Журнал «Крокодил», №05, февраль 1974 года.

«Политика империалистических кругов, приведшая к обострению энергетического кризиса, является одной из причин нарастающего экономического кризиса в странах капитала».

Нефтяной кризис 1973 года был вызван действиями ОПЕК, которая впервые в истории резко сократила поставки нефти западным странам. В результате цена на нефть выросла в три раза. Рост нефтяных цен больно ударил по экономике стран–импортеров нефти.

45 лет назад – 21-26 декабря 1974 года – произошла одна из наиболее разрушительных геоклиматических катастроф в истории человечества. Австралийский город Дарвин был уничтожен ураганом, погибли 71 человек, 41 тыс. остались без крыши над головой (из 47 тыс. жителей города), 70% домов разрушено – последний показатель характерен для населенных пунктов, оказавшихся в эпицентре сражений Второй Мировой войны.

Это не единственный случай, когда стихийное бедствие настигает людей в церковный праздник. Из наиболее известных – землетрясения и цунами в Индонезии (тоже на католическое Рождество 2004 года) и в Лиссабоне – на День Всех Святых в 1755 году. Видимо, все подобные случаи следует считать испытаниями для верующих людей. Либо, всё же, напоминанием о том, что есть на Земле места, где жить нельзя. Но каждый раз приходят смельчаки и начинают строить новый город на гиблом месте, а потом весь мир им помогает и сострадает.

Город Дарвин расположен в Северной Австралии, на берегу Тиморского моря. Уже понятно: зона повышенного риска, океанское побережье, не защищенное бухтой (как в случае с Нью-Йорком), а совершенно «голое», а-ля Лиссабон. Город построен на низком отвесном берегу, напротив Дарвинской бухты, обрамлён заливами Френсис (на востоке) и Куллен (на западе). Большая часть города — низменная и плоская. Вдоль побережья раскинулись пляжи.

Первое поселение-порт было основано здесь в 1839 году, британским экипажем знаменитого научно-исследовательского судна «Бигль», и названо в честь учёного Чарлза Дарвина, который плавал на этом корабле в более ранней экспедиции. В 1897 году это поселение, где проживало 135 человек, было полностью уничтожено тропическим циклоном, при этом 28 человек погибли.

В 1911 поселение было восстановлено (статус «город» был присвоен Дарвину в 1959 году). В марте 1937 года, Дарвин ещё раз сильно пострадал от тропического шторма, а в ходе Второй Мировой войны был полностью разрушен бомбардировками японской авиации. После войны отстраивался заново, и – как попало. Многие здания были построены с явными нарушениями, и были не способны выдержать удар стихии.

Рано ли поздно это должно было случиться, но случилось именно на католическое Рождество. События развивались следующим образом.

20-го декабря американский метеорологический спутник ESSA-8 зафиксировал образование большого массива облаков в Арафурском море на расстоянии около 370 км от города Дарвин.

На следующий день, 21 декабря, этот спутник зафиксировал спиральные завихрения воздуха; метеорологическая служба, изучив информацию со спутника, оценила угрозу, как низкую.

В тот же вечер были получены инфракрасные снимки с другого спутника – NOAA-4 (Национального управления океанических и атмосферных исследований США), свидетельствовавшие об образовании мощных спиральных воздушных потоков. Ураган находился в 700 км к северо-востоку от Дарвина, когда стало ясно, что это не просто шторм, а сильнейший тропический циклон, получивший название «Трейси». В течение нескольких дней он двигался в юго-западном направлении севернее Дарвина.

22 декабря по радио весь день передавали информацию о том, что циклон Трейси не представляет никакой угрозы для города. Однако рано утром 24 декабря, циклон обогнул мыс Фаркрой на западной оконечности острова Батерст и направился прямиком к Дарвину. К концу дня небо над Дарвином затянули тучи, пошёл ливень.

К 22 часам ветер усилился, а к полуночи стало ясно, что циклон пройдёт не мимо города, а ударит в самое его сердце.

После полуночи циклон пронёсся прямо над городом, целиком накрыв его. Анемометр в аэропорту Дарвина зафиксировал скорость ветра 217 км/ч с порывами до 240 км/ч. Сильнейший ветер и ливень продолжался до самого утра.

