, сижу за компьютером и пишу всё это. Зрение потихоньку восстанавливается, и я уже неплохо различаю буквы на мониторе. Те, кто это прочитал, возможно, захотят узнать, в чём же был смысл тайного ритуала и почему меня отпустили живым домой, почему не позаботились о том, чтобы я молчал. Дело в том, что они хотели, чтобы я — нет, теперь уже не я, а один из них — говорил. Думаете, вы о нас знаете, прочитав это? Нет. Тепе

Хочу написать о том, что случилось в 1998 году c моим дедушкой, рационалистом до мозга костей. Он все детство играл в футбол вблизи родного Арбата. Если кто читал «Тимур и его команда» Гайдара, представляет себе картину: категоричные пионеры в шапках из газеты/тюбетейках с мячами и книгами в руках. Дедуля такое вот дитя 40-х годов. К тому же всю жизнь занимался спортом, купался в проруби, ходил в бассейн и баню каждую неделю, никогда не курил, крайне редко выпивал.

Мама выписывала журнал «Наука и религия», где начинали печатать в конце 80-х что-то про ауру, реинкарнацию. Дед только руками махал и говорил, что это все бред, психушка плачет по верящим в такое, и всему можно найти рациональное объяснение. Написала все это, чтобы немного раскрыть его характер и показать, что фантазировать он бы не стал.

Как мой дедушка со своими сестрами, так и бабушка с ее братом были некрещеные. Их родители вместе работали допоздна, и то ли руки не доходили до крещения, то ли боялись, что на работе узнают – такое уж было время. Дети — моя мама и дядя — тоже некрещеные.

Пока дедушка был в командировке, умерла моя бабушка, его супруга. Умерла на месте от разрыва сердца, прямо на кухне, что-то готовя. Был сентябрь, тепло, мы были на даче, а они уже переехали в город.

Тело бабушки обнаружила моя мама (ее дочь), приехавшая на следующий день после ее смерти: домашний телефон не отвечал на звонки, а созванивались они каждый день. Вода в кухне лилась вовсю, горело электричество, была включена газовая плита (!). Слава Богу, был теплый день, открыта форточка, газ уходил в окно, да и раковина не была заткнута пробкой. Повезло, иначе новой трагедии было бы не миновать.

Мама позвонила на предприятие, где находился дед, и он срочно выехал домой. Переживал страшно, плакал, сердце болело на него смотреть… Поехал ночевать к нам и был совсем без сил. Только лег спать, к нему легли наши собаки (две эрделихи). Обычно он их особо не гладил, а тут обнял и спал крепко, не просыпаясь до самого утра. Проснулся бодрым, как никогда. Собаки всегда засыпали со мной, потом уходили к маме, но, видимо, почувствовали, что дед как выжатый лимон.

Потом он засобирался и уехал к себе уже домой ночевать, хотя мама и отговаривала. На следующее утро он приехал к нам весь серый, с трясущимися губами, и сказал, что ТУДА больше один не поедет, не говоря уже о ночевке. Детали он рассказал маме, а она мне. Он вернулся от нас и начал готовиться ко сну. К слову, все зеркала были занавешены, вещи бабушки не тронуты.

Услышал, что на кухне включилась вода, потом в коридоре свет, пока он ходил и все выключал, открылась балконная дверь. Затем зашумела вода в ванной. Вернулся – работает телевизор. Лег спать, а уснуть не может. Лежит в каком-то полузабытье и слышит жуткий протяжный зов: «Гриша, Гриша…». Дед на это: «Ну что, перестанешь ты или нет, что ты хочешь, угомонись, хватит уже!» Вроде все стихло и он заснул.

Дальше он рассказывал, что проснулся от того, что на рассвете мимо него прошел кто-то в домашних тапочках. Знаете, когда тапки бьются о пятки, шлеп-шлеп, и чем быстрее идешь, тем звук противней и громче от шлепок. Бабушка всегда очень быстро ходила, вставала рано, начинала готовить-убирать, ругала нас, что мы медлительные, мы и говорили «носится как ведьма на помеле». Шлеп-шлеп был в точности такой, как от ее тапок.

Он в каком-то оцепенении наблюдает, как что-то полупрозрачное прошлепало к балкону, открыло с грохотом дверь и там исчезло. Бабушка там хранила припасы — банки и т.д. Он встал закрыть дверь на балкон. Говорит, пока закрывал, видел что-то краем глаза, большое и страшное, прямо взглянул – ничего нет.

