Я подошёл к Рамиресу и закинул его руку себе на плечо. Хромая, он пошёл вместо со мной к застывшим окровавленным лопастям.
- Я думал, тебе конец, пендехо, - проскрежетал Рамирес. Он был слаб, но в голосе ещё чувствовалась сила. - А потом и мне. Как ты догадался запустить тварюгу в эту мясорубку?
- Просто подумал, что моё предназначение — спасти тебя.
- Ха! Слышал бы тебя Иван… Старого пендехо точно бы инфаркт хватил. Мьерда… Как же нога болит!
- Ничего, амиго, ничего. Вот сейчас выберемся и что-нибудь придумаем, обещаю.
- Ага, поскорее бы… - сказал Рамирес, но в его голосе не чувствовалось особой уверенности.
Мы прошли между лопастей мимо чудища, он бездыханного тела разило смрадом и теплом, но признаков жизни оно не подавало. Яркий свет ослепил нас, когда мы вышли на край коридора, но когда наши глаза привыкли к нему, то увиденное нас не обрадовало. Перед нами предстало ещё одно огромное помещение. Возле стен стояли ящики, а в центре шла резиновая дорога, по которой жареные зёрна катились к огромной машине, зловещий шум которой заполнял всё вокруг. С другой стороны от машины, на уровень ниже шла ещё одна движущаяся дорога, по которой передвигались ящики со странным содержимым, которое выдавал этот аппарат. Тошнотворный запах, царивший в воздухе, казалось забивал рот, нос и даже уши. Сложив два и два, я наконец понял, что перед нами — молотилка кофе. Жареные зёрна подаются с одной стороны, а с другой выходит молотый кофе, точнее, превращённые в пыль собратья меня и Рамиреса.
Это об этом Предназначении так много говорил Иван? Вот так зёрна попадают в Тирск? Тебя моют, сушат, чистят, сдирают кожу, жарят и затем бросают в жернова огромной молотильной машины? Да к чёрту такое предназначение!
- Мьерда! Вот о чём болтал этот старый каброн! - В тон моим мыслям возмутился Рамирес.
Его голос был менее хриплый, а в руке, что лежала на моём плече, появилась сила. Теперь я уверен, что Рамирес продержится достаточно долго, чтобы мы выбрались и придумали, как помочь ему. Коридор, из которого мы выглядывали, находился высоко, поэтому нам открывался прекрасный вид на Предназначение Ивана. Но снизу высились деревянные ящики, подходившие к самому отверстию.
- Придётся прыгать, - сказал я.
- Ага, - пробурчал Рамирес.
Рамирес молча посмотрел на обломак, торчащий из ноги, задумчиво пожевал губы и ответил:
- Попробую, но ты первый, амиго, а снизу подхватишь.
Я кивнул, присел на край, свесив ноги, и соскользнул вниз. От падения прострелило в спине — удары чудища даром не прошли. Высота была примерно в полтора моих роста. Для меня раз плюнуть, а вот для раненого Рамиреса… Он медленно сел, схватился руками за край и осторожно повис, суча ногами в воздухе.
- Ну, ты там где? - Пропыхтел Рамирес.
Я ухватил его чуть выше раны за ноги.
- Готов, отпускай! - Сигнализировал я.
Рамирес отпустил край отверстия и заскользил вниз. Я как мог пытался удержать его падение, но получилось плохо. С глухим стуком Рамирес приземлился на крышку ящика и зашипел от боли.
- Ай, мьерда! - Прорычал он. - Нельзя поаккуратнее, пендехо?
Рамирес подошёл к краю ящика и взглянул вниз — там проходила движущаяся дорога с жареными кофейными зёрнами, с жертвами Предназначения.
- Ты видишь выход? - Спросил он.
Я оглянулся. Повсюду, куда падал взгляд, стояли сколоченные из досок ящики, на полу валялись кофейные зёрна, пучки соломы или бумажной стружки, но ничего похожего на выход.
- А он есть… - пробормотал Рамирес.
Вдруг где-то хлопнула дверь и послышались голоса. Вдоль дороги прошли Они. Их было двое, и я успел заметить, где именно они вошли. Значит, там должна быть дверь!
- Видел? - Возбуждённо спросил Рамирес.
- Ага, я тоже. Мьерда, придётся спускаться на эту камино де ла муэрте! Амиго, помоги мне спуститься, и потом двигай сам. Компренде?
