Начало XX века в Новохоперском уезде также отмечено вспышками хлыстовского сектантства. Очередным «Христом» секты оказался ссыльный неизвестный. Сохранились имена его «апостолов» Ф.С. Карев и В.Т. Галактионов, которые были местными уроженцами – села Троицкий Юрт и села Ржавица. В Раживице была даже своя «богородица» или, по-хлыстовски, «коитетчица». Она собирала необходимые для секты средства.
Также известны имена таких «проповедников» как В. Чурсин и Т. Жданов, которые в 1901 г. были отправлены в ссылку на Кавказ. Несмотря на такие жесткие меры некоторые хлысты сохраняли свои взгляды и в ссылке ради возвращения на родину делали все, что от них требовалось, даже отказ от своих сектантских убеждений (видимый). Когда же их возвращали, они принимались за старое.
Во второй половине XIX в. возникали крупные общины и в Богучарском уезде. Так в Красноженовой слободе возникла секта хлыстов, получившая специфическое название «суха любовь». Внешне их нельзя было отличить от православных людей. Они были тихими и неприметными людьми, в общении с которыми частенько можно было услышать «вздохи и сокрушения о грехах, самообвинение и самоуничижение». Только понятие о любви у них совпадало с сектантами ранее рассмотренного общества во главе с А. Рудей, к этому можно было прибавить еще самосозерцание и отрешение от многих мирских обязанностей. Также согласно рассказам местных у них были своя «богородица» и свои «святые», и они также свои мистерии совершали вокруг кадки с водой. Они также жили замкнутой жизнью, а то что творится внутри общины становилось только «самым испытанным своим новобранцам». Они вели такую же закрытую от внешнего мира жизнь, собирались по вечерам и читали «какие-то особенные книги и рукописей, тщательно оберегаемые от непосвящённых» слушали проповеди учителей. В отличие от ранее рассмотренных сект они были подготовлены даже на случай прихода непосвященных или облавы «у них всегда наготове Евангелие и другие православные религиозные книги» . Заканчивалось собрание секты плотскими утехами каждого попарно, что доказывало их главную цель их вероучения – стремление к любви. Н. Богатырев объясняет успех развития этой секты тем, что она потакала страстям и наклонностям её адептов, которые могли удовлетворить их именно там. По схожему мнению священника из другого села Богучарского уезда, распространение этой секты связано с низким уровнем духовно-нравственного состояния населения: «большие охотники до посещения кабаков, не отличаются добрыми нравами, и в религиозно-нравственном отношении стоят далеко внизу». Нравственная распущенность и формальное отношение к церковной жизни стали хорошей средой для развития хлыстовства в этом селе. Основателем в нем хлыстовства оказался местный крестьянин, ранее отличавшийся набожностью и посещавший монастыри. Это продолжалось до тех пор, пока в нем не произошла резкая перемена, и он сам стал собирать народ у себя для пения псалмов и чтения Евангелия. Несмотря на то, что хлыстовское учение сохранялось в тайне, местные крестьяне заметили, что «там бывает и кое-что иное, что бывает обыкновенно на хлыстовских собраниях» . Непосвященных сначала допускали только к обычным чтениям Евангелия и его толкованиям. Хлысты проводили с ними скромные религиозные беседы, демонстрировали показное благочестие. Только после того, как человеку покажется, что хлысты превосходят православных в нравственной жизни и благочестии, и он принимает хлыстовство, разочаровавшись в православии, только тогда его посвящают и раскрывают хлыстовскую веру.
Таким образом, учение местных хлыстов являлось «как-бы прямым противоречием существующему между жителями отношению к религии, выражающемуся в одних внешних формах и беспорядочному образу жизни». Хлысты утверждали, что церковные таинства бесполезны, а соборность церковной молитвы бессильна. Главным их аргументом в этом было показное благочестие: 100%-я трезвость, культура общения, отсутствие агрессии и т.д.. Однако правду нельзя утаить, особенно, когда у адептов во внешнем мире есть близкие люди. От них стало известно, что хлысты ведут двойную жизнь: для непосвященных (чтение и толкование Евангелия) и для своих, которые «каждый из них даёт клятву ни под каким видом не говорить внешним о том, что у них совершается». Они свое сообщество называли кораблем, а лидера, принесшего хлыстовство «учителем и Христом Спасителем» .
