Суперсерия 1972 года — одно из самых ярких хоккейных событий 20-го века. Это было противостояние сильных и принципиальных соперников — сборной СССР и канадских профессионалов. Четыре матча прошли на родине «кленовых листьев», столько же — в Москве. Канадцы, по воспоминаниям советских игроков, принимали их настороженно. Сказывались разница менталитетов, стилей игры, а также представления о Союзе, сформированные пропагандой в условиях холодной войны. Родоначальники хоккея не скрывали своего надменного, а временами и презрительного отношения к соперникам, и были уверены, что не отдадут сборной СССР ни матча. Как канадцы встретили советских хоккеистов в Монреале, что думали о соперниках перед первой встречей и почему позволяли себе издеваться над ними — в материале далее.
Сильнейшие советские хоккеисты стали ездить в Канаду и принимать у себя команды из Страны кленового листа в 1957 году. Однако игроки Национальной хоккейной лиги (НХЛ) в таких матчах участия не принимали — это были встречи любителей, коими считались все спортсмены в СССР, с канадскими любителями. Не разрешали канадским профессионалам приезжать и на чемпионаты мира, где советская сборная из года в год била всех и вся.
Но какую страну в таких условиях честнее называть ведущей хоккейной державой мира? Ту, что побеждает на международных турнирах не самых сильных соперников, или ту, чьи игроки выступают в престижнейшем чемпионате? Было понятно, что ответить на этот вопрос можно только сведя советских любителей и канадских профи. Но это было делом непростым.
Особенно хотел встречи с канадскими профессионалами Анатолий Тарасов. Он даже создал отдельную систему подготовки игроков: например, одно из силовых упражнений называлось «бей канадца». Заключалось оно в том, чтобы с разбегу врезаться в большое дерево. Нужно было сгруппироваться и постараться не выбить плечо. Однако проверить эффективность этих упражнений на канадских профессионалах Тарасову было не суждено — при нем матчей не состоялось
К соглашению пришли в 1972-м. Суперсерия стала самым громким событием в мировом хоккее, но важна была не только поэтому. В ходе нее рухнули как минимум два стереотипа. Первый, бытовавший во всем мире, — о непобедимости канадских профессионалов. Второй, распространенный в ряде капиталистических стран, — о способности советского спорта показывать результат только благодаря идеологическому строю Советского Союза. О мастерстве соперников в Канаде ничего не знали, считали игроков из СССР малосведущими простаками, победить которых ничего не стоит. Надо сказать, первое впечатление советские хоккеисты, как вспоминали они сами, производили действительно не слишком внушительное. Однако что такое хоккей, все-таки знали очень хорошо.
30 августа советская команда вылетела в Монреаль.
Почти сразу по прибытии, сборная столкнулась с политической проблемой. Один из чехословацких эмигрантов в Канаде, подавший в суд провинции Квебек на Советский Союз за то, что во время Пражской весны советские танки раздавили его автомобиль, и искавший возмещения материального убытка в размере 1889 долларов, неожиданно добился своего. Суд Квебека постановил опечатать хоккейное снаряжение советской команды до уплаты денег. В дело вмешался Алан Иглсон, выписавший чеху свой личный чек.
Сборная СССР по хоккею, 1972 год
1 сентября в Монреаль, на супер-серию, прилетели канадцы и посетили очередную тренировку советской команды на катке «Форум», став жертвами хитрости последних — умышленно расслабленно проведённых упражнений на льду. «Русские нападающие на тренировке в „Форуме“, казалось, во время броска не умеют правильно распределять вес тела. Защитники, большие и неуклюжие, чуть не падали, пытаясь резко изменить направление движения», — вспоминал потом канадский вратарь Драйден.
В книге «Валерий Харламов» Максим Макарычев приводит воспоминания советских игроков, отправившихся в Монреаль на первый матч серии. Руководил тогда сборной СССР Всеволод Бобров.
«С ребятами предстоящую поездку особо не обсуждали, волнения никакого не испытывали, — рассказывал защитник Александр Гусев. — Оно появилось позже. И даже не волнение — страх. Выходим на разминку. Выполняем традиционные упражнения: выходы "три в два", "два в один". И тут на лед неторопливо выходят канадцы и начинают вальяжно кататься по кругу. Некоторые встали возле бортиков и откровенно смеются над нами. Вроде как в цирке».