Я кивнул. Рамирес, кряхтя и вздрагивая от боли в ноге, повис на краю ящика. Я схватил его за руку и помог спуститься ещё ниже, до поверхности осталось совсем немного.
- Ну, давай, отпускай, - пропыхтел Рамирес.
Я отпустил ладонь Рамиреса, он приземлился на дорогу, но его колени тут же подогнулись, и он упал на спину, вопя от боли. Я быстро спрыгнул рядом с ним. Надеюсь, его крик никто не слышал.
- Мьерда! - Процедил сквозь зубы Рамирес. - Эта кость меня доконает. Вытащи её к мальдита мадре!
- Нельзя, - сказал я. - Тебя это только убьёт. Потерпи, Рамирес, вот выберемся и придумаем как тебе помочь.
Я огляделся и понял, что дорога движется прямо к жерлу гигантской молотилки. Кофейные зёрна беспрерывным потоком падали туда и превращались в пыль.
- Вставай, пока мы не оказались в молотилке, - взволнованно произнёс я и помог Рамиресу встать.
Мы дошли до края дороги и перешли на металлический бортик, который шёл сбоку. Он хотя бы не двигался.
- Нам в ту сторону, - показал я выше по ходу движения дороги. - Дойдём, пока больше никто не появился и не заметил нас.
Рамирес молча кивнул и, сцепив зубы, похромал вперёд. Я снова взвалил его руку себе на плечо. Так мы могли идти быстрее.
- Думаешь, мы выберемся, амиго? - Через несколько минут молчания спросил Рамирес.
Я вспомнил всё, что произошло с нами сегодня, начиная с прыжка в корзину и заканчивая боем с гигантской тварью и лопастями вентилятора.
- Выберемся, дружище. Обязательно выберемся. - Уверенно сказал я.
Я действительно в это верил. Слишком много препятствий мы преодолели, прошли огромный путь, чтобы сейчас потерять надежду. Я видел, как Рамирес покосился на свою рану — выглядела она неважно, да и сам он словно потерял цвет, стал бледнее и суше.
- Да, точно, - тихо сказал он.
Его хромота стала чуточку сильнее. Держись, Рамирес, мы что-нибудь придумаем. Только держись...
Время тянулось, как нагретый каучук, мы шли и шли, Рамирес иной раз будто засыпал, но потом вздрагивал от боли из-за неосторожного шага и просыпался. Шум молотилки понемногу становился тише, но кофейных зерён не убывало. Они немного подрагивали, пока резиновая дорога несла их к последней точке назначения перед Тирском. Если он вообще существует. Вдалеке виднелась машина, огромное чрево которой было раскалено до красна, а волны жара ощущались даже здесь. «Печь для жарка зёрен», - подумалось мне. Из неё ссыпались на дорогу жареные кофейные зёрна. Какое счастье, что наш путь ведёт не туда. Неожиданно между нами и машиной возникла полоса яркого дневного света, которая тут же с громким хлопком погасла. Кто-то снова открыл дверь. Между ящиками показался один из Них, но он нас не заметил и ушёл в сторону печи. Нам осталось пройти совсем немного. Я уже видел вперед несколько ящиков и мешков, с помощью которых можно спуститься, а там останется дойти до двери и прошмыгнуть через неё, когда кто-нибудь снова пройдёт. Никто и не заметит два маленьких кофейных зерна. А там свобода, свежий воздух пахнет магнолиями, солнце ласково гладит тёплыми лучами, ветер шелестит листьями, дождь дарит прохладу и свежесть… Там — рай. И спасение для Рамиреса. Я уверен, что мы что-нибудь придумаем. Вытащим осколок, как следует перевяжем рану и отлежимся где-нибудь, чтобы она заросла. И всё будет…
- Далеко собрались, соплежуи? - Раздался сверху молодой сильный голос. По телу пробежала дрожь, когда я понял, что уже слышал этот голос сегодня.
Что-то тяжелое с гулким стуком приземлилось позади.
- Я надеялся, что вы придёте, - раздалось сзади.
Медленно переступая ногами, чтобы не торопить Рамиреса, я обернулся. Кофейное зерно, что стояло перед нами, было больше остальных. На нём не было кожи, только жгуты коричневых мускул, которые перекатывались даже в состоянии покоя. Словно тело жило своей жизнью. Этот же голос преследовал меня в тумане, а его лицо было смутно знакомым. Меня осенила страшная в своей простоте догадка.
- Боб, - сказал Иван. - Паршиво выглядишь, а Рамирес будто с того света вернулся.
