ТС, ты нормальный. Думаешь о будущем и рисках, а не как эти все - которые от кредита до кредита живут и спускают ЗП в первый день на всякое игрушечное. Многие наивно думают, что дальше будет только лучше, ну как минимум не хуже. И доставочки всегда будут, и цены не вырастут сильно, и работа всегда будет, и не заболеют они никогда. Ведь всё плохое всегда случается с кем-то другим.
Я бы рекомендовал 2 варианта запасов: на полгода для сохранения более-менее привычного рациона (мясо и овощи в морозилке, плюс крупы, консервы, молоко и сок в тетрапаках, сгущёнка, лекарства) и на 2 года: пусть рацион и скудный, но позволяющий кое как выжить (крупа, вермишель, бобовые, консервы, дегидрированный картофель, молоко и меланж, масло подсолнечное, витаминки и медикаменты). Объясню почему.
Ядерная война, просто большая война, атака инопланетян, йеллоустон и прочее такое - не страшно, там ноль шансов сразу, можно не пытаться. Затопление (как сейчас в некоторых регионах), замерзание (как зимой было почти по всей стране) и прочее - от них никак не уберечься, поэтому запасы делать бессмысленно. Сейчас есть более реальные риски, где запасы как раз помогут:
1. Внезапная замена денег (гуглим павловскую реформу, но таких за недавнюю историю не одна была, вполне реальный риск повторения). Вот ты такой весь крутой, с хорошей зарплатой или запасом денег, и даже как умная маша, держишь наличкой, а потом бах! и сообщение - меняют старые деньги на новые только до полуночи, не больше 5000р в одни руки. И всё, у тебя только пятёрка, если успел поменять, а остальными - подтираться можешь или сортир обклеить.
2. Гиперинфляция (2600% годовых в начале 90х проходили, это когда утром идешь на работу и пакет молока стоит 2р, а вечером идешь обратно, решил еще купить, а он уже 15р, а зарплата твоя так же - 150р в месяц и ту задерживают). В какой момент это случится - не известно, но начинается обычно достаточно внезапно (гуглим гиперинфляцию в Китае в 1930х, в Германии в 1940х - как внезапно началось, как происходило, там было круче, чем у нас в 90х). Сейчас Набиуллина, и не только она, говорит, что экономика очень перегрета, люди хотят покупать, а товара столько не производится. По мере наложения новых санкций экспорт будет падать и дешеветь, импорт будет исчезать и дорожать. А у нас практически всё - от еды до авто - это импорт. Если даже еда производится здесь в некотором количестве, то техника, семена, химия, удобрения, расходники, запчасти - всё равно импорт.
Мы за 20 лет привыкли выйти и купить рядом с домом любую еду, стали забывать 90е, когда было огромным везением попасть на продажу вермишели мешками где-то в промзоне и если тебе так повезло оказаться рядом, и у тебя были деньги, и у тебя их не отжали по пути, пробив голову, то покупаешь, тащишь через полгорода домой мешок на горбу, и потом у вашей семьи есть пару-тройку месяцев пожрать. Кто-то уже смог застраховаться от повторения?
3. По мере падения экспорта, импорта и вообще экономики, а, если вдруг такое будет, будет снижаться количество рабочих мест. Всё, что из-за блокировки импорта закроется (нет запчастей, нет расходников, нет товаров на перепродажу, нет сбыта) - выкинет на улицы толпы людей, которым надо кормить себя, детей, родителей. Те капиталисты, которые как-то удержат бизнес, будут искать тех, кто готов работать буквально за еду, и главное - за мало еды. Чтобы не тратить лишнюю прибыль, всех кого можно сократить - сократят. Тебя могут сократить в любой момент и новую работу, даже за еду, можешь не найти месяцами.
4. Болезнь. Если человек сейчас заболеет серьезно, то большинство работодателей его выкинут на мороз без зазрения совести. Может тебе повезло и твой директор не только не выкинет, но и ЗП будет платить и даже лекарства купит и привезет, но я бы на такое не рассчитывал. Вот работал 7 лет на директора, отношения были прекрасные, в гостях друг у друга зависали, праздники вместе справляли, не корпораты, а домашние. А потом после ковида мне дало осложнение на ноги, суставы. 3 месяца не мог ходить толком. Директор сказал - извиняй, работу делать надо, придется вместо тебя брать человека, платить ему и тебе денег нет, если выкарабкаешься, приходи, может возьму обратно. Как же меня тогда выручили мои запасы еды! Я и в магазин не мог сходить, и денег заработать, кое как до кухни доползти, сварить еды большую кастрюлю на неделю.
Итого:
- Запас привычной еды на полгода - это на случай малого песца, с работы выгнали или заболел, спокойно вылечился или ищешь новую работу. Если экономика не скатилась, всё функционирует. Но зато ты спокоен, еда есть, привычный уровень жизни и питания имеешь, трескаешь вкусняшки, не бросаешься на первую попавшуюся вакансию.
- Запас еды на 2 года - рацион заметно хуже, придется экономить как можешь, есть мало, двигаться мало, но это позволит пережить большой песец на минимуме нормы калорий.
Больше 2 лет смысла нет - тут или гуманитарка придет, или всё наладится, или всё скатится к тому, что не будет света, газа, воды, отопления, лекарств, бензина и грузоперевозок, поэтому большинство людей помрёт. На фоне ослабленного дефицитом питания организма любая царапина без антибиотиков может стать смертельной. Так что в итоге или через пару лет всё наладится, или все сдохнут. А 2 года желательно протянуть, чтобы посмотреть, какой из вариантов был для нас уготован.
