Развратница в трехслойном никабе
Вот такой рилс попался мне в инстаграме. А дальше комментарии к нему:
Никому не угодишь… Провоцирует мужчин. Думаю, девушка на видео будет гореть в аду.
Вот такой рилс попался мне в инстаграме. А дальше комментарии к нему:
Никому не угодишь… Провоцирует мужчин. Думаю, девушка на видео будет гореть в аду.
Как девушка и консервативная феминистка с одной стороны разделяю данное негодование, с другой осуждаю мужское "Ахаха, вот феминистки - дуры, ничего не делают, одними глупостями занимаются"
Феминистическое, сестринское движение данному вопросу внимание уделяет, только вот они пытаются говорить с исламистами - салафитами, обращаясь к ним с позиции толерантности, когда необходим силовой аргумент
Хотя, здесь достаточно просто взглянуть на сочинение "Кабус - Намэ", в значительной части сформировавшее идеологическую основу магометанства, чтобы понять: ислам не найдёт общий язык с идеалами феминизма и является проводником эксплуататорской модели общества с настоящим патриархатом, делящим людей на "слуг" и "рабов" ибо "Аллах предопределил, чтобы одни были низшими, а другие высшими, хотя мог всех сделать таковыми".
Здесь как раз нужна радикальность феминизма, а не радужная толерантность, только правый феминизм сможет что - то сделать, а не левый
P. S. Ну, а еще советую, сестрам по взглядам, силовые навыки прокачивать, дабы суметь защититься от возможных проблем. Я вот, к примеру, тхэквондо с 2023 года занимаюсь.
Постер к к/ф "1812: уланская баллада", 2012 г. Фильм тупейший, но постер хорошо ложиться на текст :)
«Мудрые законодатели России, обратив Монаршее внимание на женщин, положивших начало семейственному счастию и утвердивших союзом любви и дружбы бытие гражданских Обществ, - даровали им отличныя права, выгоды и преимущества. […]
...Законы, определяя права и обязанности женскаго пола, разделяют его на разные классы или состояния, сообразно духу правления, характеру народному, политическому и нравственному положению государства.»
Половой вопрос всегда стоит ребром (припомните из какого материала была сделана Ева), а уж если сюда примешивается и политика…
И так, смешанные браки в Финляндии, Остзейском и Северо-Западном крае чуть ли не с петровских времён и до эпохи Николая I рассматриваются, как явление сугубо положительное, способствующее интеграции территорий в общеимперский порядок.
Со временем, однако, начали возникать если не сомнения в интегративном потенциале смешанных браков, то, как минимум, разногласия насчет условий, при которых они действительно могли бы ускорить интеграцию.
В центре дебатов было два главных вопроса: во-первых, способствуют или нет петровские нормы интеграции Западного края; во-вторых, могут ли вообще смешанные браки, в обстановке польского культурного господства и «фанатизма» матерей-католичек, принести пользу России.
Министр внутренних дел Валуев одним из первых высказал скептицизм относительно петровских норм, но он не терял веры в потенциально благотворный характер смешанных браков как таковых. В своём докладе 1862 года, где речь шла о корректировке закона о браках для Остзейского края, Валуев назвал разумным и обоснованным былое правительственное решение не навязывать петровские нормы в Западном крае (чего и придерживались до законов 1832-1835 гг.):
«Правительство знало, что всякое облегчение браков между жителями тех провинций и коренными обитателями России может только поспешествовать слиянию коренного русского населения с населением приобретенных областей и установить более тесную связь между разными частями государства».
Но он же и отмечал, что:
«...если ранее такие браки способствовали к сближению и частому слиянию разных народностей, то теперь они сеют рознь и составляют постоянный повод к жалобам и противным действующему законодательству притязаниям иноверцев».
Современный же Валуеву порядок, по его мнению, не благоприятствует усилению и распространению православия, а
«препятствует в некоторых местностях сближению разноплеменных русских подданных, которые не вступают в брак между собою единственно по нежеланию одной стороны подчиниться закону о воспитании всех детей своих в православии».
Словом, смешанные браки выполняли полезную объединяющую функцию до тех пор, пока правительство не сбилось с пути под влиянием «мысли о единстве веры в государстве» и страха перед «польским католицизмом». А вновь сделать эти браки выгодными для государства может только узаконение права родителей решать самим, какую религию будут исповедовать их дети. Соглашаясь с тем, что сначала католики возьмут верх над своими православными супругами в таких союзах, Валуев был более или менее уверен в том, что с ликвидацией источника осложнений
«можно с достоверностью ожидать, что во многих случаях, когда разноверные супруги будут находиться на жительстве в православных областях империи, их дети будут воспитываться под влиянием местных обстоятельств в вероисповедании православном, хотя бы это противоречило первоначально состоявшемуся, при самом заключении брака, между супругами соглашению».
Уже первое польское восстание очень больно отразилось на униатском населении Северо-Западного края. До восстания на униатов в крае косились, но более-менее с ними мирились. Их много, но мужичьё же ж. Да и обрядность одна, хоть символ веры и разный. Но массовая поддержка мужиками-касинерами, казалось бы, чуждых им идей католического шляхетства привела к беспрецедентному росту давления на униатов. МВД здраво рассудило, что рупором «вредных идей» в деревне может быть только церковная кафедра. Начались массовые перекрещивания (где уговорами, а где и нагайкой), униатские храмы передавались в ведение Патриархии, священникам запрещали служение. 23 марта 1839 г. Св. Синод рассмотрел «Соборный акт» и принял постановление о присоединении греко-униатской церкви к Православной Всероссийской. «Упорствующие в латинстве» же (с 39го года униатов нет, как класса, приходится вводить эвфемизм) официально считаются «отпавшими от православия», фактически приравнены к раскольникам со всеми вытекающими. Но если к некоторым раскольникам ещё были подходы, то упорные униаты юридически находятся во вневероисповедном состоянии.