- Твоими молитвами, пендехо, - прохрипел Рамирес.
- Вы не туда идёте, ребятишки, - весело сказал Иван.
- Мы идём… - нерешительно начал я, но продолжил уже твёрже. - Мы идём к свободе.
- Свобода… - словно смакуя, произнесло то, что прежде было Иваном. - Слово со множеством смыслов и без смысла в одно время. Что есть свобода? Возможность идти, куда хочется? Делать, что хочется? Или может быть независимость? От кого и от чего? Истинной свободы не существует, Боб. Твой выбор всегда ограничен тем, что ты видишь, что видит и чувствует твой разум. А что если кто-то направляет тебя? Тебе говорят, что ты свободен, но потом ограничивают твои желания. Ты не можешь сорвать цветок, если его нет. Не можешь пойти, куда тебе хочется, если нет тропы. Не можешь выпить воды, если ты в пустыне. Свободы не существует, Боб. Свобода — это обман, иллюзия, которую внушают тебе, чтобы в своей, так называемой, свободе, ты был покорен, предсказуем. Ты не понимаешь, Боб, твой разум — это пластилин, из которого можно вылепить всё, что угодно, внушить любые мысли, а ты будешь думать, что они твои. Иронично, не правда ли?
В словах Ивана чувствовалась сила, даже правда. Наверно, это то, о чём он и говорит. Хочет вылепить из меня послушную марионетку, внушить слабость и страх перед выбором. Но я уже выбрал. Выбрал не бояться.
- У меня нет времени на проповеди, - сказал я и развернулся вместе с Рамиресом. - Извини, нам нужно идти.
- Нет, - коротко ответил Иван позади.
Я услышал шорох воздуха, и Иван приземлился прямо передо мной. Что ж, в прыжках он точно свободен.
- Вам ещё рано уходить, - сказал он.
- Вот… пендехо… - зло прошептал Рамирес.
- Нет никакой свободы, Боб, - сказал он. - Выполни своё Предназначение, и только тогда ты освободишься. Станешь свободен от предрассудков, тревог, мук совести… пойдём со мной, Роберт, я подготовлю тебя и Рамиреса. Вместе мы исполним наше Предназначение и встретимся в Тирске! Будем праздновать наше освобождение, прокладывать новые тропы в снегу. Они смогут привести нас куда угодно! Мы будем творить свою судьбу, а затем встречаться в Тирске и греться у огромного костра. Ты когда-нибудь видел снег, Боб? Я видел в своих снах. Я был одной из мириада снежинок, лёгкой и хрупкой, а ветер подхватывал меня, как пушинку, и мы танцевали без устали. Это не передать словами. Поверь мне, оно того стоит, Боб! Пойдём, я приведу тебя к твоему Предназначению.
Иван протянул мне руку. Я оглянулся на молотилку, над ней едва видным заревом поднималась тончайшая коричневая пыль, а мёртвые зёрна всё падали и падали в её жерло.
Я поправил на плече руку Рамиреса и сказал:
Иван вздохнул и понуро покачал головой.
- Ты похоже не понял, Боб, - сказал он. - У тебя нет свободы выбора. Ты. Пойдёшь. Со мной.
Последние слова он сказал жёстко, сцепив зубы. Я сделал пару шагов в сторону и посадил Рамиреса, облокотив на большую гайку, торчавшую из бортика. Мне было страшно, но в этот раз я владел своим страхом. Иван увидел это и усмехнулся.
Сокрушительный удар отправил меня в полёт, глаза закрыла чёрная бархатная пелена, разноцветные точки алмазной крошкой высыпали на неё. Я не помню, как упал - калейдоскоп закружил меня в смертельном танце, пока я не открыл глаза. Сколько я так пролежал? Холодный свет ламп слепил глаза, во рту был горький привкус, а надо мной склонилась неясная тень. Усилием воли я заставил глаза сфокусироваться. Это был Иван.
- Мы все должны исполнить Предназначение, Боб, - грустно сказал Иван, взял меня за руку и потащил.
Я с трудом перевернулся на живот и взглянул вперёд — Иван тащил к молотилке.
- Иди ты со своим Предназначением! - Хрипло прокричал я, выплевывая горький сок, перемешанный с густой слюной, извернулся и что есть сил пнул его в спину.
Иван слегка оступился и ослабил хватку, но этого хватило, чтобы я вырвал руку. Иван удивлённо взглянул на пустую ладонь и обернулся. Мой кулак встретил его взгляд. Потом я ударил ещё. И ещё, и ещё, и ещё! Я обрушил на лицо Ивана град ударов.