И да, пока тяжелые времена не настанут - ротируй запасы, съел - купи столько же нового. И вообще, экономия получается хорошая. Купленное вчера всегда дешевле, чем завтра. Сейчас ем хорошую кусковую говяжью тушёнку, купленную по 135р в 2019, сейчас такая стоит 450р.
Великая депрессия была худшим экономическим кризисом в современной истории, продолжавшимся с краха фондового рынка 1929 по 1939 год. Великая депрессия наиболее сильно затронула США, Канаду, Великобританию, Германию и Францию, но ощущалась и в других государствах. В наибольшей степени пострадали промышленные города, в ряде стран практически прекратилось строительство. Из-за сокращения спроса, цены на сельскохозяйственную продукцию упали на 40—60 %.
Предпосылки
Ревущие двадцатые
Великой депрессии предшествовало десятилетие названное как «ревущие 20-е». Хотя это время и было десятилетием экономического роста и повсеместного процветания, обусловленного восстановлением после разрушений военного времени и отложенных расходов, строительным бумом и быстрым ростом потребительских товаров, таких как автомобили и электроэнергия. Экономика Соединенных Штатов, успешно перешла от экономики военного времени к экономике мирного времени.
Дух ревущих двадцатых был отмечен общим ощущением новизны, связанным с современностью, и разрывом с традициями благодаря современным технологиям, таким как автомобили, кинематографом и радио, которые приносили «современность» значительной части населения. От формальных декоративных излишеств отказались в пользу практичности как в повседневной жизни, так и в архитектуре. В то же время популярность джаза и танцев росла вопреки настроениям Первой мировой войны. Этот период часто называют эпохой джаза.
темпы роста ВВП
На самом деле никаких выдающихся экономических показателей страна не демонстрировала. С другой стороны, вероятно, это был последний экономический рост основанный лишь на своих силах, а не на экономической экспансии, печати необеспеченных денег(1960-е) и обмане экономических контрагентов или за счёт увеличения госдолга.
Сельскохозяйственный кризис
В 1920-х годах в стране была длительная сельскохозяйственная депрессия — продукт мировой войны и технологических изменений. С началом боевых действий в Европе в августе 1914 года, американские фермеры начали активно поставлять продовольствие на мировой рынок. Они стали как увеличивать площадь сельскохозяйственных земель, так и урожайность (благодаря более интенсивному возделыванию почвы, в особенности с появлением тракторов). Количество моторизованных сельскохозяйственных машин в военные годы увеличилось в пять раз, до 85 тысяч штук. С наступлением мира эта тенденция только усилилась и к концу 1920-х годов около миллиона фермеров обладали тракторами. А поскольку машины заменяли собой лошадей и мулов, под выращивание еды и выпас молочного скота высвободились ещё 30 миллионов акров бывших пастбищ.
При этом, после перемирия от ноября 1918 года, мировое сельскохозяйственное производство постепенно вернулось к привычным довоенным паттернам(европейцы снова начали активно возделывать свои земли), в результате чего американские фермеры оказались на руках с огромными излишками продукции. Цены на их продукцию резко упали: хлопок упал с военного максимума в 35 центов за фунт до 16 центов в 1920 году; кукуруза упала с 1,50 долларов за бушель до 52 центов; шерсть упала с почти 60 центов за фунт до менее чем 20 центов. Хотя цены после 1921 года несколько увеличились, они не восстановились полностью вплоть до новой войны. Американские фермеры оказались в кризисе как в связи с перепроизводством, так и в связи с долгами, которые они брали на расширение и механизацию своего хозяйства, а в результате и рынок сбыта сократился и цены упали. Росло число разорений и все больше бывших землевладельцев становилось арендаторами; усилилась и депопуляция деревни.
Американский конгресс неоднократно пытался найти средство спасения фермеров все 1920-е годы. После того как сельскохозяйственная депрессия перешагнула свой десятилетний рубеж, федеральное правительство в Вашингтоне приняло решение начать искусственно регулировать товарные рынки: было создано федеральное агентство для обеспечения финансирования сельскохозяйственных кооперативов, обладавшее, однако, весьма ограниченными средствами. В тот период Конгресс дважды принимал — а президент Калвин Кулидж дважды налагал вето на — законопроект Макнари-Хаугена (см. McNary–Haugen Farm Relief Bill).Законопроект предполагал, что федеральное правительство стало бы «покупателем последней инстанции» (этакий ФРС но в сфере сельского хозяйства) для излишков сельскохозяйственной продукции, которую оно затем должно было «утилизировать» на зарубежных рынках.
Президент Герберт Гувер(1929-1933) считал, что проблемы американских фермеров являются неотложными: фактически его первым делом на посту президента стал созыв специального заседания Конгресса для разрешения сельскохозяйственного кризиса. 15 июня 1929 года Гувер подписан «Закон о сельскохозяйственном маркетинге» (Agricultural Marketing Act of 1929), который создал сразу несколько «стабилизационных корпораций» с капиталом в 500 миллионов долларов(10% федерального бюджета страны), финансируемых правительством и уполномоченных закупать излишки сельхозпродукции с рынка, чтобы поддерживать более высокий уровень цен. Но когда сельскохозяйственная депрессия 1920-х годов «слилась» с общей депрессией 1930-х, данные корпорации быстро исчерпали как свои складские мощности, так и финансовые средства.