На этом фоне заключается конкордат 1847 года с папским престолом, где, в обмен на его пассивную позицию по униатскому вопросу, царское правительство шло на такие уступки собственно католичеству, что текст договора даже от Сената три месяца скрывали, а полный текст будет доведён до Коллегии по духовным делам лишь спустя пол года. Восстание же 1863 года, в котором активно участвовало католическое духовенство, сделало политически невозможными любые уступки католицизму и побудило власти, в том числе, ограничить задуманную либеральную реформу брачных порядков исключительно Остзейским краем.
Кроме того, восстание укрепило российских чиновников в их убеждении, что, каким бы строгим ни был закон, дети от смешанных браков униатов и католиков с православными гораздо чаще вырастают католиками по духу, чем православными. Хотя большинство таких детей, казалось, было исправно крещено в православной вере, их связь с православием часто не шла дальше формальной принадлежности. В 1866 году официальная газета «Виленский вестник» писала, что в Западном крае употребляется даже специальный термин – «латинизант», обозначающий детей от смешанных браков, которые, номинально оставаясь православными, внутренне и в повседневной жизни исповедовали католицизм. По мнению «Виленского вестника», вследствие того что католики коварно злоупотребляли пунктом закона 1832 года, не признававшим за петровскими нормами обратной силы, «десятки тысяч православных людей» остаются в католицизме.
Некоторые комментаторы того времени, впрочем, продолжали думать, что, в конце концов, закон обернулся в пользу православия и послужил примером мудрости Николая I, но мнение скептиков к концу XIX века возобладало. Скептики же полагали, что смешанные браки не способствовали делу «обрусения», что в своих стараниях содействовать смешанным бракам правительство руководствовалось «абстрактными соображениями», которые почти не учитывали реального соотношения сил. А на чашу весов, похоже, легла очень неожиданная, но увесистая гирька...
В 1874 году православный священник с 33-летним стажем служения указывал на тенденцию отпадения в католицизм детей от смешанных браков, «особенно где мама католичка». Это происходило вопреки официальным обещаниям, которые их родители давали при венчании. Для церкви, доказывал этот священник, будет лучше, если она будет предотвращать смешанные браки или добиваться обращения в православие католической стороны.
Многие современники выделяли женское влияние как особенно мощный фактор, работающий на католиков. Как показал Михаил Долбилов, многие чиновники и публицисты после восстания 1863 года определяли польский национальный характер в терминах феминности (противопоставлявшейся «русской» маскулинности), и «демонизация» польки стала тогда ключевым аспектом русской полонофобии. Чиновники видели в шляхтянках Западного края подстрекательниц «мятежа»; именно женская часть польской шляхты объявлялась главным носителем польского национального сознания и проводником католицизма в его «наиболее фанатичной форме».
Приведем характерное высказывание славянофила Юрия Самарина:
«В польских семьях ежедневно повторяется в своеобразной форме библейское сказание… [имеется в виду искушение Евы и последующие события]… : злой дух Польши в образе ксендза-духовника запускает свое жало в сердце жены, а жена, в свою очередь, мутит воображение и совесть мужа».
Именно ксендзы, по его мнению, «довели до фанатизма женщин, а сии последние увлекают мужей, братьев и сыновей».
Бытовало даже мнение о заговоре полек, имевшем целью женить на себе русских мужчин ради окатоличивания их потомства! Как писал митрополит Иосиф (Семашко), воспитанием детей обычно занимается мать, а
«Матери в западном крае более или менее все находятся под прямым или косвенным влиянием костела».
Даже если они не отчуждают полностью своих детей от православия,
«иноверныя матери… ставят потомство в жалкое, неопределенное отношение к обоим вероисповеданиям».
Подобные умозаключения не могли остаться без последствий для политики смешанных браков. Виленский генерал-губернатор М.Н. Муравьев инструктировал подчиненных ему губернаторов, чтобы те не давали приезжающим из России служащим вступать в брак с местными уроженками католического исповедания. Запрет полякам и/или католикам занимать определенные должности в администрации распространялся и на русских, женатых на польках. Эта практика опиралась на мысль, что католическая религиозная дисциплина гораздо сильнее православной. Валуев ясно выразил это в своем докладе, когда предупредил, что в случае принятия его предложения католики на первых порах будут первенствовать, ибо по сравнению с католическим духовенством православное не выказывает той же
«самостоятельной заботливости об утверждении и распространении своей паствы».
Подобной же т.з. придерживался и Синод:
«...Осуждение из уст католического священника является сильным оружием для отклонения католиков от брака с некатоликом и, если брак все-таки заключен, для утверждения господства католицизма в семье. Вынужденные приносить обет и перед православным, и перед католическим священником, разноверные пары приписывают больший вес последнему»…
Т.е. полькам-католичкам не доверяют. Парадоксальным образом обвиняют их в легкомыслии и, одновременно, подозревают в коварстве... С другой стороны и польским девушкам с амвонов устойчиво внушали, что есть три категории мужчин, которых они не должны рассматривать как потенциальных мужей, – женатый человек, ксендз и «москаль», что в случае жуткого природного коварства полячек смотрится, как минимум, странно...
По словам Дениса Давыдова, после восстания 1831:
«...многие пригожие панночки были готовы выйти замуж за молодых русских офицеров».
А вот взгляд уже другого современника с той стороны (после событий 1860-х):
«...Оставались без замужества много польских барышень молодых и красивых.
Единственными, кто решался отдать свою руку москалю – за исключением стремившихся смягчить правительственные репрессии посредством замужества с представителями русской власти, – были только «...politycznie nieodpowiedzialne panie...» [Sic!, «политически безответственные женщины»].
В этой связи занятно читать, как, например, некий пан Казимир Змыхловский, владелец крупного имения Виры под Пинском, в марте 1863 вызывает к себе имперскую войсковую команду для защиты имения от инсургентов. Команду выслали и Виры события восстания обошли стороной. Но уже через три листа архивного дела отмечается, что в июле 1864 Змыхловский отдан под суд за финансовую помощь «справе посполитой» (т.е. тем же инсургентам). В данном случае пан был осуждён, сослан, но прав и состояний не лишён. Даже имение не конфисковали, а передали в опеку до отбытия ссылки хозяином. Опекуном назначили зятя пана Змыхловского, Александра Георгиевича Забойко, отставного ротмистра 5-го уланского Литовского Его Величества Короля Италии Виктора-Эммануила III полка. Полк, в свою очередь, знаменит, с весьма интересной историей и, кроме того, активно участвовал в подавлении прошлого польского восстания (!). А уже потомки Александра Забойко и Софьи Змыхловской (род Забойко-Змыхловские) в истории края вообще славно отметились, причём и католики, и православные, и вполне себе атеисты-коммунисты.