Из-за ошибок в расчётах, большинство жителей было не готово к приходу Трейси, поскольку считалось, что циклон минует город. Буквально за месяц до этого было предсказано, что другой циклон, Сельма, должен будет ударить по Дарвину. Но, изменив своё направление, циклон Сельма тогда отправился на север, минуя Австралию. В результате циклон Трейси застал жителей врасплох. Несмотря на ряд предупреждений, жители Дарвина не только не эвакуировались, но даже не готовились к его приходу. Люди готовились к католическому Рождеству, игнорируя сильнейший ветер и проливные дожди.

Из воспоминаний очевидцев, переживших катастрофу:

- «За десять дней до Трейси нас уже предупреждали о другом циклоне. Он все шёл, шёл, но так и не пришёл. Поэтому, когда мы услышали о Трейси, мы просто не придали этому значения»;

- «Ты считаешь, что тебя это никогда не коснётся. Жители Дарвина как жили своей жизнью, так и продолжали жить, не обращая внимания на предупреждения по радио».

Информация о Трейси распространялась слишком медленно, ввиду того, что инфраструктура Дарвина была разрушена. К тому же было Рождество, и многие телекомпании в лучшем случае располагали только маленькими мобильными группами. Многие австралийцы узнали о трагедии лишь к вечеру.

В срочном порядке был организован штаб чрезвычайных ситуаций, состоявший из высокопоставленных чиновников и представителей полиции. На первой пресс-конференции жителей Австралии шокировало заявление о том, что города Дарвин больше не существует. В тот же день были мобилизованы войска для эвакуации оставшихся в живых жителей города. Тринадцать кораблей Австралийского ВМФ были задействованы в эвакуации. Это была крупнейшая операция за всю историю Австралии.

После того, как циклон миновал, город столкнулся с рядом проблем. В первый день в больницу обратилось более 500 человек. В качестве временного убежища использовались чудом уцелевшие два здания театра. До 7 утра ничего не было известно о жертвах. В течение всей ночи в больницу поступали всё новые и новые раненые. Операционные не пустовали ни секунды. В конце следующего дня из столицы прибыли дополнительные бригады врачей, а раненых стали эвакуировать в безопасные районы.

Связь в Дарвине отсутствовала полностью. Ретрансляторы по всему побережью были разрушены. Директор местной радиостанции смог установить связь с другими радиолюбителями в Перте, Мельбурне и Таунсвилле благодаря тому, что у него был любительский радиопередатчик. Вскоре в залив Дарвин вошёл военный корабль, с помощью которого удалось наладить связь посредством Азбуки Морзе.

Оставшиеся в городе люди столкнулись с проблемой заражения опасными заболеваниями, такими как холера и брюшной тиф. В городе не было света, отсутствовала вода. Около 30 000 человек, оставшись без крыши над головой, были вынуждены искать убежища в местах, не отвечающих элементарным санитарно-гигиеническим нормам. Помощь пострадавшим оказывали волонтёры со всей страны. Была начата программа массовой вакцинации. Танкерами в Дарвин завозилась питьевая вода, была проложена временная канализация.

Армия занималась зачисткой города от трупов. Работа заняла примерно неделю. Проверенные дома помечались надписью S&C: «Проверено и зачищено» (англ. Searched and Cleared). Над городом распыляли карбофос для уничтожения переносчиков вредных заболеваний. Вместе с этим город начали очищать от мусора и производить работы по восстановлению гидротехнических сооружений.

Директор Департамента природных катастроф и полномочный представитель премьер-министра Австралии прибыли в аэропорт Дарвина вечером 24 декабря, возглавив штаб чрезвычайных ситуаций. Было принято решение об эвакуации более 10 500 выживших на безопасное расстояние. Около 10 000 человек покинули Дарвин в течение первых двух недель. Однако оставшаяся часть жителей эвакуировалась медленнее, чем это предполагалось, ввиду отсутствия средств. Правительство Австралии выделило дополнительные деньги на завершение эвакуации.

В основном эвакуация проходила водным и наземным транспортом. Аэропорт был не пригоден для усиленной эксплуатации. Разрешалось совершать посадку только правительственным самолётам и самолётам Красного Креста, при этом не чаще, чем раз в полтора часа. В первую очередь были эвакуированы женщины, дети, старики и больные. Сообщалось о нескольких случаях, когда мужчины переодевались женщинами, чтобы побыстрее покинуть разрушенный Дарвин. К 31 декабря в городе в основном остались только мужчины, которые помогали в операции по восстановлению. Въезды в город были перекрыты. Это было сделано с целью недопущения возвращения жителей до конца операции.

