— Напиши обо мне рассказ, — попросил я. — Помоги мне вырваться отсюда.

— Ты же понимаешь, что я ненастоящий, — ответил грифельный рот, едва двигаясь по бумаге, словно стираясь в процессе.

— Это неважно, — я резко подскочил, взмахнув руками. — Ты вытащишь меня отсюда... Я слишком долго здесь... Всё такое блеклое и слишком много серого. Даже солнечные дни кажутся потухшими. Прошу, верни меня туда, где есть цвет.

— Я не могу, — глумливо усмехнулся портрет.

Теперь он обрёл черты, которые сложно было не узнать. С листа бумаги смотрела идеальная копия моего собственного лица.

Мне захотелось стереть рисунок. Я схватил белый ластик. Сначала — глаза. Без взгляда стало чуть легче дышать. Потом — рот. Стало тише. Великолепно тихо.

И вот на листе остался лишь размазанный след.

Я поднял взгляд наверх с ощущением, что выиграл эту битву. И вдруг заметил: потолок стал ниже, чем прежде. Или мне показалось?

Тем временем, вместо портрета, на бумаге начали появляться слова. Пока что бессмысленные. Тарабарщина.

— Ты должен честно признаться, чего хочешь на самом деле, — две строки из символов дрогнули, разошлись, одна вверх, другая вниз, образуя подобие говорящего рта и приковали мой взгляд обратно к рисунку.

Мысли мелким бисером рассыпались в голове. Вот оно, почти осязаемо...

Я почувствовал, как моя рука сжимает карандаш до боли, а разум пытается подобрать слова:

— Хочу, чтобы всегда был летний день. Хочу… вернуться. К тому, чего никогда по-настоящему не было. Где всё просто… чай с печеньем, мама читает сказку, на улице пахнет черёмухой, — губы дрогнули, я замялся, прикусил их. — Хочу, чтобы…

— Да? — шёпот сухой, вязкий, будто в самой голове.

Слова крутились на языке, готовые сорваться, но горло сдавил ледяной страх. Признаться — значит перестать прятаться не только от него, но и от себя. Мышцы напряглись. Я уже почти решился рассказать о моём желании…

Как вдруг что-то щёлкнуло в углу.

Автоматон медленно поднял голову. Его глаза без век смотрели сквозь меня. Тёмные стебли на лице зашевелились.

— Не отвечай ему, — сказал автоматон, медленно двигая спаржевыми губами. — Он запутает тебя. Уже путает.

Его голос был удивительно похож на голос моего отца.

Огромная чёрная стрелка, оторванная от циферблата, с треском сама поднялась с пола и замерла, указывая точно вверх — полночь.

Раздался сухой шелест. Стопка вырезок опрокинулась с табурета. Они рассыпались по грязному полу. Один заголовок упал прямо передо мной:

«Время — это ничем неопределяемая непрерывная величина». Кажется, я помнил время…

Автоматон потянул ко мне руки, будто пытаясь защитить, но на полпути замер.

— Я жду! — требовательно воскликнул образ на бумаге.

— Хорошо, — смирился я и неловко выдавил, — я просто хочу быть счастливым.

И сразу понял: это — неправда. Как мог я выбрать столь скучное, столь безопасное желание?

— Ты врёшь… не мне. А себе, — грозно воскликнуло изображение, — ты боишься узнать, кто ты такой… на самом деле. Но я помогу…

Символы на бумаге дёрнулись и сплелись в слова.

Я впился в них взглядом. Осознание приближающейся катастрофы проткнуло моё тело мелкими иголками страха.

— Это не то, что… — начал я, но осёкся. Я не смог договорить.

Текст застыл издёвкой. Фарсом.

Или приговором.

Мне стало тяжело дышать. В голове запрыгали обрывки воспоминаний, а потом они растворились в тишине вокруг.

Я начал забывать. Забывать что-то очень важное.

Стены стали тонкими, как сброшенный змеёй слой кожи.

Исчезли шторы. Вместо них возникло зелёное, бесконечное поле и маленький домик с трубой, из которой всегда идёт дым.

Потолок резко приблизился и растворился, открывая чистое небо. Без облаков. Такое невероятно яркое…

Последним исчез автоматон. Он медленно уткнулся лицом в стену, а потом как-то неловко сник и распластался в углу, развалившись на отдельные завядшие стебли.

Я вцепился в ручку и начал писать прямо поверх чудовищного пятна, бессмысленно, судорожно, лишь бы за что-то уцепиться. Хотел зафиксировать, сохранить остатки себя, но когда я опустил взгляд, на бумаге было написано:

«Я щастлив!

Сегоня моё день раждение.

Мне стала… сорок годиков. Мама так сказала.

Я ел тортик? Слаткий? Не помню…»

Буквы были написаны корявым детским почерком.

Рядом на скамейке сидела пожилая женщина. Она тихо гладила меня по голове и шептала:

— Сыночек… прости, что так долго меня не было рядом…

Я поднял на неё глаза.

— Мама? — удивлённо прошептал я, прищуриваясь от солнца. — А когда я вырасту… я стану властелином мира?

Домик позади нас начал медленно разваливаться.

— Всё, что захочешь… — ответила она, — всё, что захочешь…

Её губы поплыли, а лицо затерялось в чёрной тени…

Автор: Вадим Березин

Подписывайтесь на мой ТГ: https://t.me/vadimberezinwriter

Не уверенные ни в ком, женились потом тихо..

Тесть не признаёт меня и сейчас...

Согласен - сам себе не верю.

(Ещё о свадебных подкладах писала в своём канале - https://t.me/yxasy/423)

На следующее утро Джек обнаружил на окне кровавую надпись: "Я тебя хочууу". Кровь ещё не успела засохнуть, и Джек понял, что это произошло недавно. Он решил, что кто-то из местных решил его напугать, и решил не поддаваться панике.

Вечером Джек подготовился к возможной встрече с незваным гостем. Он вооружился ружьём и решил ждать в гостиной. Ночь была тиха, и Джек начал думать, что всё это было лишь его воображением. Но внезапно он услышал шаги на крыльце.

Дверь медленно открылась, и в комнату вошёл человек в кольчуге. Он был лысым и его лицо озаряла зловещая улыбка.

– Игорь 20, – прошептал Джек, осознав, с кем имеет дело.

Игорь шагнул вперёд, его глаза горели злобой. Джек поднял ружьё и выстрелил, но пуля прошла сквозь Игоря, словно он был призраком. Игорь продолжал приближаться, и Джек почувствовал, как его тело парализует страх.

Внезапно свет вспыхнул, и Джек проснулся в своей постели. Всё это оказалось страшным сном. Он осмотрелся и убедился, что в доме никого нет. Надпись на окне исчезла, а стоны прекратились. Джек почувствовал облегчение.

Но когда он подошёл к зеркалу, его охватил ужас. Он был лысым, в кольчуге, а из уголка его рта стекала слюна. Джек осознал, что он не победил Игоря 20. Он стал одной из его жертв, запертый в кошмаре, из которого нет выхода.

Сегодня я видел, как один из моих товарищей окончательно сломался. Его глаза стали пустыми, а тело – неподвижным. Надсмотрщики просто оттащили его в сторону, чтобы он не мешал другим грести. Теперь он – лишь ещё одно бессмысленное тело на нижней палубе.

Я знаю, что скоро и меня ждёт такая же участь. Мы все здесь обречены. Капитан Игорь 20 иногда спускается сюда, чтобы проверить, как мы выполняем свои обязанности. Его зловещая улыбка и холодный взгляд напоминают нам, что спасения нет.