В целом, глубоко противоречивое отношение к смешанным бракам, сочетавшее страх перед «ползучей полонизацией» и «отпадением» с надеждой на интеграцию западных губерний, за которые велось острое соперничество, показывает, что к началу XX века проблема так и не получила разрешения. Но, как кажется, по отношению к смешанным бракам православное духовенство желало добрачного перехода в православие невесты-католички больше, чем жениха-католика.
Женщины же в этой ситуации, безо всякого феминизма выступают в качестве реальной политической силы. Просто по природе своей. Причём такой силой, с которой вынуждены считаться обе стороны.
Эпиграф из: «Фемида или начертание прав, преимуществ и обязанностей женского пола в России, на основании существующих законов» / Соч. Илариона Васильева. — Москва: Унив. тип., 1827. Первая и последняя в РИ попытка издать всеобъемлющий карманный справочник по вопросу, причём с конкретными ссылками на законодательство и разъяснением его норм.
О докладе 1862г., борьбе вокруг законов 1832-1835 года и позиции П.А.Валуева: Дневник П.А. Валуева, министра внутренних дел / Ред. П.А. Зайончковский. М., 1961. Т. 1. Смотреть по году и дате.
О конкордате с Папским престолом 1847 года: см. Договор 22 июля / 3 августа 1847 года // Акты и грамоты о устройстве и управлении римско-католической церкви в Империи Российской и Царстве Польском. - СПб., 1849. - С. 191-207. Сам документ интереснейший, а ещё интереснее его судьба.
О ситуации в Царстве польском в период первого восстания и несколько позднее. Записки Дениса Васильевича Давыдова, в России цензурой не пропущенные. - Брюссель : Русская тип. князя Петра Владимировича Долгорукова, 1863. Охватывают заключительный период карьеры Дениса Васильевича, не так известны, как его "Военные записки". Особенно ценен его взгляд на личности Ермолова, Пацкевича, Муравьёва, их политику в регионах.
По вопросу Унии в период между восстаниями: Записки Иосифа, митрополита литовского. Том 2 Взгляд интересен тем, что он сам униат, перешедший в православие.
О петровских нормах и текст закона 1835г: Сборник материалов по вопросам о смешанных браках и о вероисповедании детей, от сих браков происходящих. СПб., 1906. Сборник. По вопросу просто шикарен! Важно и то, что он уже откалиброван манифестом 1905г.
О судьбе Унии, "заговоре полячек" и некоторых вопросах восприятия: Михаил Долбилов. «Русский край, чужая вера: Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II». М., 2010. Очень приличная междисциплинарная монография по теме.
Как срез общественного мнения по вопросу: Что такое латинизанство? // Виленский вестник. № 198. 20.09.1866 г., постановка темы - передовица// Виленский вестник. № 62. 19.03.1865 г.
Ю. Самарин цитируется по: Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики: Поляки в России и русские в Польше. М., 1999.
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
Весомым результатом влияния западного стандарта является стремление светского общества в России пересмотреть внутрисемейные отношения супругов, в том числе и роль женщины в семье. Речь идёт о таком явлении, как феминизм, с его стремлением к механическому нивелированию различий между мужчиной и женщиной.
Это движение возникло во второй половине 18 века в Англии и позднее получило распространение в США, Германии, и многих других странах мира. В русскую культуру феминистические идеи проникли в 40‑х годах 19 века под непосредственным воздействием творчества французской писательницы Жорж Санд. В настоящее время уже невозможно говорить о феминизме в каком-то одном смысле.
Феминизм, и как теория и как практика, представляет собой множество различных и часто противоречащих друг другу подходов. Тем не менее, точкой соприкосновения всех феминистских исследований является стремление проанализировать место женщины, отведенное ей патриархальными структурами, и способствовать устранению или изменению этих структур. Те функции, которые ранее в семье и обществе считались исключительно мужскими, сторонники феминистического стандарта объявили общими для обоих полов.
Между тем совершенно очевидно, что женщина и мужчина различны по своему устроению, и речь идёт не только о физиологических особенностях обоих полов (хотя и этого достаточно для того, чтобы не говорить о тождестве мужчины и женщины). Мужчина и женщина различны во многом из того, что относится к структуре их психофизического естества. Создание двух людей противоположного пола, а также призыв к единству, который Господь обращает к человеку, показывают нам, что замысел Божий далек от того, чтобы представить мужчину и женщину как компаньонов. Сложно согласиться с тем, что взаимоотношения полов должны диктоваться только условиями делового сотрудничества. Господь творит именно разных людей, с разной психофизической конституцией. Утверждая совершенное равенство и одинаковость мужчины и женщины, феминисты уничтожают то, что можно назвать полярностью полов, которая служит единению и взаимодополнению лиц противоположного пола. Можно вспомнить слова святого Климента Александрийского, который в своих взглядах дистанцируется от крайностей во взглядах на женщину и её призвание. «Между мужчиной и женщиной, как людьми, полное равенство, — говорит святой Климент, — оба пола имеют одинаковую натуру, а следственно, и способны к одинаковой добродетели. Следует ли из этого, что назначение женщины то же самое, что и мужчины? Физическая организация первой служит доказательством противного: но различие в назначении не препятствует равенству».
Взаимодополнение мужчины и женщины возможно только потому, что они разные. И христианство утверждает, что высочайшей формой такого взаимодополнения является единство, обретаемое в браке. Здесь реально и полно один человек соединяется с другим на душевном, на духовном и на физическом уровне.