После получения первых сигналов о катастрофе, австралийские общественные организации начали сбор средств в помощь пострадавшим. В маленьких городах, расположенных вдоль шоссе Дарвин — Алис-Спрингс, были расположены мобильные группы помощи людям, бежавшим из Дарвина. На реке Аделаида местное население организовало пункты общественного питания для беженцев. На матче чемпионата Австралии по крикету в Мельбурне, игроки обеих команд прошли по трибунам с вёдрами для сбора средств пострадавшим от циклона Трейси.

В феврале 1975 года премьер-министр Австралии объявил о создании специальной комиссии, которой было дано задание восстановить Дарвин за пять лет. Разрушения Дарвина были настолько сильными, что некоторые эксперты предлагали просто перенести город в другое место. Тем не менее правительство настаивало на том, чтобы он был восстановлен именно на прежнем месте. Жители провели зиму в гостиницах, а также на борту океанского лайнера, так как к сентябрю 1975 года процесс реконструкции города так и не начался. Правительство резко раскритиковало темпы восстановления города и уже к апрелю в Дарвине сдали более 3000 домов. При строительстве были разработаны принципиально новые правила, которые имели своей целью не допустить повторения трагедии 1974 года. К 1978 году население Дарвина практически достигло уровня ноября 1974 года. К 1980 году Дарвин перестроили до неузнаваемости.

Циклон Трейси вошёл в историю Австралии как экстраординарное событие, каких ещё не было. В 1986 году компании Nine Network и PBL сняли мини-сериал о событиях 1974 года — «Циклон Трейси» с Крисом Хайвудом и Трейси Манн в главных ролях. Хеви-метал группа «Циклон Трейси» названа в честь той катастрофы.

Одна из самых известных песен «Санта так и не добрался до Дарвина» впервые была исполнена Биллом Кейтом в 1975 году на благотворительном концерте в фонд помощи пострадавшим в Дарвине. Когда-то давно в журнале «Вокруг света» мне попался её перевод на русский язык, запомнилось несколько строк:

«В год Семьдесят четвёртый,

В ночь перед Рождеством,

Пришла беда большая –

Нагрянул страшный шторм.

Спокойно спали дети,

Беды никто не ждал,

Молились, чтобы ветер

Циклоны разогнал…

Санта-Клаус не прорвался в Дарвин –

На рассвете тучи подошли.

Санта-Клаус не принес подарков –

Ветер Дарвин стер с лица Земли…»

На фото к статье: балка-опора линии электропередач, скрученная ураганом.

Город Дарвин на интерактивной карте:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3Ac9c3248918fb3f799cd...

Беспримерный героизм и чудовищные ошибки – все это продемонстрировала война между двумя членами НАТО, начавшаяся ровно 45 лет назад. Речь идет о конфликте Турции и Греции за остров Кипр. Не будет преувеличением сказать, что именно события того времени повлияли на решение Анкары купить комплексы ПВО именно у России, а не у США.

Ровно 45 лет назад, 20 июля 1974 года, в пять утра первая волна турецкого военного десанта высадилась на пляже Пентемили, начав «операцию Аттила» – турецкое вторжение на остров Кипр. И несмотря на то, что за прошедшие почти полвека военные технологии и планирование ушли далеко вперед, основные военные доктрины и турок, и греков продолжают вращаться вокруг Кипра и спорных островов, а в основе их лежит опыт скоротечной войны 1974 года. Опыт для турок в целом печальный, несмотря на вроде бы видимый успех – захват северной части Кипра, этническую чистку и провозглашение там независимой республики.

Начало событий

Строго говоря, война началась на день раньше, когда из порта Мерсин вышла первая ударно-десантная группа турецкого флота (10 тыс. солдат, 15 танков, 12 орудий и 20 БТР). Они успешно совершили вечерне-ночной переход до Кипра, не встретив сопротивления со стороны Греции. Дело в том, что американские самолеты с авианосца «Форрестол» практически блокировали полеты греческих ВВС без объяснения причин. В противном случае турецкая десантная группа просто не доплыла бы Кипра.

