Рабы

Появление рабовладения, как института в древних общинах было вызвано в первую очередь нехваткой свободной рабочей силы. В случае Рима вызвано оно было отсутствием общественных институтов наёмного труда (об этом подробнее можно прочитать вот тут) и врождённой ксенофобии, где есть цивилизованные мы и варварские они, которых можно и нужно обращать в рабство на пользу нам. Средний римлянин не испытывал рефлексии по отношению к рабам, чего уж там, были целые философские школы, объяснявшие, что некоторые люди рождены чтобы быть рабами. Тем не менее если уйти от моральной стороны вопроса рабство было просто ещё одним экономическим институтом, возникшим в специфичных условиях античного общества. И именно как экономический институт со своими плюсами и минусами его и стоит рассмотреть.

Начать стоит с того, что классическое рабство было сильно неоднородным. Вроде бы одинаковое, по сути, положение раба, по существу, разительно отличалось от раба к рабу. Причиной этого было то, что раб он хоть и существо подневольное, но свою цену он имеет и иногда очень большую. Чем нужнее были способности раба – тем выше его цена и ценность. На высшей ступени этой рабской табели о рангах стояли учёные рабы. Данные рабы могли стоить как маленькая вилла в провинции, но и ценность их была огромна – они своими навыками могли приносить огромный доход, так как навыки эти были редки, буквально штучный товар, да ещё и статусный. Учёный грек-раб мог не приносить дохода напрямую, но поднимать статус хозяина. Раб со знаниями медицины или талантами в искусстве был хорошо монетизируем – его услуги можно было сдавать в аренду. Раб-писарь с красивым почерком мог работать в скриптории, тиражируя свитки и т.д. Все эти рабы хорошо осознавали редкость своих талантов, а потому могли требовать от хозяина отношения едва ли не лучшего, чем к любому вольноотпущеннику.

Поска из сериала Рим как раз такой вот учёный раб, знающий многое, в том числе и цену себе, и потому преданный своему хозяину

Чуть ниже располагались рабы, обладающие навыками в ремесле. Они тоже стоили немало, но могли отбить довольно быстро цену покупки за счёт выпуска продукции. Нередко они отпускались хозяевами «на вольные хлеба», оставаясь рабами, но получая свободу ведения бизнеса с обязательством отчислять заранее оговоренный процент от выручки или сумму денег. Стимулом для такого раба была возможность выкупить себя через некоторое время ударного труда. Из-за ценности таких рабов отношение хозяев к ним было тоже мягкое.

Где-то между двумя этими категориями находились рабы-гладиаторы – те кому «повезло» иметь единственным своим навыком способность убивать. Отношение к таким рабам уже сильно зависело от гладиаторской школы, владельца и успехов самого гладиатора. Хороший гладиатор мог рассчитывать не только на освобождение после некоторого числа побед, но и на славу и почёт, немыслимые для многих прочих рабов.

Все перечисленные выше категории это всё же меньшая часть рабского племени, но значимая. Наличие профессиональных навыков было огромным плюсом для любого раба, но даже без их наличия работорговцы и рабовладельцы нередко занимались поиском скрытых талантов, огранкой и продажей, так как затраченные усилия могли окупиться многократно большей суммой. А вот к рабам, у которых талантов нет, судьба была часто менее благосклонна.

Красивые рабы и рабыни могли рассчитывать на пополнение рядов прислуги в домах богатых римлян в лучшем случае, в худшем – отправились бы в лупанарий. Хотя насчёт худшего это как посмотреть. Падать рабу было куда. Если ты недостаточно смазлив и ничего путного не умеешь, то твой путь лежит из города. Тут опять как повезёт. Худшим случаем было попасть в шахтёры, так как работали там много и на износ, а так как работа очень тяжёлая, то рабы жили не очень долго.