Сложилось очень неверное мнение, что женщина у христиан задвигается куда-то на задний план, и что ей отводится самое незначительное место в семье и обществе. Между тем Православная Церковь всегда придерживалась того мнения, что у женщины равные политические, социальные и экономические права с мужчиной. В документе «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» отмечено, что «мужчина и женщина являют собой два различных образа существования в едином человечестве». Они равночестны в том смысле, что в равной степени являются носителями образа Божия и достоинства человеческой личности. Но, конечно, из этого совсем не следует, что женщина должна выполнять всё то, что делает мужчина. Стремление слепо уравнять мужчину и женщину приводит к самым абсурдным и печальным последствиям. Подчёркивая равенство мужчины и женщины, Церковь обязательно указывает науникальность полов. Эта уникальность предполагает особенности, которые влияют на то, какое место занимает человек в жизни, и чем он занимается. Важно усвоить, что христианство «усматривает назначение женщины не в простом подражании мужчине и не в соревновании с ним, а в развитии всех дарованных ей от Господа способностей, в том числе присущих только ее естеству». Многое из того, что можно и нужно требовать от мужчины, нельзя требовать от женщины. И наоборот.
Такое сочетание — равенства, но уникальности природы полов — является наилучшим залогом гармонизации взаимоотношений внутри семьи, где у каждого из супругов свои обязанности и своя уникальная роль.
Будучи разными, супруги нуждаются друг в друге и дополняют друг друга. Интересно мнение протоиерея Александра Ельчанинова: «Ни мужчина, ни тем более женщина не имеют в браке друг перед другом абсолютной власти. Насилие над волей другого, хотя бы во имя любви, убивает саму любовь… Бесконечное количество несчастных браков именно от того, что каждая сторона считает себя собственником того, кого любит. Почти все трудности брака — отсюда. Величайшая мудрость брака — дать полную свободу тому, кого любишь: брак наш земной — подобие брака небесного (Христос и Церковь), а там полная свобода».
К сожалению, либерализация современного общества совсем не способствует усвоению такого естественного, богозаповедного отношению к вопросу равенства полов.
Необходимо отметить, что выделение женщины из всего человечества так, как это делают феминисты, есть, на самом деле, уничижение женщины. Пытаться сделать из женщины мужчину в юбке, мягко говоря, оскорбительно по отношению к женщине. В документе «Основы социальной концепции Русской православной Церкви» справедливо отмечено, что именно «Церковь Христова во всей полноте раскрыла достоинство и призвание женщины, дав им глубокое религиозное обоснование, вершиной которого является почитание Пресвятой Богородицы… В Ее лице освящается материнство и утверждается важность женского начала».
Почитание Пресвятой Богородицы в православии имеет особое значение. «Блаженны через Неё все женщины» — говорит святитель Иоанн Златоуст, и эти слова на каждую из женщин распространяют лучи славы Той, через Кого явил Себя миру Спаситель Христос. «Будучи первообразом христианской женщины, Богоматерь, — пишет митрополит Серафим Чичагов,— воспитывала и укрепляла в вере последователей Сына Своего не словом, а Своим примером, и даже церковное предание умалчивает о Её проповеднических трудах. Первообраз величия и славы христианской женщины всегда служит идеалом истинных христианок, стремившихся воплотить Его в себе и в чертах нравственной чистоты и семейного счастья, найти удовлетворение своим чувствам и мыслям».
Не будем забывать, что именно христианство утвердило высокое назначение женщины, совершило коренной переворот во взгляде на женщину, в представлении о ее призвании. Ни на Западе, ни на Востоке до (а во многом и после) прихода Иисуса Христа человечество не знало ничего подобного. Если брать Россию, то можно сказать словами западной исследовательницы Каролины де Магд-Сеп: «Невозможно найти другую страну, где столько писателей восхищались и воспевали женщин за сильный характер и необыкновенные способности». Стоит только добавить, что литература отображала общую тенденцию, которая была присуща русской христианской культуре.
Если немного коснуться мировой истории, мы увидим, что к женщине относились как к получеловеку чаще, чем как к человеку. В некотором роде, исключением может служить древнеегипетская культура с ее почтительным, в силу местных религиозных особенностей, отношением к женщине. В прочих языческих культурах женщина обыкновенно лишь инструмент продолжения рода. Даже получившие Завет с Богом евреи, в силу общей грубости царивших в ту пору нравов, относились к женщине едва ли лучше язычников. Женщина была частью того, что мужчина имел в жизни — частью его имущества: «не пожелай жены ближнего, ни осла, ни скота…», хотя Священные книги евреев дают основания к более глубокому отношению к женщине. Несмотря на богооткровенность ветхозаветной религии, отношения между евреями во многом определялись категориями падшего человеческого сознания. В вопросах взаимоотношений двух полов мужчине в Ветхом Завете принадлежит исключительное преимущество. Вот что пишет об этом современный знаток иудаизма: «В ортодоксальном иудаизме такое положение вещей строго сохраняется и до сих пор. В частности, буквальное прочтение стиха из Второзакония: «Если кто возьмет жену и сделается ее мужем, и она не найдет благоволения в глазах его, потому что он находит в ней что-нибудь противное, и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего» заставляет мужа или его представителя подписывать документ о разводе («гет»). Современная практика приводит иногда к тому, что мужья начинают шантажировать своих жен, так как не получившая «гет» женщина (даже если состоялась процедура гражданского развода) не считается разведенной, а если она вступает в новый брак, то считается прелюбодейкой, а дети от второго брака — незаконнорожденными. При этом мужчина, не давший первой жене «гет», вполне может вступать во второй брак, так как Тора разрешает полигамию».
Именно христианство утвердило высокое назначение женщины, совершило коренной переворот во взгляде на женщину, в представлении о ее призвании.