- Оставь… меня… в покое! - Задыхаясь, проорал я.
Вдруг мой кулак застрял в ладони Ивана — он поймал его. Я ударил другой рукой, но и она оказалась в капкане. Иван усмехнулся, а затем притворно нахмурился.
- Нельзя перечить Предназначению, Роберт, - сказал он мне, словно неразумному ребёнку, и ударил головой.
Раздался треск рвущейся кожи, и меня ослепила боль. Из глаз брызнули слёзы. Я не успел опомниться, как мою голову сильно мотнуло в сторону. Потом в другую. Иван бил меня по лицу снова и снова. Я даже не чувствовал новых вспышек боли, она просто не угасала ни на секунду. Мне начало казаться, что это происходит не со мной, а я сам где-то в другом месте, пью коктейль, сейчас Иван устанет, я вернусь в своё тело и пойду дальше по своим делам. Но Иван не уставал, а боль быстро подтачивала броню, которым моё сознание окружило себя. С каждым ударом свист в ушах становился громче, а сознание пыталось уплыть всё дальше. Вдруг удары прекратились. Я разлепил опухшие глаза и снова зажмурил их — в глаза попал горький сок, который сочился из ран. Сквозь слёзы и боль я увидел Ивана.
- А ты крепче, чем кажешься, - одобрительно сказал он. - Если бы ты прошёл все стадии подготовки к Предназначению, то был бы даже сильнее меня! Забавно, не правда ли? Мы могли стоять здесь плечом к плечу, как богатыри, но ты предпочёл бегство и трусость. Кстати, а где наш друг Рамирес?
Иван оглянулся, я повернул голову туда, где, как мне казалось, должен лежать раненый Рамирес. Но его там не было. Только крохотная лужица сока из раны напоминала, что он там был.
- Похоже, он тоже решил сбежать, - произнёс Иван и вдруг закричал. - Но я всё равно его найду! Ему не уйти от Предназначения!
Неужели Рамирес действительно сбежал? Впрочем, будь я на его месте, раненый и беспомощный, я бы тоже сбежал. Это его выбор. Не каждый сдюжит перед лицом смерти… Нет, всё-таки я не могу в это поверить! Он уже перед лицом смерти и не спасовал, а теперь вдруг всё? Ноги в руки и бежать? Должно быть какое-то объяснение.
- Да, история… - Пробормотал Иван. - Рамирес всё ж оказался соплежуем. Ну, Боб, пойдёшь со мной сам или..?
Сбежать не выйдет, Иван не даст мне уйти просто так, я должен его победить, но у меня нет оружия и сил для этого. Мне конец в любом случае. Но если уж выбирать путь в Тирск, то я предпочту умереть в бою, а не как овца идти на заклание! Я собрал силы, встал, взглянул в чёрные глаза Ивана и ударил. Иван даже не шелохнулся, только чуть головой повёл.
- Значит, «или», - с горечью произнёс он и ударил меня в подбородок.
Я отлетел на резиновую дорогу и упал среди мёртвых зёрен. Дорога медленно катила к молотилке. Иван оказался рядом и поставил ногу на горло, чтобы я не мог сбежать.
- А знаешь, Боб, ты мне нравишься. Ты совсем из другого теста слеплен. Ты казался сперва соплежуем похлеще Рамиреса. Я думал, у тебя заячья душа, ты же как осиновый лист дрожал при любой опасности. Помнишь, на тебя ночью птица напала? У тебя чуть глаза на лоб не вылезли с испугу! Хе! А теперь поди ж ты, на меня с кулаками бросаешься…
Дорога всё ближе подвозила нас к молотилке, я уже видел отдельные пылинки кофе, которые поднимались над ней, а равномерный гул машины становился громче с каждым шагом. Иван и не думал убирать ногу с моего горла. Я едва мог дышать.
- К чёрту этого сопляка, Рамиреса! - продолжал Иван. - Он всё равно не жилец. Помрёт, как пить дать! Где-нибудь в канаве, как никому не нужный трус. А мы с тобой, Боб, как два верных товарища, рука об руку… ты слышишь меня? Рука об руку исполним Предназначение. Неплохо я придумал, а?
Иван посмотре на меня сверху вниз и улыбнулся. Я бы сказал, что улыбка добра и ободряющая, если бы не знал, что за ней скрывается. Но за мгновение взгляд Ивана изменился — он смотрел туда, откуда мы пришли. Во взгляде я увидел смятение и… страх?