Воздушная блокада Греции американцами привела к тому, что для переброски подкрепления на Кипр греческим летчикам на тяжелых военно-транспортных самолетах пришлось совершить ночной перелет на бреющем над морем, почти задевая волны, – так называемый полет самоубийц, вошедший в историю. При этом киприоты не были предупреждены об этом по соображениям безопасности, чтобы американцы не перехватили сообщение и не передали его туркам. В результате киприоты в темноте при посадке в аэропорту Никосии сбили один из транспортов с греческими десантниками подмоги.

На следующий день, 21 июля, пока турецкий десант пробивался к порту Киринии, на море у побережья Киринии случилось фантастическое событие, надолго изменившие сознание турецкого генералитета.

Несколько греческих военных кораблей, находившихся у острова Родос, 20 июля, узнав о вторжении, спешно двинулись в сторону Кипра. Их заметил турецкий разведывательный самолет. Турки предположили, что греческая эскадра идет взять на эскорт транспорт «Лесбос», перевозивший 450 греческих солдат из сменного контингента на острове. Турки считали беззащитный «Лесбос» (корабль, а не остров) хорошей целью для своей бомбардировочной авиации.

450 греческих спецназовцев – это сила (о них ниже), в отличие от киприотов-ополченцев.

Призывные пункты на Кипре были переполнены добровольцами-христианами уже утром 20 июля, но, например, один из батальонов ополчения не смогли сформировать из-за того, что склад с обмундированием для них находился в северной части острова. А она уже была недоступна из-за блокады дорог, устроенной в населенных местными турками селах. У киприотов было критично мало бронетехники, а артиллерией они просто не умели пользоваться. В такой обстановке для турок становилось критично важно перехватывать любые профессиональные подкрепления из континентальной Греции.

Турки были заранее уверены, что греки будут перебрасывать подкрепления по морю, а не по воздуху. Транспорт «Лесбос» считался в таком контексте целью №1, важнее захвата порта Киринии. Кириния – ближайший и наиболее удобный для греков порт высадки, потому первые две волны турецкого десанта и были направлены против этого города. В результате было отдано два приказа – один ВВС, другой – ВМС: любой ценой уничтожить греческую эскадру, чтобы она не смогла обеспечить охрану греческих транспортов.

«Дружественный огонь» невиданного масштаба

Утром 21 июля три турецких эсминца типа «Гиринг» (бывшие американские «Флетчер», сильно модернизированные) «Адатепе», «Коджатепе» и «Тиназтепе» получили этот приказ, находясь у берегов Киринии и охраняя десант. Беда в том, что ночью турки обычно спят, и потому мониторинг пространства велся только днем. А за ночь греческая эскадра по «неизвестной причине» развернулась обратно на Родос. В итоге турки потеряли греческую эскадру из виду.

Кому это пришло в голову – до сих пор очень охраняемая в Греции тайна, как и большая часть всего «Досье Кипр». Но случилось так, что радиостанция греческой разведки на Пафосе передала в открытый эфир «благодарность» греческим военно-морским силам за «своевременное прибытие» на защиту Киринии. Наследники Сулеймана Великолепного купились как дети малые. Они решили, что потерянная ими греческая эскадра уже подошла вместе с «Лесбосом» к Киринии и сейчас опрокинет первую волну десанта обратно в Средиземное море.

С аэродрома Эскишехира поднялись 28 бомбардировщиков F-100Ds, а с базы Мюртед (той самой, куда прилетают сейчас по частям российские С-400) еще 16 F-104Gs. Одновременно три турецких эсминца получили приказ следовать на Пафос, чтобы «приступить к уничтожению» мифического греческого флота.

Эти одиночества встретились в 14.35 в водах северо-восточнее Кипра. Следующие несколько часов турецкая авиация самозабвенно бомбила собственный флот. Потом они говорили, что греческие корабли были такой же американской постройки, что и турецкие, и «сверху не видно». И неважно, что на кораблях развевались турецкие флаги.

В «Коджатепе» прямым попаданием бомбы была снесена боевая рубка. Затем на эсминце взорвалось хранилище боеприпасов, и примерно в 22.00 он затонул. Погибло 78 турецких моряков, включая капитана. Выживших подобрало израильское судно и эвакуировало в Хайфу. С наступлением темноты оставшиеся сильно поврежденные два эсминца вышли из боя и поковыляли к турецкому берегу. Ковыляли они долго, потому на следующее утро все турецкие СМИ успели выйти с сообщениями о «разгроме греческого флота у Пафоса». Впоследствии эти газеты пришлось изымать по всей стране.

