До марта 1638 года Тромп оставался в море, действуя против испанских каперов, а затем прибыл в порт Хеллевутслейс, откуда отправился в Гаагу, чтобы встретиться там с Генеральными штатами и с принцем Оранским, и призвать адмиралов укреплять мощь флота. Оттуда он поехал по стране, посещая адмиралтейства и верфи, договариваясь, требуя, угрожая, и результаты всех своих встреч заносил в свой журнал. В результате угроз и уговоров ему удалось получить некоторое количество денег, а также усилить свой флот четырьмя фрегатами и несколькими гребными судами, которые он рассчитывал использовать для грядущей блокады Дюнкерка.
Генеральные штаты, видя кипучую деятельность Тромпа, теперь могли убедиться – у них появился главнокомандующий флотом, равного которому не было уже давно. Задачи для своих эскадр Мартен Тромп поставил предельно четко: блокада фламандского побережья, защита голландских рыболовов, конвоирование торговцев до родных портов, и предотвращение доставок морем испанских подкреплений.
В мае 1638 года Тромп вновь вышел в море, на этот раз – без своего беспокойного вице-адмирала, который остался на берегу контролировать строительство кораблей, затребованных лейтенант-адмиралом. 1638 год в целом выдался не самым благоприятным для испанцев, поскольку северные порты Испании на всем его протяжении подвергались налетам французских эскадр, поэтому доны не могли снарядить конвои с подкреплениями для армии во Фландрии, что в изрядной степени облегчило задачу голландцам. Что же касается Тромпа, то в конце года у Дюнкерка его сменил Витте де Витт, после чего ряд капитанов подали на него жалобы, что в итоге привело к судебному разбирательству по вопросу превышения властных полномочий. Резкий и суровый, де Витт все же по итогу рассмотрения дела был признан «невиновным и свободным», одно отношения между ним и Тромпом осложнились еще больше.
Отсутствие подкреплений для испанской армии во Фландрии в 1638 году, большие потери, понесенные испанцами за это время, а также события Тридцатилетней войны, из-за которых дорога из Генуи в Южные Нидерланды для испанской армии оказалась закрытой, зимой 38-39 годов натолкнули Генеральные штаты на мысль, что в следующем, то есть в 1639 году, транспортные конвои донов непременно появятся в Ла-Манше, и вскоре из Дюнкерка и Мадрида стали поступать сведения, косвенно подтверждающие эту догадку. В портах на северном побережье Испании начали концентрироваться войска и корабли, и хотя намерения противника еще не были ясны до конца, было понятно, что нужно было, во что бы то ни стало, исключить возможность прорыва неприятельских эскадр в Дюнкерк.
Действительно, намерения испанского короля не были очевидны. Чтобы в случае чего отразить возможное вторжение французов в северные провинции Испании, где он не располагал существенным количеством проверенных солдат, Филипп IV запросил из Фландрии 5000 валлонских ветеранов, в то же время в самой Испании было приказано набрать 12000 новобранцев, которых следовало доставить во Фландрию на тех же кораблях, которые должны были привезти в Испанию валлонов. Филипп надеялся, что в армейских лагерях во Фландрии эти новобранцы быстро превратятся в настоящих солдат, которых затем можно будет задействовать в боевых действиях в Брабанте и на севере Франции. Ситуация, казалось, благоволила к такому развитию события – неоднократно дюнкеркские корсары прорывались через голландскую блокаду этого порта.
Вторая часть плана, включавшая в себя перевозку солдат из Испании во Фландрию, была сопряжена с трудностями – король не мог ждать прихода следующей зимы, поскольку его войскам требовались подкрепления, но в то же время идти через неспокойные воды осенней Атлантики с тяжелыми транспортными судами, набитыми людьми, было довольно рискованно. Помимо погоды, жизнь испанцам в меру своих скромных сил осложняли французские и голландские каперы, поэтому Филипп отозвал часть своих кораблей из Средиземного моря, надеясь использовать их в качестве конвойного сопровождения. Кроме того, дополнительно испанский король собирался задействовать в операции корабли «Серебряного флота», возившего ценности из испанских колоний в Америке. Надежду вселяло и то, что отношения между Испании и Англией были более благоприятными, чем когда-либо в последние несколько лет, и, в случае чего, солдат можно было бы просто высадить на английский берег, а уже затем потихоньку переправлять во Фландрию. 12 марта 1639 года флот Дюнкерка с валлонскими ветеранами на борту смог преодолеть голландскую блокаду, и вскоре прибыл в Испанию.
