Небесные скитальцы, Глава XI
Глава I, Глава II, Глава III, Глава IV, Глава V, Глава VI, Глава VII, Глава VIII, Глава IX, Глава X
Силясь совладать с собой, Костя с такой силой сжал кулаки, что ногти впились в ладони. Сердце гулко стучало в груди, лоб покрылся испариной, в виски била кровь. Всё произошло так быстро и неожиданно, что он никак не мог понять, как найти потерянный поток душевного движения, обладание которым позволяло действовать в единственно верном с точки зрения интуиции направлении.
Он чуть не подпрыгнул на месте, когда огромные напольные часы, большая редкость в наше время, начали бить. Это вывело его из ступора. Нашка права: следовало поторопиться. Он осмотрелся по сторонам. Так — кофейник, чашки с кофе. Ему уже представлялся случай столкнуться лицом к лицу с талантами Нашки. Зато теперь знает, что нужно делать. Черпевский сбегал в туалет, вернулся и, взявшись за ручки сначала кофейника, затем чашек сквозь несколько слоёв туалетной бумаги, аккуратно вылил их содержимое в унитаз. Основательно смыл. Сполоснул посуду, убрал на место в буфет. Осмотрел входную дверь — железная. Достаточно прочная. Это хорошо — в его голове уже созрел план.
Покинув квартиру, захлопнул как следует за собой дверь. Выбежал из подъезда и спрятался в гаражах. Перебрав несколько, нашёл подходящий камень. То, что нужно, — обломок кирпича с острыми краями. Зажмурился и саданул себя по касательной в лоб. Ощупал рукой — не то. Надо немного сбоку, сильнее и по касательной. Облокотился спиной о стену гаража, зажмурился и как следует наотмашь ударил, целясь в изгиб лба над правым глазом. Потрогал пальцами. Отлично. То, что надо: больно, а на пальцах сукровица.
И всё же этого будет недостаточно. Недостающий элемент его плана помог обрести валявшийся неподалёку засохший огрызок помидора. Он юркнул на улицу, забежал в самый ближайший продуктовый магазин. К счастью, кроме продавщицы в нём никого не было.
— Бутылку томатного сока, — он протянул ей измятую купюру.
Его молча и быстро его обслужили.
Черпевский вернулся обратно, в своё убежище между гаражами, выбранное им по той простой причине, что оно дарило практически идеальную защиту от никак не нужных в таких случаях любопытных взглядов. Если учесть крону дерева сверху.
С характерным хлопком распечатал бутылку. После секундного раздумья набрал горсть сока и, приподняв футболку, размазал её по правому боку. Ещё одну пригоршню под брючину левой ноги. Взъерошил волосы. Наскреб на земле горсточку пыли, размазал её по лицу, руку вытер об одежду. Приготовления окончены. Теперь самое главное — не расплескать кураж. Нельзя слишком много думать и останавливаться хоть на секунду. Порыв должен подсказать, как преодолеть ситуацию. Больше всего это будет похоже на то, как лодка, полная отважных гребцов, преодолевает сложный и опасный порог.
Тремиля. Квартира шестьдесят три — хорошо, что Зантия заставила выучить, где он живёт. Он вбежал в подъезд, влетел на третий этаж и, осознанно игнорируя то, что дверь приоткрыта, изо всех сил забарабанил в дверь.
Его впустил Игорь Вербицкий. Номинально, в недоумении отворив до конца дверь. Все, кроме хозяина, который не мог этого сделать по физическим причинам (был прикован с помощью наручников к стулу), выглянули в прихожую, для того чтобы уставиться на взъерошенного и выпачканного молодого человека с жутким взглядом, ссадинами и кровоподтёками.
На протяжении всей учёбы в школе Константин Черпевский с большим успехом участвовал в кружке художественной самодеятельности. Никогда не задумывался о карьере профессионального актёра. А зря — способности были. Он облокотился левой рукой о дверной косяк и прохрипел:
— Девушка... там... срочно... нужна помощь... вся в крови... В милицейской форме... погоны лейтенанта... На неё напали... я заступился... — и как бы делая последнее усилие, с надрывом, — ну же, её же убьют, после того как изнасилуют!
— Где? — заорал Вербицкий спустя две секунды, во время которых до окружающих доходил смысл произнесённых слов.
После вопроса капитана коллективный ступор закончился.
— Квартира сто три. Их много... у них ножи... идите все...
Вербицкий сунул ноутбук в руки Зинченко.
— Охраняй его, — кивнул он на хакера. — Отвечаешь головой.
И они умчались. Все, кроме Зинченко.
Черпевский сполз на пол, изобразил подобие стона, во время которого внимательно осматривал младшего сержанта Зинченко. Молодецкое, почти грузное, телосложение. Громадное, кровь с молоком, румяное лицо. Плоский, раздавленный нос. Глаза маленькие и круглые. С виду — хороший человек... Вроде как простодушный. Типаж потомственного крестьянина. Это хорошо. Таких легко обманывать. Хорошими и настоящими людьми всегда проще манипулировать, чем злыми и хитрыми. У них нет правил, принципов и морали, в которых так просто запутать. Человека вообще легко запутать фактами. Если он не чувствует тенденции.