День 220:

Я чувствую, как мой разум постепенно угасает. Моя воля полностью сломлена. Я больше не вижу смысла в борьбе или надежде на спасение. Каждый гребок – это шаг к моей окончательной капитуляции перед этим кошмаром.

День 225:

Сегодня, во время работы, я осознал, что скоро стану частью корабля. Я видел, как некоторые из нас постепенно превращаются в части конструкции – их тела врастали в дерево и металл, становясь одним целым с Лысым Голландцем. Я знаю, что моя очередь тоже придёт.

Я пишу эти последние строки, понимая, что мой конец близок. Моя душа, когда-то живая и полная надежд, теперь разбита и измождена. Я готов принять свою судьбу и стать частью этого проклятого корабля. Лысый Голландец поглотит меня, как поглотил всех остальных, и я больше не буду мучиться. Я просто исчезну в этой вечной тьме.

День 195:

Секс на борту Лысого Голландца возможен только с капитаном. Он использует ту самую комнату с дыркой в стене для своих утех. Никто не осмеливается возразить ему, потому что последствия будут ужасными. Мы все знаем, что его извращённые желания не имеют границ.

Игорь иногда выходит из своей каюты и проверяет, как выполняются его приказы. Его присутствие на борту внушает ужас, и мы все стараемся скрыться от его взгляда. Но невозможно скрыться от его власти и контроля.

День 200:

Сегодня был очередной день без еды и воды. Мы продолжаем пить мочу и есть друг друга. Наши тела измождены, и силы покидают нас. Никто не знает, сколько ещё мы сможем выжить в этих ужасных условиях.

Каждый день кажется вечностью, и каждый раз, когда мы слышим шаги капитана, наш страх усиливается. Мы знаем, что рано или поздно каждый из нас станет его следующей жертвой.

Этот дневник – моя последняя надежда. Возможно, когда-нибудь кто-то найдёт его и узнает о наших страданиях. Мы заперты на этом проклятом корабле, и спасения не предвидится. Лысый Голландец и его капитан Игорь 20 стали нашим адом на земле.

- Знать не знаю, - заверил хозяин. – И Кабанова этого впервые вижу!

- Я такого тоже не знаю, - пожал плечами Сашка. – О! Даня, может, твои предки кого-то из знакомых в дом пустили?

- Или это – твой тайный брат, - предположила, хихикая, Наташка.

- Ага, еще скажи – близнец, - кивнул Денис. – Скорее, кто-то из родственников. Дальних. На бабкины похороны приезжал – вот и забыл…

- А резинки ему зачем? Еще и в таком количестве?

- Других объяснений у меня нет... – развел руками молодой человек.

Сашка тряхнул головой, словно отгоняя ненужные мысли, и, недолго думая, сунул презервативы в свой карман.

- Да и ладно, - буркнул он в ответ на немой укор в глазах Дениса. - Чего добру зря пропадать?

Девушки переглянулись, а Даня лишь тяжело вздохнул, понимая, что этот вечер явно пойдет не по плану.

Внезапный Юлькин вопль прорезал вечерний воздух, заставив всех вздрогнуть.

- Горит же! Горит! - кричала она, тряся руками, будто пытаясь потушить пламя приемами бесконтактной борьбы.

Парни, как по команде, рванули к мангалу. Оставленные без присмотра угли, словно обиженные, что их забыли, разбушевались не на шутку. Языки пламени лизали шампуры с мясом, превращая сочные кусочки в обугленные комки. Сашка, не раздумывая, схватил горячие шампуры голыми руками, мгновенно почувствовав жгучую боль, но героический стиснул зубы - не время ныть. Денис, не теряя ни секунды, схватил бутылку с маринадом и принялся лить на угли, отчего пламя взметнулось еще выше, зашипело, а затем, нехотя, начало сдаваться человеку.

- Ну... первый блин всегда комом, - пробормотал Даня, виновато потирая затылок.

- Не парься, - похлопал его по плечу приятель, хотя сам еле сдерживал обиду в голосе. - У нас еще куча мяса! Кстати, как насчет пивка? Охладить нервы?

- В багажнике было... если никто не выгружал.

Оставив девушек спасать ужин, парни направились к машине. В темноте вечера силуэт автомобиля казался угрюмым и недружелюбным. Водитель щелкнул ключами, багажник с легким скрипом приподнялся...

Пусто.

Там, где должен был стоять ящик с холодным пивом, зияла досадная пустота. Саня, не веря глазам, достал телефон и посветил фонариком. Ничего. Ни одной банки, ни намека на прохладный металл.

- Может, уже выгрузили? - неуверенно предположил Денис.

Но после тщательного обыска дома, веранды и даже самых неочевидных уголков участка стало ясно - пиво исчезло.

- Нет, - Даня замотал головой, лицо его выражало крайнюю степень недоумения. - Так не бывает! Мы же никуда не ходили!

- Ты еще в сарай за топором и мангалом бегал, - напомнил шахматист, скрестив руки на груди.

- Ну и что? Не мог же я утащить в сарай весь ящик! На крайняк взял бы одну банку...

Но, на всякий случай, они проверили и сарай. Пива, разумеется, не было.

Погруженные в мрачные раздумья, друзья вернулись к мангалу. И тут их носы дружно дрогнули - шашлык, наконец, покорился мастерству девушек. Мясо, обугленное снаружи, но сочное внутри, источало такой аромат, что у всех слюнки потекли, а животы предательски заурчали.

- Давайте вытащим столик с веранды и поставим тут, под яблоней, - предложила Юлька, обводя взглядом тенистый уголок двора, где ветви старого дерева создавали уютный шатер из листвы.

- В самом деле, - поддержала ее Наташка. – Не для того ж мы выбрались на природу, чтобы в четырех стенах сидеть!

Парни, недолго думая, схватили легкий плетеный столик, чтобы спустить его с веранды, но стоило сделать первый шаг, как под ногами у Дениса что-то звякнуло - он споткнулся, едва не выронив свою ношу, и громко выругался. По деревянному полу покатилась открытая банка пива, оставляя за собой мокрую дорожку пены.

- Блин блинский! - воскликнул молодой человек, разглядывая липкую лужу. - Какой дебил догадался поставить сюда банку?

- Эй! - Сашка вдруг оживился, подняв находку. - Да это же наше пиво! Из нашего ящика!

- Постой-ка... - Даня медленно соображал, и вдруг его лицо озарилось догадкой. - Выходит, мы его достали из багажника, оставили на веранде, а пока купались - кто-то спер наше пиво?

- Выходит, так... и, скорее всего – украл тот же, кто оставил сумку! Синюю!

- Ультрамариновую! – напомнила блондинка.

- Вот сволочь! - Денис сжал кулаки. - Постой! А где логика? Украсть пиво, но оставить сумку с документами?

- А логика очень простая, - отозвалась кудряшка. – Он не смог утащить одновременно и пиво, и сумку, а потому оставил сумку, чтобы вернуться за ней позже!

- Нет логики, - мотнул головой хозяин. – Отнес бы сумку куда-то… туда, куда он пиво утащил, а потом вернулся б за пивом!

- Ну ты чудак! – рассмеялся шахматист. – Ты бы что выбрал? Сумку? Или пиво?

- Тогда согласен, - со вздохом кивнул Даня. – Вот она – логика. Ух, попадись мне этот… Кабанов, да? Ух, я его…

- С такой репой, что на фотке, - напомнил Сашка. – Лучше б не попадался.