Как уже было сказано, в январе 1639 года голландцы имели уже определенное представление о масштабах испанского плана, и имели сведения о том, что в Дюнкерке собирается флот для отправки в Испанию. Когда Тромп, находившийся в море с 9 января, получил приказ ни в коем случае не допустить отправки неприятельской эскадры, он немедленно попытался блокировать все фламандское побережье, чтобы не позволить противнику ускользнуть. 18 февраля эскадра Дюнкерка вышла из гавани и попыталась прорваться через голландские заслоны, однако подоспевший Тромп нанес фламандцам поражение, вынудив их вернуться обратно в гавань.
Голландский флот, тем не менее, тоже пребывал не в лучшем состоянии, и лейтенант-адмирал счел необходимым покинуть побережье Фландрии и вернуться на родину. 24 февраля Тромп выступил с докладом перед Генеральными штатами, после чего он, Банкерт, де Витт, Эвертсен и еще двенадцать капитанов были награждены золотыми цепями и медалями. Сам лейтенант-адмирал, впрочем, не очень-то радовался наградам – победа в итоге обернулась необходимостью снять блокаду, и такой результат его совсем не удовлетворял. На заседании Генеральных штатов 25 февраля он заявил, что вместо золотых побрякушек хотел бы получить еще несколько кораблей, поскольку опасность испанской высадки по-прежнему сохранялась. 13 марта он все еще находился в Хеллевутслейсе, ожидая подкреплений, и писал в Гаагу, требуя прислать ему еще несколько кораблей. Тогда он не мог знать, что буквально в эти же самые часы эскадра Дюнкерка с валлонами на борту вышла в море, пользуясь отсутствием на горизонте голландских кораблей.
Между тем, в Испании полным ходом шла подготовка к реализации второй части плана, включавшей в себя отправку большого транспортного конвоя на север. Король Филипп понимал, что для успешного ведения войны ему нужен качественный человеческий материал, поэтому вербовщики старались набирать людей из числа крестьян и горожан, не размениваясь на мелкий криминалитет и нищих. Таким образом, было собрано около 18000 человек, большинство из которых, однако, вовсе не горели желанием отправляться на войну в Южные Нидерланды. Один полковой командир, по происхождению португалец, описывал горестный быт этих несчастных – еще перед тем, как их погрузили на корабли, многие успели умереть от голода и болезней, остальные же тосковали по дому, были деморализованы и не хотели никуда плыть.
Когда в портах Ла-Корунье и Ферроле на северо-западном побережье Испании уже было сосредоточено большое количество кораблей, в июле 1639 года на горизонте неожиданно показался французский флот, который блокировал испанцев в гаванях и попытался выманить их в открытое море для решающего сражения. Однако планам французов помешала сама природа – погода резко ухудшилась, и море стало неспокойным, вследствие чего эскадра под королевскими лилиями была вынуждена убраться восвояси, так и не решив поставленной задачи. Однако этот рейд французских кораблей, пусть и не нанесший испанцам никакого существенного время, самым пагубным образом сказался на настроениях и без того деморализованных солдат-новобранцев, которые внезапно поняли, что для того, чтобы счастливо добраться до Фландрии и там погибнуть (ни на что хорошее они уже не надеялись), им сначала нужно будет избежать смерти от рук французских канониров в открытом море. Тем не менее, инцидент ни на толику не поколебал решимости короля довести дело до конца.
Голландский флот перед сражением при Даунсе
После того, как горизонт снова стал чистым, испанцы продолжили готовиться к отправке, 22 августа на рейд Ла-Коруньи подошли корабли из Средиземного моря, ведомые доном Антонио де Окендо, и на этом подготовительную часть можно было считать законченной. Здесь надо сказать пару слов об организации испанского флота, поскольку любезный читатель может полагать, что в отличие от Нидерландов, имевших в общей сложности пять независимых адмиралтейств, в куда более централизованной Испании все обстояло по-другому. На самом же деле, испанская система имела немало общего с голландской – у королевств Кастилии и Арагона были собственные эскадры, выходившие в море под своими флагами и под началом своих офицеров. Аналогичная ситуация была с Португалией, которая на тот момент тоже входила в состав испанского королевства. Наконец, приморские города Неаполь и Дюнкерк также имели свои собственные эскадры и своих адмиралов. Естественно, командование каждой эскадры держалось обособленно, и не спешило подчиняться кому либо. Для того, чтобы понять, какой бюрократический бардак порой царил на испанском флоте, достаточно сказать, что адмирал Окендо был утвержден в качестве командующего объединенными силами лишь после продолжительных и довольно жарких споров, и в этом отношении испанцы мало чем отличались от голландского флотского командования, о внутренних противоречиях которого мы упоминали выше.