Лучшим случаем было быть выкупленным каким-нибудь мелким фермером, которому нужны дополнительные руки для обработки земли. Такие фермеры не могли держать большую дистанцию со своими рабами, ежедневно впахивая вместе с ними, а потому те часто становились почти членами семьи, нередко даже разделяя вместе с хозяевами трапезу. Но чем больше имение – тем больше шансов, что ты станешь просто винтиком в отлаженном механизме.

И вот тут-то начинается интересное. Во-первых, любой раб имеет свою стоимость, которую в идеале он должен отработать, чтобы его покупка не была бессмысленной. В среднем цена неквалифицированного сельскохозяйственного раба была на уровне одного среднего годового дохода римского земледельца. Сюда стоит приплюсовать траты на содержание раба, а это питание, чтобы он мог выполнять тяжёлую работу и не оголодал, одежда, кров. Да, траты тут будут меньше, чем на одного свободного человека, но к ним стоит приплюсовать необходимость содержания надсмотрщиков, создания оград и прочих методов недопущения бегства рабов. Эти расходы можно было уменьшить, но незначительно, за счёт масштабирования, но всё равно в сумме они давали приличную прибавку к сроку окупаемости. А так как основной смысл раба – это вложение денег для их приумножения, то раб должен жить дольше, чтобы принести больше дохода. Таким образом содержание раба и длительность его жизни напрямую зависели от решения уравнения: прибыль от раба – затраты на раба > стоимости нового раба. Пока это уравнение выполнялось раб будет иметь сносные условия труда и жизни, а вот если нет – то можно и загонять рабов до смерти. Никаких эмоций, только бизнес.

Уже упоминавшейся ранее особенностью применения сельскохозяйственных рабов было то, что наибольшую прибыль из их труда можно было извлечь, лишь привлекая их массово к простым работам. В этом случае рабы могли иметь околонулевую квалификацию, а за результатами их труда можно было легко проследить. Чем больше сложных действий требовала работа, чем более разнообразны были работы на вилле, к которым привлекались рабы, тем сложнее было уследить за качеством, а значит падала выгода от их использования. Можно легко и быстро заставить раба прорыхлить землю, полить или собрать виноград, но вот прищипывание побегов уже более требовательная к знаниям операция, и тут за рабом нужен глаз да глаз, чтобы не обкорнал лишнего.

А чтобы он этого не делал, нужны были надсмотрщики, что уже увеличивало стоимость содержания. На рубеже 1 века до н.э. и 1 века н.э., когда произошёл расцвет вилл, рабы обеспечивали массовое выращивание довольно простых товарных культур, не требующих экстраординарных знаний и умений. Эффект масштаба – когда большое число работников делает однотипную работу – позволял виллам быть куда более эффективными, чем иным видам хозяйств. Но как только речь заходила о чём-то сложном, требующем определённых манипуляций, то раб становился уже не столь привлекательным инструментом.

Тем временем, к середине 1 века н.э. рынок Италии стал испытывать давление не только от привозного зерна, но и привозных вина, масла и прочих продуктов длительного хранения. Возможным это стало благодаря интеграции провинций в экономическую жизнь Империи и снижению торговых барьеров. Италия хоть и обладала хорошим климатом, но прочие средиземноморские регионы могли обеспечивать лучшие условия для урожая конкретных товарных культур. Например, вино из Галлии и Испании, оливковое масло из Греции и всё той же Испании, уже во 2 веке н.э. смогли захватить рынок Италии, конкурируя по качеству и цене с итальянскими.

Из-за роста предложения на рынке многие италийские хозяйства вынуждены были повышать эффективность ради выживания, так как иначе средняя себестоимость их продукции оказывалась выше её рыночной стоимости, для чего прекращали обрабатывать участки земли с низкой урожайностью. Каким-то виллам это помогало, но тем, где урожайность изначально была не очень высокая – нет. Для последних вилл выход был в переходе к другим товарным культурам, которые могли бы дать больший доход, но обычно это были культуры с более трудоёмким процессом выращивания, что требовало больших затрат на обработку рабами. Поэтому постепенно происходит переход от вилл к латифундиям, где под обработку рабами оставляли наиболее ценные земли, приносившие наибольших доход, а остальные сдавали в аренду, чтобы иметь стабильную прибыль с них. Таким образом рабовладельческое ядро продолжало генерировать прибыль за счёт снижения убытков и перекладывания значительной части рисков на арендаторов.