Канадцы потешались над многими элементами советского хоккея: и над привычкой вести предматчевую раскатку, и над стилем обороны, и над командным духом, который был основой подхода к игре. Все это радикально отличалось от того, к чему привыкли за океаном. Один из лидеров «кленовых листьев» Фил Эспозито в своей книге писал:
«Мне говорили накануне серии, что у русских в составе есть звезды. "Чего? У русских?" — отвечал я им. Это я — звезда. У них там, в их команде, одни медведи. Что бы там ни говорили, мы их положим одной левой».
Советский форвард Александр Мальцев подтверждал: «Они в один голос твердили: с нами в хоккей приехали играть медведи».
Фил Эспозито во время Суперсерии-1972
Позже советские игроки признавались, что подыгрывать канадцам перед началом первой встречи было частью тренерского плана. Важно было позволять им заблуждаться как можно дольше.
Вообще, представление канадцев о соперниках сформировали местные журналисты, снявшие незадолго до Суперсерии документальный фильм «Все о советском хоккее». Спорт в картине выставлялся преимущественно в комичном свете. Например, из репортажей канадских телевизионщиков следовало, что лед на хоккейных площадках в СССР заливают простым шлангом, а клюшки мастерят в обычных заводских мастерских. В подтверждение демонстрировались кадры с дворовой площадки и из слесарного цеха.
Успехи советского хоккея на международной арене объясняли преимущественно не умением играть, а сплачивающей идеей коммунизма. Индивидуальное мастерство хоккеистов из СССР отрицалось — все победы якобы случились только благодаря грамотной командной стратегии. Лидеров советской сборной — в частности, Валерия Харламова, Александра Якушева, Владислава Третьяка — в Канаде, конечно, знали. Но и их считали скорее посредственностями.
Никогда не играл против русских, этих негодяев и красных дьяволов. Говорили, что у них там какой-то Третьяк имеется, вроде как хороший вратарь. Ну да мне-то что? Для меня все они были комми, и мне такой информации о русских было вполне достаточно
Фил Эспозито
Но главное, что не давало канадцам покоя, — внешний вид соперника. Еще до игры они обратили внимание на то, что советским игрокам дали возможность сходить за покупками, и это было очередным поводом позлорадствовать
«Русских строем повели покупать джинсы в большой магазин, — вспоминал позже Эспозито. — Вот потеха-то была! Особенно мне не понравился Третьяк. Почему? Да если ты такой стойкий коммунист, считал я, то зачем тебе материальные ценности, да еще купленные в стране капитализма? А ведь он пошел и купил себе в Монреале джинсы. Ну как я его мог после этого уважать?»
С модной амуницией в СССР и правда было плохо. Сборная вышла на лед в допотопных шлемах, вратари надели решетчатые маски — такие к тому моменту уже вышли из оборота в НХЛ. Вариантов не было, иностранное в команде, понятно, брали неохотно. Это смущало советских спортсменов, но в итоге сыграло им на руку. Ведь в то, что хоккеисты в таком обмундировании могут искусно владеть шайбой, поверить было просто невозможно.
«Канадцы посмеивались над нашей формой. Мы действительно немножко убогие вышли, — вспоминает Гусев. — В конце 1960-х в чем играли-то? Кто что достанет. Нам, молодым, перепадало от мастеров кое-какое старье. И наколенники, и наплечники. Кто в сборной играл, тот что-то получал, а в командах, когда молодые были, сами выкручивались. Свитера шерстяные какие-то нелепые были. Хорошо, что канадцы нам трусы выдали, перчатки "Купер", еще кое-какую форму. А в майках мы в своих играли. Они бы нам и майки хорошие сделали с надписью "СССР", но нет — наши руководители сказали: "В своих играть будем". Клюшки гнули сами. Три штуки настрогаешь, так за игру сломаешь их все. Их нам выдавали, а они постоянно ломались».
Издевки прекратились очень быстро — уже после первого матча, 2 сентября 1972 года. Но об этом завтра
Материал проекта «50 лет назад», в котором я рассказываю о событиях, произошедших в этот день, ровно 50 лет назад.