Антонио де Окендо
Один из участников совещания оставил доклад, благодаря которому мы и знаем, что командира объединенного флота назначил не король, а выбрали сами адмиралы. В докладе также упоминалось, что король желал, чтобы, в случае столкновения с французским или голландским флотом в Ла-Манше, этот флот был уничтожен «даже в английских гаванях, если это необходимо, и хотя Англия является дружественной стороной, этот нейтралитет должен быть нарушен, поскольку этого требуют высшие интересы государства». Проще говоря, Филипп был готов рискнуть миром с англичанами, и недвусмысленно приказывал своим морским офицерам атаковать противника в нейтральных английских водах, если этого требовала оперативная обстановка.
Памятник Окендо в Сан-Себастьяне
Теперь нужно сказать пару слов о самом доне Антонио де Окендо, главнокомандующем объединенным испанским флотом. Он родился в 1577 году, и, следовательно, был более чем на 20 лет старше Тромпа. Впервые оказавшийся в море в 16 лет, де Окендо был опытным морским офицером, неоднократно командовавшим испанскими эскадрами в ходе серьезных операций. 12 сентября 1631 он разбил эскадру голландской Вест-Индской компании под началом адмирала Адриана Патера у берегов Бразилии, за что был произведен в капитан-генералы – высший чин на испанском военном флоте. Опытный, решительный, обладавший большой личной храбростью, и, что важно, уже бивший голландцев на море, Окендо вместе со своим флотом покинул гавань Ла-Коруньи 27 августа, преисполненный рвения выполнить приказ своего короля или умереть.
Флот, который Окендо вывел в море, насчитывал 75 судов, в том числе 45 военных. Оставшиеся были вооруженными «торговцами», конфискованными испанской короной или арендованными у английских, бретонских, голландских и гамбургских собственников, и служили для перевозки солдат. Едва эскадра вышла в море, как от нее отделились восемь транспортных кораблей, которые отправились в английский Плимут и высадили там 1800 солдат. Вопреки расхожему мнению, испанский флот не был такой уж устрашающей силой. Только два корабля из его состава были настоящими плавучими крепостями – португальские «Santa Teresa» и «Santiago» (на последнем держал свой флаг де Окендо), несшие по 60 с лишним орудий каждый, в то время как остальные галеоны имели в среднем по 20-40 орудий. Еще примерно 12 кораблей располагали чуть более мощным вооружением, чем средний голландский аналог, но в целом разница была не такой критической, как часто предполагается.
Большинство испанских кораблей были перегружены людьми – в то время как Тромп имел на своем 57-пушечном флагмане «Aemilia» 240 матросов и солдат, на «Santiago» и «Santa Teresa» находилась тысяча человек (высокие потери в живой силе, которые понесут испанцы в ходе сражения, будут во многом обусловлены как раз большой скученностью людей на кораблях). В общем же цифры по испанской эскадре были следующими – свыше 8000 матросов и по крайней мере 13000 солдат. Синхронный португальских источник утверждал, что после отплытия из Ла-Коруньи на испанском флоте ежедневно раздавалось по 25000 индивидуальных пайков.
