Финал Олимпиады 2018 года хоккей
Есть что спомнить !
0 просмотренных постов скрыто
Часть пятая Финал
Рыться в вещах тёщи было неудобно, а потом нахлынула апатия. Странная и отупляющая. В голове от принятых обезболивающих царила полная кутерьма. Ну и чёрт с ним. Короче, пришлось нам троим выбираться из деревни в повозке, запряженной чалой лошадью, которая стояла в ветхой конюшне, хозяев которой мы так и не обнаружили. Я угостил лошадь лежавшим на сене яблоком и сухим хлебом, и мы поехали в город.
По дороге лишь лужи, потрёпанные деревья с облетевшей листвой. У некоторых дряхлых домов были снесены напрочь крыши. Вокруг ни души. Гнетущая тишина, да ветер гоняет по небу рваные тёмные тучи…. В шесть утра мы прибыли в город, оставив лошадь в близлежащем парке. Пешком добрались до дома Клавдии Петровны, благо что от парка недалеко. Ещё полчаса искали в квартире ключи от гаража.
Священник успел сделать бутерброды нам в дорогу, запастись ликёром из квартирных запасов тёщи. Она этот ликёр страсть как любила, и соли захватил у неё на кухне ещё пару пакетов. Одержимость не иначе у него этой солью, наверное. Покопавшись в буфете, поп стянул несколько серебряных вилок и ножей. Из того самого старинного комплекта, который был предназначен для приданого Наташке, но так и не стал им из-за нелюбви тёщи ко мне, конечно же.
Хозяйственный поп ещё умудрился за время поиска ключей заварить термос чая и второй с кофе нам в дорогу.
Итак, мы разношерстной компашкой, с виду, наверное, смахивающих если не на террористов, то на беженцев или лишенцев, мать их, могли при встрече напугать кого-угодно и заставить безоговорочно вызвать полицию. Но нам везло.
С утра видели во дворе лишь пару алконавтов да угрюмого дворника, лениво машущего метлой, сгребая сор и редкие листья из стороны в сторону.
«Волга» в пыльном гараже завелась с первого раза, потарахтела мотором и повезла нас в путь-дорогу. Мы молчали, да нервно жевали себе бутерброды, и пили чай, потом поочерёдно дремали, сменяя за рулём друг друга.
Вместо того чтобы объяснять нам план дальнейших действий, Анатолий начал рассказывать, чем занимался при жизни до того, как его отлучили от церкви за беспробудное пьянство и учинение беспредела и последующего сквернословия лицам, носящим вышестоящий сан.
А ещё он сказал, что знал человека, который называл себя экзорцистом и который приехал в наши края из самого Ватикана, так сказать, отойдя от дел.
Экзорцист был одноглазый и хромой, весь седой и испещренный морщинами, а в прищуренных, постоянно слезящихся глазах вместе с застарелой болью сияла бездна. Священник пояснил, что такой взгляд мог выдержать не каждый, а я был из тех немногих, кто мог, возможно, поэтому и попал в прицел внимания экзорциста.
- Быть может, мне никогда бы не довелось воочию столкнуться с бесами и чертовщиной, если бы не один случай с ведьмой. Да, именно с ведьмой, - продолжил Анатолий, заглатывая десятый по счёту бутерброд с колбасой. Он сидел на заднем сиденье и, вместо того чтобы дремать, всё вещал свои басни.
- То случилось в тёмную ночь, когда на небе не было видно ни единой звезды. В мой скромный дом постучали. То пришёл Экзорцист - Симон, или Семён по-нашему. Он запыхался и был донельзя взволнован, да стоял, пошатываясь, с увесистым чемоданом в руке. Усталым голосом попросил меня о помощи.
Анатолий снова отпил из крышки термоса чая, кашлянул и продолжил:
- Тогда за нашей деревней, где сейчас извечный пустырь с бурьяном да разросшимся терновником, располагалась маленькая деревенька «Выселки». Вот там-то и приключилась беда. - Он вздохнул. - Ну, не стану утомлять вас подробностями, но суть дела была в том, что сельчане приютили явившуюся с болот женщину, накормили, напоили, пригрели, а она, очухавшись, устроила лютый мор. Сначала неизвестная хворь положила животных, так как потом выяснили, она втихую попивала их кровушку, а затем пришлая принялась за людей. Жившие в Выселках люди поздно поняли, в чём дело. Трое крепких сельчан полегли в неравной борьбе против ведьмы. Страх затуманил всем оставшимся разум. А стариков и мужей объяла похоть да жажда крови. Учинилось безумство, полилась под хохот ведьмы людская кровь. Только единственный мальчик успел сбежать к нам в деревню. Он встретил по пути собирающего целебные травы в окрестностях болот Семёна, которому в предстоящем деле срочно понадобился помощник из-за собственного немощного тела, да и возраст брал своё.
Священник вздохнул и принялся хомячить последний бутерброд.
- Мальчик остался в его доме, а сам Семён отправился ко мне за помощью. Вот так я попал в Выселки и лично участвовал в схватке с ведьмой. Если не верите, то глядите-ка, тварь выкусила у меня солидный кусок мясца, - поднял он залатанную рубаху и показал на боку жуткий шрам с явным отпечатком зубов.
- Ух, ты! - высказались мы с Лешим.
Священник враз вырос в наших глазах.
- К сожалению, эта история на том деле с ведьмой не окончилась. Семён ослеп на оба глаза и лишился руки, которую проклятая ведьма из-за моих нерасторопных действий напрочь зубами оттяпала. Но мы смогли-таки обезвредить её, заперли в круге соли, проткнули осиновым колом, отрубили голову, а тело спалили, облив керосином и святым маслом для лампадок. Ух, как она пылала... Как выла её отрубленная голова, пока из тела лезли черви, опарыши и гадюки. Всех пришлось мне бить топором и отбрасывать снова в огонь, пока они от жара не лопались, как гнойные пузыри. Вот так я и стал его учеником. А разве я мог отказать после всего, что увидел?.. Глядя на себя в зеркало, - задумчиво говорил священник. - Я не смог избежать ответа на вопрос: кто же, если не я? И стал я заниматься экзорцизмом и борьбой с нечистью. Чего только мне ни удалось повидать за тридцать лет. Со старостью пришёл страх и кошмары, поэтому запил. - Анатолий тяжко вздохнул. - Может быть, я сдался. Но, в общем... Я там, где сейчас.
Он резко замолчал и отвернулся, уйдя в себя. Леший задремал. Я же молча повернул на просёлочную дорогу, несколько минут проведя в задумчивой тишине, а потом сказал.
- Вы сейчас с нами. Кто знает, если бы вы не решили помочь, то выжил бы хоть кто-нибудь?.. С вами у нас хотя бы есть шанс.
Я глубоко вздохнул, ощущая облегчение, оттого что высказался.
Небо темнело с каждым километром вперёд. Не хотелось думать, что как приедем в деревню, то снова разразится гроза. Собственные мысли угнетали. Но больнее и страшнее всего было незнание, как там Наташка. Жива ли? Что могут карлик и тварь сделать с ней? В горле встал ком. Наконец впереди показалась знакомая развилка.
- Итак, больше не спать, - сказал поп - и стал вслух читать молитву, благословляя нас в тяжёлом начинании. Голос Анатолия неожиданно успокаивал.
Мы миновали лес и точно врезались в темноту. Брошенные дома мёртвыми окнами нагнетали жуть. Воздух в деревне как наэлектризованный. Душно. И внезапно появилось противное, скребущее между лопаток ощущение, что за нами следят сотни злобных глаз. Мы были готовы ко всему, а за дорогу выучили несколько молитв. Вооружились. Надели на шеи простенькие крестики на шнурке. Каждому достался топор, керосинка, несколько коробков спичек (раз чудовище умеет играть с электричеством). Для поднятия боевого духа мы выпили святой воды да спрятали под одежду резиновые грелки со святой водой, взятые из квартиры тёщи, вместо громоздких пластиковых бутылок, привязав их верёвкой под одеждой. Также насыпали в карманы соль, запихнули туда же серебряные вилки и ножи. Анатолий приготовил наши керосинки, засыпав в лампу к керосину сушёного ладана.
Вскоре наша «волга» сама по себе заглохла.
Мы пешим ходом осторожно продвигалась на холм. Как по злой воле, снова начался дождь. Дом на холме укрывала зловещая сизая дымка. Священник сказал:
- Они знают, что мы пришли.
Прозвучало банально, как в дешёвом ужастике, оттого хотелось горько рассмеяться.
Я покрепче сжал рукоять топора. Леший, между прочим, высказал здравую и прямо очень утешающую мысль, что идём прямиком в ловушку. Но другого варианта у нас и не было. Стоило войти за калитку, привычный мир потерял очертания, лишился звуков, запаха, кроме едкой горечи, разъедающей нос. Мы упорно шли дальше. Входная дверь была приоткрыта, словно приглашая войти в дом.
Узкий коридор превратился в тупик, завеянный сизой дымкой. Мы битый час ходили туда-сюда и снова возвращались к входной двери. Сердце то и дело хватала тоска, а беспросветное отчаяние пожирало душу. Стены вокруг сочились влагой и веяли холодом. Мне то и дело казалось, что ноги вязнут в чём-то гадком.
- Бросайте соль, - неожиданно сказал Анатолий и первым бросил горсть на пол. С шипением сизое марево таяло. Мы очертили солевой дорожкой себе путь. Зажгли керосинки. Запах ладана прояснил мысли. Все двери во внутренние комнаты точно нарочно были открыты. Дом раскрыл пасть и настойчиво поощрял нас стать его ужином.
Керосинка нещадно коптила. Стены, куда ни глянь, везде были сырыми. Мы обошли все открытые комнаты. Внутри пусто и даже мебели нет, точно и не жили здесь вообще. Тихий шорох наших подошв по полу сменился резким скрипом старых половиц. Кухоньку обозначала лишь печка, вымазанная в саже. Снова шорох где-то за спиной. Мы замерли. Снова нещадно закоптила керосинка – и в этот момент из приоткрытого погреба, как пружина выскочила тень. Карлик сбил с ног Лешего, вцепился ему в волосы и стал когтями полосовать лицо. Хлестала кровь. Мой кореш кричал, пытаясь отбиваться одной рукой. Я бросился на карлика с топором и вонзил лезвие ему в спину. Карлик оторвался от Лешего и кинулся, точно пёс, на нас с попом. Анатолий щедро сыпнул ему в лицо соли. И мы остервенело рубили его топорами, забрызгав свою одежду и лица кровью. Но дело было сделано. Карлик больше не поднимался, лежал исковерканной грудой мяса.