На своих «радениях» после «официальной» части (чтение Евангелия), они «духовным» пением призывали «Святого Духа». Затем «Христос», взяв Евангелие и усевшись на столе, подзывал по очереди мужчин и женщин, целовавших его. Он же произносил «погуляй брат, предо мною, или погуляй девица предо мною, погуляй - Бог с тобою и Свят Дух над тобою». «Гуляние» заключалось в беспорядочных телодвижениях и беготне по избе с подпрыгиванием и выкрикиванием различных фраз, которые считались пророчествами. Некоторые из них, особенно женщины, падали без сознания, что «хлысты признают за явный признак благодати». Это не единственная форма хлыстовской мистерии. Также хлысты, ходя по избе друг за другом, читали псалмы, прибавляя темпы. Когда доходили до предельной скорости, падали в изнеможении и предавались свальному греху. Случались облавы, после которых хлысты становились более сплоченными и осторожными.
Следует упомянут о хлыстовщине в Короткоякском уезде Воронежской губернии, существовавшей в 1880-1890-х годах. Благодаря местному священнику, записавшему рассказ бывшего адепта хлыстов в селе Аношкино, сохранились сведения о местной секте. Крестьянин рассказал как потихоньку его вовлекли в секту «апостол» Павел и «спаситель» Григорий. Павел постоянно приходил к нему с Евангелием и проповедовал о любви друг к другу, заповеданной Христом, которая якобы исполняется ими в полной мере. К этому Павел прибавлял отсутствие вредных привычек и вообще добродетельную жизнь общины. А главное то, что у них якобы вера живая в отличие от православных, и покланяются они «богу своему истинным духом», не нуждаясь в «досках». Также Павел всячески пытался опровергнуть дурные слухи об их сообществе и обещал неизбежный успех и спасительность их веры, так как «нам сам бог является, и мы его видим».
Обыкновенно собрания хлыстов в этом селе происходили в избе Павла либо в избе Григория в канун воскресных дней и церковных праздников и заканчивались почти под утро. Были предприняты все меры безопасности: окна были плотно закрыты, а во дворе дежурили караульные. Радение начиналось сразу с чтения «из писанной книжки» Павла, никому её не доверявшего. Это был неразборчивый набор фраз наподобие церковных песнопений и молитв. После пения «начинаем целоваться: каждый мужик перецелует всех девок и баб, потом откуда-то взялась ихняя богородица, вижу, что точно летает по избе да приговаривает: «вот я свята, вот я свята», а потом все прикладывались к её ноге выше колена» . В итоге, человек, искавший святости в данном обществе, встретил разврат, который его и оттолкнул от хлыстов.
Днем отрезвления для этого крестьянина стал канун Рождества Христова, когда на очередном собрании Павел начал твердить: «мы все святы, мы сами боги, мы поклоняемся своему богу духом, ничего нам не нужно». После чего «перецеловались мы все с бабами» и начали «плясать и приговаривать», потом «поразделись и опять плясать в одних рубахах». Градус разгорячения в этих плясках крестьянин прокомментировал тем, что «на работе, так никогда не умариваешься и не потеешь как тут». В противном случае «благодать уйдет». Следующим «чудным» явлением, которое можно расценить как явное беснование, стало то, что «апостол» и «спаситель» внезапно «заржали как лошади, ужас берёт». Павел провозгласил «благодать идет», после чего все легли на пол, потушив свечи. Павел подошёл к крестьянину и, приложив к его сердцу руку, сказал: «ты никак не хочешь служить нашему богу», на что крестьянин ответил: «нет, я буду служить». Сам же в душе молился «помоги мне Господи, поскорей уйти отсюда». После произошло следующее «лежим вниз лицом, а я взял, да и глянул - вокруг свет в избе так и сияет, так и сияет, как от солнца, а откуда этот свет ничего не видно. «Благодать ушла», сказал Павел - и пошли, потом впотьмах блуд творить. Я скорей из избы да домой, и с тех пор перестал ходить к ним». После всего этого крестьянин покаялся, а попытки Григория вернуть его обратно в секту, даже обещанием сделать вторым «апостолом», не увенчались успехом.