'Амилия' - флагманский корабль Мартена Тромпа
Теперь кратко остановимся на том, чем занимался Тромп в Ла-Манше в период с 29 апреля до 15 сентября, когда он получил сведения о приближении эскадры де Окендо. Лейтенант-адмирал не сидел сложа руки, и наладил службу морской разведки, которая докладывала обо всех кораблях, шедших через Канал. Таким образом, Тромп был в курсе относительно действий не только испанцев, но и французского и английского флотов. Адмирал дал распоряжение останавливать и досматривать все подозрительные суда, что приводило в ярость английских капитанов, однако их начальство на берегу строго-настрого наказало им никак не реагировать на это. Как показала практика, опасения Тромпа были не напрасны – в трюмах трех остановленных для досмотра английских кораблей, шедших во Фландрию, «чудесным образом» обнаружились испанские солдаты суммарным количеством около тысячи человек, и голландское командование всерьез подозревало, что это была лишь капля в море. Англичане же спешили к побережью Франции, чтобы как можно быстрее высадить на берег испанцев, среди которых вспыхнула эпидемия какой-то хвори. Современник описал то, что произошло далее, в своей личной корреспонденции:
«Мой господин,
Только что я получил сообщение, несомненно из гильдии, из личного письма адмирала Тромпа, датированного 29 июня, будто он вчерашним днём (а именно 28-го числа) видя прибытие трёх английских кораблей, попросил о том же [подойти ближе к ним - прим.], чтобы атаковать; повреждённые [до состояния, в котором вести бой уже невозможно] таким образом, из-за внезапного появления «Эмилии» (главный корабль Тромпа), которая вызвала такой ужас, они тут же впали в сумятицу.
Адмирал, наблюдая такое, будто хороший медик, зная об их болезни, выяснил, что у них полный трюм испанцев, и намеревался повергнуть в хаос залив Дюнкерка. Но cтрах [голландских моряков - прим.], вызванный отчётом, сорвал намерения, так что 170 испанцев сошли на сушу, но жёны голландских моряков и повитухи сразу же после этого обвели их вокруг пальца, рассказывая, что они, мол, вскоре будут комфортно пить пиво или воду в Роттердаме, тогда как все здешние побережья патрулируются (ожидалось, видимо, что испанцы пойдут за женщинами, а голландцы их встретят с оружием – прим.).
Роттердам, 2 июля 1639»
Данный инцидент был также отражен в бортовых журналах Тромпа и де Витта, но – в более деловом и лаконичном тоне.
Терпение Тромпа, наконец, было вознаграждено - 15 сентября он во главе 13 кораблей встретил неприятеля у мыса Бичи-Хэд на южной оконечности Англии между Уайтом и Даунсом. Тромп со своими кораблями устремился навстречу врагу, приказав предупредить де Витта и Банкерта, который находился в этот момент у фламандского побережья, чтобы «собрать флот и атаковать с преимуществом». На следующее утро, около 9 часов, голландские эскадры соединились, после чего на флагмане Тромпа состоялся совет в присутствии всех капитанов. На совете было единодушно решено дать испанцам бой.
Голландская карта сражения при Даунсе
Сражение началось 17 сентября, 18-го подошел Банкерт, в результате чего численность голландского флота выросла до 32 кораблей. В результате продолжительного сражения де Окендо решил отвести свой флот к Даунсу – в нейтральные английские воды, чтобы лишний раз не рисковать, маневрируя, между песчаных банок под непрерывным обстрелом голландских орудий. Окендо встал на рейде Даунсе рядом с английской эскадрой адмирала Джорджа Пеннингтона и стал дожидаться прихода осенних штормов, которые должны были вынудить голландцев уйти. Тромп, однако, не стал преследовать Окендо – после двухдневного боя у его эскадры вышли почти все запасы пороха, в результате чего он и де Витт отправились в Кале, чтобы пополнить боеприпасы (сохранились данные по боеприпасам, которые голландцы приняли на борт – 28000 фунтов пороха и около 2000 ядер). Лейтенант-адмирал боялся, что по возвращении он уже не застанет испанцев на месте, но когда 28 сентября он вернулся к Даунсу, Окендо был еще там. Флот Тромпа встал чуть южнее испанцев, и тем, чтобы покинуть рейд Даунса без боя, теперь нужно было идти через северный проход. Тромп вступил в переговоры с Пеннингтоном, и тот уверил голландца, что испанцы никуда не денутся. Тем не менее, в ночь с 21 на 22 сентября 14 небольших судов из состава флота де Окендо с несколькими тысячами солдат и большим грузом серебра на борту вышли через северный проход, и уже на следующий день благополучно прибыли с Дюнкерк. Тромп, естественно, передал Пеннингтону ноту протеста, а голландский посол в Лондоне передал аналогичную английскому правительству. В ответ на это британцы нехотя предоставили голландскому адмиралу право перекрыть и северный проход, чтобы окончательно запереть де Окендо на рейде. Постепенно к Тромпу подходили подкрепления, и к концу октября численность объединенного голландского флота составляла 95 кораблей и 12 брандеров. Желая выманить де Окендо в открытое море, Тромп отправил ему издевательское письмо, в котором интересовался, почему благородный дон не выходит сражаться, как это пристало офицеру. Де Окендо ответил, что его корабли нуждаются в ремонте, для осуществления которого у него недостаточно древесины. Тромп тут же распорядился передать испанцам необходимые строительные материалы, однако хитрый де Окендо по-прежнему не спешил давать решающее сражение.