С одной стороны, тайна пропажи прояснилась, но радости это не принесло - факт воровства оставил горький осадок. Ворча, парни все же поставили стол возле мангала, и вскоре на его поверхности заалели ломтики помидоров, зазеленели огурцы, золотистые дольки лаваша и бутылка минералки, конденсат на которой блестел в лунном свете. Денис, ожидая возвращения вора, взял топор из поленницы и положил его рядом со своим стулом. Товарищ прав – на такую репу с голыми кулаками не попрешь.

Без пива вечер казался испорченным. Хотя, конечно, не для всех - Сашка с Юлькой устроились в сторонке, слившись в нежном полуобъятии, и, судя по их тихому смеху и звонким поцелуям, отсутствие алкоголя их ничуть не огорчало.

Даня и Наташка сидели напротив, украдкой поглядывая на влюбленную парочку.

- Везет же некоторым, - вздохнула Наташка, подпирая щеку ладонью. - Ночь, луна, романтика...

- И тишина вокруг, - мечтательно добавил Даня.

- И тишина... - согласилась девушка, глядя в звездное небо. - Как бы я хотела, чтобы и меня сейчас обнимали сильные мужские руки...

- Да... - протянул парень, невольно косясь на блондинку. - Я бы тоже сейчас не отказался от... ну, от тепла.

- Денис, - вдруг оторвалась от Сани Юлька, - ты дурак?

- Чего это? - обиделся тот.

- Да ничего, - фыркнула она и снова прильнула к своему возлюбленному.

Так и сидели они в темноте - двое счастливых и двое... не очень. Сверчки стрекотали в траве, угли в мангале потихоньку оседали, издавая тихий потрескивающий звук.

После полуночи, договорившись помыть посуду утром, все разошлись по спальням. Даня, как хозяин, деликатно отвел влюбленным комнату на втором этаже - чтобы никого не смущать, Наташку устроил в самой уютной спальне, а сам растянулся на диване в столовой, глядя в потолок и прислушиваясь к ночным звукам за окном, поглаживая шершавую рукоять топора, готовясь потребовать кровавую плату за украденное пиво.

Где-то вдалеке ухал филин, и казалось, будто сама природа смеется над их неудачным, но все же по-своему прекрасным вечером.

Сон не шел. Он упрямо отворачивался, будто обиженный ребенок, оставляя парня один на один с навязчивыми звуками ночи. Сначала мешал скрип кровати сверху, ритмичный и наглый, заставлявший завистливо стискивать зубы до хруста. Потом -дыхание Наташки, слишком громкое в ночной тиши.

Минут через тридцать дверь в гостиную скрипнула.

- Денис... - шепот блондинки прокрался сквозь темноту.

- М-м?

- Мне холодно...

- Да ты гонишь, - пробормотал он, уткнувшись лицом в подушку. - Лето же на дворе, тридцать градусов днем было!

- Ну и что? - ее голос стал капризным. - Я все равно замерзла!

- Ладно... щас что-нибудь придумаю.

Сдавленно ругнувшись, парень поднялся с дивана. Покрутил головой, похрустев позвонками. Наверху, к счастью, воцарилась тишина - видимо, любовники наконец выдохлись.

В спальне царил полумрак. Лунный свет струился сквозь занавеску, выхватывая из темноты стройную Наташкину фигуру.

Девушка лежала на боку, поджав колени. Тонкие кружевные трусики (черные, он невольно отметил) лишь подчеркивали белизну кожи. Одеяло было скомкано в ногах, будто сброшенное в порыве страсти. А ее задница... Да, задница была отличная - округлая, упругая, такая, что так и хотелось шлепнуть ладонью, оставив розовый отпечаток.

Денис судорожно сглотнул.

- Вот черт... - подумал он. - Родители бы продали эту хибару, купили мне BMW - я б давно уже с какой-нибудь красоткой катался, а не тут...

Грустный вздох вырвался сам собой, почти переходя в стон. Даня потянулся к шкафу, достал тяжелое шерстяное одеяло и, стараясь не шуметь, накрыл Наташку.

Уже у двери услышал шорох. Обернулся - одеяло лежало на полу, а девушка, словно нарочно, еще больше выгнула спину, подставив голую кожу лунному свету.

- Ну е-мое... - прошипел Денис.

Он снова накрыл блондинку, на этот раз почти натянув одеяло до подбородка, и ретировался, хлопнув дверью чуть громче, чем планировал.

Гордясь сделанным добрым делом, Денис вернулся на свой диван, повернулся к стенке... и тут опять заскрипела кровать на втором этаже! На этот раз - с новой силой, под аккомпанемент приглушенных стонов. Похоже, в прошлый раз был еще не финал - любовники просто отдыхали.

- Да чтоб вас там... - хозяин зарылся головой в подушку, зажал уши руками.

Уснуть удалось только под утро, когда птицы за окном уже начали свою утреннюю перекличку.

Даня проспал дольше всех. Когда он, помятый, с мешками под глазами, вышел из дома, солнце уже висело высоко. Воздух пах рекой, травой и бережно сохраненным ароматом вчерашнего шашлыка. Конечно, самого шашлыка не осталось - Сашка с Юлькой знатно потрудились, прикончив остатки мяса. И теперь они заметали следы, собирая грязную посуду со стола.

- Доброе утро, - улыбнулась Юлька, блеснув глазами.

На ее щеках играл румянец, волосы были слегка растрепаны - в общем, она выглядела так, будто отлично выспалась.

- Привет, Даня, - поздоровался шахматист, лениво разминая плечи. - Слушай, а кто у нас тут такой прожорливый, что из двух тарелок лопал?

Денис нахмурился:

- Из двух тарелок?

- Ага. Нас было трое, а тарелок - четыре!

- Может, лишняя из-под салата? Или фруктов?

- Да нет же! - вмешалась девушка, тряхнув кудрями. - Стаканов - тоже четыре. И четыре вилки! Представляешь?!

- Бред какой-то, - Денис почесал затылок.

- А я знаю! - внезапно воскликнула Юлька. - Это тот, кто вчера украл наше пиво и забыл свою сумку, вернулся ночью и объел нас!

- Да-да, - буркнул Саня. - Тебя-то объешь…

- Не, - поморщился хозяин, пнув стоявшую на крыльце сумку. - Был бы он - сумку забрал бы. А так - да, странно…

Потянувшись и зевнув во весь рот, Денис вдруг осознал абсурдность ситуации. Почему он, хозяин дома, спал на жестком диване в столовой, когда в спальне стояла прекрасная широкая кровать? Эта мысль засела в голове, как заноза, и он решил разобраться.

Шаги эхом разнеслись по пустому дому. Рука легла на ручку двери спальни...

Толчок.

Пауза.

И через секунду парень уже вылетел обратно, широко раскрыв глаза.

- Прикиньте! С нами реально был четвертый!

Саша, не отрываясь от созерцания неба, философски заметил:

- Это хорошо... Хорошо, что у нас больше красть нечего.

- Подождите! Постойте! - Юлька вскочила, размахивая руками. - С чего ты вообще взял, что тут был кто-то?

- Постель в спальне постелена, - пояснил Денис, тяжело дыша. - И... вот, - с театральным жестом он поставил перед друзьями еще одну дорожную сумку.

Кожаная, аккуратная, явно не дешевая.

- Какой омерзительный цвет, - поморщилась шатенка, разглядывая розово-перламутровый оттенок.

- Забавный у тебя дом, - протянул Саша, почесывая подбородок. - Люди приходят, оставляют сумки и уходят. Ну что, заглянем?

С любопытством, достойным настоящих исследователей, они вскрыли находку. Содержимое безошибочно указывало на женскую принадлежность: флаконы духов, тюбики кремов, аккуратно свернутые платья... И - что самое интересное - никаких намеков на личность хозяйки. Ни паспорта, ни телефона, ни даже квитанции из магазина.