Об аношкинских хлыстах также имеются сведения в «отчете благочинного церквей 4 округа Коротоякского уезда о благосостоянии церквей, причтов и прихожан за 1898 год» священника А. Зеленева. Согласно этому отчету хлысты слабо отличаются от православных, так как они ведут напоказ набожную жизнь, но в тайне «над всеми этими священными обрядами смеются и кощунствуют». По его сведениям секта насчитывала до 300 мужчин и 300 женщин. Они также тайно собирались на «радения», считали себя святыми людьми, а всех, кто во внешнем мире, врагами. Тайная жизнь хлыстов, по мнению А. Зеленева, ставила местных священников в непростое положение. Ведь «приобщать ли, венчать ли приходскому священнику такого прихожанина, который, по его убеждению, хлыст, но доказать это свидетельскими показаниями не может. Хлысты тайные, поэтому бороться с ними труднее» . Нравственная состояние самого села еще более усложняла положение дел, так как частная и общественная жизнь села, согласно свидетельству священника, оставляла желать лучшего. Люди пьянствовали, нелегально продавали алкоголь, спекулировали чужой землей, воровали, «прогрессирующая бедность, и над всем этим безобразием царят хлысты, всё более и более расшатывающие вековые устои русской общественной жизни».
Согласно оценке другого священника, лидер хлыстовства и все местные хлысты «все они люди малограмотные, или же совершенно безграмотные крестьяне, но главные вожаки их - это буржуа. люди, бьющие на лжелиберальную образованность» . Лидер, согласно описанию этого священника, был ктитором одного православного прихода. К хлыстовству пришел после толстовского учения. Хлыстам было выгодно иметь такого человека у себя, так как он имел связи с местными властями. Попав в их общество, он «открыл им свободный доступ в свой дом», сам же защищал их перед общественностью. «Сделавшись из кашевара, настоящим буржуа и земским гласным», он благодаря связям людьми из суда, земства и др. инстанций «держал в уезде всех в страхе», что развязывало руки местным хлыстам. Дело дошло до того, что епископу Воронежскому Вениамину (Смирнову), пришлось лично отстранить его от должности церковного старосты.
Некий крестьянин К.Л. Апасов провозгласил себя «христом». Это уже второй «христос» из села Аношкино. Попытки местного священства переубедить его оказались тщетными, на все уговоры он отвечал: «как был я христос, так им и останусь. Перемениться я не могу, как и вы, что вы священник». Повсеместное появление «христов» словно поветрие заражало хлыстовским учением крестьян Короткоякского уезда. Так в селе Солонцы появилось два «христа» П. Казанцев и М. Потапов. Упорство последнего в своих убеждениях было способно довести его до плахи: «отрубите мне голову - не стану», - отвечал он на просьбы крестьян перестать совращать людей.
Еще один «христос» села Солонцы Иван Иустинович Корьянов и «богородица» - крестьянка села Левой Россоши Анна Дмитриева в 1900 г. на ночных радениях вместе с обравшимися в избе предавались пьянству и блуду.
Корткоякских «христов» ссылали на Кавказ. Таким оказался Елисей Анохин, согласно сведениям из фонда канцелярии Воронежского губернатора, он был сослан на Кавказ, от куда в период 1901-1902 г. просил разрешения переехать в Острогожск. О других хлыстах Короткоякского уезда информацию можно почерпнуть из «Рапортов уездных исправников за 1910-1911 годы, о деятельности различных религиозных сект».