Леший от колотых ран едва мог держаться на ногах. Он завывал от боли, глаза друга практически остекленели. Я снял футболку, и мы перевязали его как могли. На лице моего друга лоскутками свисала кожа. Я порвал и его майку на бинты, радуясь лишь тому, что шея Лешего практически не пострадала. Пришлось оставить его на кухне, в защитном, пусть и простом круге из соли.
В погребе было темно и пусто. Слишком мало места, чтобы развернуться, тем более кого-то держать. Свет керосинки осветил ступеньки и деревянные полки со всякой хернёй: банками, склянками и бутылями, в которых плескалось бог весть какое ужасное содержимое.
Мы снова бродили по дому. В некоторых местах в узком коридоре у меня отчего-то сжималось сердце и холодело всё внутри. Недоброе предчувствие сковало меня по рукам и ногам, и поэтому я ничего не мог делать. Неужели снова придётся идти в подвал и искать там?
Внезапно я замер на месте, а Анатолий тихо молился. Я вздрогнул, отчётливо услышал тихое: «Саша, помоги». Голос Наташки.
- Ты слышал? - спросил я у Анатолия.
Он покачал головой и, закончив молиться, переспросил меня, о чём это я. Я сказал, что слышал голос жены.
Священник вдруг замер на месте, точно его осенила некая идея - и велел показать место, где я слышал голос Наташи. Всего пару шагов назад – и мужчина сразу сказал:
- Ну-ка, сыпни сюда соли.
Я бросил соль как раз в то место, где коридор поворачивал. Неожиданно белые крупинки зависли в воздухе и отскочили назад, точно ударились обо что-то невидимое, затем шлёпнулись на пол. Священник немедленно перекрестил воздух. Громогласно крикнул что-то на старославянском да сыпнул ещё соли, и вдруг всего на мгновение, но мы увидели зыбкие очертания шаткой лестницы, ведущей на чердак.
- Как я скажу, - приказал священник, - то коснись чем угодно серебряным препятствия. - Раз, - сказал он и вытащил из-под рубашки потемневший от времени тяжёлый серебряный крест.
Мы одновременно дотронулись до воздуха. Но, стоило серебряной поверхности вилки и креста коснуться намеченного места, у нас с глаз точно пелена спала, и мы чётко и ясно увидели очертания лестницы.
- Нужно спешить, - прикусив губу, выдохнул Анатолий и прошептал почти мне на ухо: - В доме находится очень сильное зло, природу которого я не могу постичь. Не знаю, как долго сработают мои уловки и познания. Крепись, сынок, - только и сказал он, и мы стали подниматься.
Ступени предательски скрипели под ногами. Лестница покачивалась и трещала, точно в шторм на корабле, приходилось то и дело хвататься за перила, чтобы не упасть.
Чердак был узким и пыльным. Единственное окно практически заколочено. В свете возле него, в центре мелового круга, отливающего нездоровым светом, точно зеленоватая гнилушка, сидела обнаженная Наташка, с кляпом во рту и связанными за спиной руками. Точно дитя, устроив свою одутловатую голову у неё на коленях и поджав под себя по-паучьи тонкие, не до конца отросшие ноги, с Наташкой обосновалось существо.
В свете керосинки, я увидел вытаращенные от ужаса глаза жены, в немой мольбе уставившиеся на меня и одновременно на что-то за моей спиной. Сработал инстинкт, но по нелепости я затормозил и не успел вовремя предупредить об опасности Анатолия. Сверху, подобно летучей мыши, на попа спикировал хозяин дома, тот самый тощий высокий мужик, продавший нам шкаф. Он опрокинул на пол Анатолия, а я, издав надсадный звук, успел пригнуться от сизого дыхания существа, направленного в мою сторону.
Они скрутились в клубок, точно два ужа. Поп размахивал крестом, целясь выдвинутым из нижней грани острием противнику в глаза. Я не мог ему помочь. Птенец в который раз выбрал своей целью именно меня.
- Наташа! - громко крикнул я, сам не зная чего ожидая в ответ.
Жена дёрнула головой. Глаза выпучились, точно у лягушки. Она пыталась встать, но безуспешно.
Тварь снова пыхнула на меня струёй сизого дыма. Я уклонился, припал на пол животом, но тварюга уже была рядом. Последний взгляд на её морду, вот же твою мать! - полная пасть зубов, острых и тонких игл, которыми устраивают сеансы мастера нетрадиционной медицины. Затем она припечатала меня своим телом, тяжёлым, как столетнее бревно. Ослизший язык обжигал и сдирал кожу, заржавелой наждачкой. Чудовище стало полосовать мне спину. Я отчаянно пытался вырваться, извернуться. Не удавалось ни выскользнуть, ни прицелиться топором, чтобы размахнуться в полную силу.
- Сашка, шкаф! – надрываясь, прокричала Наташка.
Священник всё ещё боролся с хозяином дома. От его рубахи остались окровавленные клочья, но и хозяину дома досталось не меньше: его лицо напоминало оплывшую сливу, разбитые губы кровоточили. Но, тщедушный с виду, засранец всё равно злобно скалился.
Похоже, его, как холеру, не брали ни соль, ни распятие, ни святая вода. Наверное, лишь Господь Бог, вмешавшись, мог бы нам помочь одолеть супостата. Но ни его нет рядом, ни крылатых ангелов с огненными мечами в руках.
Зубы чудовища лязгали напротив моего лица, заливая его слюной. Птенец, видимо, играл со мной, не собираясь замораживать, а намереваясь помучить и съесть живьём – такой я вынес вердикт, глядя в его голодные глаза без зрачков.
Смазанным ударом топор проехался по его брюху и неожиданно мне на удачу отсёк ему один из трёх пальцев на стопе.
Чудовище взвыло, предоставив мне передышку. Я умудрился вытащить из кармана щепотку соли и бросить ему в глаза, затем, кряхтя, сорвал из верёвочных креплений под рубашкой грелку со святой водой и, открутив крышку, пятясь к стене, щедро облил тварюгу.
Птенец злобно шипел и с ненавистью плевался во все стороны струйками сизого дыма.
Я пытался вытащить Наташку из круга, но раз за разом терпел неудачу. Сколько ни старался перешагнуть меловую черту, так и не смог. Всё натыкался лбом на невидимую стену. А моя Наташка обессиленно ползала внутри и тоже не могла выбраться наружу. Отчаяние грозило вот-вот свести меня с ума.
О нет... Священник лежал на полу, пришпиленный, точно жук, неким костным наростом, по-видимому, росшим прямо из поясницы хозяина дома взамен хвоста.
И этот гад смотрел прямо на меня и ухмылялся, а ослеплённая тварь, замершая на месте, всё пыталась своими недоразвитыми пальчиками протереть глаза, при этом неистово повизгивая от злости и разочарования.
- Жалкий кусок мяса, твои потуги тщетны, лишь разжигают наш аппетит! - снисходительно, как червю, сказал мне хозяин дома и со щелчком развернул свою голову вокруг оси, как если бы она была прикручена на шарнирах. Его вязаная шапочка съехала к макушке, скособочилась и упала, обнажив огромную пасть у него на затылке. Пасть чавкала и агукала да пускала обильные слюни.
- А-а-а! – в панике и омерзении, не щадя глотки, заорал я, пятясь к стене и меча по комнате взгляд. Как ни прискорбно, но чаша весов перевесила не в нашу пользу.
Священник лежал на полу, в луже крови. Наташка – в ловушке, в круге. Что было мне делать теперь, я даже не представлял. Отчаяние душило, надежда угасала, как падающая с неба звезда. Всего лишь на мгновение я закрыл глаза, взяв передышку, вздохнул, набираясь сил, - и впервые в жизни искренне взмолился, говоря про себя от всего сердца: Господи, Боже мой, очень прошу тебя, помоги мне сейчас.
Керосинка на полу мигнула и вдруг ярко разгорелась. Я снова вздохнул, открыл глаза и почувствовал, как страх, минуту назад сковавший льдом сердце, исчез. Пришла уверенность в своих силах. Отчаяние больше не довлело надо мною. Я точно знал, что делать.
Я взял керосинку в руки и, наблюдая за расширяющимся, бегающими в панике глазами Леопольда, бросил её, целясь снарядом в шкаф.
- Не-ет!!! - надрывно завопил он.
Взрыв. Бухнуло, растекаясь по дереву неземным синим огнём. Шкаф запылал сухим поленом от удара грозы. Дикий вой, яростный стон стаи бешеных псов вихрем пронёсся по комнате, резанул по ушам, поколебал былую уверенность. Задрожали колени, ноги подкосились, и я чуть не упал.
Не знаю, откуда вновь появились силы устоять на ногах, точно кто-то сверху, неожиданно откликнувшись, пришёл мне на помощь. Я взял с пола топор и побежал, замахиваясь - и в прыжке атлета, одним точным ударом снёс с плеч двуликую голову Леопольда. Последние мгновения жизни он, точно громом поражённый, истуканом стоял на месте, защищаясь, выставив вперед трясущиеся руки, будто видел перед собой не меня, а кого-то другого - заклятого врага.
Обезглавленный труп вспыхнул, скукожился и истлел. Птенец вздрогнул, конвульсивно дёрнулся и с тихим стоном зашатался и рухнул. Шкаф полыхнул голубым и осел на пол, проваливаясь на ножках. Скорчившись, точно исторгнутый из чрева эмбрион, птенец поджал под себя лапы, стал открывать клюв, точно никак не мог вздохнуть, а затем просто взорвался, обдав комнату ошмётками плоти и серой вязкой жижей.
Я выдохнул, чувствуя, как иссякли силы, а усталость заполнила собой всё тело, отозвавшись ноющей болью в каждой кости.
Шкаф всё горел, но пламя из сине-голубого приобрело естественную жёлтую окраску. Тихо застонал Анатолий. Наташка смогла выползти из круга. Её плечи подрагивали от душивших рыданий. Она вообще не могла подняться на ноги.
Пришлось взять её на руки. Анатолий, покачиваясь и кряхтя, сплевывая кровь на пол, таки встал. Мы почти что кубарем скатились по лестнице, спасаясь от разбушевавшегося огня, охватившего чердак. По пути с горем пополам вытащили из стремительно заполняемого огнём и дымом дома Лешего. Не помню, как добирались до машины. Наверное, у всех разом открылось второе дыхание.