- Хотел бы я посмотреть на эту кобылку, - проговорил Саша, осторожно, словно боясь осквернить святыню, извлек из глубины сумки крохотные кружевные трусики.

- Эй! - возмутилась Юлька, скрестив руки на груди. - Тебе меня, что ли, мало?

- Тебя даже мне много, - вздохнул Денис, вспомнив бессонную ночь.

- Но шмотки, конечно, шикарные, - с нескрываемой завистью протянула девушка, разглядывая тонкое кружево. - Такие труселя под сорокет стоят!

- Да ну? - Даня округлил глаза. - Там, на телевизоре, салфетка лежит - так я из нее тебе таких труселей десяток сошью! Это ж... Блин! Десять салфеток - и на BMW хватит!

- Нравятся? Дарю, - ухмыльнулся Саша, протягивая девушке деликатный предмет гардероба.

- Фу! - она брезгливо сморщила нос. - Ты бы стал после непонятно кого трусы донашивать?

- За сорок тысяч - стал бы, - невозмутимо заверил парень.

- Я лучше косметику заберу, - решила Юлька, уже копаясь во флаконах.

- Хм... - Денис почесал затылок. - А вам не кажется, что это, как бы, кража?

- А нефиг свои сумки где попало разбрасывать, - отмахнулся шахматист, засовывая в карман найденный флакон дорогих духов.

- Не стоит ли нам поискать хозяйку? - предложил молодой человек.

- Заценить, как на ней будут смотреться трусики за сорокет? - хохотнул товарищ и тут же опасливо пригнулся, ожидая еще одну оплеуху от подруги. - Нет, Юлька, ты не подумай, я не для, себя, а для Дани стараюсь. Он-то один-одинешенек! Вот будет у него телка - будут двое-двоешеньки! Совсем другое дело!

- Ну-ну, - буркнула девушка.

- Короче, Даня, вот у меня какое предложение. - Сашка вдруг подмигнул, а затем звонко шлепнул кудряшку по попке. Та вскрикнула и густо покраснела, но в ее глазах мелькнуло удовольствие. - Ты сходи к реке, там ее поищи. А мы с Юлькой поднимемся на второй этаж и там поищем.

- Могу, почему бы и нет, - буркнул Денис, размышляя о том, насколько тактично его выпнули из почти собственного дома.

- Ты только хорошо поищи, - произнес напоследок шахматист. - Минут сорок… лучше - час!

- Больше двадцати минут не обещаю, - недовольно ответил товарищ.

Повесив полотенце на плечо, он побрел к речке, ворча про себя, что лучше бы влюбленные ночью стеснялись скрипеть кроватью, чем сейчас устраивать спектакли.

Саня, выждав, пока спина приятеля не скроется за пригорком, резко развернулся к девушке, схватил ее за руку и потащил в дом.

- Саш… - она фальшиво возмутилась, но сопротивление было чисто символическим. - А как же посуда? - спросила шатенка уже шепотом, когда губы парня нашли ее шею.

- Да черт с ней, с посудой… - пробормотал он, пальцы его неуклюже скользили по спине кудряшки, пытаясь справиться с коварной застежкой лифчика. - Не убежит же она!

Они поднимались на второй этаж, оставляя за собой след из сброшенной одежды. Но на самом верху Сашку ждало коварное предательство - завязки на его шортах затянулись в тугой морской узел, который он теперь яростно дергал, краснея от нетерпения.

- Черт! - выругался он, а Юлька рассмеялась, обняв парня за шею.

- Торопишься? - прошептала она, целуя возлюбленного в уголок губ.

В ответ Саня только застонал. Жажда плотских утех придала шахматисту небывалых сил, он рванул тесьму со всей дури, и удел лопнул с громким звуком.

- Вот черт! - выругался молодой человек, озабоченно повертев в руке обрывок тесемки. - Ладно, потом разберемся. Детка, иди сюда!

- Постой! - внезапно замерла девушка. - Не сейчас!

- Ну ты даешь, подруга! -хохотнул Сашка. - Когда еще, если не сейчас?

- Нет, я не про это. Я про вообще. Как мы оказались в этом доме?

- Гонишь, что ли? На машине приехали! - он махнул рукой в сторону окна, где за пыльным стеклом виднелась белая «Гранта», одиноко стоящая на заросшей травой площадке.

- Ты за дурочку меня не принимай! - голос Юльки взметнулся вверх, оборвавшись на высокой ноте. Она вскочила с кровати, ее босые ноги шлепнули по холодному полу. - Я помню, что на машине! Но кто был за рулем?

- Э... -осекся шахматист. Его пальцы непроизвольно сжали край одеяла. - Не знаю... я вообще водить не умею!

В комнате повисла тишина.

- Да и какая разница? Давай воспользуемся моментом... - парень потянулся к шатенке, но Юлька резко отпрянула.

- А давай без «давай»! - ее голос дрожал. - Я не понимаю, что это за дом, не понимаю, как мы тут оказались! Саша, мне страшно!

Она всхлипнула и прижалась к плечу возлюбленного, словно ребенок, ищущий защиты от ночных кошмаров. Парень автоматически обнял ее, гладя по спине, но дрожь в руках выдавала неуверенность.

- Тише, зайка моя, тише. Все хорошо. Мы приехали вчера...

- Да, я это тоже помню.

- Потом купались на речке, ели шашлык... и неплохо зажгли ночью! - Сашка попытался шутить, но голос сорвался на фальцет.

- Да! Да! Да! Но кто нас привез?

- Блин, ну...

Парень опустился на скрипучую кровать, лицо его стало вдруг старше, морщины у глаз углубились. Он почесал за ухом, будто пытаясь достать оттуда застрявшую мысль.

Кто? Хороший вопрос!

Шестеренки медленно проворачивались в голове, восстанавливая картину произошедшего.

Молодой человек помнил, как они с Юлькой радовались, собираясь на отдых. Помнил, как он, укладывая сумку, соврал родителям, что отправляется на сборы - иначе точно не отпустили бы. Подумать только! На два дня! В дом где-то у черта на рогах! С девушкой! И с ночевкой! Нечего глупостями заниматься! Сперва отучись, получи диплом, устройся на работу, заслужи высокую должность - и вот потом тебе и девушки будут, и все остальное. Сашка так и не решился задать предкам вопрос: а вот там, когда он дослужится до высокой должности, все ли еще будет работать, чтобы девушками интересоваться?

Как садились в машину - это он тоже помнил. Молодые люди всю дорогу обжимались, устроившись на заднем сиденье. Но вот кто был за рулем? Парень напрягся так сильно, что голова затрещала. Только имени или лица водителя так и не вспомнил.

Саша напрягся так, что виски заныли. Он закрыл глаза, пытаясь выловить хоть что-то: голос, смех, цвет волос... Ничего.

- Может, ты нас привезла? - неуверенно пробормотал он.

- Я тоже водит не умею, - тут же парировала Юлька.

В самом деле - глупое предположение. Как бы они обжимались на заднем сиденье, если девушка была за рулем? Парадокс!

- Ладно-ладно, - молодой человек резко замахал руками. - Если за рулем был не я, не ты… значит, был еще кто-то третий!

- Фотки! - вдруг вскрикнула кудряшка, хлопнув себя по лбу. Глаза ее загорелись надеждой. - Я же вчера делала кучу фоток! Наверняка там есть кадры с водителем!

- Да ты у меня просто Эйнштейн в юбке! - Сашка подмигнул, но улыбка получилась кривой, натянутой. - Давай сюда свой телефон, быстренько проверим.