Только дух перевел, слышит – звук вжик-вжик. Не может понять, откуда раздается, опять вжик-вжик. Заглянул под свою кровать — по паркету катаются детские машинки моего брата. Но они хранились в другой комнате и сто лет их уже никто не трогал! Машинки стали последней каплей, он собрался кое-как и к нам приехал.

Несколько часов спустя дедушка, мама и дядя туда все вместе поехали забрать вещи деда. Вошли, в квартире вовсю шумит вода, свет на кухне горит. Мама сказала: «Ну что же ты, папа, забыл в суматохе». Дедушка уверял, что все было в порядке, он ничего не забыл. Они зажгли свечу и стали заниматься своими делами. Через какое-то время слышат шлеп-шлеп, шлеп-шлеп. Приближаются шаги. Ничего не видно, но слышно, кто-то прошел прямо к свече и задул ее со всей силы: «Фффууу». Упрямый дядя ее опять зажег, сказав: «Прекрати, мам, или кто там еще». После этого по квартире они передвигались только втроем. Как сказала мама: «Не может одно и то же привидеться троим трезвым здоровым людям одновременно».

Напоследок в большой комнате с закрытыми окнами пошуршали-подвигали шторами, свеча-таки погасла. Из квартиры почти выбежали и разъехались по домам: дедушка с мамой к нам, дядя – к себе.

Дядя потом сказал, что если бы он знал, как все будет, он бы тоже к нам поехал. И вот почему. Он говорил, что к нему и днем, и ночью приходила бабушка и нежно гладила его по волосам. У дяди были всегда, что называется, кудри — волнистые черные волосы, он ими гордился. На 9 дней, как я его увидела, он был коротко стрижен, наполовину сед и обзавелся кошкой. Его жене кто-то сказал, что кошки и собаки — лучшие защитники, якобы поэтому у нас все тихо и спокойно. Они взяли первого попавшегося котенка в дом, и все прекратилось. Дядя приглашал священника дважды освящать квартиру. Как мне сказали, ничего не помогло, чертовщина не прекращалась. Ни через 9 дней, ни через 40 дней. Я просилась с ними туда, но дед сказал маме: «Таня, не смей брать детей!». Но и без его слов не взяли бы, думаю.

Пока квартиру не продали, дедушка так с нами и жил. Какое-то время спустя покрестились дедушка, дядя с женой, брат и я. У мамы какое-то еще сопротивление осталось. Потому как я ей честно сказала, что у нее отрежут прядки волос с четырех сторон. Прическа ей дорога, эх…

Бабушка являлась во сне после смерти и маме, и мне. Мама ей говорила: «Мама, ты же умерла». А бабушка с вызовом, руки в боки: «Ну и что?!»

Меня она однажды сильно напугала во сне, внешне было как при жизни, но я такой ужас чувствовала, такую опасность, что начала ее крестить. Руку было не поднять, как каменная, но мне удалось, a y бабушки (или кто там был) лицо исказилось просто страшно при этом. Она пропала, я проснулась и уже не могла заснуть.

Много лет уже все тихо, слава Богу. Дедушка сказал, что два года назад бабушка ему снилась, стояла в лодке вместе с его умершими родными, звали к себе, а он к ним не спустился, отказался, они сказали, что ждут его.

Спрашивала как-то я его недавно при случае о произошедшем тогда в квартире. Мне кажется почему-то, что он не все маме рассказал, было еще что-то. Он глаза в сторону отвел, сказал, что старый стал и ничего не помнит. Хотя память у него, как у слона...

Прошу вас, выслушайте меня. Возможно моя история покажется безумной, скорее всего мне никто не поверит, но я должен кому-то ее рассказать. Сейчас я пишу эти строки и ужас, склонившийся у меня над плечом одобрительно шепчет мне на ухо.
Я давно перестал бояться этого шепота. Страх ушел, оставив после себя дикую усталость и чувство полной безысходности. Я думаю, он хочет, чтобы я рассказал об этом. А может быть ему просто все равно.
Очень грустно быть одиноким. Никто не хватится если человек вдруг пропадет. Никто кроме него не услышит тихого шепота в тишине пустой квартиры. Не заметит, как в углах сгущаются тени, слишком темные, слишком... живые.