Священник в салоне машины выглядел так, что краше в гроб кладут. Дрожащая Наташка закуталась в старое и вонючее одеяло, которое эдаким прибамбасом оказалось в «волге». Леший казалось, задремал, но его лихорадило и знобило. Кореш стонал, клацал зубами, и из его закрытых глаз капали на лицо слёзы.
В зеркале над приборной панелью я разглядел своё лицо: правый глаз заплыл, а волосы с левой стороны черепушки полностью слезли, обнажив нездорового трупного цвета кожу. От собственного кошмарного вида я зябко повёл плечами и отвернулся.
Лишь раз я оглянулся назад, въезжая в неприветливый лес, навсегда покидая деревню. Ослепительная вспышка молнии, точно божий перст, ударила прямо в холм, где стоял проклятый дом, наверняка дотла испепелив его. Надеюсь, что небесное пламя, охватившее пропитанные злом стены было в сто крат горячее, чем в аду.
Я гнал в город, к больнице, выжимая из «волги» все её лошадиные силы. Наташка лежала в отрубе. До Лешего было не достучаться. Друг то проваливался в сонный бред, то снова возвращался в реальность, отупело моргая и пуская слюни, припадочно колотясь всем телом, едва ли понимая, где он находится.
Священник был совсем плох: хрипел, стонал и не приходил в себя - и я не знал, успею ли я добраться до больницы.
В больнице Анатолий неожиданно пришёл в сознание и крепко схватил меня за руку, сжал пальцы и заставил пообещать, что я вернусь в его дом и заберу спрятанные дневники из погреба. Также он заставил меня пообещать, что я найду, кому передать накопленные им знания. Хм. Приказал, чтобы я учился сам. Затем, с облегчением улыбнувшись, он благословил меня и отдал богу душу.
Единственным лучиком света в этом кошмаре было то, что моя жена, не ведая того, уже почти месяц как носила под сердцем малыша. Поэтому тварь и выбрала её для себя.
Да, я всё-таки стану отцом!
Мой новый дом сгорел дотла, как и пара домов в деревне. Из-за стихийного бедствия закоротило проводку. К слову, половина жителей деревеньки как сквозь землю провалилась. Хотя пару обезображенных трупаков и разномастных частей тел неожиданно нашли в лесу да в заброшенных огородах. Очередной висяк следственного отдела. Наша с женой своевременно оформленная страховка покрыла весь полученный от пожара ущерб.
Теперь, по-новому переосмыслив свою жизнь, уже никогда не будешь таким, как прежде, не верующим в чудеса и всеблагое добро. Я твёрдо знаю, что есть Бог на свете и милость его не знает границ, хотя все пути его были и останутся неисповедимы.
Потому что первое из дарованных мне сверху чудес - это спасённая жена, второе - здоровая дочка, и третье чудо - верный друг Лёшка, который даже после всего пережитого, с искалеченной рукой и залатанным пластическим хирургом лицом, не отвернулся от меня, не бросил мою семью на произвол судьбы, а стал крепчайшим оплотом нашей давнишней дружбы.
Показать полностью
Финал сезона на "Яс-Марине". Предобзор Гран-При Абу-Даби (24.11.2023-26.11.2023)
Последний фейерверк сезона
До завершения мирового формульного сезона осталось всего 3 дня. От подведения итогов 74-го чемпионата мира "Формулу-1" отделяет традиционный финальный аккорд в сумерках Абу-Даби.
Немного о появлении Объединенных Арабских Эмиратов в календаре "Формулы-1".
В 2007 году шейхи ОАЭ проследили успехи Бахрейна, первопроходца в мире "Формулы-1" с Ближнего Востока, и сделали Берни Экклстоуну щедрое финансовое предложение о проведении этапа в Абу-Даби, от которого невозможно было отказаться.
К строительству трека в Эмиратах подошли с размахом. Всю инфраструктуру разместили на искусственном острове Яс. Главным архитектором стал Герман Тильке, и это еще были времена, когда понятие "тилькодром" не стало чем-то банальным. В те годы новые трассы мира вдохновлялись другими творениями австрийского архитектора, автодромами в Малайзии, Бахрейне, Китае и Турции. Трасса в Абу-Даби должна была стать очередным шедевром. За основу проекта освещения взяли пример соседнего Катара и успешно доработали его, сделав мягкий переход между днем и сумерками. Для покрытия "Яс-Марины" специально заказали особенный песчаник из Англии, который позволяет шинам крепко держаться за асфальт. Еще одной "фишкой" стали трибуны - "Яс-Марина" стал единственным гоночным комплексом мира, где все секции для зрителей оборудованы крышей (учитывая сухой и теплый климат в ОАЭ, может, и так себе особенность, но для галочки пойдет). А оттенок голубого, которым оформлены зоны безопасности, даже получил собственное имя - Yas Marina Blue Metallic.
Вид на остров Яс и трассу "Яс-Марина"
Вкладывать миллионы только в голую трассу шейхи не стали - Гран-При должен был стать праздником не только на гоночном кольце, но и рядом с ним. Вокруг "Яс-Марины" возвели парк аттрационов "Ferrari World", зону развлечений "Warner Bros. World Abu Dhabi", гавань для яхт и с десяток роскошных отелей, один из которых возвышается прямо над треком.
Отель "W Abu Dhabi - Yas Island", расположенный прямо над трассой
Не забыли добавить в проект и национальный колорит. По первоначальной задумке длина круга должна была составить 5555 метров, а дистанция гонки - 55 кругов. Число "5" в мусульманском мире особенное, каждый верующий совершает намаз 5 раз в день, ислам основывается на пяти столпах, а пятница, 5-ый день недели, является священным. Но при укладке асфальта на метр срезали, и итоговая длина круга стала 5554 метра, испортив всю задумку.
Время Гран-При
Первый Гран-При состоялся в 2009 году. Автодром выделялся на фоне классических стационарных трасс и выглядел шагом в будущее. Но сами гонки не баловали зрелищностью. Самым запоминающимся стал этап 2010 года, когда к финалу осталось 4 претендента на титул, и чемпионат взял Себастьян Феттель, занимавший лишь третье место в зачете. Но обгонов между лидерами сезона в той гонке не было, а возглавлявший сезон Алонсо проторчал 40 кругов за более медленной Renault Виталия Петрова.
Легендарное сражение Петров-Алонсо на Гран-При Абу-Даби 2010 года
Увековечил "Яс-Марину" в 2012 году Кими Райкконен. Именно там лидировавший на Lotus'е финн выдал свое легендарное "Just leave me alone. I know what to do" и выиграл первую гонку для команды. Кстати, Кими до сих пор владеет победой с самой дальней стартовой позиции - никто не выигрывал здесь дальше, чем с 4-го места.
В последующие годы Абу-Даби совсем перестал быть финальной жемчужиной чемпионата. Судьба титула лишь дважды решилась в Эмиратах, а сами гонки больше напоминали парадную процессию. С 2014 года наступила шестилетняя гегемония Mercedes, после чего "Яс-Марину" решились перестроить. К этапу 2021 года шикана первого сектора была стерта, дав жизнь широкой шпильке перед задней прямой, а медленные "эски" второго сектора сменились профилированным поворотом. И гонка того года действительно запомнилась, но совсем не из-за перемен в схеме, а благодаря необычному судейству. Ферстаппен смог вернуться в борьбу за титул и на последнем круге опередил Хэмилтона. Это событие еще долго не забудется в мире автогонок и будет неизменно преследовать Абу-Даби.
Борьба Ферстаппена и Хэмилтона на последнем круге чемпионата 2021 года
Что ждать от финальной гонки сезона?
Что же интересного несет в себе финальная гонка 2023 года? Все чемпионские баталии завершены, в личном зачете известны все призеры, а среди команд Red Bull в 2 раза опередил ближайшего конкурента. Но все равно ряд интриг остается:
- кто же станет второй командой чемпионата, Mercedes или Ferrari? Глава "трехлучевых" Тото Вольфф заявил, что особой радости не вызовет и вторая строчка, но в этом есть доля лукавства. Нюанс в призовых, которые за 2-е место по итогам года явно выше, чем за 3-е. Это именно та графа доходов, из-за которой "Формула-1" никак не хочет пускать в закрытый клуб 11-ю команду;
- не утихла дуэль за 4-е место в Кубке Конструкторов. В Остине McLaren опередил Aston Martin, и, казалось, не оставил шансов "зеленым", но подиум Алонсо в Сан-Паулу и возрождение Стролла вернули борьбу на новый виток. 11 очков - достижимый результат для обоих коллективов, меньше этого значения обе команды набирали еще в Монце, так что шальной подиум или высокий финиш может склонить чашу весов в любую сторону;
Алонсо и Норрис - кто-то из них затащит команду на 4-е место в Кубке Конструкторов
- борьба за 4-е место в личном зачете. Престижно или нет, но каждый гонщик хочет увидеть себя повыше в турнирной таблице. Между Сайнсом, Алонсо, Норрисом и Леклером всего 12 очков, и совершенно непонятно, какой из машин "Яс-Марина" подойдет лучше. Для Карлоса и Ландо успех станет лучшим результатом в карьере, Шарль вряд ли просто так отдаст партнеру более высокую позицию, ну а у Фернандо счеты с Абу-Даби еще с 2010 года;
- пары дуэлянтов квалификаций - Хэмилтон-Расселл (11:10) и Цунода-Риккиардо (3:3). Льюис убедительно выиграл сезон у Джорджа, но на стартовой решетке они попеременно стоят впереди партнера. Цунода же легко опередил дебютантов Лоусона и де Вриза, но с матерым Дэном у них пока равенство;
Хэмилтон и Расселл в этом году сталкивались даже в квалификациях
- пилоты Alpine после Лас-Вегаса оказались на дистанции 4 очков друг от друга. Оба ухватили по подиуму в этом году (Пьер - в Нидерландах, Эстебан - в Монако), но для каждого из них принципиально опередить соотечественника и забить лидерство во французской команде;
- единственное непродленное место на следующий сезон осталось в Williams. Слухи говорили, что Сарджента продлят в Вегасе, но в ОАЭ американец еще летит в состоянии неопределенности. Что ж, может быть, "Яс-Марина" станет точкой нового отсчета как для команды, так и для пилота. Все успехи Williams в 2023 году на счету Алекса Албона, и для продолжения роста коллектива из Гроу нужен стабильный второй пилот.