- Он… - девушка вдруг смутилась, покусывая нижнюю губу, - он в шортах…

- Ну и?

- А шорты… - ее голос стал тише, - остались внизу…

- Так сходи за ними - и всех делов! - шахматист махнул рукой в сторону двери, но Юлька лишь сильнее вжалась в угол кровати, обхватив колени руками.

- Саша… я не могу! - ее шепот был полон неподдельного ужаса. - А вдруг нас сюда привез какой-нибудь маньяк? И сейчас он там, внизу… ждет?

Парень замер, ощущая, как по телу разливается ледяная волна. Картина возникла перед глазами сама собой: темный коридор, скрип половиц, чье-то дыхание за спиной…

- И что ты предлагаешь? - голос его звучал хрипло.

- Сходи… сходи лучше ты! - Юлька посмотрела на него умоляюще.

- То есть меня тебе не жалко маньяку скормить? - он попытался шутить, но смешок застрял в горле.

- Ну ты же… - она сделала неуверенный жест руками, - мужчина!

- Ха! - Саня фальшиво рассмеялся. - А как же равноправие полов и весь этот феминистический движ?

- Саша! -голос девушки вдруг приобрел стальные нотки. - Либо ты идешь вниз и приносишь мой телефон, либо в следующий раз будешь кувыркаться не со мной, а с Дуней Кулаковой!

- Понял, понял, - закатил глаза парень, сдаваясь под напором женской логики.

Он поднял с пола свои шорты и попытался их надеть. Но лишенные завязок, они тут же сползли обратно, оставив его в одних боксерах.

- Вот замечательно, - пробормотал Сашка, глядя на свое отражение в пыльном зеркале. - Идеальный образ для встречи с маньяком: полуголый, вооруженный только веревочкой от шорт и криком «Караул!»

Юлька фыркнула, но в ее смехе слышалась нервная дрожь. Парень глубоко вздохнул, перекрестился на всякий случай (мало ли что) и рванул дверь настежь.

Девушка осталась одна, прижавшись спиной к холодной стене. Комната, еще минуту назад казавшаяся уютной, вдруг наполнилась зловещими тенями. Каждый скрип старого дома заставлял ее вздрагивать - то ли это Саша шагает внизу, то ли... кто-то еще? Она впилась пальцами в край простыни, ощущая, как учащенно бьется сердце. Мысли путались: "А если он не вернется? А если там действительно кто-то есть?"

Прошло уже слишком много времени. Тишина в комнате стала звенящей, давящей, будто само пространство затаило дыхание в ожидании чего-то.

- Что я здесь делаю одна? - голос прозвучал хрипло и неестественно, будто принадлежал кому-то другому.

Юлька с отвращением подцепила двумя пальцами валявшиеся на полу синие шорты - мужские, чужие, пахнущие потом и чем-то еще, от чего сжался желудок. Шорты шлепнулись обратно, подняв облачко пыли.

Мысль ударила, как молния: «Меня опоили. Затащили сюда. Изнасиловали.» Губы сами собой сложились в беззвучное "нет", а пальцы судорожно впились в край комода, пока глаза метались по комнате в поисках защиты. Чугунная статуэтка - какая-то безвкусная нимфа с отбитым носом - оказалась неожиданно тяжелой в руке, а тяжесть - это хорошо, тяжесть - это надежность.

Лестница вниз казалась бесконечной. Каждая ступень скрипела по-своему. Розовые шорты лежали там, где их сбросили - яркое пятно на потрепанном половике. Телефон торчал из кармана, как спасательный круг.

- 112, оператор номер 74. Что случилось?

Голос из трубки звучал нарочито спокойно, как в плохом фильме.

- Спасите! - шепот вырвался вместе с комком в горле. - Меня... здесь кто-то есть. Я ничего не помню...

В серванте мелькнуло движение. Стекло отразило бледное лицо с растрепанными кудрями, широкие испуганные глаза, синяк на плече. Рука сама потянулась к отражению, но девушка за стеклом повторила движение, как в дурном зеркале.

- Успокойтесь, девушка, - произнесла оператор. - Как вас зовут?

В голове вспыхнуло и погасло: "Юля? Лена? Катя?" Имена кружились, как осенние листья, не находя места в памяти.

- Я... не знаю, - прошептала она, и от этих слов стало еще страшнее.

Статуэтка выскользнула из потных пальцев и с глухим стуком покатилась по полу.

- Как же меня зовут? - спросила Юлька у пустоты, сползая на пол.

Тем более непонятно. Почему они едут на его, Дениса, машине, в его, Дениса, загородный дом? Хорошо, не в его личном автомобиле, в "Гранте" отца. И не совсем собственный дом - коттедж достался матери в наследство от бабушки с дедушкой. Но все равно, после смерти стариков, родители ни разу не удосужились посетить участок. Могли б продать и купить нормальную тачку, вполне хватило б и на BMW. Тогда у Дениса точно проблем с девушками не было б... нет же! Мать уперлась! Мол, отец своими руками строил - не позволю продавать, не хочу, чтобы чужие люди жили! А могла б быть BMW! А то и сами не живут, и другим не дают. Одно слово - предки!

Сперва они обломали, а теперь - еще одна несправедливость. Денис привез друзей. Обеспечил их крышей над головой, жрачкой... кстати! Снова непонятки! На мясо и выпивку парни скидывались втроем, но Сашка с Лешкой - с девушками, а Денис - нет. Получается, каждая из них объест еще и самого Дениса!

Хотя... водитель покосился на Леху. Здоровый, крепкий, упитанный... этот не оставит девушкам и шанса - сам друзей объест. И возразить-то ему не получится! Как-никак - золотой призер района по боксу. Кто пытался возразить - вон он, с серебряной медалью и сотрясом в больничке лежит.

- Э, потише там! - возмутился Денис, едва не слетев с дороги.

Наташка как раз протиснулась между спинками сидений, чтобы поцеловать Леху, и ненароком толкнула рулевого в локоть своей былобрысой макушкой.

- Долго еще ехать? - проскрипел Сашка сзади, нетерпеливо ощупывая подругу.

- Минут десять осталось, - проинформировал водитель.

- Какой-то ты непостоянный! - хихикнула Юлька, тряхнув кудрявой шевелюрой. - Полчаса назад ты говорил, что ехать еще полчаса. А час назад - что еще час.

- Ага, - поддакнул Саша. - А вчера ты вообще говорил, что поедем завтра! Нельзя ж так людей в блуд вводить!

Парень проигнорировал подколку - он как раз выискивал нужный поворот, затерянный в густой листве и практически незаметный. Кто не знает - тот вообще не найдет, можно и проскочить ненароком.

Водитель заметил сверток в последний момент и резко крутанул рулем, вводя "Гранту" в туннель между деревьями.

- Э! - крикнул кто-то из пассажиров. - Не дрова везешь, Шумахер!

Ветки звонко хлестали по стеклам и крыше, оставляя царапины на краске, за которые молодому человеку еще попадет от отца.

Лес закончился внезапно. Деревья расступились, открывая вид на реку, мерцающую солнечными бликами на волнах. Ветер гнал по воде мелкую рябь и волны, словно играясь, перекидывались друг с другом солнечными зайчиками, но, когда волна спадала, блики рассыпались, будто самоцветные камни из старой сказки.