Я был из тех людей, которым никогда не скучно в компании себя любимого. Меня никогда, до последнего времени, не тяготило мое одиночество. А потом всё пошло наперекосяк.

Сначала в моей квартире стало как-то... мрачно. Светильники будто не могли полностью разогнать темноту. Было такое чувство что мощность всех лампочек уменьшилась в два раза. Тогда я списал это на недостаточный уровень напряжения в сети. Как оказалось зря.

Затем звуки начали тускнеть. Нет, они не исчезли. Просто будто... отошли на задний план. Знаете, как замирает природа перед сильной грозой? Не слышно пения птиц, стрекота кузнечиков. Только звенящая тишина. Предчувствие надвигающейся беды усугублял вечный полумрак, царящий в моем доме. Как закоренелый атеист и скептик я просто не обращал на это должного внимания, просто принимая все как должное.

Мой привычный мир пошатнулся, когда появился шепот. Первое время даже скорее шелест, будто ветер играл опавшей листвой. Еле слышный, неуловимый. Словно кто-то безмерно далекий тяжело вздыхал. Тогда я испугался, сильно испугался, но было уже поздно.

У меня начались провалы в памяти. Я мог спокойно сидеть за столом, а потом обнаружить себя, забившимся в угол, и бесцельно раскачивающимся из стороны в сторону или распластавшимся на полу в позе человека Да Винчи, уставившимся в потолок.

И самое мерзкое, я постоянно чувствовал чье-то незримое присутствие у себя за плечом. Легкое касание холодных невидимых рук, обнимающих меня сзади за шею, и очередной провал в памяти. Вскоре я уже постоянно чувствовал у себя на плече легкую ладонь.

Я ощущал себя куклой. Куклой в руках кого-то... или чего-то. Вот оно дергает за ниточки и я делаю все, что ему заблагорассудится.

А потом тихий шелест превратился в шепот и начал распадаться на отдельные слова. Некоторые я понимал, некоторые остаются для меня загадкой.

Впрочем я смог услышать и понять многое из того, что оно говорило мне. Представьте, что одиночество не просто привлекает нечто потустороннее. Представьте, что оно способно просто выдернуть нечто из его привычного мира, как сильный магнит.

А теперь представьте всю гамму чувств существа, выпавшего из своей реальности и попавшего в совершенно другой мир. Наш мир. Слишком яркий, слишком шумный.

Вы испуганы, вы обозлены. Более того, вы просто в ярости от собственного бессилия, от невозможности вернуться обратно. Связанные с существом из этого шумного и яркого мира вы начинаете понемногу менять окружающую обстановку под себя, начиная с мелочей.

И вот, когда вам становится в меру комфортно приходит время показать зубы. Отомстить. Отомстить единственным возможным способом: захватить контроль над этим слабым телом и...

Что оно собирается делать, когда полностью овладеет мной, я не смог разобрать. Шепот здесь ускорился, будто говорящего переполнили чувства. Я разобрал только, что оно все пылает от ненависти. Да и его можно было понять.

Следующий провал в памяти был самым ужасным. Я очнулся ночью, посреди улицы, хотя последнее что я помню - как я готовил себе ужин ранним вечером. Мои пальцы были испачканы в чем-то... мерзком, а на лице застыло довольное выражение мальчишки-хулигана, только что замучившего кошку.

Я не могу так больше. Не знаю, что оно сделает в следующий раз. Не очнусь ли я с окровавленными руками над свежим трупом? Сегодня я принял решение. Я не выпущу его.

Одобрительный шепот за спиной сменяется возмущенным шипением. Но пока он бессилен. Я выявил определенную закономерность во всплесках его силы и знаю, что прямо сейчас он не сможет захватить контроль надо мной.

Петля, прилаженная на крюк от снятой люстры мерно раскачивается. Шипение не утихает ни на секунду, кажется еще немного и у меня пойдет кровь из ушей.

Я оставлю его в нашем мире без оболочки, являющейся одновременно источником силы и своеобразным якорем. Сейчас это единственный способ вырваться из цепких лап и убить его.

Да, я многое понял за время нашего вынужденного соседства.

Осталось только затянуть петлю на шее и спрыгнуть со стула.

Я не выпущу его.