Ни древний, ни античный мир не отводил женщине того высокого значения, какое получила она в христианской культуре. Так, на Древнем Востоке муж имел право как угодно издеваться над своей женой за малейшее её неповиновение. Если жена просто намекала на возможность развода, её за это могли бросить в реку с камнем на шее. Согласно одному древнеассирийскому закону, муж имел право за непослушание, лень или отказ от исполнения супружеских обязанностей избить жену, остричь ее, отрезать ей уши, нос, выжечь на лбу рабское клеймо или выгнать из дома. При этом, что бы ни совершил мужчина, никто не мог привлечь его к ответственности, тогда как он мог всё. Например, имел право вернуть бежавшую от его жестокости в родительский дом жену, если она пробыла там более четырех дней. При этом мог еще и подвергнуть ее унизительному испытанию: заставить доказывать, что за время своего отсутствия она не спала ни с одним мужчиной. Способ для этого избирался весьма оригинальный: «Такую жену надлежит связать и бросить в воду; если она выберется благополучно, значит, она невиновна и муж должен оплатить судебные издержки».
«Древняя Греция и Древний Рим также не были исключением в деле несправедливого отношения к женщине. В Древней Греции женщины, жившие в полисах (городах-государствах), не имели гражданства и не принимали, как правило, участия в общественной и политической жизни страны. Женщина перед афинским законом всегда выступает в роли несовершеннолетней. Когда женщина замужем, она имеет в качестве опекуна своего мужа: если овдовеет, она переходит под покровительство своего ближайшего родственника или нового супруга, который часто бывает определён в завещании прежнего. Дочь не наследует отцовского состояния, если только у неё нет братьев. В этом случае она берёт наследство исключительно для того, чтобы передать его своему будущему мужу. Обычаи требовали, чтобы она часто не выходила из дому, чтобы она принимала только близких родственников или других женщин и исключительно тех, которых позволит принять её супруг. Авторитет и роль женщины зависели, как и всё остальное, от характера её мужа». Аристотель, указывая на неравенство женщины мужчине, утверждает, что причина кроется в качественной разнице между полами: «…есть ли у них (женщин — Прим. авт.) добродетели, должна ли женщина быть скромной, мужественной и справедливой?.. И если обоим этим существам должно быть свойственно совершенство, то почему одно из них предназначено раз и навсегда властвовать, а другое — быть в подчинении? И это отличие не может основываться на большей или меньшей степени совершенства, присущего тому и другому существу, так как сами понятия «быть в подчинении» и «властвовать» отличаются одно от другого в качественном, а не количественном отношении». В этих словах отчётливо слышится превосходство, которым древний философ наделяет мужчину перед женщиной. Главным оправданием брака в античном мире было рождение детей. Жена нужна была, в первую очередь, для того, чтобы родить ребёнка, возвышенные отношения для мужчины предполагались на стороне. «Гетер мы имеем для развлечения, конкубин — для телесного наслаждения, а жен мы имеем, чтобы иметь законных детей», — говорит Демосфен. Более того, в античном мире считали, что поэтической и по-настоящему возвышенной может быть лишь любовь между мужчинами. Любовь к женщине считалась чем-то низменным и малодостойным. В этом можно убедиться, прочитав диалог Платона «Пир»: «Я, — говорит один из участников диалога, Федр, — по крайней мере, не знаю большего блага для юноши, чем достойный влюбленный, а для влюбленного — чем достойный возлюбленный… Эрот Афродиты пошлой поистине пошл и способен на что угодно; это как раз та любовь, которой любят люди ничтожные. А такие люди любят, во-первых, женщин не меньше, чем мужчин… Эрот же Афродиты небесной восходит к богине, которая, во-первых, причастна только к мужскому началу, но никак не к женскому, отдавая предпочтение тому, что сильней от природы и наделено большим умом». Мы видим, что любовь к женщине в этом отрывке представлена как пошлое занятие для ничтожных. Это один из преобладающих взглядов по отношению к женщине в античном мире, культура которого взывает, нередко, восхищение в настоящее дни.
Итак, отношение к женщине в дохристианских культурах было весьма далеким от того, к чему привыкли люди, воспитанные в категориях современного сознания. Именно христианство освобождает женщину от несправедливого к ней отношения. Христиане никогда не забывали, что именно к женщине было первое слово Воскресшего Господа, и именно женщина была первой проповедницей Воскресения Христа. С самого первого времени распространения Слова Божия мир узнал, что для жизни в Теле Христовом — Церкви неважно, кто ты: раб или свободный, грек или еврей, мужчина или женщина. Все в Теле Христа имели бесконечную ценность для Бога и друг для друга. Женщина не вычленяется из человечества, она часть его, она такой же носитель Образа Божия, как и мужчина. Она так же призвана к высокому состоянию богоподобия. Такое отношение к женщине существовало с самого первого времени распространения христианской проповеди. Так, например, Цельс, философ-эклектик II века, в своем «Правдивом слове», вступая в полемику с христианами, недоумевал, как же христиане могут верить, что Бог ниспошлёт на землю Дух, вселив Его в «нечистое» тело женщины. Эти слова языческого философа прямо указывают на то, каким непривычным для эпохи поздней античности было возвышенное отношение к женщине, которая наравне с мужчиной могла стать «сосудом благодати Духа Святаго».
Исходя из того учения, которое представлено в христианской антропологии, не может возникнуть даже и тени сомнений, что отношение к женщине в христианстве не являются для неё оскорбительным. «Хотя подчинена нам жена,— говорит свт. Иоанн Златоуст, — но, вместе с тем, она свободна и равна нам по чести». Эти слова великого святителя обращают наше внимание также на вполне естественный принцип семейной иерархии — главенство мужа. С этим принципом никак не желают мириться сторонники либерального феминизма. Именно либерализация современного общества привела к тому, что слова апостола Павла о том, что жена должна быть в повиновении у мужа, а муж должен быть главой жены (Флп. 5:23) — не понимаются и подвергаются осуждению. Происходит это потому, что европейский феминистический стандарт берётся за критерий, и именно с позиций этого самого стандарта оцениваются слова апостола Павла.