Чуть дальше, там, где река делала плавный изгиб, песчаная коса врезалась в воду, образуя тихую отмель с ровной, как зеркало, поверхностью. Сам же песок - теплый и мелкий, похожий на желтый пух, резко контрастировал с изумрудной травой на берегу, очертивший владения водного царя от чертогов царя лесного. На косе стояла старая лодка, вросшая в песок почти до бортов и, скорее всего, столь же бездонная, что и небо, отраженное в глади заводы с потрясающей четкостью, без малейшего изъяна. Если б друзья не знали точно, что небесная синева с бархатными облаками у них над головой - подумали б, что настоящее небо именно там, в отражении.

А еще чуть дальше, на пригорке, возвышался дом, окруженный цветущими яблонями. Не дворец, не лачуга - именно дом. Тот самый дом, который принято изображать на открытках, который вызывает в душе что-то теплое, родной. Именно такой дом, от которого пахнет бабушкиными пирожками и веет уютом и безопасностью.

Его стены, сложенные из темно-красного кирпича, почти полностью скрывались под пышным покрывалом плюща. Лишь кое-где, при порывах ветра, проглядывала кладка и вновь пряталась в зелени, словно смущаясь своей наготы. Окна, широкие и низкие, отразили свет фар приближающегося автомобиля, будто наблюдая за гостями. Крыша, поросшая мхом, слегка просела от времени, но это лишь добавляло характера строению. Дымовая труба, почерневшая от дождя и ветра, намекала на то, что внутри наверняка есть камин - тот самый, у которого так приятно греться долгими вечерами. Тишина. Только шелест листьев, далекий плеск рыбы в реке, жужжание шмеля в зарослях мяты у крыльца.

- Красота-то какая! - вырвалось у Наташки.

- Ты, Денчик, конечно, извини, но твои предки - полные дур... чудаки, что не ездят сюда, - пробормотал крепыш с соседнего сиденья.

- Чудаки... - криво усмехнулся водитель. - Аха... так и запомню.

Пусть внешне он оставался спокойным, но внутри шевельнулось что-то теплое, приятное оттого, что друзья оценили жилище стариков.

- Интересно, а русалки тут водятся? - поинтересовалась Юля.

- Не знаю, - пожал плечами Денис. - Комары точно водятся. Вот, как раз, вечером у них и спросишь.

Молодой человек остановил "Ладу" во дворе, вымощенным плиткой. Вблизи стали заметны следы запустенья, следы того. что домом давно никто не пользуется, не ухаживает за ним. Через швы плитки проклевывалась трава, отвоевывая обратно то, что некогда было отнято людьми. На окнах виднелись следы пыли и разводов, оставшихся после капель дождя.

Удивительно, что дом еще стоял нетронутым. Казалось бы, давно должны найтись охотники до чужого добра - бездомные бродяги, сборщики металлолома, да и просто шпана из деревни, что по ту сторону реки, или из дачного поселка, оставшегося у самой трассы, далеко позади.

Первым из машины вывалился Леха - рослый, грузный, с широкими плечами и короткой шеей. Из-за своих габаритов он всегда сидел впереди: сзади боксер один занимал бы половину дивана.

Едва Леха ступил на землю, как на него тут же бросилась Наташка.

- Дай размяться! - проворчал крепыш, отмахиваясь от блондинки, будто от назойливой мухи. - Весь затек в этой драге! Даня, ты б задумался о джипе каком-нибудь! А то в следующий раз никуда с тобой не поеду!

Водитель скрипнул зубами, сдерживая раздражение. Подумать только! Лехину задницу усадили в машину прямо у подъезда, доставили к месту назначения, почти без тряски, а он еще и недоволен! Пусть пешком в следующий раз топает!

Саня, почувствовав настроение друга, успокаивающе похлопал Дениса по плечу. Дескать, не обижайся. На самом деле Леха так не думает, просто старательно поддерживает созданный собой же образ - грубоватого, туповатого, косноязычного - каким и полагается быть боксеру.

Долго здоровяку расслабляться не пришлось. Наташка уже копалась в багажнике, согнувшись пополам, ничуть не беспокоясь, что порыв ветра задрал ее и без того короткую юбку выше головы, выставляя на всеобщее обозрение подтянутую попку в крохотных стрингах.

- Леха, ко мне! - тоном, не терпящим возражений, приказала блондинка.

- Иду-иду, - вздохнул боксер, страдальчески закатив глаза.

Через секунду на нем висели две сумки - его и Наташкина, в руки парня девушка всучила по два пакета с едой, а сверху установила ящик с пивом.

- Стоять, - приказала она, когда Леха повернулся к дому. - Ничего не забыла?

- Ты мне еще в зубы что-нибудь дай, - пробурчал крепыш.

- О! Юлька, твою сумку брать?

- Брать! - поспешно закивал Сашка, понимая, что в противном случае багаж кудряшки придется нести ему.

Вытащив сумку подруги, блондинка повесила на Леху и ее.

- Я тебе это припомню, - процедил сквозь зубы боксер, проходя мимо товарища, покачиваясь от тяжести груза.

- Чего стоим, кого ждем? - продолжала распоряжаться Наташка. - Денис - открывай дом, девочки будут переодеваться!

- А потом приготовят пожрать? - с надеждой спросил Леха, сгружая ношу на веранде.

- А потом пойдут купаться! - ответила, пританцовывая, Юлька.

- Зашибись! А что мы жрать будем?

- Мальчики, у вас там пять кило мяса, - напомнила кудряшка. - Приготовите шашлык.

- Да-да, - поддержала ее Наташка. - Шашлык - чисто мужское дело. Как раз мы вам мешаться не будем...

- Вот же бабы, - вздохнул здоровяк. - Привези, сумки дотащи, пожрать им приготовь...

- Ага, - вновь кивнул Сашка. - Потом еще всю ночь на ней прыгай...

- А ты не прыгай на ней, - подмигнул Денис. - Руки тебе на что?

- Так это опять все самому, - поморщился друг.

Убрав палкой паутину, перегородившую проем, хозяин снял навесной замок и распахнул дверь. Внутри все оставалось таким же, как он и помнил. Старый сервант с потрескавшимся, огромный ламповый телевизор на тумбочке, накрытый кружевной салфеткой, на нем - тяжелая хрустальная ваза с засохшими цветами.

Чувствовалось, что дом соскучился по человеческому теплу. Пыльный паркет скрипел под ногами, выдавая каждый шаг. В углу гостиной притаился массивный диван, обтянутый колючей тканью «под жаккард» - его подлокотники были протерты до дыр, а на сиденьях четко отпечатались вмятины от тех, кто уже не вернется. Рядом стоял круглый стол, покрытый желтой клеенкой с разводами от чайных кружек и пятнами, которые так и не оттерли. На подоконниках застыли горшки с засохшими растениями - их кривые стебли торчали, как кости, а земля потрескалась и превратилась в камень.

На выцветших обоях с едва различимым орнаментом выделялись яркие квадраты - следы от фотографий, что мать забрала в городскую квартиру на память, но не все. Часть снимков в деревянных рамках еще продолжала висеть на привычных местах.

- Ничего себе! - присвистнул Саня, остановившись возле одной из карточек. - Даня, это ты, что ли? Вот ты жирный-то был!

- А как по мне - очень милый карапуз, - возразила Наташка.

- А это кто? - заинтересовался Леха, ткнув мясистым пальцем в еще один снимок.

- Это... - хозяин прикрыл ладонь рот, готовясь чихнуть от пыли. - Это мамка.

- Зачетная она у тебя была, - одобрительно цокнул языком парень.

- Эй! - залепила ему подзатыльник блондинка. - Для тебя только я зачетная!

- А то ж, - заверил боксер. - А это кто?

- Где?