Политика «Доступных денег» и биржевой крах в 1929
Согласно экономической теории того времени, рынки акций и облигаций отражали и предвидели «основополагающие реалии» в создании товаров и услуг; но к 1928 году американские фондовые рынки заметно оторвались от реальности. В то время как деловая активность неуклонно снижалась, цены на акции быстро росли. По словам Герберта Гувера, деньги на рынок текли так обильно, что «казалось, что Уолл-стрит пожирала все деньги мира». Часть денег поступала непосредственно от индивидуальных инвесторов, хотя в целом они были немногочисленны, а их ресурсы — скудны. Больше денег поступало от крупных корпораций: компании использовали накопленные ими за 1920-е годы значительные резервы не для инвестиций в машины и оборудование, а для приобретения акций («спекуляций на фондовом рынке»).Наибольшие же финансовые ресурсы предоставляла сама банковская система, также обладавшая значительными накопленными средствами: к 1929 году коммерческие банки впервые дали взаймы больше денег для игры на фондовом рынке и для инвестиций в недвижимость, чем для развития американских коммерческих предприятий. Федеральная резервная система США (ФРС) дополнительно «наводнила» банки ликвидностью, понизив в 1927 году ставку процента до 3,5 % и осуществив крупный выкуп государственных ценных бумаг.
Значительная часть денег, предоставленных банками для покупки акций, шла не напрямую на фондовый рынок, а проходила через брокеров: они выдавали участникам рынка кредиты под залог акций.
Начало разорения
Вопреки общепринятой трактовки событий, начало краха биржи началось не 24 октября, в так называемый «черный четверг», а 3 сентября, когда индекс Доу-Джонса достигнув пика в 381,17 начал падать. Падение продолжалось и весь октябрь, в среду 23 октября, наступила первая масштабная ликвидация позиций: за день более чем 6 миллионов акций перешли из рук в руки, а капитализация рынка упала на 4 миллиарда долларов. На рынке началась «путаница», поскольку цены передавались из Нью-Йорка по всей стране через телеграф, который отставал почти на два часа. В «Черный четверг», 24 октября, рынок открылся резким падением; за день были проданы рекордные 12 894 650 акций; к полудню потери достигли 9 миллиардов долларов. Тем не менее, когда день завершился, на рынке произошло даже небольшое восстановление относительно внутридневных минимумов. В следующий вторник, 29 октября, было продано уже 16 410 000 акций (данный рекорд продержался 39 лет); «черный вторник» начал период практически непрерывного двухнедельного падения цен. К середине ноября капитализация снизилась на неполные 26 миллиардов долларов — что составляло примерно треть от стоимости акций в сентябре.
Ответ на крах фондового рынка
Ортодоксальная экономическая теория 1920-х годов утверждала, что спады в экономике были неизбежной частью бизнес-цикла. В периоды «болезни экономики» теория предписывала правительству воздерживаться от вмешательства в естественный процесс восстановления экономического организма — ярким сторонником подобных взглядов был, в частности, влиятельный министр финансов США Эндрю Меллон, занимавший свой пост с 1921 до 1932 года и полагавший, что в ходе кризиса «люди начнут усерднее работать, вести более нравственную жизнь». Приверженцы политики «невмешательства» (laissez-faire), являлись наиболее влиятельной группой экономистов в то время — хотя Гувер и не разделял их взгляды.
Толпа, собравшаяся на Уолл-стрит после катастрофы 1929 года
Президент полагал, что федеральное правительство «должно использовать свои полномочия, чтобы смягчить ситуацию. Первоочередной потребностью является предотвращение банковской паники, которая была характерна для предыдущих экономических спадов, а также — смягчение последствий для безработных и фермеров». Бизнес-сообщество не поддержало президента в 1929 году — напротив, «в течение некоторого времени после краха бизнесмены отказывались верить, что опасность была больше, чем обычный, временный спад», который не раз уже происходил ранее.
Обещавший в ходе предвыборной кампании стать «инновационным, творческим лидером», Гувер постарался не допустить, чтобы «ударная волна» от обвала фондового рынка прошлась по экономике в целом. Он предполагал восстановить доверие к экономике — акцентировав внимание на существовании в США «надежной промышленности и торговли». Начиная с 19 ноября 1929 года президент начал проводить встречи с руководителями банковской системы страны, руководством американских железных дорог, представителями обрабатывающей промышленности и коммунальных служб: в течение неполных двух недель все они «произносили ритуальные заявления» об уверенности в основополагающей устойчивости экономики и своём оптимистическом взгляде на будущее.
Слова были не единственным оружием. 5 декабря 1929 года Гувер публично проанализировал результаты своих ноябрьских встреч перед широкой аудиторией из четырёх сотен «ключевых людей» делового мира. Отметив, что лидеры бизнес-сообщества впервые объединились для достижения «общественного благосостояния», он заявил, что Федеральная резервная система уже ослабила свою политику кредитования, одновременно отказав в финансировании тем банкам, которые ранее выдавали кредиты для игры на фондовом рынке. Кроме того, в ходе встреч в Белом доме промышленники пошли на уступку и согласились сохранить неизменной заработную плату рабочих: они согласились с позицией президента, что «первый шок должен падать на прибыль, а не на заработную плату». По мнению Гувера это должно было поддержать покупательную способность населения — позднее в экономической теории подобная точка зрения стала прописываться Кейнсу как «революционная».