Расписание Гран-При Абу-Даби
Показать полностью
7
Дота 2, инт, караганда, где посмотреть
Здравствуйте, сегодня будет финал по дота 2 интернешинал. Скажите пожалуйста где можно посмотреть, что бы большой экран и куча народа. СНГ команда прошла в гранд финал, хочет поорать за наших ребят. Город Караганда, Казахстан.
P.s Обзвонил все что нашел в дубль гис.
Ответ: где где - в Караганде, не подходит.
Розыгрыш Satisfyer Magnetic Deep Pulse - финиш
После скачивания таблицы, вырезания призраков, выкашивания собак и истребления повторов получилось 915 участников розыгрыша Satisfyer Magnetic Deep Pulse.
Уже привычной рукой забиваем чиселки в генератор случайных чисел и жмакаем кнопку.
Под номером 131 - товарищ @Aggeld
Я полезла посмотреть профиль победителя, потому что делаю так всегда и увидела знакомое лицо в посте про Bubble Baba Challenge. Лицо слева, кто обнимает эту красотку - я не в курсе.
Нужны контактные данные победителя @Aggeld, к которому поедет честно выигранный Satisfyer Magnetic Deep Pulse.
Куда отправлять: Telegram: @SexFox_1 - здесь отвечаю быстрее, mail: sexshoper@bk.ru
Что отправлять: ничего сверхвыдающегося - индекс, адрес, имя-фамилия, предпочитаемый способ отправки.
Напоминаю, что пересылка за счёт победителя, как отправлять - обсудим, когда свяжемся.
А я пойду доудивляюсь тому, какие совпадения бывают.
Показать полностью
3
1
Следующий
Часть 2
По пути вы ненадолго останавливаетесь.
На площади жгут магиков. Торговец, его жена и их дочь. Языки пламени уже лижут им ступни, и вопли несчастных тонут в гомоне разгоряченной толпы. Вы стоите почти вплотную к огню, вместе со всеми, и совсем не причастны к этой казни. Люди все делают сами – и ловят, и жгут. Орден Рыцарей Круга смотрит на это сквозь пальцы, лишь старается, чтобы хоть кто-то уполномоченный из вас присутствовал для придания действу законности.В этот раз это вы с Третьим.
Неожиданно послушник дергается всем телом, порывается бежать к костру.
– Я же знаю их! – кричит он. – Они иноземцы. Они не виновны!
Ты успеваешь схватить его за мантию, притянуть к себе, ударить под дых, чтобы выбить глупые мысли. Он загибается, хватая ртом воздух. Бьешь его под колено, затем опускаешься рядом на корточки. Шепчешь в ухо:
– Уже все. Все. Казнь свершилась. Толпу не переубедишь. Посмотри в ее глаза! Цветные, значит она – магичка. Это приговор.
– Но девочка! – хнычет он, едва сдерживая слезы.
– От мага жди такого же приплода.
Уже после, когда он мрачно ступает рядом, вытирая непрошенные слезы, ты думаешь, какой тот еще мальчишка. Но все же Третий честно старается пересилить себя, повзрослеть. И еще мысль: его это желание, стать истинным Рыцарем Круга, или его отца, Магистра Каргоса?
За всю оставшуюся дорогу Третий, на удивление, произносит лишь одну фразу:
– Иногда кажется, что мы заслужили все это. Сами виноваты, что медленно умираем.
Ты решаешь ничего не отвечать, боясь с ним согласиться.
Секта элейнов обитает в обветшалом поместье на границе с «белыми» улицами города. Большой двор огорожен кованым забором. Наружные стены особняка обмазаны глиной и известью, а наполовину сожженные сады только подрастают – эленийцы стараются придать своему дому вид, более подходящий их верованию.
Когда-то поместье принадлежало аристократическому роду, но после Дня Гнева, после чисток и показательных казней, было разграблено и брошено.
Вместе с Третьим вы стоите в дальнем углу сада. Забор здесь каменный, с железными кольями по верху. Небольшой свободный от деревьев пятачок земли и мягкая зеленая поросль – такое редкое явление в последние годы. Ты уже и не помнишь толком ощущение босых стоп по траве.
Поодаль еще два человека: Инквизитор и Старейшина эленийцев. Они тихо беседуют о чем-то, ожидая пока вы с послушником закончите осмотр тела.
Ты подходишь ближе. Прямо из каменной кладки торчат толстые корни растения, что оплетают покойника за руки и торс. Он распят. Вокруг все щедро забрызгано кровью, и к ароматам зелени примешивается запах разложения. Голова мертвеца аккуратно уложена под ногами. Глаза его в ужасе распахнуты, отражая серое небо.
– Раны рваные, – диктуешь ты. – Видно, что голову отделили от тела одним сильным рывком. При этом кости черепа целы. Очевидно, это сделал не человек.
Сквозь монокль с черным стеклом ты осматриваешь все подряд, но не видишь ни следа энергии, ни единой тоненькой нити. Сами торчащие из забора корни являются следствием использования магии, но сейчас они пусты и мертвы.
Тебя не покидает смутное ощущение узнавания, но ничего конкретного вспомнить не можешь.
Третий записывает каждое твое слово в небольшую книжицу, чтобы потом отчитаться перед Магистром.
– Следов магии нет, – продолжаешь ты. – Маголов на территории поместья молчит. Следовательно. Разовое магическое воздействие, «узел» первого порядка. Либо магическое создание.
Ты заглядываешь в блокнот.
– Нет, – рычишь прямо в лицо Третьего. – «СледОвательно» пишется через «о»!
Послушник черкает, исправляет, бубнит: «дерьмо» и «чертов привереда». В который раз за день ты хочешь отвесить ему подзатыльник. И в который раз сдерживаешься. Будь он твой сын…
Мысль прерывает Инквизитор.
– Итак, Рыцарь Джемин, ваше слово? – спрашивает он, подходя ближе.
– Никаких следов, Инквизитор Пэр. От чистой магии в эфире почти всегда остается хотя бы мелкая «нитка». Больше похоже на…духовное воздействие.
Пэр задумывается и зовет Старейшину:
– У, подойдите!
Третий украдкой интересуется у тебя:
– Ладно у инквизиторов имена всегда короткие, как клички, да еще и без фамилии. А этот почему просто «У»?
– Заткнись, – шипишь ты вполголоса в ответ.
Старейшина секты детей природы стар. Он носит длинную белую бороду и простую одежду, но не носит обуви и головного убора. Нескольких передних зубов у него не хватает, потому старик слегка шепелявит. А Третий невольно улыбается, и тебе приходится толкнуть его плечом для острастки.
– Мы здещь уже три года, – говорит элениец. – Подавали офишиальное прошение в Инквизицию на шоздание общины по единштву веры. Прошли вще проверки.
– Богиня Элей требует кровавых жертв? – спрашиваешь ты.
Старик лишь качает головой:
– Никогда. Мы чтим природу и жищнь.
– Тогда как же вы ее просите о чем-либо?
– У наш ещть вще. Защем нам что-то прощить?
– Любая религия – это всегда надежда на…что-то, – встревает Третий. Ты только зло смотришь на него, но он продолжает, делая вид, что тебя нет: – И об этом чем-то приходится молится.
Старик улыбается в ответ:
– Мы прошто щ ней разговариваем. Элей. Нам не нужны молитвы. Только штобы наш щлушали.
– А она отвечает? – успевает еще спросить послушник, но Старейшину перебивает Инквизитор.
– Некому отвечать, юноша, – строго говорит Пэр.– Богов нет. После Исхода никого не осталось. Да и были они вообще, эти боги, большой вопрос.
Ты хочешь оттащить Третьего куда-нибудь в тихое место, оторвать башку и положить ее рядом с головой мертвого Инквизитора, однако Пэр, кажется, решает развлечь себя беседой. Он жестом приказывает не трогать парня, и ты подчиняешься.
Вы так и стоите вчетвером рядом с телом убитого, продолжая безумный разговор, а вокруг едва колышутся зеленые ветви на сухом горячем ветру под тяжелым свинцово-черным небом. Единственная радость, что здесь ты совершенно не слышишь тихих шагов за спиной от невидимого соглядатая.
– Инквизитор Пэр, а что же тогда здесь делал ваш собрат? – Третий вошел во вкус, видя, что ты не спешишь его останавливать.
– Это тайна для всех, юноша, – оборачивается он к Старейшине.
– Как я уже шказал уважаемому Инквизитору Пэру, его шобрат приходил два дня назад. Требовал выдать мага, которого мы, якобы, укрываем.
Ты вопросительно глядишь на Пэра.
– Нет, – качает тот головой. – Ничего официального. Никто об этом не знал.
– По закону мы откажали, – продолжает старик. – У него не было бумаг и пещатей. Он ушел.
Теперь ты смотришь на него иначе. Ни один обычный человек не посмеет отказать инквизитору с обвинениями, пускай и без официальных бумаг. А тут старик мелкой идиотской секты…
– Вчера вще было как обычно. А щегодня на рашшвете мы обнаружили его…таким.
Не сговариваясь, вы все вновь оборачиваетесь на обезглавленное тело, распятое на стене.
– Брат Кон был молод и горяч, – негромко произносит Пэр, опустив голову. – Жил где-то здесь, неподалеку, и еще не получил сан.
– Поместье обыскали? – спрашиваешь ты для порядка. И так знаешь, что инквизиция прочесала все сверху до низу еще до того, как позвать орден на помощь.
Пэр кивает. Ты возвращаешься к телу, чтобы внимательно осмотреть его еще раз.
Слышно, как Третий задает старику очередной глупый вопрос:
– А сколько здесь человек, что вы умудряетесь держать сад в чистоте после каждого пеплоса?
Сыпешь горсть специального порошка на рану покойника, но реакции нет. Смотришь через монокль, но ничего не видишь. Принюхиваешься, но чувствуешь только разлагающуюся плоть.Наклоняешься ближе к голове на земле. В один миг тебе кажется, будто мертвый инквизитор подмигивает и злобно ухмыляется.
А еще ощущаешь чье-то легкое теплое дыхание на шее.
Ты отпрыгиваешь в сторону и не сразу понимаешь, что рефлекторно обнажил клинок. Стоишь, словно безумец, держа меч перед собой, и вертишь головой в поисках незримого врага.
Все трое, старик, Инквизитор и мальчишка, с удивлением смотрят на тебя, но не решаются заговорить.
– Показалось, – бубнишь ты, поспешно пряча клинок. – Третий, мы уходим. Пэр, можете забрать тело.
Вы покидаете поместье эленийцев, и Третий едва поспевает за тобой. Он что-то спрашивает, но ты не желаешь больше его слышать, только отмахиваешься. Торопливо идешь по улице, отталкивая людей с пути. Кто посообразительней поспешно отходит сам.
