Иван Грозный не был гурманом из-за проблем со здоровьем. В летописях упоминают, что жареное или острое могло вызвать у него сильные боли, поэтому его рацион был тщательно контролируемым.
Кроме того, страх отравления — особенно после подозрений в смерти матери Елены Глинской — заставлял царя избегать публичных трапез.
Каждое блюдо перед подачей пробовали несколько слуг, что добавляло пирам напряжённости.
Но даже в таких условиях стол царя отличался экзотикой.

Одним из самых необычных блюд была уха из сизьменской стерляди с добавлением красной и чёрной икры.
Эта густая и жирная похлёбка, подаваемая с деликатесами, могла шокировать гостей своей роскошью и насыщенностью.
Летописи отмечают, что стерлядь подавалась в виде фантастических фигур — драконов или птиц, что делало блюдо не только едой, но и произведением искусства.
Щи со снетками — маленькими озёрными корюшками — тоже выделялись своей простотой и странностью.
Эти мелкие рыбешки, сваренные в кислых щах, могли показаться необычным сочетанием даже для современников.
А вот щучья икра, которую царь ценил выше чёрной, могла удивить своей доступностью на фоне других изысков — щуки были обычной рыбой в царских прудах.

Десерты тоже не уступали по оригинальности.
Сахарные кремли и позолоченные деревья с ковригами, пряниками и фруктами выглядели как миниатюрные архитектурные шедевры.
Царские повара создавали фигурки птиц и животных, украшенные орехами, что превращало трапезу в зрелище.
Такие блюда могли казаться странными даже для знати, привыкшей к скромным угощениям.

Царские пиры длились до 10 часов и включали до 200 блюд — от жареных лебедей до павлинов с опахалами из перьев.
Однако сам Иван редко ел, наблюдая за гостями.
Бояре и иностранцы, объедаясь кулебяками, расстегаями и пирогами, порой утирали жир бородами или сморкались на пол, что шокировало европейских послов.
Для царя такие сцены были частью ритуала, а не наслаждения едой.

Однажды на пиру гостям подали запечённого лебедя, а внутри него обнаружили сюрприз — жареных перепелов.
Этот театр еды подчёркивал могущество царя и его любовь к неожиданностям.

Я несколько раз бывал в ресторанах а-ля буфет — и это как моральная, так и психологическая катастрофа для человека, родом из СССР.
Тутошний буфет — это не театральный буфет с бутербродами с килькой и коньячком, тут всё гораздо хуже. Суть проста: платишь стандартную сумму — допустим, двадцать пять евро, — иии... ни в чём себе не отказываешь. А первые минуты три-четыре отказать себе в крабах, тефтелях, свиных отбивных, лососе, треске, мороженом, свежевыжатом персиковом соке и креветочном салате совершенно невозможно. Эйфория довольно быстро разбивается о непростительно маленький размер желудка. Глазами ты ещё толком ничего не начал пробовать, а мясо с куриной ножки в тесте уже заняло в желудке свои заслуженные 30%.

Довольно быстро мероприятие превращается в музей упущенных возможностей. Небольшой объём пустот между желудком и горлом всё ещё позволяет физически в себя что-нибудь засунуть, но выбор же бесконечный, сука! Там отдел «мясо» метров пять, и каждые полметра — какое-нибудь другое мясо. Оно вкусное, красивое, но за ним фонариками подмигивает отдел «морепродукты», где наглые раки свесили свои клешни из огромных блюд, как у себя дома. А ведь там ещё овощи, фрукты, молочка, десерты, питьё, выпечка — и этого всего альпийские горы какие-то! Эти повара ещё надменные: там чуть уменьшилось чего-нибудь — так они подбавляют сразу и много, чтоб аж через край.

В общем, выходить оттуда тяжело по двум причинам. Первая — это походка беременной утки. Смотришься вполне гармонично, потому что так выходят из буфета все. Вторая проблема — психологическая травма. Там ещё куча недоеденного, и через час приходит осознание, что к делу я подошёл категорически неправильно — как с тактической точки зрения, так и со стратегической. Пихать уже просто некуда, и мороженка холодит горло, потому что она была последняя — и дальше горла ей протолкнуться не удалось.

Сначала я рассуждал логически: мол, начинать надо было с чего-нибудь лёгенького, потом — пару кусочков любимого чего-нибудь, там по мелочи всякого, десертик — и запить. Очень скоро я понял, что этой проблематикой занимается вся общественность — в специальном месте для курения. Там все прикидывают, что и в каком количестве надо закидывать сразу, а что оставить на потом. Люди образованные — медики, физиологи, упаковщики товаров — срутся на профессиональном уровне, с формулами и выводами после лабораторных исследований в этом самом буфете.

Это выглядит очень смешно со стороны, но глазами мы можем съесть гораздо больше, чем физически в себя впихнуть — это научный и неоспоримый факт. На том бизнес и построен: платишь двадцать пять евро, а съедаешь максимум на пять.

Я вот только что совершил эту ошибку ещё раз — на родине этих самых буфетов. Чувствую себя фаршированной свиньёй на грани взрыва. А за эти деньги во Франции можно было вполне себе пообедать в ресторане. Я думал, что поговорка «у страха глаза велики» сюда не подходит, но, проходя мимо зеркала, мне стало страшно от размера моих выпученных глаз. На животе спать сегодня точно не получится, потому что я буду напоминать детскую качельку: то ногами кроватки коснусь, то носом подушки.

И это — первый день отпуска. Поехал активно провести отпуск, ага.