- Это ещё что за невидаль? - Пробормотал он и ослабил нажим на горло.
Я извернулся до хруста в шее и обомлел. Сотрясая резиновую дорогу и пуская перед собой волны, бежала тварь, которую мы убили, вернее, думали, что убили, лопастями вентилятора, а на её загривке, цепляясь одной рукой за шерсть, сидел Рамирес! В другой руке он держал осколок кости и колол им затылок чудища, а на бедре у него зияла рана, из которой быстро сочился сок. Что же ты наделал, Рамирес?
Монстр, истекая кровью из раны на шее, изо всех сил бежал, пытаясь скрыться от боли, но Рамирес держался крепко и без устали колол острым костяным обломком. Тварь бежала быстрее ветра, и вот она уже подле нас, а её уцелевший глаз смотрит прямо на Ивана. Иван даже не успел удивиться, как огромная туша снесла его, пролетев надо мной. Его мускулистое и твёрдое, как камень, тело пронзили зубы твари. Я видел его руки, которые пытались разжать смертельную хватку челюстей, но было уже слишком поздно. Монстр с зажатым в зубах Иваном и наездником Рамиресом рухнул прямо в молотилку. Равномерный гул на миг сменился ужасным утробным скрежетом, от которого даже зубы сводило, пока из жерла молотилки не выстрелил огромный фонтан крови. Ковром из сверкающих рубинов он засеял всё вокруг молотилки кровью.
- Не-е-е-ет! - закричал я срывающимся от бессилия голосом.
На подгибающихся ногах я подбежал к краю молотилки. Капли крови стекали по металлу, собирая кофейную пыль в отвратительные сгустки. В самом низу ещё булькала кровь и шевелились остатки шерстяной твари — снизу крутились жернова молотилки. Ни следа Рамиреса или Ивана.
- Эй! Пс! - услышал я слабый голос.
Голос доносился снизу того места, где я стоял.
- Амиго! - ответил голос. Он словно стал ещё слабее. - Я здесь, внизу…
Я упал ничком, высунул голову над кровавой пропастью и взглянул вниз. Там был Рамирес! Живой! Он держался рукой за какой-то гвоздь, но пальцы его уже соскальзывали с него. По ноге Рамиреса струился сок, а сам он был бледнее ранней зари. Но жив! Я ещё больше высунулся над пропастью и успел схватить Рамиреса. Он оказался на удивление тяжёлым.
- Держись! - Сказал я. - Я тебя вытащу, только держись!
Рамирес сделал попытку подтянуться, но силы быстро покидали его. Я попытался поднять Рамиреса, но мне тоже недоставало сил. И Рамирес это понял.
- Лихо я его, а, амиго..? - слабо прошептал он.
Я вдруг понял, что он собирается сделать.
- Старый пендехо исполнил своё Предназначение… - голос Рамиреса слабел с каждым мигом.
Я изо всех сил сжимал руку друга, испачканную в собственном соке, но она всё равно медленно выскальзывала.
- Не надо, Рамирес… - чуть не плача сказал я. Несколько слёз сбежали по моим щекам. - Держись! Я… я вытащу тебя, только держись!
Но я знал, что не вытащу, и это знание чёрной опустошающей волной растекалось внутри.
- Знаешь, Боб, - шептал Рамирес, глядя мне прямо в глаза. Его взгляд уже подёрнулся предсмертной паволокой. - Если Тирск сущесвует, я буду ждать тебя там…
Его глаза закрылись, а рука выскользнула из мой хватки. Его тело упало в жернова и за мгновение исчезло из этого мира.
Я тяжело дышал, не в силах даже кричать, а слёзы всё катились из глаз. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я встал и ушёл оттуда.
Предназначение — байка, которой нас кормят, чтобы мы покорно шли на смерть, мечтая, что там нас ждёт лучшая доля. Рамирес знал, что всё это ложь, и оставил это знание мне.
Передо мной несколько корзин с беспомощными кофейными ягодами тряслось в кузове небольшого грузовика. Те, кого мы звали Они, оказались настоящими монстрами, Они употребляли нас в пищу только и всего. Не знаю, кто первым придумал легенду о Предназначении, наверное, кофейная ягода, которая знала правду, но захотела её скрыть, чтобы не сеять панику и не пугать другие ягоды. Скоро я расскажу им истину и поведу их за собой, чтобы показать, что мы сами вольны выбирать свою судьбы. Я — Боб, кофейная ягода.