Сражение при Даунсе
Англичане же решили извлечь максимально возможную выгоду из сложившейся ситуации, и когда Окендо обратился к королю Карлу I с просьбой разрешить ему пополнить запасы оружия и провианта в Англии, король, понимая, что адмирал находится в безвыходном положении, заломил аномально высокую цену за порох и ядра, а также потребовал единовременные выплаты для себя (5000 фунтов стерлингов) и для начальника королевской артиллерии (1000 фунтов стерлингов). Через несколько дней после доставки испанцам дерева, тромп вновь попытался спровоцировать де Окендо на бой, однако английский адмирал Пеннингтон сообщил ему, что испанцы ждут поставку 500 бочек английского пороха, который им продал предприимчивый Карл I.
Сражение при Даунсе
Понимая, что испанцы могут выжидать довольно долго, Тромп решил форсировать события – 21 октября он блокировал возможные пути отхода испанцев, отправив эскадры Корнелиса Йола (на север) и Яна де Нийса (на юг), а сам двинулся на неприятельский флот. Испанцы, которые явно не ожидали атаки, запаниковали. Голландцы пустили на них пять брандеров, и де Окендо на «Santiago» лишь с большим трудом сумел не попасть под их удар. Но второму из двух главных испанских галеонов, «Santa Teresa» под командованием Лопе де Осеса, повезло меньше – в него врезались сразу три из пяти голландских брандеров, в результате чего корабль стремительно загорелся, в крюйт-камеру угодила искра, и галеон взлетел на воздух. Самому адмиралу де Осесу было не суждено увидеть гибель своего корабля – он скончался от ран незадолго до этого. Часть кораблей эскадры де Окендо, преимущественно португальских, попытались прорваться, но налетели прямо на зеландскую эскадру Яна Эвертсена, который сумел потопить или захватить большинство из них. Сам Антонио де Окендо с десятью кораблями (большинство из которых были из Дюнкерка) сумел проскользнуть мимо неприятеля под прикрытием тумана, еще девять испанских кораблей оказались выброшены на английский берег, благодаря чему были спасены – их команды впоследствии спустили их на воду и благополучно достигли Дюнкерка. Потери сторон были следующими: испанцы потеряли от 6 до 7 тысяч человек и 25-43 корабля, потери голландцев оказались скромнее – от ста до тысячи человек по разным источникам, и до десяти кораблей.
Победа при Даунсе ознаменовала собой переломный момент в истории голландского флота и смещение баланса сил на море. И хотя сам по себе результат кампании не был для Испании трагедией (существенная часть войск все же была доставлена во Фландрию), в долгосрочной перспективе это поражение ознаменовало начало упадка испанской военно-морской мощи.
Тромп был встречен в Гааге как герой, и получил награду в 10000 гульденов. Витте де Витт, который и так не любил своего лейтенант-адмирала, получил всего 1000 гульденов, из-за чего пришел в бешенство и набросился на Тромпа с острейшей критикой. Де Витт написал несколько анонимных памфлетов, в которых Тромп изображался скупым тупицей, а сам де Витт – подлинным героем и творцом победы при Даунсе.
Англичане тоже извлекли свои уроки из данных событий – в частности, они убедились, что правило нейтральных вод для голландцев – ничто, а их собственная береговая оборона ничего не могла противопоставить этой наглости. Данная обида будет зреть долго, и станет одним из факторов, приведших в итоге в 1652 году к первой англо-голландской войне.
Автор: Александр Свистунов (lacewars)
Страница автора ВКонтакте: https://vk.com/iskender_zulkarneyn
Источник: https://zen.yandex.ru/media/lacewars