Так, без остановок, вы идете к самому твоему дому. Потому что тебе страшно. Нужно спрятаться, переждать, передохнуть…
По пути едва не встреваете в драку. На узкой грязной улочке резня: стражники кромсают каких-то оборванцев с оружием. Верещит женщина, но резко замолкает. На земле поодаль лежит несколько тел, похожих на обычных прохожих.
Ты вдруг безумно хочешь резать и убивать, но послушник, все поняв по твоему лицу, тянет тебя за собой мимо, дальше, как можно дальше от драки.
Третий сам решает остаться на ночь в твоем доме: задание не завершено, значит и в казарму можно не возвращаться. Ты не особо против, просто потому что почти не замечаешь его присутствия. И вообще забыл о его существовании. Но не смотря на твой срыв, послушник хочет помочь, пусть и не знает, как. Из человеколюбия ли, или из желания выслужиться перед наставником, но он покупает вам обоим еду со своего скудного жалования, а еще приносит дешевый бренди. Для тебя.
Ты в прострации; не реагируешь на вопросы, и парень вскоре иссякает в своем любопытстве. Пьешь молча, делая большие глотки,и не чувствуешь вкуса.
Да, Джемин, так на тебя действует страх. Настоящий ужас неведомого. Ты сходишь с ума, и боишься безумства. Ничего не можешь поделать с невидимкой за плечом, со скрипом половиц в доме, со звоном посуды каждую ночь. Боишься… И надеешься, что это хотя бы не демон, а призрак брата, который погиб по твоей вине.
О, небо, пусть это будет он, Джемис, близнец, со смертью которого больше нет и части твоей души!
Но небо молчит, как любой бог, в ответ на беззвучные мольбы.
***
– Джемин! Проснись, Джемин!
Ты видишь на собой Третьего. Он встревоженно пытается тебя разбудить, трясет за плечо, зовет.
– Ты кричал во сне. Я думал, сейчас помрешь от кошмара!
Садишься на кровати. Наполовину раздет, в одном сапоге. Голова раскалывается, а сердце колотится, как бешеное.
– Ты напился.
За окном глухая ночь. Звезд почти не видно. Впрочем, в последние годы звезды тускнеют, и исчезают одна за другой. Ты уверен, однажды ваш мир накроет непроглядная вечная тьма.
– А затем ты взбесился. Кричал что-то, швырял все подряд. А меня даже не замечал.
Третий заваривает и разливает вам обоим по кружке крепкого чая. В свете лучины он пересказывает прошедший вечер, но мысли твои витают где-то далеко.
– Ты звал брата. Знаю, он погиб пять лет назад. Я видел мемориал у Стены. Таур, Пьес, Кэпри, Канса, Джемис. Самые достойные из Рыцарей Круга. Это же вы были первыми тринадцатью?
Молчишь. Зачем отвечать на очевидное? Пьешь терпкий напиток и неожиданно чувствуешь, как по нутру разливается непривычное тепло. Тебе становится приятно от того, что за долгие годы кто-то готовит для тебя чай. И что своим голосом он разгоняет невидимых призраков прошлого.
– Так что с тобой?
Сперва не можешь ответить – нет сил признаться. Но он, мальчишка, здесь, заглядывает тревожно в глаза и искренне беспокоится. Не смотря на сегодняшнюю казнь, не взирая на всю кровавую историю ордена.И кровь на твоих руках.
– Иногда, – едва выдавливаешь ты, – мне кажется, что… Что здесь кто-то есть.
Пытаешься себя убедить, что с признанием станет легче. Черта с два! Мысли, идеи и страхи не уходят из головы вместе со словами. Однако они теряют таинственность, облекаясь речью, и перестают пугать неизвестностью. И тогда ты начинаешь говорить.
Рассказываешь Третьему многое, очень многое. Почти всю жизнь. А тот слушает, не перебивает. И под конец, после истории потери семьи, затем брата-близнеца Джемиса и наконец единственной любви – Либры – он продолжает сидеть, уставившись в пустую кружку.
Вы сидите какое-то время в молчании. А затем парень вдруг подхватывается, тянется к тебе. Ты же резко вскидываешь кружку со словами:
– Никаких объятий, пацан! Мы не друзья.
И тогда он заливается смехом. Звонким молодым задорным смехом. Даже твое каменное сердце не выдерживает, и ты тоже начинаешь хохотать. Наконец, отсмеявшись, выплеснув всю боль, набиваешь трубку и глядишь на сизый дымок в полумраке от лучины.
– Зачем тебе эта картина? – спрашивает Третий.
Бросаешь взгляд на полотно в углу комнаты. Острые шпили зданий в закатных лучах, мутный фон, высокая фигура в темном доспехе, гнусная рожа под шлемом. Сам предпочитаешь похожий барбют, только без таких острых «рогов». Фигура держит в руке непонятный предмет.
– Это рисовал Джемис. Не могу выбросить.
Вы молчите еще немного.
– Знаешь, я здесь пока ничего не слышал, – говорит Третий, сидя на столе и болтая ногами.
– От этого не легче, – отвечаешь ты.
– А вообще, тут бы поискать следы магии. Может, чье-то воздействие?
– Пусто. Я искал много раз.
– Ну-у, а если это какое-то, эм, духовное воздействие?
– Нет, пацан. Духовная магия не так проста. Натуристы еще спорят, магия ли это вообще.
– Но ведь боги даруют силы тем, кто в них верит. Разве нет? Значит, такая сила может и проклясть. С магией все понятно, это поток энергии. Но вера…
– А кто дает силу богам? Инквизиторы считают, что богов придумали люди. А затем уже боги воплотились в реальность, возвращая им силу. Ну, или как-то так, не знаю.
– Но…но откуда тогда взялась идея? – послушник пытается подобрать слова. – То есть, откуда идея бога появилась изначально? Да еще конкретного? Вот Элей, например. Да, природа дает какие-то дары, и кто-то начинает ее почитать. Верит все больше, искренне, ищет сторонников. Но сама-то мысль, что это богиня, что зовут ее Элей, что она может это, но не умеет того. Возможно, где-то есть изначальная мысль, картинка, идея или слово… И не «заразно» ли это вообще?
И ты действительно задумываешься о том, что должно быть раньше. Сам бог или мысль о нем? Вера и воздаяние, молитвы и сила – это все следствия. Как идея возникает в голове первого последователя?
Парень продолжает рассуждать об эленийцах, о их цветущем саде. И что каждый раз после пеплоса его необходимо очищать. И как они справляются таким малым числом с огромной площадью?Он говорит про их смешные имена, наподобие Старейшины У, или брата Аэ, или сестры Ое.
Ты слышишь кое-что знакомое. Имена сектантов складываются в знакомые звукосочетания. Верно, это же фономы! Особые звуки древнего языка, которые используются для плетения заклинаний второго и третьего порядков. Нити энергии в сложных «узлах» реагируют на них и тогда сплетаются, как нужно.
Ребус сложный. Ты сам колдовать не умеешь, иначе не сносить головы. Однако, как работает магия вашего мира, знаешь.
Мгновенно встаешь и начинаешь собираться. Третий удивляется, но подчиняется без вопросов.
– Третий, найди Кло. Юго-восток, трущобы, постоялый двор «Теплый Кров». Твое дело узнать, для чего можно использовать фономы вместо имен.
На его лице мелькает озарение. Он спешно одевается, снаряжается, а ты забираешь у него сумку. Как только послушник выбегает на улицу, пишешь небольшую записку, цепляешь на лапу голубки и отправляешь тому же Кло. Пусть задержит парня подольше.
Сам же ты спешишь обратно к поместью детей природы. Приходится торопиться, потому ты пробираешься переулками и дворами, срезая углы. Город истинно мертв. Он погружен в полумрак, он тих и угрюм. Каждая улица обдает холодом и сыростью. Не слышно собак, да и вообще нет никаких звуков. Твои шаги будто отсчитывают последние часы жизни этого зверя из камня и железа. Еще успеваешь удивиться отсутствию патрулей.
И неожиданно понимаешь, что должно случиться сегодня. Это затишье перед бурей.
А еще в этой гулкой тишине ты различаешь, наконец явственно слышишь чертовы шаги невидимки где-то позади. И тогда бежишь, бежишь, подгоняемый волнением и непонятной тебе самому радостью от осознания реальности соглядатая.
Жилище сектантов едва видно. Его окутывает полнейшая темень, и тогда ты глотаешь горькую маслянистую жидкость из пузырька. Тут же для твоих глаз наступают сумерки. Нет, это не кошачье ночное видение, но идти и даже сражаться вполне возможно.
Главные ворота заперты, и приходится обогнуть все поместье, чтобы добраться до каменной части забора. Вгоняя по очереди два кинжала в щели кладки, ты преодолеваешь преграду, почти не запыхавшись. И оказываешься неподалеку от места убийства Инквизитора.
Тело уже убрано, но корни по-прежнему торчат из стены.Касаешься зеленой сочной травы, ощущая прохладу росы ладонью. И правда, почему в столь ужасное для природы время, трава и деревья на территории эленийцев выглядят свежими и не тронутыми смертью?
Несчастный молодой Инквизитор жил неподалеку, каждый день ходил мимо кованой ограды, наблюдая на той стороне полные жизни растения, и думал, думал, пока не нашел очевидный ответ.
Глупца тебе не жаль. А вот самих сектантов отчего-то жалеешь. Возможно, из-за судьбы, уготованной им твоим орденом.
Ты проходишь дальше, в сторону хозяйственной пристройки. Помнишь, что там черный ход. Нутро особняка встречает тебя полупустыми коридорами и залами. Стены ничем не забраны, все мало-мальски ценное давно распродано или уничтожено.
Сначала входишь в самый большой зал, и это оказывается удачное решение. Все дети Элей здесь, спят мирный сном прямо на полу, на циновках, подложив под головы плоские подушки. Ты видишь две дюжины мужчин и женщин, но не находишь среди них Старейшины. Несколько ближайших к тебе эленийцев приподнимаются с постелей, сонно глядят, пытаясь различить фигуру и лицо в дверях. Как раз в этот момент лунный свет проникает сквозь удивительно уцелевшие окна. Ты прикладываешь палец к губам, показываешь на знак ордена Рыцарей Круга на твоей груди и выходишь обратно в холл, заперев двойные двери общей спальни снаружи.
Очевидно, что оттуда есть и другие выходы, но немного времени без лишних глаз и суеты у тебя теперь есть.