У хлыстов Воронежской губернии были не только «апостолы», «христы» и «богородицы», были также и «старцы». Так одним из «старцев» оказался крестьянин деревни Карабута Острогожского уезда хлыстовский проповедник Фёдор Касьянович Луценко, который прославился в 1901-1902 годах.
По той же схеме начиная с чтения Евангелия и пения псалмов он привлекал к себе наиболее экзальтированных крестьян, особенно женщин. У них он слыл «как человек святой жизни и подвижник». Сам он объявил себя носителем Духа Святого, который руководит всеми его поступками словами и мыслями. На возражения и замечания странности его поведения он отвечал подборками цитат из Священного Писания истолкованными в удобном для него смысле. Так он «узаконил» в своей секте блуд с любой женщиной в его секте. Согласно его «толкованиям», царство небесное находится внутри каждой женщины, и чтобы его отворить необходимо использовать ключ («детородный орган»), этим ключом обладал только он. Так в секте Ф. Луценко «царство» «отпиралось» путем блуда с женщинами, и они якобы получали «благодать». Также половой акт Луценко называл «помазанием святых». Для того, чтобы преодолеть стыдливость женщин, Луценко перед «помазанием» использовал различные хитрости, так что они уже не стыдились присутствия певцов.
Следующее рассматриваемое сообщество хлыстов, появившееся в Воронежской губернии, отличалось аскетизмом. Здесь не впадали в свальный грех, однако это нисколько их не оправдывало, так как лидер секты, выходец из станицы Городищенской Оренбургской губернии Иван Назарович Утицкий был очередным «христом», как он себя сам и называл, от которого получали «благодать» и «исцеления» его последователи. По его словам, изначально он вёл «распутную» жизнь, но однажды «упал в колодец, откуда его извлёк чудесным образом ангел». Утицкий «нравственно переродился» и «исцелился», кардинально изменил свою жизнь, предался аскетизму: хождение босиком, ношение вериг. Его аскетизм привлек много последователей, даже одного священника. Долго это продолжаться не могло, и местный суд обратили на него внимание. Но он бежал в Воронежскую область, где снискал славу «целителя». Некоторые «исцеленные» стали его последователями, в дома которых он регулярно приезжал для организации собраний. Адепты утверждали, что «видят своего бога: он у них живой, есть у них и живые пророки и херувимы».
Собрания их отличались тем, что происходили в многочасовом стоянии Утицкого с распростертыми в стороны руками подобно распятию, во время которого по его утверждению «благодать спускается на него в виде огненного клуба», а остальные «каялись и обливались слезами, думая, что он за них распинается». Его упорства в этом действе хватало до утра, доходило до того, что сначала его уставшие руки начинали поддерживать, а потом он просто «падал в изнеможении». Суть учения Утицкого заключалась в том, что поскольку источником греха является плоть, то последняя должна быть умервщлена, а жизнь должна быть устремлена к духу. Подобно Христу, сошедшему во ад, Утицкий «живя во плоти, но распинаясь, разрушает её, этот ад». Согласно учению Утицкого на собраниях люди получали от него духа, посредством чего у них возникало духовное родство и «каждому брату соответствует духовная сестра». Собрания сопровождались пением и чтением псалмов и молитв, а также плясками, доводившими сектантов до иступления. Также могли выбрать «богородицу», которую сажали, а остальные должны были прикладываться к ее левому колену.
Для того чтобы вступить в члены хлыстов Утицкого необходимо было пройти обряд многочасового покаяния, состоявшего в стоянии на коленях с просьбами «прими меня в свою духовную жизнь».
Утицкий призывал адептов «убить плоть», кардинально поменять жизнь, начать жить духовно, так как «живущие по мирскому погибнут, мир идёт к погибели, и священники, как люди мирские, не убившие свою плоть, не умолят Бога».
В конце концов местные власти не оставили его без внимания. В 1902-1903 годах его осудили и сослали на поселение.