В последнее время стало уже очень нелегко за возмущёнными криками сторонников свободных стандартов увидеть ту глубокую мудрость, которая запечатлена в словах апостола, когда он говорит о взаимоотношениях внутри семьи. Святитель Иоанн Златоуст утверждает: «Чтоб ты, услышав слово «Главу», не принял его в значении только власти, но в смысле собственном; не счел Его только начальником, но видел бы в Нем действительную Главу, Апостол прибавляет: «исполнение исполняющего всяческая во всех». Апостол представляет, что для Христа, как Главы, нужны все вообще члены». «Главенство мужа, — утверждает также святитель Иоанн Златоуст, — есть естественное и прямое следствие свойств мужчины и женщины. Да и не может быть две главы в доме. Где многоначалие — там безначалие. Не будет мира, если не будет одной главы в доме. Где равенство, там не может быть мира, народное ли то будет управление, или все будут повелевать, — необходимо, чтобы было одно начальство».
Называя мужа главой семьи, апостол указывает и на ту огромную ответственность, которая должна лежать на каждом мужчине, вступившем в брак — ответственность за жену, ответственность за детей. Примечательно, что сам святой апостол Павел полемически выступает против представления, что раз женщина произошла от мужа, она ниже его. Сначала указав на то, что Ева создана для мужа и из мужа (1Кор. 11:8-9), он смягчает свои слова, указывая на пример Второго Адама, Который, в свою очередь, уже Сам произошел от женщины. Апостол Павел пишет: «Впрочем ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж через жену; все же от Бога».
Если в контексте евангельского учения рассмотреть другие слова апостола Павла: «жена да боится своего мужа» (Еф. 5:33), то, вполне очевидно, что речь идёт совсем не о животном ужасе, который должна испытывать женщина перед преимуществами своего супруга, но речь идёт о боязни оскорбить его (а значит и её) чувства, речь идёт о боязни оскорбить его (а значит и её) любовь. «Нельзя быть собственником того, кого любишь,— пишет священник Андрей Дудченко, — ведь всякое насилие над волей любимого человека убивает любовь. «Муж является главой семьи не потому, что он мужчина, — говорит митрополит Антоний,— а потому, что он является образом Христа, и жена его и дети могут видеть в нем этот образ, то есть образ любви безграничной, любви преданной, любви самоотверженной, любви, которая готова на все, чтобы спасти, защитить, напитать, утешить, обрадовать, воспитать свою семью». Ни Священное Писание, ни Церковь не учат о тираническом владычестве мужа и рабской подчиненности жены, но о взаимной жертвенной любви…
«И не просто зови ее,— обращается к мужу святитель Иоанн Златоуст, — но с лаской, с честью, с большой любовью. Уважай ее, и она не будет нуждаться в уважении от других, не будет нуждаться в одобрении других, если будет пользоваться твоим (уважением и одобрением). Предпочитай ее всем, во всех отношениях, и в отношении красоты, и благоразумия хвали ее… Что за супружество, если жена трепещет мужа? Каким удовольствием может насладиться муж, который сожительствует с женою, как с рабою, а не как со свободной? Если бы случилось и потерпеть что за нее, не ропщи: Христос этого не делал». Святому Иоанну Златоусту вторит святитель Феофан (Говоров), утверждая, что муж должен считать жену «первой, важнейшей и искреннейшей помощницей и советницей во всех своих делах… должен заботиться об умственном и нравственном совершенствовании жены, снисходительно и терпеливо недоброе очищая, доброе же насаждая. Неисправимое же в теле или нраве должен сносить великодушно и благочестно, не теряя к ней уважения».
Нельзя забывать и те слова, с которыми в этом же отрывке апостол обращается к мужу: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее… Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя» (Еф. 5:25, 33).
Во всём этом нет ничего дискриминирующего женщину, и именно такие взаимоотношения в семье, где муж глава, а не жена, являются устойчивыми и жизнеспособными. Многие, и вполне справедливо, главенство мужа воспринимают как обстоятельство более тяжёлое для него, а не для жены. Но мужчина ни при каких обстоятельствах не должен уклоняться от ответственности, которую накладывает на него супружество. Через преодоление этих трудностей не просто проявляется его любовь к семье, через преодоление этих трудностей любовь в семье укрепляется и возрастает.
При нарушении же этой установленной Богом системы координат происходит обвал этой самой системы, что приводит к серьёзному кризису внутрисемейных взаимоотношений. В условиях современной жизни, не являясь опорой для своей семьи, мужчина часто фактически становится иждивенцем у своих домочадцев и, в первую очередь у жены, которая, помимо своих (и без того нелёгких) обязанностей, вынуждена взвалить на свои плечи функции главы семьи. Стоит ли много говорить о том, что ни к чему хорошему такое положение вещей привести не может. Во многом именно этим объясняется непрочность и малодетность современных семей. Зачем супружеской паре заводить детей, если они не уверены в будущем своих отношений? Зачем женщине рожать ребёнка от мужчины (даже очень ею любимого), если предполагается, что завтра он может оставить её, взвалив на плечи своей бывшей половины весь нелёгкий груз воспитания детей. Таким образом, осуждая феминизм, христианство не перестаёт указывать и на причины, которые нередко провоцируют его появление. Одной из таких причин является неподобающее поведение супруга в семье, нежелание им нести ответственность за жену и детей.
Итак, «правильность отношений между мужем и женой, в основании которых лежит взаимная любовь и верность, могут быть только тогда, когда каждый из супругов исполняет возложенные на них обязанности». Важно в нашем вопросе понять, что у женщины в семье своё, не менее ответственное чем у мужчины, служение. «Добродетельная, благочестивая и разумная жена скорее всех может обрадовать и настроить мужа благочестиво,— утверждает святитель Иоанн Златоуст, — ни друзей, ни учителей, ни начальников не послушает он так, как свою супругу, когда она увещевает и дает советы, это увещение доставляет ему некоторое удовольствие, потому что он любит эту советницу. И можно указать много случаев, когда суровые и неукротимые мужья были смягчены таким образом. Жена участвует с мужем во всем, и в трапезе, и в рождении и воспитании детей, и в делах его и интересах, и в весьма многом другом, она во всем ему преданна и соединена с ним подобно тому, как тело с головою. И если она будет разумна, хозяйственна и старательна, если не будет злоязычна, злонравна, сварлива, расточительна, не будет искать суетных украшений и нарядов, но вместо этого будет искать скромности, целомудрия, доброты и кротости, единодушия и семейного согласия, то всех превзойдет во влиянии на мужа, и, поступая так, сама и мужа своего сделает еще благонравнее и любезнее к себе».