Осматриваешь все помещения через монокль и теперь уже видишь тоненькие нити энергии, текущие куда-то вниз, вероятно, в подвал. Все верно, чего проще прятать магию от чужих глаз, добавив отражающий металл в известь и обмазав ей все здание?
Стараешься ступать как можно тише, однако раздаются первые удары в двери большого зала. Сектанты быстро соображают. Тогда, уже не скрываясь, ты спешишь вниз.
Главная лестница. Сбоку от нее неприметная дверка. Ступени вниз. Зелье помогает видеть, однако здесь уже чадят факелы, и глазам нужно немного времени, чтобы привыкнуть.
Наконец, идешь дальше, проходишь основной подвал с каким-то мусором, хламом, остатками стеллажей и упираешься в узкий коридор. Он не нравится тебе совершенно, но другого пути нет. Метрах в двадцати впереди виднеется огромная дверь, обитая полосками железа.
Делаешь первый осторожный шаг, и твою шкуру спасает только невероятное чутье. Из стен в мгновение ока вырываются корни деревьев, способные пронзить насквозь хоть твой джазерант, хоть полный боевой доспех. Успеваешь дернуться обратно, едва не потеряв равновесия. Сбрасываешь плащ, пьешь еще одно зелье – для скорости и рефлексов – зная, что завтра придется заплатить болью за перенапряжение мышц.
Несколько глубоких вдохов, чтобы разогнать кровь по телу.Затем –рывок вперед. Корни возникают хаотично, метят то в голову, то в ноги, но запаздывают на доли секунды. Приходится или подныривать, или перескакивать смертоносные пики, главное, не сбить ритм и уследить за всем вокруг.
И вот ты оказываешься в конце коридора, перед массивной дверью, и тебе нужно полминуты, чтобы прийти в себя, пока не рассевается эффект зелья. Затем зрение приходит в норму, по конечностям разливается усталость, а ускоренные рефлексы возвращаются к обычному состоянию. Тут же чувствуешь, как рубаха пропитывается кровью в районе правой лопатки.
Но медлить нельзя. Вынимаешь клинок, не именной полуторник, а более короткий, как раз для тесных помещений, и толкаешь дверь, которую никто и не думает держать запертой. Входишь внутрь.
Больше всего это похоже на святилище, вырытое прямо в земле и местами укрепленное толстенными балками. В дальнем углу различаешь стол, стул, убогую кровать и рядом – колыбель. А вот в центре нечто, похожее на сплетенный из корней алтарь в круге факелов и нескольких человек. Старейшина У тут же, замолкает на полуслове, глядя на тебя.
Все оборачиваются, и на их лицах торжество и радость. Ты боишься только одного, что не успеваешь им помешать.
– Приветштвую, Рыцарь Джемин! – громко говорит У.
– Согласно эдикту Императора, – начинаешь зачитывать ты наизусть, – любое «проявление магических возмущений эфира или воздействие на реальность, на человека, на иное неразумное существо, будь то: боевое, бытовое, психическое…»
Перед глазами всплывает труп Инквизитора, оторванная смеющаяся голова на молодой зеленой траве и запах прогорклого пепла.
– «…а также зачарование оружия, предметов быта, артефактов с целью последующего воздействия на реальность, наказывается смертной казнью», – ты говоришь и наблюдаешь, как сектанты отходят назад, к дальней стене, однако страха в них нет, а на лицах – только предвкушение.
– Я, Джемин, старший ордена Рыцарей Круга,– заканчиваешь ты речь, – приговариваю тебя к смерти.
На алтаре младенец. Кажется, девочка. Она улыбается, наверное, потому что привычна к этой стылой сырой «темнице». Малышка не отводит от тебя взгляда ярко-салатовых глаз, цвета ярче и сочнее травы в саду поместья, ярче, чем в твоих детских воспоминаниях.
Делаешь шаг вперед, но путь преграждает Старейшина У. Он тоже улыбается, совсем как ребенок, совершенно уверенный, что для него и остальных все закончится хорошо, и план их удастся.
– Вы не пошмеете! Эла штанет нашей новой богиней. И тогда природа вновь оживет. И мир не умрет в муках. Мы делаем это для вщех!
Ты грубо отталкиваешь его, и старик падает на влажный земляной пол.
– Она нужна нам вщем! – кричит У тебе в спину. – Мы не отдадим ее.
Застываешь над младенцем и будто тонешь в ее глазах. Такой красоты ты не видел давным-давно, Джемин.
А со спины прямо из пола вырастает нечто. Успеваешь обернуться и выставить меч. Поначалу это просто бесформенная куча земли и корней, но она растет на глазах. Почва шевелится, идет волнами, подпитывая собой будущего монстра. И вот ты можешь различить гротескную почти человеческую фигуру с двумя ногами, четырьмя руками и приплюснутой башкой.
Под глиняной «кожей» твари копошатся черви, а пучки травы и корешков – его волосы. На морде возникают два огонька болотного оттенка и застывают на тебе. Все вокруг наполняет запах гнилой почвы и нечистот.
Убийцей оказывается магическое создание, ты прав. Очевидно, привязанное к какому-то артефакту, раз не оставляет следа в эфире. Правда, от подобного знания тебе не становится легче.
Теперь младенец – твой единственный шанс выбраться отсюда. Ты хватаешь ее и приставляешь лезвие меча. Движение выходит слишком резким, и сталь чересчур холодна для нежной детской кожи, потому малышка заходится жалостливым плачем. Так вы и застываете на несколько мгновений.
Земляной голем понимает твой намек и не торопится атаковать. Ты же делаешь первые осторожные шаги в сторону выхода.А затем сама земля решает погубить вас всех.
Раздается рокочущий подземный гул, и все вокруг ходит ходуном. Потолок осыпается, а поддерживающие балки не выдерживают. Ты слышишь грохот со всех сторон, и уже не раздумывая бросаешься к выходу. Вероятно, ловушка из корней-копий испорчена землетрясением. Проносишься по узкому коридору и только после понимаешь, что голем идет следом.
Стены поместья слишком слабы и не выдерживают очередного толчка, но времени разглядывать ущерб нет. Нос мгновенно забивает пыль. Ты бежишь со всех ног к выходу, и больше тебе не жаль погребенных заживо сектантов. Спасти бы свою шкуру.
Сзади обрушивается главная лестница, но ты уже выскакиваешь в проход, наружу, инстинктивно закрывая телом малышку от ударов. Затем пытаешься бежать прочь от гибнущего особняка, но падаешь, споткнувшись то ли о корень, то ли о свежую трещину в земле.
А вокруг форменный ад.
Со всех сторон – грохот и треск. Отовсюду – крики паники и боли. Везде – пыль столбом, а еще дым и копоть от пожаров. Неизвестно от чего загорается и сад эленийцев.
Где-то на востоке, озаряемые первыми лучами солнца, складываются карточными домиками дома.
Это день назовут Днем Скорби.
Ты припадаешь на одно колено. Младенец рыдает и воет без остановки. А голем рвется на волю из-под обломков здания. Убежать сейчас явно не получится –на ногах бы удержаться. Тогда сперва готовишь дымную завесу, но понимаешь, что самой магической твари она не помешает. Тут же налетает порыв ветра, разгоняя черные тучи, а значит дым в принципе бесполезен.
Грядет буря, какой не знает ваш остров!
Но твоя цель голем. Сжимаешь пузырек с маслянистым зельем для усиления зрения, зная, что оно прекрасно горит. Сильнейший подземный толчок бросает тебя наземь, а монстр будто и не замечает тряски. Он разрывает, отбрасывает обломки здания, балки и битый камень, освобождает одну ногу, затем вторую. Делает шаг. Еще один. Видит тебя. Утробно рычит.
Рефлекторно пытаешься отползти подальше. Теряешь горючее зелье…
В момент, когда голем настигает вас, занося все четыре руки для последнего удара, о его грудь лопается бутылка с маслом. И следом сразу прилетает факел, отчего масло вспыхивает. Тогда уже тварь ревет от боли.
Замечаешь поодаль Третьего, который готовит вторую бутылку для броска.
Голем крутится на месте, размахивая ручищами, и то здесь, то там из его туловища резко вырываются и почти сразу отпадают древесные корни.
А ты уже почти добираешься до Третьего, нежданного спасителя. Уже поднимаешься на ноги, благо тряска постепенно утихает. Уже что-то начинаешь кричать ему, а он лишь размахивается посильней бутылкой с горючим маслом.
Тварь быстро, в два прыжка оказывается рядом с вами. Она горит и походя бьет очередным корнем Старейшину, мгновенно ломая его хрупкое старое тело. Затем голем замахивается на тебя, одновременно отбрасывая в сторону Третьего и неведомо откуда взявшийся прямо из воздуха кинжал…
…я чувствую, как сфера в моем теле лопается, причиняя острую боль где-то там, под ребрами слева, позади желудка, где небольшая полость чуть меньше куриного яйца.
Черт, не успеваю воткнуть кинжал тебе в грудь! Это до слез обидно.
Меня впечатывает в остаток стены поместья, в голове тут же бьет набат, а из глаз летят искры. Кажется, несколько ребер сломаны, но у меня нет права бросить все сейчас. Не могу свести тебя с ума, Джемин, так вырежу сердце. Ты не имеешь права жить.
Из последних сил бросаюсь вперед, подныривая под очередной корень голема, хватаю какой-то заостренный обрубок, но ты успеваешь подставить клинок. Третий выхватывает у тебя младенца, а мы успеваем скрестить оружие и взглянуть друг на друга.
А затем из твоей груди вдруг вырывается острый корень, прорывая джазерант насквозь. Успеваю улыбнуться, вкусить мгновение сладкой мести, но с удивлением вижу, что такой же отросток торчит и из моей груди. То оказывается последний удар голема, затем он крошится и опадает грудой земли и веток за моей спиной.
Заваливаюсь набок, а ты оседаешь на колени.
И все затихает. Только ветер гонит клубы пыли и дыма, насвистывая безумную трагичную мелодию на полуразрушенных улицах.
Третий стоит с хныкающим младенцем на руках. Мы с тобой, Джемин, истекаем кровью. Рядом бьется в конвульсиях старик У.
– …кх…делал…из…нее…мага, – хрипит У из последних сил. – Кх…а хотел…бога.
Он перестает дергаться.
Третий опускается рядом с тобой, говорит жалобно:
– Джемин… Кло помог. Я прибежал так быстро, как мог, – всхлипывает он, утирает слезы грязным рукавом, заглядывает тебе в лицо.