В 1929 году федеральные расходы на строительство составили 200 миллионов долларов; штаты потратили на порядок больше — почти два миллиарда долларов — в основном, на строительство автомагистралей. Частная промышленность только в 1929 году потратила на свои строительные проекты около 9 миллиардов долларов.Это является хорошей иллюстрацией возможностей частного капитала по сравнению с государством. У государства просто не было ресурсов чтобы управлять экономикой в позитивном ключе (вставлять палки в колёса велосипеда намного дешевле прокладки велодорожки).
Для дальнейшего роста расходов со стороны федеральных властей имелись существенные ограничения: у Вашингтона не было ни соответствующего бюрократического аппарата, ни готовых к реализации проектов. Только к 1939 году, уже в рамках Нового курса Рузвельта, властям удалось добавить к своим расходам в данной сфере ещё 1,5 миллиарда. Уже послевоенные расчёты показали, что чистый стимулирующий эффект федеральной, региональной и муниципальной политик был в 1931 году больше, чем в любой последующий год десятилетия.
Экономическая реальность, однако, была не так плоха как её рисуют наши современники. К концу 1930 года количество банкротств достигло рекордных 26 355, против 18000 в 1873-1879 при кратно меньшем размере экономики и 15000 в 1893-1897, валовой национальный продукт (ВНП) упал за год на 8 %, против 8% падения на панике 1907 года, в 1931 году падение уже составляло около 6,5%.
темпы роста реального ВВП, в % (правая шкала)
Производство сократилось особенно резко в отраслях, производивших продукцию длительного пользования: на некоторых сталелитейных и автомобильных заводах падение достигло 38 %. И, несмотря на публичные заверения, частный бизнес постепенно начал фактически сокращать свои инвестиции. Последующие исследования показали, что в 1930 году около 4 миллионов рабочих являлись безработными (8,9 %). Однако, она не достигла уровней 1921 года: когда безработица составляла 11.7%, депрессии 1893-1897 с 13%. Влиятельный экономист, демократ Бернард Барух в мае 1930 года предположил, что президенту повезло, поскольку «перед следующими выборами, экономический рост начнёт набирать силу, и тогда [Гувер] сможет изобразить из себя великого руководителя, который вывел страну из экономического бедствия».
безработица
Крах банковской системы
Вплоть до последних недель 1930 года американцы все ещё имели разумные основания предполагать, что оказались втянуты в очередной спад в деловом цикле. Но в последние дни года в банковской системе США начались беспрецедентные события. Даже в период экономического бума 1920-х годов около 500 банков банкротились в США ежегодно; в 1929 году таких банкротств было 659, что не сильно выходило за пределы нормы. В 1930 году до октября закрылось примерно то же число банков; а в ноябре-декабре обанкротились сразу 600 банков.
В основе особенности американской банковской системы того времени лежало как огромное количество самих банков, так и запутанная структура их функционирования; подобная ситуация стала наследием «войны» Эндрю Джексона с самой концепцией «центрального банка». В итоге, к 1929 году в США насчитывалось 25 000 банков, работавших под 52-мя различными режимами законодательного регулирования. Создание сети отделений крупнейших банков могло решить проблему, но формирование подобной сети было многолетней целью для «популистских атак» региональных политиков, видевших в такой сети распространение центральной власти в своих штатах. В итоге, в 1930 году только 751 американский банк управлял хотя бы одним филиалом и подавляющее большинство банков были «унитарными» учреждениями — в случае паники они могли обращаться только к собственным финансовым ресурсам. Около трети банков являлись членами ФРС, которая, хотя бы теоретически, могла оказать им помощь в трудные времена.
Первой жертвой паники стали сельские банки, и так испытывавшие постоянные проблемы. 11 декабря 1930 года закрыл свои двери нью-йоркский банк «Bank of United States». Ряд наблюдателей того времени, наряду с позднейшими исследователями, объясняли падение банка преднамеренным отказом от его финансирования со стороны старых финансовых институтов Уолл-стрит — в особенности, с отказом банка «House of Morgan» прислушаться к призыву ФРС и прийти на помощь конкуренту. Т.е. ФРС вопреки своему уставу (цели своего создания), отказался становиться источником ликвидности, перенося эту, уже прописанную в законе, обязанность на частный банк, в отношении владельца которого организовали сенатское расследование, после того как он, фактически, урегулировал панику 1907 года.
Толпы людей у здания Банка Соединенных Штатов в Нью-Йорке после его краха. 1931 год
Приостановление деятельности «Bank of United States» стало крупнейшим банкротством коммерческого банка в истории США: в банке держали средства около 450 000 человек, потерявших в сумме около 286 миллионов долларов(небольшая сумма по сравнению с потерями в 26 млрд. долларов на фондовом рынке к середине ноября 1929). Более важным, чем прямые финансовые потери, стал психологический эффект: название банка вводило в заблуждение как многих американцев, так и зарубежных наблюдателей, полагавших, что он является официальным учреждением правительства страны. Одновременно, неспособность(нежелание) ФРС организовать спасение «потрясла доверие» к Федеральной резервной системе как таковой. В результате банки начали «отчаянно» бороться за выживание, не обращая внимания на то, какие последствия будут иметь их действия для банковской системы в целом.