Еще бы. С точки зрения военной истории это – крупнейший после окончания Второй мировой войны случай так называемого дружественного огня.

Подвиги без награды

Важнейшие события происходили не только на воде и воздухе, но и на земле. Тем более что для греков скоротечная война 1974 года носила характер, близкий к священной, и отсылала в глубины истории. В результате на турецкие предложения сдаться с греческих позиций звучало «Молон лабе!» («приди и возьми» – ответ царя Леонида персам перед битвой при Фермопилах). В ряде случаев греки демонстрировали просто чудеса героизма. И надо понимать, что турецкие силы вторжения в итоге после третьей волны высадки насчитывали более 40 тыс. человек со 200-ми танками против 12 тыс. киприотов и 2 тыс. греков с 32-мя танками Т-34.

Например, 14 августа турки предприняли очередную попытку штурма аэродрома Никосии. К этому моменту уже формально действовало соглашение о прекращении огня, но турки упорно пытались «улучшить ситуацию». Им донельзя был нужен аэропорт и собственно столица Никосия.

Небольшое греческое село Айос Деметиос закрывало туркам путь к полному окружению кипрской столицы. Позиции оборонял «первый эскадрон спецназа» ЭЛДИК, десантники из континентальной Греции, находившиеся там официально по специальному международному соглашению после провозглашения независимости острова (тот самый транспорт «Лесбос», проводивший ротацию ЭЛДИКа). Турки бросили на Айос Деметиос два роты танков М48-А2 и до батальона пехоты. Греки получили приказ рассеяться и отступить, после чего спецназовцы разбились на пары, поскольку соотношение сил было катастрофическим, да к тому же турки вели беспрерывный артиллерийский обстрел.

В суматохе молоденький рядовой Манолис Бикакис потерял своего напарника, у которого была рация и таким образом не услышал приказа об отступлении. Он закрепился в доме на окраине села, имея лишь гранатомет с восемью выстрелами (по другим данным, у него была «шайтан-труба» – советский огнемет «Шмель»). На него клином шли сразу шесть турецких танков. С дистанции 270 метров он подбил первый, сменил позицию и сжег второй. С 200 метров он уничтожил третий танк, и пока турки в панике маневрировали (они, видимо, решили, что против них стоит целый взвод огнеметчиков), подбил четвертый. Оставшиеся два танка стали отступать на предельной скорости, но рядовой Бикакис последовательно сжег и их. Последний танк он подбил с 700 метров, добившись 100% попаданий.

Турецкая пехота в ужасе забилась в четырехэтажное здание «Технической школы Григориу». Подойдя к зданию, Бикакис запустил остававшиеся у него два огнеметных выстрела в первый и третий этажи, похоронив там чуть ли не роту турок (точные потери Анкара засекретила). Собрав трофейные пулеметы, Бикакис еще четыре дня (!) в одиночку оборонял село без пищи. Правда, масштабных наступлений турки уже не предпринимали, пока греческие спецназовцы не вернулись в Айос Деметиос и не обнаружили там истощенного Бикакиса.

15 августа, на следующий день после начала обороны села Айос Дементиос рядовым Бикакисом, турки начали наступление на населенный пункт Скилура с той же целью окружения и захвата столицы Кипра. На село наступали опять же две роты танков М47 при поддержке двух батальонов парашютистов, высаженных с вертолетов.

Греческий гарнизон Скилуры состоял из пяти рот пехоты. У греков катастрофически не хватало бронетехники, потому они цеплялись за каждый трофей. 1 августа грекам удалось захватить турецкий М47. Его подлатали, завели и поставили в одиночку оборонять Скилуру по командованием сержанта Константиноса Дрососа. За несколько часов боя до наступления темноты один танк Дрососа уничтожил семь турецких танков и еще один был подбит из безоткатного орудия. Турецкие парашютисты после этого просто разбежались. Уже пожилой отставной сержант Дросос получил заслуженную награду за этот бой только в 2015 году. Сейчас он видный деятель Коммунистической партии Греции.