Есть ещё один вопрос, о котором как будто забывают сторонники феминистического стандарта. Это то, что ставит женщину на такую высоту, с какой не сравниться никакая самая успешная политическая, экономическая и прочая деятельность. Это дар быть матерью.
Женщины могут и должны участвовать в жизни общества полноценным образом. Сам Бог наделил женщину такой конституцией, которая позволяет ей реализовывать себя в культуре, искусстве, привносить теплоту и мягкость в мир, которому так этой теплоты и мягкости не хватает. Однако не следует забывать, что Бог специально наделил женщину физическими и душевными особенностями, позволяющими именно ей становиться матерью. Именно женщине, наделенной особой чуткостью и заботой, дано от Бога родить в мир нового человека. Важно понимать, что при всем этом женщина не лишена «влияния на общественную жизнь, но влияние ее не прямое, оно посредствуется воспитанием детей. Если мать воспитывает детей в доброй нравственности, внушает им любовь к Церкви и отечеству и навык к честной трудовой деятельности, то она приготовляет полезных деятелей для общества и государства и оказывает им великую услугу — гораздо большую, чем если сделается государственным служащим или научно-техническим работником». Известный мыслитель XIX века А.С. Хомяков, будучи уже пожилым человеком, признавал, что всем своим духовным направлением он обязан своей матери: «Что до меня касается, то… своей матери обязан я и своим направлением, и своей неуклончивостью в этом направлении, хотя она этого и не думала. Счастлив тот, у которого был такая мать и наставница в детстве». Подобных примеров, в которых определена исключительная роль матери в деле становления человека, можно найти предостаточно. Именно благодаря матери человек может получить стремление к самому важному и значимому. «Язык матери состоит более из действий, чем из слов,— писал архиепископ Иннокентий Брюсов, — но он тем вразумительнее и незабвеннее. Образ благочестивой матери остается у некоторых последней святыней, когда все святое потеряно, и все еще охраняет от последнего ниспадения в бездну нечестия или отчаяния».
Быть матерью — значит проявить себя в том, что преимущественно отличает женщину от мужчины, что выделяет и делает её выше мужчины. Пренебрегая же даром материнства ради тех ценностей, которые объявляются сторонниками феминизма, женщина ранит себя и обрекает на несчастье.
Как известно, одна из уловок духовного зла состоит в том, чтобы спутать, смешать понятия — сплести в один клубок нити совершенно разных духовных крепостей и этим создать впечатление органичности и целостности того, что на самом деле антиорганично и вредно человеку. Идеи феминизма в этом смысле не исключение, и, прикрываясь благородными идеями равенства, феминисты вносят существенную лепту в дело разрушения общественной, семейной и личной жизни. «Не делая акцент лишь на системе распределения общественных функций, христианство отводит женщине гораздо более высокое место, чем современные безрелигиозные представления». Подняв на свои знамёна лозунги борьбы за права женщин в их феминистическом осмыслении, современное общество идёт по пути оскорбительного отношения к женщинам. Всё это ещё раз убедительно указывает на то, к каким искажениям может привести неправильно используемая человеком свобода. Призванная стать средством высочайшего блага человека, она снова и снова оборачивается против человека.
Игумен Августин (Неводничек)
Прочие посты и темы:
Telegram канал об Иисусовой молитве
Есть люди за абсолютную свободу, есть против. Есть люди за религию и есть против. Как ни странно, кто обычно за свободу, тот и против религии. Ну ок, давайте думать про этот философский вопрос. На истину не претендую, просто нашёл интересную метафору, хочу поделиться. Никаких научностей да пруфов тут кидать не буду, хотя на обе точки зрения, что за мораль, что против, можно найти множество как гуманитарных, так и экономических и медицинских научных статей и монографий. Но это сложно и вообще занудно. А вы на пикабу не за занудностью пришли. А деградировать или сраться. Так что давайте чисто на пальцах.
Я богов не видел, где они, не знаю, ну да ладно. Ну пусть они существуют, боги эти. Предположим, что Боги - это фермеры, размножающие людей. Они хотят, что бы их продукт был дешевым и качественным.
Поставьте себя на место фермера. Вот вы фермер. У вас овцы где нить в сочи. Они у вас размножались бесплатно, кормились травой на полях. Практически бесплатно, только вот надо было загон из досок сделать. А можно и не делать, если вы кочующий бог.
Бог фермер
И вдруг к ним пришёл кто-то (дьявол), сказал, что их лишают радости жизни, они слишком аскетично живут, и вот за кардоном есть айфоны. Айфоны эти овцам никак не помогут, нафиг не нужны, понты одни, но всё же овцы самки вам говорят:
1.хотим, что бы наши бараны покупали нам, овцам, айфон, тогда мы с ними будем разножаться. То есть 200 тысяч к стоимости их детей от одной овцы. Вам надо будет давать айфоны баранам, что бы им давали овцы.
2. хотим, что бы нас оплодотворял только баран с членом на 30% длиннее. И вот вам приходиться производить селекцию, ездить в другие фермы, искать таких баранов.
а потом окажеться, что когда у вас все барашки овечки дети - дети одного барана,а тот баран от какой то овцы заразился сифилисом и все дети теперь больные. и у вас бизнес полёг. То есть ещё убытков на десять лямов.
3. некоторые овцы поймут, что вместо того, что бы получить от одного барана айфон за секс с ним и потом рожать, они могут получить от 10 баранов 10 айфонов и не рожать, потому что есть контрацепция и аборты. То есть на одну овцу убытков теперь не 200 тысяч, а несколько лямов.
4. некоторые овцы поймут, что они лучше будут кушать сыр рокфор, чем траву, а то рожать не будут. И вот вы в месяц тратите на еду овце 300 тысяч рублей.