Международная торговля и золотой стандарт
17 июня 1930 года президент подписал закон Смута-Хоули о тарифе (The Smoot-Hawley Tariff Act). Законом поднимались ставки пошлин на более чем 20 тысяч импортируемых товаров. Против закона выступили 1028 известных американских экономистов, американский промышленник Генри Форд лично встречался в Белом доме с президентом Гувером, убеждая ветировать закон, однако президент Герберт Гувер подписал его. Результатом стала ответная реакция других государств, поднявших пошлины на американские товары, что привело к резкому падению торгового оборота между США и европейскими странами. Импорт из Европы упал с $1,334 млрд. в 1929 году до $390 млн. в 1932 году, тогда как американский экспорт в Европу снизился с $2,34 млрд. до $784 млн.
Большинство стран мира в 1929 году придерживалось золотого стандарта. Предполагалось, что золото гарантировало ценность денег; более того, его наличие гарантировало ценность национальной валюты за пределами границ государства, которое её выпускало, поэтому золото считалось незаменимым для международной торговли и устойчивости финансовой системы. Национальные правительства выпускали свои валюты в количествах, обеспеченных имевшимися золотыми запасами.
21 сентября 1931 года Британия первой пошла на нарушение обязательств, выходившее за рамки экономической теории: британское правительство отказалось выполнять свои обязательств по выплате золота иностранцам. Вскоре более двух десятков стран последовали британскому примеру. Объём мировой торговли сократился с 36 миллиардов долларов в 1929 году до 12 миллиардов к 1932 году.
Британский отказ нанёс новый удар по американской финансовой системе: американские банки держали в своих активах около 1,5 миллиардов долларов в форме немецких и австрийских обязательств, стоимость которых фактически обнулилась. Страх инвесторов за сохранность своих средств также проник в США: иностранные инвесторы начали выводить золото из американской банковской системы. Американские вкладчики последовали их примеру — и новая паника затмила панику последних недель 1930 года. Так 522 банка обанкротились всего за один месяц после британского отказа от золотого стандарта; к концу года число таких банков составило 2294(не такая критическая цифра на фоне 25000 бывших на момент начала кризиса).
Повышение налогов
Таким образом, к концу 1931 года американские власти столкнулись с более серьёзным кризисом, чем годом ранее. Гувер изменил свою тактику: он стал предпринимать усилия по сбалансированию федерального бюджета путём повышения налогов. Такая политика была подвергнута резкой критике со стороны экономистов, которые позднее анализировали Великую депрессии; основываясь на работах Кейнса, они полагали, что для борьбы с депрессией следует не балансировать бюджет, а, наоборот, наращивать расходы — даже за счёт роста дефицита.К слову, ни один из выше перечисленных подходов не помог бы.
Однако после отказа британцев от золотого стандарта, ко второй половине 1931 года, Гувер изменил своё мнение касательно бюджета, но не налогов, и запросил у Конгресса значительное увеличение налогов. Закон о доходах 1932 года (Revenue Act of 1932) предполагал потенциальный дефицит (в конечном итоге он составил беспрецедентные для мирного времени 2,7 миллиарда долларов или 60 %), однако дефицит периода Нового курса Рузвельта будет значительно выше. При этом именно Рузвельт сделал дефицит федерального бюджета центральной частью своей политической атаки на администрацию Гувера в ходе президентской избирательной кампании 1932 года. Гувер умудрился выбрать худшее из обоих ошибочных стратегий и экономика получила джекпот, только со знаком минус.
Гувер обосновывал повышение налогов своим пониманием причин депрессии, ставшей уже Великой: он предполагал, что кризис возник в результате распада европейских банковских и кредитных структур, «искажённых» в ходе мировой войны. Европейские проблемы передались в США посредством золотого стандарта; жесткая денежно-кредитная политика ФРС дополнила проблемы(что противоречило действительности). В итоге, он пришёл к выводу, что именно повышение налогов способно стабилизировать банковскую систему — и, тем самым, наполнить экономику деньгами, в которых она нуждалась. Критики Гувера — как тогда, так и позже — настаивали, что подобного «косвенного» подхода недостаточно; и что только прямое стимулирование экономики за счёт крупных государственных расходов способно иметь заметный эффект.
Я бы взимал любые налоги… лишь бы сбалансировать бюджет… В настоящее время страна находится в состоянии, при котором самые худшие налоги, которые вы только можете взимать, были бы лучше, чем вообще никаких налогов.
— Нэнс Гарнер(44-й Спикер Палаты представителей, вице-президент США 1933-1941)
Вторая программа Гувера
Если приверженность Гувера к золотому стандарту можно отнести к его «экономической ортодоксальности», то с 1931 года — с новой фазы кризиса — он встал и на путь «экспериментов и институциональных инноваций», которые будут продолжены Рузвельтом в Новом курсе. В воскресенье вечером 4 октября 1931 года Гувер, не привлекая внимания, отправился в дом министра финансов Меллона, где до утра участвовал во встрече с крупнейшими банкирами США. Здесь он призвал «сильные» частные банки создать кредитный пул в размере 500 миллионов долларов — для оказания помощи более «слабым» учреждениям. Из этих переговоров возникла Национальная кредитная ассоциация (National Credit Corporation). Однако, ставка Гувера на добровольное участие в спасении конкурентов не находила полной поддержки у самих банкиров, «они постоянно возвращались к предложению, чтобы это сделало правительство».Напомню, что в 1929 году в результате падения фондового рынка экономика потеряла 26 млрд.долл., да, появилась безработица, упало ВВП, но ничего катастрофического не произошло, пока власть держащие не решили этой самой экономике помочь.