Денис встал на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо друга. Он смотрел на пожелтевшую карточку с потрескавшимися краями. Снимок явно пережил пару десятков лет - выцветшие черно-белые тона сливались в размытых пятнах, а по углам расползалась рыжая паутина времени.

Фотография, скорее всего, была сделана возле родильного дома - на это указывала казенная, чисто советская плитка на цоколе здания, выложенная ровными квадратами, окна первого этажа, забранные решетками, смотрели в мир одинаковыми занавесками - блекло-голубыми, с выгоревшими узорами. На переднем плане стояла молодая девушка с большими, словно распахнутыми навстречу миру глазами. В ее руках, бережно прижатый к груди, лежал туго запеленатый куль с младенцем. Рядом, подбоченившись, застыл усатый мужчина в клетчатой рубахе с закатанными по локоть рукавами. Его ладонь, грубоватая и широкая, лежала на плече девушки.

Снимок оставлял двояки чувства. С одной стороны, оба главных героя на нем светились счастьем. Счастьем столь искренним, столь заразительным, что даже тяжесть на душе молодого хозяина в преддверии одинокой ночи развеялась и сошла на нет. С другой стороны - карточка несла в себе незримую печать мрака советского времени - поры, когда не было смартфонов, интернета, а людей, как рассказывал декан, бросали в тюрьмы за глоток "Кока-колы".

- Не знаю, - пожал плечами Ден. - Наверно, родственники какие-то...

- Женщина на твою маму похожа, - заметила Наташка. - Может, это твои бабушка с дедушкой?

-  Да нет у меня никаких бабушки с дедушкой! - возмутился парень, но голос его дрогнул, выдавая неуверенность. - Нет... вернее - есть, конечно. Были, наверное... но это - точно не они!

- Ну-ну... - протянула Юлька, многозначительно подняв бровь. - Ладно, выметайтесь все! Мы будем переодеваться!

Мальчики неохотно покинули помещение, оставив за спиной тихий шепот девичьих голосов и шуршание ткани.

Леха, раздраженно кряхтя, разорвал пальцем полиэтилен упаковки, достал банку пива и опрометчиво потянул язычок. И тут случилось то, чего и следовало ожидать. Струя пены, вырвавшаяся подобно джинну, заточенному в сосуде тысячелетия, с шипением взметнулась к потолку веранды. Оставив там мокрое пятно, белая, пушистая лавина обрушилась вниз, осыпая крепыша с головы до ног, забрызгивая Дениса и Сашку, стоящих рядом, и растеклась по дощатому полу, образуя пузырящуюся лужу.

- Ну ты и придурок, - фыркнул Денис, отряхивая капли с футболки. - Перетряслось же все с багажнике!

- Вот же блин! - выругался боксер, смахивая с лица капли пива. - У тебя холодильник тут есть?

- Есть, конечно. Только он отключен. Пока согреется... тьфу! В смысле - остынет... уже ночь будет.

- Давайте ящик в речку положим, - предложил третий товарищ. - Там-то точно прохладно!

- Мысля! - обрадовался Леха. - Вот не зря ты в шахматы играть ходишь! Даня...

- Чего? - неожиданно вскипел хозяин. - Чего снова Даня? Я всю дорогу баранку крутил, дайте отдохнуть человеку!

- Ладно-ладно, - замахал руками здоровяк. - Сам отнесу!

Леха схватил коробку и тяжело зашагал по заросшей тропинке, которая змеилась вниз, к поблескивающей между деревьями воде.

- Зараза! - донесся его вопль через несколько секунд.

- Все норм, - остановил Денис ринувшегося было на подмогу другу шахматиста. - Там всегда море крапивы росло... а он в шортах.

- И в шлепках без носков, - усмехнулся Саня.

Оставив товарища, хозяин щелкнул ржавым замком на покосившейся двери сарая. Дерево скрипнуло, нехотя поддавшись, и перед ним открылось царство забытых вещей. Воздух внутри был густым, пропитанным запахом старого железа, сырости и чего-то затхлого - будто время здесь остановилось десятилетия назад.

Топор висел у самого входа. Его рукоять, потемневшая от пота и времени, покрылась паутиной, как саваном. Но лезвие, покрытое налетом ржавчины, еще сохраняло прежнюю остроту.

Вручив орудие труда Сашке, молодой человек начал перебирать хлам в поисках мангала. Нашел коробку с ржавыми саморезами, ящик сантехнических тройников и уплотнителей, батарею банок старой, засохшей краске, перекатывающейся в жестянках, как в погремушках. Руки погружались в слои пыли, вытаскивая на свет все новые обломки прошлой жизни, оставшиеся от прежних хозяев.

Денис на секунду остановился, замер, задумавшись о том, кем были эти прежние хозяева, собравшие столько разной всячины, будто готовились к многолетней осаде, а то и к зомби-апокалипсису, но решил не забивать голову. Сейчас мангал был важнее.

И вдруг - победа! В самом дальнем углу, за самодельной телегой, сваренной из детской коляски и велосипедных запчастей, лежала брезентовая сумка. Парень помнил ее с самого детства - именно в этой сумке и хранился разборный мангал, на котором делали шашлык. Всегда очень вкусный - хорошо пропеченный, но не пересушенный.

Картина встала как живая перед внутренним взором. Вот - он сам, еще совсем мелкий, радостный оттого, что наступили летние каникулы и утром не нужно просыпаться в школу. Рядом - мать, бренчит тарелками. Отец довольно крякает, замахнув стопку самогона. А еще...

Денис зажмурился и потер лицо пыльными руками. Был же кто-то еще! Кто-то же жарил шашлык! Точно не батя - он даже чтобы разогреть пиццу в микроволновке всегда обращается к маме, там слишком сложно, слишком много кнопок. И не мама, она занималась только салатами. Да и верно девчонки подметили: шашлык - чисто мужское дело. Не могла мать заниматься мангалом...

Кто же?.. Молодой человек нахмурил брови так сильно, что виски заломило, но не мог вспомнить, того, или тех, кто еще присутствовал на семейных вечерних посиделках.

- Ден! Ты там умер, что ли?

- Иду-иду, - очнулся хозяин от оцепенения.

Схватив чехол с мангалом и лежащие рядом шампуры, аккуратно перевязанные бечевкой, он вылез из сарая.

- Ну ты и черт, - рассмеялся Саня.

Денис посмотрел на свое отражение в зеркале. Паутина в волосах, равномерный слой пыли на лице и одежде... да и ладно! Речка же рядом - есть, где помыться! А одежду мамка постирает.

Шахматист, несмотря на свое кажущуюся субтильность, успел превратить в щепки десяток поленьев и не собирался останавливаться. Его жилистые руки ритмично работали, по вискам стекали капли пота, но на лице читалось явное удовольствие. Наверно, Сашка представлял, что дубасит орков в "Варкрафте". Или того лучше - расчленяет замдекана, по совместительству - историчку и истеричку, которой парень до сих пор не сдал экзамен.

- Э! - возмутился Денис. - Куда ты столько? Мы ж не еретиков жечь собираемся?

Друг замер на замахе, занеся топор высоко над головой.

- Сорян, братуха... - прохрипел он, вытирая лоб рукавом. - - Я ж не знаю, сколько нужно... у нас шашлыками обычно батя...

И тут он запнулся на полуслове. Потому что со ступенек спустились Юлька с Наташкой. Обе - в бикини такого размера, что на кеды Дениса ушло ткани больше, чем на оба купальника.

Юлька - стройная, подтянутая, со спортивным телом. В центре подтянутого живота, в пупке, сверкал стразами пирсинг.