Была у вас ферма практически бесплатная, а теперь у вас в месяц десяток лямов убытка, и чем дальше, тем больше.
Оттого и нужны нравстенные законы по недоступности свободного секса, что бы овцы быстро размножались, а не так, что бы овцы полжизни ждали принца, например, с длинных хреном.
Оттого и нужны законы о недопустимости роскоши и стяжательства, что бы вместо родов овцы не занимались коллекционированием айфонов. Не то у вас стоимость фермерской продукции "овечка" вырастет буквально за одно поколение в тысячу раз.
Это ладно! Потом приходят самцы бараны и говорят:
1. Что бы овечки нам давали, нам нужны айфоны, ты давай, какую-то рядом ферму захвати, пусть тамошние бараны работают на нас, нам денег дают, и мы будем на эти деньги айфоны овечкам мутить.
2. Нам овечки не дают, грустно, давай намути тут наркоту, водку всякую. А не то мы тебя забодаем.
3. нам овечки не дают, но есть их дети овечные, они безотказные, да и мы сами в жопу друг друга шпилить будем. Фигакс, у вас куча психиатрических проблем у детей, разрывы анусов, эпидемия венерических...
И вот вы уже не фермер, а какой - то военный и врач - спидолог.
А вообще, мы же сами себе боги, сами себе селекционеры. Сами себе хозяева. И заборов у нас никаких нет, окромя просто своей территории, которой нас предки одарили.
Вот взять два стада без хозяеев, вот наше стадо и стадо врага. Тоже самое всё! Ничего не меняется! Выигривает то стадо - социум, которое себе наклепает как можно более качественных и дешевых детей и эти дети станут работать, будут воинами, а для этого не нужно быть развратным, не нужно быть грешным.
У нас стоимость детей каждое поколение вырастает в 10 раз, потому мы и вымираем. так что не надо думать, что смертные грехи это так, просто бог так пошутил. Это- способы выживания социума, написанные кровью. не будем их соблюдать- наша жизнь и наше потомство будут стоить все дороже, наша экономика не выдержит такого подорожания и мы вымрем.
Более того, от нашей развратной жизни, которую не выдерживает наша экономика, нам становятся нужны экономики чужих стран. Кстати, это прямые признаки капитализма и империализма. Только капиталом тут служат не деньги и не средства производства, а наши испорченные антиморальные психики. Это злокапитализм, уважаемые.
Не зря владения Зла показывают выжженой пустыней, а владения Добра- плодородным садом.
Зло в виде анти - морали, возникнув на одной территории, так же будет выжигать и захватывать другие. Хотя бы потому, что рядом живущие стада овец захотят жить также.
Так уж получилось, что вот эта Мораль как средство выживания, до людей очень долго доходит. Им охота айфонов и епли, а тут нужно жить аскетично и девственно. Ну ё маё, ну чё такое! И вот разве ты сможешь 14 летнему подростку с бушующими гормонами обьяснить пользу морали хотя бы как в этом посте, через ферму? Тем более через саморасширяющийся злокапитал.
Вот и приходится придумывать сказку про ад, рай и летающих дядек. Мол, не будешь так делать, прилетит дядька бог и долбанёт тебя молнией. Молния и бог - это просто мнемонические приёмы, хитрости, что бы заставить гормонально бушующих молодых людей поступать так, как выгодно обществу, вот и всё.
Бог, ангелы, летающие дядьки - это метафора, вспомогательная штука, которая помогает не потерять мораль, а потому не вымереть.
Если лишить мораль такого средства ее рапространения, как религия, нужно ожидать, что люди стали умнее в разы, но они стали тупее, гуглите обратный эффект Флинна. Они стали безвольнее.
Потому нужны какие то другие способы распространения морали. В атеистическом обществе это разного рода повесточки. Коммунистическая в коммунистическом, демократическо либеральная в демократиях, и всякие другие национальные идеи и политические новые устройства.
Правда, если рассмотреть мораль как средство выживания, опробованное в веках, возникает с этими новыми способами распространения морали одна неувязочка. Они в веках не проверены и к чему приведут, непонятно. Большинство постхристианских стран вымирают, то есть главная функция новых переносчиков морали - не работает. Или же сами новые морали в виде всяких "измов": коммунизмов феминизмов либерализмов - не работают на сохранение населения.
По ссылке одежда, в которой девушки были изнасилованы. Делайте выводы про мини-юбки и хиджабы самостоятельно. Скопировал первые 4 картинки сюда, только вышло в обратном порядке.
На фоне вялотекущей волны про мигрантов видела комментарии с непониманием, почему "наши" девушки охотно выходят замуж за "этих".
Некоторое время назад запрещённая соцсеть подкинула мне аккаунты таких покрывшихся девушек, и вот что я вам имею сказать: в первую очередь это снятие (хе-хе) с себя ответственности за свою жизнь и просто дикое количество прямой как рельса пропаганды.
Я не знаю (и не хочу рассуждать) верят ли они по-настоящему, но у них в каждом сообщении будет "на всё воля Аллаха". Нет работы, нет образования, болезни, лишний вес, это НЕ ВАЖНО. Это не твоя вина. Надень хиджаб, помолись - дальше не твоя забота.
Все вопросы и шутки на тему закидывания камнями парируются тем, что ислам - не патриархальная религия, это конкретные мужчины плохие и обижают жен. А так-то мусульманин обязан жену содержать, любить, удовлетворять. Про обязанности женщины обычно ни слова.
Даже красивой быть не надо - большинство бьюти процедур исламом запрещено, а то что не запрещено - скорее всего и не обременительно.
В общем картинка выходит такая, что женщина - это как котик у очень богатых хозяев, только ещё и с правами. Да-да, если муж её обидит, она сразу уйдёт, будет жить в квартире, которую её подарили на никах (аналог свадьбы), а содержать её должны родственники. Если захочет, пойдёт няней работать, но это исключительно как развлечение.
В общем со стороны выглядит очень привлекательно. А страницы с более приземлёнными реалиями почему-то не набирают сотни тысяч подписчиков, вот и копится сказочный образ.