Постепенно Гувер начал отказываться от собственных принципов: началось формирование «второй программы» Гувера против Депрессии, которая заметно отличалась от системы ранних мер, основанных на добровольных соглашениях. Новые меры заложили основу для масштабной перестройки самой роли правительства США в жизни страны. При отсутствии прямой поддержки со стороны ФРС, Гувер начал менять американское законодательство: среди его первых инициатив был закон Гласса — Стиголла от 1932 года (Glass–Steagall Act of 1932), который значительно расширил обеспечение, приемлемое для получения кредитов от ФРС. Это позволило кредитным организациям высвободить значительное количество золота из своих резервных запасов.
Корпорации финансирования реконструкции
Наиболее «радикальной и новаторской» инициативой Гувера стало создание в январе 1932 года Корпорации финансирования реконструкции (Reconstruction Finance Corporation, RFC) — создание стало ответом на провал добровольной Национальной кредитной ассоциации. Новая структура была создана по образцу Военно-финансовой корпорации (War Finance Corporation), предназначавшейся в 1918 году для финансирования строительства военных заводов; RFC стала инструментом для предоставления денег налогоплательщиков напрямую частным финансовым учреждениям. Конгресс капитализировал новое агентство на сумму в 500 миллионов долларов и разрешил ему занять ещё до 1,5 миллиардов. RFC должна была использовать свои ресурсы для предоставления «чрезвычайных» кредитов банкам, строительно-кредитным обществам, железнодорожным компаниям и сельскохозяйственным корпорациям(т.е. фактически банкротам). Журнал «Business Week» назвал RFC «самой мощной наступательной силой [против Депрессии], которую только могло вообразить правительство и бизнес»; даже критики Гувера соглашались, что «ничего подобного никогда не существовало». Несмотря на итоговое подписание, Гувер понёс тяжелейшее политическое поражение, поскольку стал выглядеть в глазах общественного мнения человеком, готовым помогать только банкам и корпорациям: депрессию стали часто называть «гуверовской», а поселения безработных — «гувервилями» (букв. городами Гувера).
Мэр Нью-Йорка Фьорелло Ла Гуардия назвал RFC «пособием для миллионеров»; но вскоре как он сам, так и другие наблюдатели заметили, что корпорация стала, прежде всего, «прецедентом». Если правительство может напрямую оказывать поддержку банкам, почему невозможна федеральная помощь для безработных? Таким образом, президент косвенно узаконил требования и других секторов экономики на федеральную помощь.
Безработица
В ходе третьей зимы депрессии экономические трудности продолжали усиливаться: в сельской местности посевы гнили на полях, а непроданный скот погибал в стойлах, в то время как в городах работоспособные мужчины выстраивались в очереди перед «суповыми кухнями», раздававшими еду. В 1932 году чиновники Нью-Йорка отчитались о 20 тысячах недоедавших детях. Этнические общины были в числе наиболее пострадавших, поскольку обслуживавшие их кредитные учреждения закрылись одними из первых: так чикагский банк «Binga State Bank» (Jesse Binga), обслуживавший чернокожее сообщество, свернулся ещё в 1930 году; за ним вскоре последовали итальянские и словацкие кредитные учреждения.
Ищу достойную работу: семейный, 37 лет, ветеран войны. Фото со времён Великой депрессии
Проблема безработицы стала фактором, наносившим наибольший политический ущерб администрации Гувера: к началу 1932 года безработица достигла 15%; в крупных городах, специализировавшихся на тяжёлой промышленности — таких как Чикаго и Детройт — уровень безработицы приблизился к 50 %. Так в Детройте компания «General Motors» уволила 100 000 человек из общего количества своих сотрудников в 260 000. Приблизительно треть всех занятых работала неполный рабочий день, что означало неиспользование в сумме около 50 % рабочей силы. В сентябре 1931 года на заводах «U.S. Steel» произошло 10-процентное сокращение заработной платы — компания стала первым крупным работодателем, нарушившим договорённости 1929 года; за неё последовали другие компании, включая «General Motors».
Начала вырисовываться перспектива повсеместной структурной безработицы. При этом, помощь потерявшим источник существования традиционно была обязанностью региональных и местных органов власти — наряду с частными благотворительными организациями; но к 1932 году их объединённые ресурсы были исчерпаны. Ряд штатов, власти которых пытались собрать больше денег для помощи нуждавшимся путём увеличения налогов, столкнулись с бунтами со стороны разъяренных жителей. Почти все региональные и местные правительства к 1932 году исчерпали возможности заимствования — как юридические, так и рыночные.
Безработные мужчины у бесплатной столовой, открытой Аль Капоне в эпоху депрессии (Чикаго, 1931)
Причины кризиса
Экономический рост двадцатых вкупе с неконтролируемым ФРС проводившую мягкую денежно-кредитную политику привело к очередному, пусть и более масштабному чем предыдущие(благодаря дополнительному фактору — ФРС), фондовому обвалу.
БОльшая часть «напечатанной» денежной массы, необеспеченной золотом, перетекла на фондовый рынок, создав небывалый до того времени пузырь в акциях, что и привело его к падению.