Они сцепились взглядами. Черпевский успешно имитировал тяжёлое дыхание всей грудью, ради развлечения похрипывая. Должностное лицо недоумённо созерцало результаты его трудов.
— Ты должен им помочь, — прохрипел Костя. — Своим.
Он уже понял, в каком направлении надо копать.
— А ты кто? Откуда вообще взялся?
— Сосед из сто четвёртой квартиры. Иди, помоги своим. Мы ведь знаем, как будет. Если у них всё получиться, вся слава достанется только твоим товарищам.
Младший сержант слегка скривился и молча кивнул на Тремиля, посмотрел на ноутбук в пакете, который сжимал в руках, словно ребёнка.
— Тебе-то что? А у меня приказ охранять преступника.
— Они ко мне шли. Денег им должен. Если одержат верх, покоя мне не будет. С детства третируют. Беги, помоги им. А то будут дразнить. Скажут, Зина-корзина — трус.
Похоже, с корзиной он попал в яблочко: милиционер заметно зарделся.
— А если с твоими что-то пойдёт не так... И вовсе сгноят. Все герои, а Зина-корзина — трус.
Скажут, решил отсидеться. Про приказ и не вспомнят или вообще не поверят. Знаешь же, как это бывает. Беги, пока не поздно. Или ты и вправду испугался? Может, поэтому оставили именно тебя? А преступника я твоего покараулю, никуда не денется... И пакет заодно...
Зинченко наконец-то решился. Протянул Черпевскому ноутбук и скрылся, гулко прыгая по ступеням лестницы. Костя вскочил и вбежал в комнату. По взгляду лучшего специалиста города по информационной безопасности он понял, что тот уже обо всём догадался.
— Я за тобой. Согласен бежать?
— На кого придётся работать? За дела, связанные с наркотиками, оружием, торговлей людьми и прочей гадостью, никогда не брался и никогда не возьмусь. Должен знать. Лучше уж в тюрьму.
— Не связано ни с тем, ни с другим, ни с третьим. Вообще ни с каким паскудством не имеет ничего общего.
— В таком случае по рукам. Кстати, насчёт рук: я не смогу бежать со стулом. Возьми на балконе топор и разруби стул. Времени у нас нет!
— Подожди, у меня есть ключ.
Он достал из кармана ключ и трясущимися руками начал отмыкать наручники. Ничего путного не получалось. И через ещё пятнадцать секунд тоже. Черпевский почувствовал подступающий приступ паники: в любой момент кто-то из милиционеров мог вернуться. Или все, если быстро выломают дверь или почувствуют неладное по другой причине.
— Бери топор, — ещё раз решительно предложил Лавр. — Потом откроем.
Через десять секунд хакер мог передвигаться. Правда, со скреплёнными наручниками руками за спиной.
— Вон там пакетик с документами... Да, этот, засунь мне в карман. И возьми с собой мой ноутбук.
Они сбежали по лестнице, осторожно выглянули на улицу.
— Бежим через арочный проход. Если через гаражи, то это мимо подъезда, где они сейчас.
— Давай.
Осторожно выглянули на улицу, и возле милицейского микроавтобуса увидели Зинченко с рацией наперевес. Рядом с ним стояли ещё два сотрудника правоохранительных органов. Их не заметили за малым.
Сунулись обратно, но оказалось, что уже поздно: перед подъездом со сто третьей квартирой стоял капитан Вербицкий с ещё одним сотрудником. Пытался связаться с кем-то по рации.
Счастливая улыбка озарила лицо Черпевского — самое время воспользоваться потаённым секретом. А заодно и произвести впечатление на будущего компаньона. Вернувшись к середине сводчатого прохода, он принялся ощупывать стену. Ничего. Безрезультатно. Злясь и нервничая, продолжил поиски. Сначала посередине, как ему велела запомнить Зантия. Затем везде. Включая левую стену. Прохода не было нигде. Лаврентий в это время, не обращая внимания на его фокусы, наблюдал за улицей.
— Они идут! — приглушённо крикнул он. — Что ты ищешь? Ты в себе? Что на твоей стороне?
Запаниковав, ринулись к выходу во двор. Вербицкий и почти все его люди были на улице, большое везение, что их снова никто не заметил. Замешкались, отбежали на середину арочного прохода. Поняли, что проиграли. Тремиля сплюнул и покачал головой. Облокотился спиной о стену, машинально пряча скованные наручниками руки за спину. Черпевский устало вздохнул. Всё, что могло пойти не так, пошло не так. Идеальный шторм. Совсем всё, даже это идиотское убежище, которое было же, ну просто было же! И никак не могло исчезнуть просто так...
Зинченко с двумя компаньонами вошли в арочный проход. Один из них нёс фомку, видимо для того, чтобы взломать дверь. Они вошли в проход и... торопливо прошли мимо. Только теперь, вблизи, Черпевский как следует разглядел, что это был совсем другой Зинченко, если и Зинченко вообще. Скорее всего, старший брат. Сходство определённо было, но отнюдь не идеальное, совсем не такое, как у близнецов. Этот выглядел старше, в волосах — седина, черты лица тоньше, фигура стройнее. Носил звание сержанта, а не младшего сержанта.