И это была лишь одна сторона медали. Так как другой стало то, что латифундия превращалась в полноценную «экосистему». Латифундист обеспечивал своих арендаторов множеством полезных услуг: аренда рабов, инструмента, услуг по обработке на мельнице или маслобойне, хранения урожая, его реализации и прочая прочая. Арендаторы вынуждены были пользоваться всеми этими услугами просто, потому что это было удобно, а вся логистика обычно строилась, исходя из ключевой роли виллы. В среднем такие латифундии приносили меньше дохода, чем классические виллы, но в новых условиях они оказались наиболее эффективной формой хозяйства.

Переход от вилл к латифундиям, который завершился примерно в середине второго века, когда, по данным археологов, многие старые виллы были либо заброшены, либо переформатированы в латифундии, вызвал и снижение спроса на рабов – в новой экономике их требовалось меньше. Тем не менее экономика Рима была от рабов всё ещё зависима, но далеко не так, как это любят описывать марксисты.

По современным оценкам, численность рабов в Римской Империи 2 века н.э. оценивается долей до 20% от общего числа населения и до 40% от населения Италии (это оценки сверху, оценки снизу в районе 5-10% в общем и 20-30% для Италии). Большая их часть была занята в сельском хозяйстве, рабы обрабатывали значительную часть сельскохозяйственных угодий, но далеко не все. Оценить численно их влияние на экономику сложно: в определённых регионах, как на Сицилии, они реально были доминирующим типом рабочей силы. В римской Италии, скорее всего, тоже, но в провинциях востока рабовладение было развито гораздо слабее.

Причём важно понимать, что даже по максимальным оценкам выходит, что сельское население империи превышало общее число рабов минимум в 3 раза. А так как эффективность раба даже в предельном случае вряд ли может быть в 3 раза выше свободного, то выходит, что рабы не доминировали в производстве сельскохозяйственных продуктов. Скорее, правильно говорить о взаимном дополнении труда свободных рабами. Без рабов римское сельское хозяйство было бы слабее, но не катастрофически. То же можно сказать и про промышленность, но с одной оговоркой – если бы Рим производил меньше металлов, то это вызвало бы удорожание содержания армии, что привело бы к большим налогам, большей бедности населения и меньшим возможностям для Империи купировать кризисы.

Рабы были очень удачным и удобным инструментом на промежутке с 2 века до н.э. до 2 века н.э., после чего их доля в экономике начала постепенно снижаться.

Ну и на сладкое про набивший уже оскомину тезис сторонников «рабовладельческой экономики», что, мол, ну ладно, она не была вездесущей, но именно она обеспечивала превосходство правящего класса. Вот только и тут есть проблема. Римский правящий класс состоял из крупных землевладельцев, которые могли как владеть тысячами рабов, так и нет. Римские сенаторы были бы политической элитой вне зависимости от того, есть у них рабы или нет, так как концентрация земли в их руках произошла бы и в случае использования арендаторов. Именно земля была главной ценностью в Риме, а рабы всего лишь одним из инструментов для её обработки и извлечения прибыли. Мы же не объявляем тягловых животных базисом экономики, хотя их роль была едва ли не больше, чем у рабов. Более того, тот самый политический класс в части своего состава и влияния изменился с переходом к рабовладению не сильно, а на его политическое положение влияла политика императоров, а не численность рабов в экономике.

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_424761

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить следующие посты.

Цикл будет выходить ежедневно в 10:00 по МСК.

Продолжение: Римская экономика #7. Нет ничего важнее семьи