Шаги правительства усугубившие кризис
Принятие «Закона о сельскохозяйственном маркетинге» (Agricultural Marketing Act of 1929), создавший несколько «стабилизационных корпораций» с капиталом в 500 миллионов долларов(10%федерального бюджета страны), для поддержания высоких цен С/Х производителей находящихся в кризисе начиная с 1920 года.
Давление на промышленников с целью сохранения заработной платы работников, в ущерб стабильности компании, помешавшее компаниям быстро приспособиться к новым условиям в экономике.
Принятие закона Смута-Хоули о тарифе, явившемся первым шагом к параличу международной торговли во всём мире.
Закон о доходах 1932 года (Revenue Act of 1932), повысивший налоговые ставки в Соединенных Штатах по всем направлениям, при этом ставка по высшим доходам выросла с 25 процентов до 63 процентов. Налог на недвижимость был удвоен, а корпоративные налоги были повышены почти на 15 процентов.
Создание в январе 1932 года Корпорации финансирования реконструкции (Reconstruction Finance Corporation, RFC) — создание стало ответом на провал добровольной Национальной кредитной ассоциации. Конгресс капитализировал новое агентство на сумму в 500 миллионов долларов и разрешил ему занять ещё до 1,5 миллиардов. RFC должна была использовать свои ресурсы для предоставления «чрезвычайных» кредитов банкам, строительно-кредитным обществам, железнодорожным компаниям и сельскохозяйственным корпорациям(т.е. фактически банкротам).
Создание различных государственных корпораций порождало расширение бюрократического аппарата, т.е. людей не занятых в производительном труде, а заинтересованных исключительно в стабильности занимаемого ими места, тратя налоги на своё содержание.
Так же был и не зависящий от правительства США фактор усугубивший ситуацию — это отказ британского правительства выполнять свои обязательств по выплате золота иностранным держателям национальных облигаций и валюты, повлёкший аналогичные шаги ещё 2х десятков стран, по сути уничтожив международную торговлю.
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
Что такое ноономика и на каких принципах будет организовано ноообщество? Действительно ли мы живём в постиндустриальном обществе или это некорректное утверждение? Возможно ли достижение ноономики на Земле, и что этому препятствует? Может ли каждый человек найти высокооплачиваемую работу? Что такое рынок симулятивных потребностей?
Об этом и многом другом в мини-лекции по экономике рассказывает Андрей Иванович Колганов, профессор, доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
В марте 2023 года в США разразился банковский кризис, стоивший миллиардов долларов капитализации стейблкоину USDC и оказавший значительную поддержку биткоину
Меня зовут Сергей Горшунов. Я веду блог о финансах и сегодня хочу поговорить о банковском кризисе в США.
Тогда проблему решили в фирменном американском стиле — залили деньгами, создав специальную программу финансирования пострадавших банков (она, кстати, заканчивается в марте 2024 года).
В краткосрочном периоде операция была крайне успешной: все быстро успокоились и забыли про проблемы региональных банков. Однако, как показали недавние квартальные отчеты, проблемы никуда не делись.
Все началось с отчета New York Community Bancorp (NYCB). Этот банк брал на себя активы Signature Bank, пострадавшего во время кризиса в марте 2023 года. NYCB пришлось заложить $185 млн на покрытие убытков по двум займам.
Конечно, менеджмент постарался всех убедить, что это разовое явление, но никто ему не поверил. Акции NYCB рухнули на 60% с момента выхода отчета (31 января) и потянули за собой акции других региональных банков.
До конца программы поддержки банков остается всего лишь месяц, и ФРС оказывается в трудной ситуации. С одной стороны, за месяц паника в банковском секторе не уляжется, так что программу нужно продлевать, вкачивая ликвидность в систему. С другой стороны, меры поддержки нужно убирать, потому что избыточная ликвидность разгоняет инфляцию, а ФРС надо подготовиться к циклу снижения ставок.
В независимости от того, что решит американский центральный банк, вторая фаза кризиса региональных банков выгодна для биткоина, усилившегося недавним одобрением спотовых ETF.
Что касается USDC, то в Circle выучили уроки прошлого кризиса. Компания зарегистрировала в SEC фонд денежного рынка и держит в нем короткие государственные облигации. Всего лишь $3,2 млрд из $26,8 млрд резервов хранятся в банках, так что второго раунда кризиса для USDC быть не должно, даже если события в банковском секторе США будут разворачиваться по плохому сценарию.
C одной стороны, Западу мешают геополитические разногласия, а с другой стороны, западные политики не признают несостоятельности заявленных экономических, политических и военных целей ИА Красная Весна
Эрнст Людвиг Кирхнер. Снежные горы с лыжниками. 1928
На прошедшем с 15 по 19 января 54-м Всемирном экономическом форуме в Давосе с участием примерно 2800 делегатов из 120 стран мира обсуждались вопросы глобального международного взаимодействия по проблемам изменения климата и внедрения искусственного интеллекта в условиях военных конфликтов на Украине и в секторе Газа.
Президент ВЭФ Бёрге Бренде в ходе подготовки к форуму заявил журналистам, что главным приоритетом форума будет вопрос, как избежать дальнейшей эскалации, а также о том, «что будет дальше». Тем не менее проведению форума предшествовали международные консультации 14 января по «мирной формуле» президента Украины Владимира Зеленского, которая, в частности, предполагает усиление санкционного давления на Россию. Участникам пришлось признать, что «четких планов» эта «дискуссия» не породила.