После того, как они быстро прошли мимо, не обратив на них никакого внимания, Константин с Лаврентием быстро выбежали на улицу и спустя всего несколько мгновений скрылись в густой зелени соседнего двора.
* * *
Всего через квартал от дома Лаврентия Тремиля свечкой упирался в небо небоскрёб торгового центра. Бар «Сиреневая белка», в который сейчас вошла Аглая Ферро вместе со своими тремя подельниками, располагался на самом высоком его этаже и не имел ни одной вывески или хотя бы просто таблички с названием. Все, кому надо, знали о нём и так.
Кроме них в заведении был только бармен. Он извинился, что отпустил официанта к его молодому человеку, у которого должны были прямо сейчас вырезать аппендицит. И немного сиплым голосом предложил свои услуги и в качестве бармена, и в качестве официанта. Выглядел он весьма импозантно: чёрный изысканный костюм сидел точно по фигуре, тёмные, как смоль, волосы с обильной проседью были зачёсаны назад в точно подходившей к его облику причёске.
Для того чтобы расположиться, компания выбрала самый удалённый от барной стойки столик.
— Что-нибудь выбрали? — подошёл бармен лёгкой кошачьей походкой ровно через три минуты после того, как были поданы буклеты с меню.
— Да, — ответила за всех Ферро. — Четыре безалкогольных «Ночи на Шайрате», пожалуйста.
— Отличный выбор, — принял он заказ, улыбнулся тонкими губами и ушёл.
— Значит так, — посмотрела на свои изящные часики Аглая Ферро, — до вылета осталось немногим менее тринадцати часов. — Повторим всё в последний раз.
Она достала из сумочки чистые листы бумаги и автоматический карандаш.
— Начнём с тебя, Ян Олегович.
— Хорошо, — кивнул щупленький молодой человек, сидящий слева от неё.
Ферро быстро и ловко принялась чертить расположение тайников в самолёте. Тайников, где хранятся части пистолета и другие необходимые вещи. Необходимые для того, что они задумали.
Считая солдатню — а в эту категорию она включала без исключения всех, кто хоть какое-то продолжительное время был связан с военной формой (не делая никакого различия между контрактниками и офицерами), — весьма тупой категорией населения, она не позволяла себе ни на йоту филонить с подготовкой. Даже наоборот. Каждый должен идеально знать свой групповой и частный порядок действий. Воистину идеально. В этом залог предстоящего успеха.
Поэтому это была далеко не первая их встреча. Их было много, и теперь она почти уверена, что её люди практически готовы.
В самом конце она всё сотрёт ластиком. Пустые листы возьмёт с собой, чтобы сжечь. Телефонам и другим электронным носителям информации категорически не доверяла.
* * *
Пожалуй, это был самый странный суд из всех, когда-либо происходивших в Редгарде. Спустя двадцать минут после разговора со своим новым адвокатом Хорхеус Фишт покачал головой и решил, что ломать голову над мотивами его новой целеустремлённой знакомой не имеет никакого смысла. Какими бы они ни были, у неё ничего не может получиться. Его опыт и прагматичный склад ума не оставлял новому адвокату не единого шанса.
Тем не менее он ошибался. Чем дольше времени длилось судебное заседание, тем больше увеличивалась вероятность благоприятного исхода дела. Прокурор, такое впечатление, просто спал с открытыми глазами. Не выходил из противоестественного состояния вялости и оцепенения. Раз за разом листал свою громадную папку с бумагами, не находя ни одну из них вовремя. Впрочем, как и судья. На вид откровенно скучала. Свидетели несли чушь. Происходящее носило характер взбалмошный и путанный, напоминало пресловутые поиски чёрной кошки в комнате без освещения. Как раз именно тот наиболее популярный случай, когда её там нет. Единственной путеводной нитью в этом сюрреальном лабиринте юриспруденции был звонкий и холодный голос адвоката Фишта.
Вскоре стало ясно, что всем окончательно надоело блуждать по этому самому лабиринту. До такой степени, что они вполне готовы схватиться за предложенную путеводную нить. Лишь бы только быстрее наконец из него выбраться. Парадоксальный финал, оправдательный приговор, показался всем вполне закономерным и логичным.
Фишт никак не мог прийти в себя от удивления, хотя прошло уже десять минут после того, как его освободили из-под стражи. Прямо в зале суда.
— Грандиозно! — восхищённо сказал он Зантии.
Они стояли недалеко от входа в здание суда возле пустой лавочки и урны. Хорхеус с наслаждением курил сигарету, которую только что стрельнул у прохожего.
Зантия, наклонив голову, взглянула на часики.
— Нам пора. Нет, докурите. Надеюсь, понимаете, что вам лучше так же старательно и эффективно выполнить свою часть договора, как её только что выполнила наша сторона?
— Понимаю, — ответил вор, разглядывая её с нескрываемым интересом. — И более того, горю желанием показать себя... Вы не могли бы быть так любезны и наконец-то сказать, кто вы?
— Нет.