– Это был. Не призрак.
Ты стараешься беречь дыхание, но все равно харкаешь кровью. Киваешь на меня.
– Это. Старый. Друг.
– А говорил, что нет друзей, – улыбается Третий, мельком взглянув в мою сторону. – У тебя странные друзья, Джемин.
И ты улыбаешься в ответ. Затихаешь на мгновение, но находишь в себе упрямства сказать еще пару слов:
– Я виноват. Перед ним. Эла. Защити ее. Может…она спасет нас.
И больше не открываешь глаз.
Наконец-то, Джемин…
Вижу вдруг Кло. Некромант выходит из-за спины Третьего, опускается перед твоим телом на колени. Касается плеча и качает головой.
– Прощай, старый друг.
Из ниоткуда появляется Инквизитор Пэр, не замечая Кло, он тянет руку к малышке Эле.
– Это она? Казнить. Немедля. Подумать только, сделать из обычного ребенка мага, а затем еще и бога. Уму не постижимо! Подготовите отчет лично мне, юноша…
Но вдруг хватается за горло – кровь течет на его руки, на грудь, и через секунду Пэр валится в пыль.
– Спасибо, Кло, – говорит Третий. – А этот?
Указывает на меня.
– Не жилец. Давай. Надо идти, мою новый друг. Тебя как зовут-то?..
Их шаги и голоса постепенно затихают. Да и остальные звуки становятся едва различимы. Успеваю вспомнить своих детей, жену, их улыбки и смех. И к сожалению, их предсмертные крики на костре.
Это ты, Джемин, все ты. Мне уже недолго. Неважно, где я окажусь, и что там, за гранью жизни.
Надеюсь, Джемин, мы с тобой там не встретимся.
Показать полностью
1
Бордовый Лед. Часть 3. Финал
Утешить мать, потерявшую сына, было невозможно. Вовремя подоспевший медперсонал сделал укол обезумевшей женщине, которая вскоре забылась сном. Возможно от горя её рассудок не выдержал и она потеряла сознание, кто знает. К Алгыю подошел патологоанатом и передал некоторые бумаги, уточнив, что они по поводу обоих тел. Старший лейтенант сухо поблагодарил врача, сунул папку за пазуху и медленно вышел на улицу. За одно утро он потерял двух подозреваемых: один погиб, вторая невменяемая. Но у него оставалась еще одна — мать малыша, поэтому действовать нужно было незамедлительно, учитывая то, в каком она состоянии, и то ли еще будет, когда она узнает о смерти мужа. Проигнорировав требование начальника утром прибыть в отдел, милиционер на полной возможной скорости поехал в уже знакомый дом.
- "Вот вроде богатые люди, а ворота до сих пор не поставят, может и нападений бы не было?" - на ходу отметил про себя он.
Подбежав к двери он увидел, что она приоткрыта. Предчувствуя очередную трагедию, он вытащил табельное и медленно вошел.
- Мичийэ!
Из глубины дома послышался слабый стон и покряхтывание. В детской комнате, куда он ворвался, он нашел молодую женщину лежащей на небольшом диванчике. В кроватке покряхтывал малыш с соской во рту. По виду женщины можно было определить, что она одной ногой в могиле: черные круги под глазами, редеющие волосы, серая пергаментообразная кожа, полуживой взгляд. Домашний халат, бывшей ей когда-то впору, теперь висел балахоном там, где должно было быть округло.
- О, Господи, вам нужно в больницу! - охнул Мандаров, убирая пистолет и бросаясь к женщине. Та подняла руку и слабо запротестовала.
- Я не могу в больницу, мне не с кем оставить ребенка… - выдохнула она.
- Но вам же стало еще хуже!
Она посмотрела ему в глаза и вспомнила, где его видела.
- А, это вы… Я никуда не пойду, простите, да и доктора мне не помогут, - тут на ее глазах появились серебристые капельки, - да и не хочу я обращаться к убийцам.
Тут слезы полились из ее глаз. Он молча стоял на коленях возле нее, не в силах помочь ее горю.
- Вы знаете, кто убил мое дитя? Я вам скажу… Мать моего мужа, это все она придумала. Это был ее план. Она отобрала моего сына ради того, чтобы ртов у нас меньше было...Да, а вы как думали? Да только никто и подумать не мог, что мой сын будет рядом со мной. Каждую ночь я кормлю его грудью! О, кто бы знал, насколько это больно… В моей груди не осталось ни капли молока и он забирает мою кровь… Прошу вас, помогите мне! У нас никого не осталось… Он стал сильней! Он ест еще больше!!
Алгый не мог произнести ни слова, настолько его потрясло признание женщины, находящейся в крайнем упадке жизненных сил. Отчаяние в глазах и словах этой несчастной растопит любое, даже самое черствое сердце. Не имея никакого представления о том, с чем они имеют дело, что за демоническое существо держит в страхе стольких людей, тем не менее он готов был помочь. Пообещав во всем разобраться, ему пришлось оставить Мичийэ одну. Перед уходом он спросил, нужна ли ей помощь, но она отказалась. Старший лейтенант решил сделать по-своему и зашел к соседям. Он попросил их приглядеть за домой соседей, оказать помощь, на крайний случай позвонить в милицию или скорую помощь. Немного успокоившись, он приехал в отдел поговорить с начальником. Отдел пуст. Алгыю на минуту показалось, что он единственный, кто разгребает весь этот бардак. Узнать где начальник — никак, где Боотур и почему он отлеживается, пока тут дел невпроворот, пока тоже никак. Значит надо думать.
- "Предположим, что женщина говорила правду и ее сын приходит к ней каждую ночь и вытягивает из нее кровь. Звучит, как бред, но другого нет. Стало быть, существо не живое, если взять во внимание тот факт, что я его видел, и готов поклясться — живые так не выглядят. Допустим… Что мы имеем? Младенец, мертвый, ходит к маме пить кровь, обитает в районе того места, где погиб… Бред, но другого нет, поэтому надо еще думать... А! Нападения на людей… Сильно пострадали бабка и отец" - мысленно рассуждал Алгый, попутно записывая все в блокнот, - "и теперь главный вопрос: куда мне с этим идти? Начальник на медосвидетельствование отправит, штраф впаяет за пьянку на рабочем месте, это факт. Факт номер два — никто, кого я знаю, не имел опыта в решении подобных вопросов. Дерьмо". - захлопнув блокнот, вскочил он. Выкурив две сигареты, он потянулся к телефону и набрал номер из записной книжки.
- Алло… - донесся слабый голосок с того конца телефона.
- Олеся, это я.
- Что тебе нужно? - голос вмиг стал твердым и уверенным, - с твоей подачи я на больничном прячусь! - рявкнула Олеся.
- Мне помощь нужна. Твоя мама до сих пор в библиотеке работает?
- Так ты и ее тоже на больничный отправить хочешь? - голос Олеси стал ехиднее, - да, работает, а зачем тебе это?
- Не могу рассказать, прости, пока, - не дожидаясь ответа бросил трубку. У него появилась небольшая надежда на то, что в книгах он сможет найти если не ответ, то хотя-бы намек на решение всеобщей проблемы. Прыгнув в машину, он уверенно поехал в сторону самого популярного, после клуба и кинотеатра, места скопления молодежи - в библиотеку. Прибыв на место он нашёл библиотекаршу, маму Олеси. Пожилая женщина узнала и была даже рада видеть его после стольких лет отсутствия в этом месте. Смущаясь, ему не сразу удалось сформулировать запрос. Одно он понимал точно - искать нужно в сказках, мифах и легендах. Только чьих? Их столько, что поседеешь, пока найдешь! Его спасло то, что в детстве он был любознательным мальчиком и читал все подряд, особенно напирая на мифы древних греков и не менее древних скандинавов. С помощью мамы Олеси удалось отсеять ненужное, и перед ним оказалось несколько томиков северных легенд, мифов и преданий.
- Скажи, дружок, твой интерес к этой теме профессиональный или просто так, для себя? - поинтересовалась у него пожилая интеллигентная женщина.
Алгый не сразу нашелся, что ответить. Как можно сказками преступления раскрывать?
- Для себя, конечно же, вот, решил побольше узнать о своих корнях, так сказать, - попытался улыбнуться он.
- Ты думаешь там написано о твоих корнях? - удивилась она, смотря на него поверх очков, - среди богов и демонов?
- Ааа… нет, конечно, что вы! Спасибо за помощь, до свидания! - последние слова он буквально прокричал из-за закрытой двери. Аккуратно сложив книги на заднем сидении, он поехал к себе домой, уверенный, что там его никто не потревожит. Отключив телефон и закрыв окна, он принялся искать информацию по содержанию книг. Перелистывая страницы одна за другой, пройдя путь от божеств к демонам северных регионов, в его голове появился недостающий кусочек паззла:
...Легенды гласят, что демоны севера отличаются мстительностью и кровожадностью. Но самым коварным из них по праву считается ангъяк... Сила этого демонического существа настолько велика, что способна нести смерть и разрушения, преследуя своих обидчиков всю их недолгую жизнь... Спастись от него нельзя, так как он и его жертвы связаны кровными узами... В жизнеописаниях некоторых народов существуют свидетельства, доказывающие существования ангъяков… Если месть свершится, то ангъяк может добровольно покинуть этот мир… Ангъяк (ангиак) по некоторым сведениям может принимать облик птицы (чаще полярной совы) или дикого зверя…
Все сходится. Он наконец-то захлопнул книгу и потер глаза. Оказалось, что он просидел до поздней ночи. "Завтра на ковер к начальству, - тоскливо подумал он, - Если, конечно, завтра наступит". Присоединив шнур обратно к телефону, он спокойно снял с себя все вещи, сложил их аккуратно на пол возле кровати, лег и замотался в одеяло. Завтра предстоит искать шамана.
Утро следующего дня было омрачено последствиями сильной бури. Абсолютно все деревья оказались сломанными или вырванными с корнем. Сняв трубку телефона, милиционер чертыхнулся. Ночная буря по всей видимости повредила провода. Наскоро собравшись он выскочил на улицу. На дорогах громоздились толстые ветки и стволы посеченных деревьев. Коммунальные службы еще не добрались до его микрорайона, отдавая предпочтение разбору завалов в центре села. Посмотрев на свою машину с сожалением, старший лейтенант решил идти до работы пешком, а там на служебке, если повезет. Пробираясь по родным улицам, он не сразу узнал свой район: выбитые окна, валяющиеся куски шифера, раздавленные редкие автомобили… Как он мог проспать этот катаклизм?