Вообще, обсуждение темы безопасности и сотрудничества в «современном разрозненном мире» осложнилось явным американским давлением на европейских чиновников, которые, по мнению США, должны взять на себя ответственность за дальнейшую помощь Украине.
На такой вариант «сотрудничества» явно готовы не все европейские страны. И если канцлер ФРГ Олаф Шольц уже 17 января после телефонного разговора с Джо Байденом решил выделить Украине €7 млрд (680 млрд руб.) вместо €4 млрд (390 млрд руб.) как ранее предполагалось, то Венгрия продолжает считать (и называть) такое «сотрудничество» шантажом.
«Пряник» в виде обещаний со стороны Зеленского дать европейцам возможность восстанавливать Украину, похоже, ни для кого не выглядит привлекательным. Более того, парламентские националистические силы как в Венгрии, так и в Румынии скорее настроены на дележ территории Украины после ее проигрыша, чем на какие-то другие варианты исхода конфликта.
Шабаш «избранных»
Вместе с тем вопросы сотрудничества и доверия в Давосе были осложнены рассмотрением серьезных рисков, связанных с возможным приходом к власти в США Дональда Трампа.
Примечательным элементом темы безопасности здоровья стало обсуждение концепции будущей «болезни Х» — эпидемии, вызываемой неизвестным пока науке возбудителем с предполагаемым уровнем смертности, в 20 раз превышающим смертность от COVID-19.
Нужно отметить, что США в лице советника президента США Джейка Салливана считают мировую разобщенность неизбежной. В то же время премьер госсовета КНР Ли Цян на форуме призвал рассматривать мировую разобщенность как возможность для сотрудничества.
Другой ключевой темой форума стало развитие и применение искусственного интеллекта, под которым понимаются нейросетевые языковые модели. Главный исполнительный директор по управлению активами и капиталом JPMorgan Chase & Co. Мэри Каллахан Эрдос предположила, что ИИ пока еще не отберет у людей работу, но отметила, что «возглавить мир» смогут люди, имеющие компьютеры и интерес к искусственному интеллекту.
Это сообщение можно считать попыткой отвлечения внимания, при том что на форуме было объявлено, что в сфере обслуживания клиентов применение ИИ позволило Microsoft сэкономить $100 миллионов (8,95 млрд руб.), а компании Automation Anywhere на 40% снизить затраты.
Впрочем, эксперты и политики всё же сошлись во мнении, что нейросетевые модели опасны и их необходимо регулировать на международном уровне. Так, гендиректор Intel Пэт Гелсингер заявил, что «сегодняшняя полезность ИИ подошла к концу» и что в сферах с высоким уровнем риска, таких как производство или медицина, применять ИИ можно, только если технология станет «более точной». Гендиректор Salesforce Марк Бениофф сравнил опасность возможных последствий деятельности ИИ с трагедией в Хиросиме. Эту мысль усилил глава Microsoft Сатья Наделла, уточнивший, что созданные нейросетями дипфейки могут повлиять на демократический процесс. В преддверии президентских выборов США и России такие образы могут рассматриваться уже как предупреждение.
При рассмотрении вопросов стратегии для климата, природы и энергии сюрпризов не произошло. Участники форума подтвердили свою приверженность «зеленой политике», а генсек ООН Антониу Гутерриш назвал отказ от ископаемого топлива «необходимым и неизбежным». По данным специального посланника ООН по борьбе с изменением климата и финансам Марка Карни, инвестиции в зеленую энергетику выросли в 2023 году в полтора раза до $1,8 трлн (160 трлн руб.). Были в очередной раз озвучены и прогнозы об увеличении в мировом энергобалансе доли возобновляемых источников энергии (ВИЭ).
Поддержан был и другой «постоянный» тренд международной политики — гендерная повестка. Потенциальные выгоды мировой экономики за счет перехода к гендерному равенству были оценены в $172 трлн (15 500 трлн руб.). Кроме того, было заявлено, что преодоление гендерного разрыва в сфере инвестиций может увеличить стоимость активов США на $3 трлн (270 трлн руб.).
В целом по результатам форума можно сказать, что продвижению привычных западных трендов начинают мешать не только геополитические разногласия, но и отсутствие признания несостоятельности заявленных экономических, политических и военных целей.
Вишенкой на торте форума стал факт, что по сообщению ряда участников мероприятия, выяснилось, что вступительные взносы на ВЭФ выросли в несколько раз — с $70 тыс. (6,3 млн руб.) до $250 тыс. (22,5 млн руб.). Это позволило упрекнуть организаторов в том, что форум превращается в «корпоративную машину по зарабатыванию денег».
Обращение Будущего к президенту настоящему! Обсуждаем родовые поместья и не только это. Национальная идея. Как выбраться из кризиса? Как решить вопрос с деторождением? И т.д.
Платное образование – какие у него минусы? Каковы социальные последствия финансиализации образования? Что происходит с образованием в рыночных условиях, когда оно из общественного блага превращается в коммерческую услугу? Как меняются ценностные ориентации человека и как происходит социальное расслоение в обществе, когда сфера образования подчиняется финансовому капиталу и его акторам?
Об этом и многом другом рассказывает Наталья Геннадьевна Яковлева, доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник центра институтов социально-экономического развития Института экономики РАН, профессор научно-образовательного центра современных марксистских исследований философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.