Наташка - тоже стройная, но фигуристая. С широкими бердами, плавно покачивающимися при ходьбе, объемный бюст, испытывающий своей тяжестью тонкие лямки купальника.

Их тела дышали соблазном. Девушки знали, что за ними наблюдают, и наслаждались этом. Каждое движение было медленным, томным, соблазнительным.

- Ты того... - прошептал Ден. - Топор положи. А то уронишь себе на что-нибудь нужное...

- Аха, - прохрипел шахматист, облизывая внезапно пересохшие губы. - Юлька... может того... может, ну его - это купаться? Может, поднимемся на второй этаж?

- Не-не! - погрозила пальчиком его пассия. - Сперва - купаться, а потом - сладкое.

С озорным смехом девушки бросились к реке. Парни стояли, как два истукана, пока из оцепенения их не вывели возмущенные крики. Наверно, стоило предупредить подруг о крапиве…

Но голова у молодцов отключилась окончательно и бесповоротно. В мгновение ока оба сорвали с себя одежду и, оставшись в одних плавках, устремились вслед за девчонками.

Юлька с Наташкой, бросив полотенца на теплый песок, первыми нырнули в лазурны волны, растворившись в сверкающих брызгах. Сашка, не раздумывая, ринулся за ними, а Даня лишь осторожно ступил в воду, морщась от прохлады. Он входил медленно, разрушая границу между жаром летнего дня и холодом реки, давая телу привыкнуть к разнице температур.

- Что ты там тащишься, как беременная черепаха? - окликнул друга шахматист.

Вслед за насмешкой в воздух взметнулся сноп брызг. Капли воды, холодные и резкие, обожгли кожу, как раскаленное железо, и Денис, вздрогну, вскрикнув от неожиданности, окунулся с головой, сдаваясь стихии. Не прошло и минуты - и он был своим в этой среде, уже смеялся и плескался с остальными, словно и не было той первой нерешительности.

Река здесь текла очень медленно, лениво огибая излучину. Достаточно всего несколько легких гребков, чтобы, лежа на спине, оставаться на месте. В этом была особая магия - притвориться покорным, сдавшимся на милость реки, позволить ей унести себя… и тут же, едва заметным движением, обмануть ее, оставаясь там же, напротив брошенных на песке полотенец.

Прошло около часа. Может - чуть больше, а может - наоборот, чуть меньше. Время в воде текло совсем иначе. Друзьям не хотелось выходить из воды: душа отчаянно цеплялась за эту синеву, за тихое журчание волн, за шелест крыльев стрекоз. Но голод и жажда гнали отдыхающих на берег. Вот же ирония - мучаться от жажды, когда вокруг целая прорва воды, появляющейся из-за одного горизонта и скрывающейся за другим, с противоположной стороны!

Довольные, они вышли из воды, оставляя на песке за собой мокрые следы, которые солнце высушит уже через минуту. А река, неспешная и равнодушная, продолжала свой бег - мимо четверых друзей, мимо этого берега, мимо этого дня, унося с собой смех, брызги и мгновение лета.

- Сейчас бы мяска… - мечтательно протянул Сашка, обтираясь полотенцем подруги.

- Так за чем дело встало? - пожал плечами Денис. - Мангал я достал, дрова ты нарубил - дело за малым!

- Насадить и отжарить, - рассмеялась Юлька, прижимаясь к своему парню.

- Позже, - мотнул он головой. - Сперва - пожрать.

Ребята вернулись к домику и занялись делом. Мальчики взяли на себя самую ответственную часть работы - разожгли костер и подкладывали дрова, обеспечивая угли для шашлыка. Девушки, весело перешучиваясь, нарезали фрукты овощи, нанизывали мясо на шампуры и заправляли салаты, изредка бросая на парней оценивающие взгляды.

Солнце, словно устав за длинный летний день, медленно сползало за горизонт, окрашивая небо в багровые тона. Вместе с вечером явились его верные спутники - комары. Наглые и ненасытные, они вились вокруг людей, раздражая жужжанием и укусами. Сашка с Даней, недолго думая, натянули толстовки с длинными рукавами, прячась от назойливых насекомых, дамы же, как и всегда, выбрали красоту вместо практичности. Их ноги - длинные, гладкие и загорелые, оставались беззащитными перед домогательствами кровососов. Раз в минуту, а то и чаще, раздавалось звонкое «шлеп», награждая настойчивость крылатых кавалеров.

- Все! - вскрикнула вдруг Юлька, вскакивая с полена, служившего ей табуреткой. - Вконец достали! Сашенька, миленький, у меня там, в сумке, пшикалка от комаров. Принеси, пожалуйста!

- А? - шахматист оторвал взгляд от шашлыка, который уже начинал покрываться румяной корочкой. Его глаза, завороженные игрой огня, медленно прояснялись. - А… сейчас. У тебя какая сумка?

- Большая, ультрамариновая.

- Сейчас… - повторил он, неохотно поднимаясь.

Парень скрылся в домике, и оттуда почти сразу донеслись звуки его неуверенных шагов, щелчки выключателей, шуршание багажа. Прошло несколько минут, прежде чем дверь приоткрылась, и в проеме показалась его растерянная физиономия.

- Юлька! А ультрамариновый - это какой цвет?

- Это синий, - рассмеялась Наташка, ловко переворачивая шампур.

- Так… так там две синих!

- Ой, все! - девушка в отчаянии встряхнула кудрями. - Неси обе, пока меня не сожрали!

Ее голос прозвучал настолько раздраженно, что даже комары, казалось, на мгновение замерли, растерявшись, утратив уверенность в том, что эту жертву можно кусать безнаказанно.

Вернувшись в дом, Саня вскоре вышел обратно, согнувшись под тяжестью двух сумок. Одна - спортивная, объемная, с широкими ручками, вторая - поменьше, но тоже набитая под завязку, трещала по швам от количества набитых в нее вещей. В сгущающихся сумерках обычный человек вряд ли разглядел бы разницу в оттенках, но то - обычный человек, а то - женщина.

- Вот эта, - уверенно ткнула она пальцем в большую сумку. - Ультрамариновая! А та - сапфировая! Ты у меня дальтоник, что ли?

Саня нахмурился, переведя взгляд с одной сумки на другую.

- А вторая тогда чья? - пробурчал он. - Наташка, твоя?

- Нет, - фыркнула девушка, поправляя прядь волос. - У меня фуксия!

- Да катись оно конем! - взорвался шахматист, резко вскинув руки. - Девки, что вы за люди-то такие? Есть же нормальные цвета! Красный, желтый, зеленый! Ладно, на худой конец - синий! Откуда эта фуксия взялась? Это что еще за цвет такой - фуксия?!

Юлька закатила глаза и вздохнула, будто объясняла что-то очевидное ребенку.

- Нет, ты - точно дальтоник. Фуксия - это средний между коралловым и пурпурным.

- С вами с ума сойдешь! - простонал Саня, потирая виски. - Даня, выходит, это твоя сумка?

- Не-а, - покачал головой хозяин. - Моя - черная...

- Вот! - радостно воскликнул Саня, найдя поддержку от товарища. - Нормальный цвет - черный! А не эти ваши... светло-кошачьи в клеточку!

Денис, до этого молча наблюдавший за перепалкой, вдруг насторожился.

- Подожди... - медленно проговорил он. - Если это не моя, не твоя сумка, и не девочек - то чья?

- А я знаю? - пожал плечами Саня. - В твоем же доме, тебе виднее!

- Ой, хватит спорить! - Наташка резко махнула руками, словно разгоняя тучи ненужных слов. - Просто посмотрите, что внутри, и все сразу станет ясно!