После свержения «черных полковников», последовавшего за поражением на Кипре, прогрессивная общественность Европы лет десять измывалась над греческим самосознанием примерно так, как сейчас измывается над национальной гордостью сербов. Именно Афины были объявлены «зачинщиками войны», поскольку греки – националисты, религиозные фанатики, расисты и милитаристы, носятся со своим «энозисом» (идеей присоединения Кипра к континентальной Греции) как частью шовинистической «Великой Идеи» («Мегали идэа» – теория восстановления Византии за счет турецкой Восточной Анатолии и Фракии) и помешаны на исторической мести туркам за четыре столетия издевательств. А интервенты турки в этой системе координат оказались чуть ли не в разряде пострадавших.

После 1974 года практически никто из греков не получил на Родине никаких наград, признания или повышения по службе. Их скопом зачислили в «пособники фашистского режима» и в «участники предательского переворота против архиепископа Макариоса». Это было негласной частью сделки нового правительства в Афинах с европейскими властями, США и ООН. Ну, примерно, как современные требование ЕС выдать в Гаагу сербских офицеров. Лишь в конце 1990-х на стелле Памятника неизвестному солдату в Афинах выбили надпись «Кипр», а погибшим в этой войне солдатам и офицерам стали отдавать почести.

Послевоенные выводы

Сразу после окончания этого конфикта между двумя странами НАТО – Турцией и Грецией – началась асимметричная гонка вооружений. Обе страны сделали из событий 1974 года прямо противоположные выводы.

Греки решили, что в целом идея переброски на Кипр подкрепления по воздуху была замечательной, только помешали американцы. Потому наращивание авиации и десантных подразделений шло опережающими темпами. На флоте также росло число десантных средств (были даже слухи о возможных закупках БДК в России), но в целом концепция воздушного контроля и воздушного же вторжения победила.

Вопрос о Кипре заключен только в том, кто быстрее и с меньшими потерями перебросит на остров подкрепления и сможет их снабжать. Поняв это, в Анкаре почему-то сочли морскую десантную операцию в целом удачной и сосредоточились на концепции, прямо противоположной греческой – наращивать флот и десантные средства вторжения.

Кроме того, турецкий Генштаб озаботился поиском эффективных средств ПВО. Даже туркам стало ясно, что их силы вторжения, сколь многочисленны они не были бы, греки просто потопят с воздуха. А поставленные в Турцию западные средства ПВО никуда не годятся, потому они не являются собственностью турецкой армии. Они отданы «в лизинг» и управляются не турецкими, а американскими и до недавнего времени немецкими расчетами. Их статус – защищать не Турцию и ее интересы, а только базы НАТО в случае «большой» войны. И нет никаких оснований полагать, что в случае ограниченного конфликта в Восточной Средиземноморье (скажем прямо – с Грецией) эти ЗРК будут использованы по назначению. Американцы и немцы могут не рискнуть сбивать греческие самолеты, а зачем тогда нужно такое ПВО?

Без эффективного прикрытия с воздуха все монструозные военные доктрины Турции (в основном антигреческие) идут прахом. Вовремя проявившийся конфликт вокруг разработки шельфового газа только подчеркнул эту военно-стратегическую проблему. Сколько там газа, есть ли он вообще – еще наукой не доказано, а конфликт с греками вечен.

Таким образом, получая С-400, Турция обеспечивает себе сохранность неба в Восточном Средиземноморье, практически исключая из региона греческие ВВС.

Кипрская война 1974 года незаслуженно забыта, в первую очередь, по политическим соображениям. Европейское идейно-воспитательное давление на Грецию до самого последнего времени заставляло греков принижать значение этого события. На Турцию все эти десятилетия оказывалось похожее давление с целью отказаться от каких-либо действий вокруг Кипра. Кроме того, туркам крайне неудобно вспоминать все выше описанные обстоятельства войны.

Но несмотря на то, что со времен кампании 1974 года прошло уже 45 лет, память о ней жива не только в надгробьях и воспоминаниях. Было бы просто отбросить старый опыт за ненадобностью: вокруг одни беспилотники и цифровые технологии. Но, как показал опыт, новейшие технологии в чистом виде – лишь вишенки на торте. Стратегически такие вечные конфликты все равно протекают с использованием одних и тех же схем, которые продиктованы географией и почти не меняющейся психологией. А новые технологии меняют совсем немногое.