Дойдя до работы, он первым делом пошел к начальнику отдела. Эрэл Айталович встретил его хмурым взглядом и молча придвинул лист бумаги. Взяв его в руки, Алгый похолодел. Сегодня ночью его напарник погиб при невыясненных обстоятельствах.
- Боотур… - вымолвил он, садясь на стул. Начальник внимательно посмотрел на подчиненного и придвинул ему второй лист бумаги. Мандарова била нервная дрожь. Взяв лист бумаги со второй попытки, он прочитал и побледнел. Сегодня утром было обнаружено тело заведующего гинекологическим отделением местной больницы.
- Товарищ подполковник, вы мне как отец! Только не говорите, что у них вырезаны глаза…
- А вот это ты мне скажи, откуда ты это знаешь, если там это не написано?
- У Биэбея тоже не было глаз, я его вчера осмотрел в МОРГе.
- Где протокол осмотра? - сдержанно поинтересовался начальник.
Алгый вынул папку из внутреннего кармана куртки и протянул. Тот задумчиво и долго просматривал все страницы, убрал папку в ящик стола и, после долгого молчания, наконец произнес.
- Ребенок и так был не жилец.
- В смысле не жилец? - удивился милиционер.
- Ты хоть заглядывал в протокол? Ты хоть читаешь, что тебе дают? В том то и дело! В протоколе указаны данные о позднем исследовании, которое указало на глубокую и серьезную патологию сердца! Пока туда-сюда, пацан и месяца не протянул бы без должного обследования и лечения. Что ты узнал насчет этого? - рявкнул Эрэл Айталович.
- Пока ничего, в работе, - мрачно произнёс Айгыл.
- Собак они гоняют, мать их... Боотур тоже на экспертизе, как вернут — я тебе дам знать. А пока не распространяйся об этом. Свободен.
Еле передвигая ватные ноги, Мандаров вернулся в свой кабинет и весь стресс, накопленный до сегодняшнего дня нашел выход. Как человек, чья привычная жизнь дала серьезную трещину, он выплеснул всю ярость на то, что попало первым под руку. Деревянный стул разлетелся в разные стороны от мощного пинка. Следом в стену полетел телефон, затем пепельница, а потом и письменный стол был безжалостно опрокинут. Отдышавшись, он бросился вниз к служебной машине. Теперь он был абсолютно уверен в своих действиях и решительно направился на поиски шамана. В своем районе, он был уверен, никаких шаманов не осталось. Следовательно, нужно бросить все силы на поиск оного в соседних улусах. Посмотрев карту районов своего региона, он выбрал путь на север, можно считать наобум. Из тех крох информации, которые он получил вчера ночью, он знал наверняка, что шаманы явление редкое, но если где и остались, то только в самых забытых уголках региона, где даже электричества не осталось, - в тундре.
Запрыгнув в служебную буханку, он на минуту расклеился, вспоминая своего верного друга и напарника Боотура, который явно пострадал из-за своей жадности, в чем Алгый даже не сомневался, ибо только деньги могли толкнуть его на грубое нарушение всех правил. Выруливая через менее заваленные переулки, старший лейтенант устремился на север.
Междугородняя трасса была легкой и спокойной. Ни тебе ураганов, ни бурь, полный штиль. Но посмотрев в зеркало заднего вида, он увидел огромную воронку и тяжелые тучи, сгустившиеся над его Ойот-унгом, не предвещавшие ничего хорошего.
За дальней дорогой время пролетело быстро. Когда уже стемнело, его УАЗ выехал на проселочную дорогу в богами забытом месте. Вдалеке виднелись оленьи стада.
- Если есть олени, значит живут и люди, - сам себе сказал он, неспешно двигаясь в сторону предполагаемого поселения.
Вокруг раскинулась ледяная пустыня, а темное небо было усеяно мириадами звезд. Остановив машину и заглушив ее, Алгый вышел прямо под промозглый ветер. Впереди темнел одинокий чум. Как только он подошёл почти вплотную, как вдруг забрезжил теплый свет — из чума вышел человек и призывно помахал, приглашая войти. После многих часов в теплой машине он мгновенно промерз на свежем воздухе и поспешил в укрытие. Отряхнувшись, Мандаров тут же уселся прямо у огня, протягивая руки и лицо к спасительному теплу. Хозяином чума оказался обыкновенный старик, одетый в темно-синюю олимпийку, трико и чёрные грубые шерстяные носки. Обогревшись, Алгый присмотрелся к простому жилищу: над огнем висел мятый котелок, в котором булькало что-то, что издавало кислый запах; на видавшем виды паласе лежали какие-то тряпки, железки. Ни скамьи, ни стола — все удобства на полу. Старик представился Дьулусханом и приветственно пожал гостю руку.
- Как такого приличного молодого человека, да еще и милиционера, занесло в наши края? - старик с интересом разглядывал гостя.
- Я ищу кое-кого.
- Ты нашел только меня, но тебя я не знаю. Расскажи, зачем ты здесь, а я расскажу тебе зачем я здесь.
Странная манера старика говорить заставила милиционера насторожиться, но плюнув на все предубеждения, он как можно лаконичнее и спокойнее обрисовал ему суть своего дальнего путешествия, и добавил, что детали готов обсуждать только с шаманом. Лично. Дьулусхан усмехнулся и спросил гостя, знает ли он, что единственный шаман этих мест уже давно ушел в тундру?
- Как ушел? А он не мог сказать, куда именно в тундру ушел? Может я сразу к нему поеду? - всполошился Алгый. Теперь старик не просто улыбался, но откровенно смеялся над ним. Мандарову такой подход не понравился, он же не развлекаться поехал, и не на экскурсию, ему срочно нужен шаман, а этот старик над ним издевается!
- Успокойся, молодой человек, сядь смирно и слушай старого меня. Да, в этих местах раньше был шаман, но он ушел и свои знания забрал с собой. Если тебе действительно нужна его помощь и ты готов заплатить, я готов выступить посредником между тобой и знаниями шамана.
- А давай без давай! - вспыхнул милиционер, - скажи мне куда ушел шаман и я тут же уйду!
- Ты не найдешь это место, даже если тридцать лун будешь бродить по пустоши, - философски протянул дед, закуривая сигарету.
Молодой человек понял, что старик просто набивает цену! Внезапная ярость охватила его, он тут же вскочив с места и отдернув полог чума, выскочил на мороз, не желая иметь дело с каким-то прохиндеем, который решил нажиться на чужом горе. Если бы старик жил в его улусе, ему бы сильно не поздоровилось. Запрыгнув в машину, Алгый крутанул ключ зажигания… и ничего не произошло. Он покрутил еще раз, но безрезультатно. Надежная машина, которая ни разу не подводила, вдруг за каких-то двадцать минут умерла. Стоящий возле чума старик улыбался, но милиционеру вдруг стало не по себе. Перспектива застрять тут на долгое время пугала. Выскочив из машины и вернувшись в чум, он с удивлением никого не обнаружил, и принялся рыскать вокруг жилища и машины — нет старика! Милиционер ничего не понимал. Старик, только что стоявший прямо здесь, таинственно испарился! Зайдя обратно в жилище, он наткнулся на мирно сидящего деда. На его лице растянулась насмешливая улыбка.
- А теперь сядь, молодой человек, да слушай старого меня. Боги благоволят тебе, поэтому ты все еще сидишь здесь, а не кормишь собой тундру. Именно поэтому старый и мудрый я помогу тебе. Против демона ты сам ничего не поставишь, но мудрый я научу тебя. Стать демоном непросто, для этого нужно получить то, в чем будет жить душа. Мать ребенка успела дать ему имя. Он не убивает ее по одной причине — в ней заключена его сила и могущество. Вся боль и ярость живут, пока мать живет. Когда ангъяк обретет всю силу, мать погибнет от его же руки. Ангъяк не обретет покой, покуда живы все те, кто связан с ним кровью. Есть ритуал и мудрый я знаю его. Ты все запомнишь, но только ты изгонишь демона, ты забудешь, так говорю старый и мудрый я.
Алгый как завороженный внимал каждому слову Дьулусхана. Описываемый ритуал был не слишком сложный, просто надо было запомнить определенную последовательность заклинаний и действий. Как только старик закончил, он еще раз обратился к своему гостю:
- Старый я поделился с тобой мудростью. Боги благодарны мне за это. Отдыхай, сегодня ничто не потревожит тебя до восхода солна.
От этих слов на старшего лейтенанта навалилась тяжелейшая усталость, а свинцовые веки мгновенно закрылись и он провалился в глубокий сон. Ему снилась холодная пустошь, в которой не было никого, кроме него самого. Стоя в самом центре тундры по пояс в снегу, он тщетно пытался найти дорогу домой. Над его взмокшей головой кружил дикий северный ветер, исполняя последний танец, как благословение на смерть. Проваливаясь по шею, сгребая окоченевшими руками плотную ледяную массу, сдирая ногти в кровь о неприветливый снег, Алгый открыл глаза. Первые лучи восходящего солнца окрасили этот край в розовый свет. Отплевываясь от снега, он сел и ошарашенно осмотрелся. Ни чума, ни старика, ни оленей. Нащупав в кармане шапку, тут же натянул её на краснеющие уши. Беглый осмотр конечностей показал, что он немного замерз, но не окоченел. Он тут же вскочил, сбрасывая с себя остатки сновидений, испуганно осмотрелся и рысью бросился к спасительному УАЗику. С силой захлопнув дверь, как-будто за ним неслись все черти ада, он вставил ключ, провернул и любимая буханочка тут же схватила и заурчала сытым двигателем. Стараясь не терять самообладания, он задним ходом выгнал машину на трассу и, поддав газу, что есть мочи рванул домой.
Прибыв в родное село с закатом солнца, он тут же кинулся на поиски необходимых ингредиентов для проведения ритуала. Он сам себе пообещал разобраться с видением позже, а пока необходимо как можно скорее остановить злобного демона, пока число жертв не стало еще больше. Сейчас в его руках и голове была судьба десятка семей, которые могут стать следующей кровавой жертвой на алтаре безумного мщения. Солнце уже близилось к закату, а значит время у него еще было. Ангъяк приходит жрать ночью, значит Мандарову удастся завершить ритуал, пока демон высасывает собственную мать. От этих мыслей его аж передернуло, настолько мерзким и противоестественным все это ощущалось.
Собрав все необходимые вещи для изгнания, Алгый вдруг хлопнул себя по лбу — необходима собачья кость! Без неё ритуал не завершить.
- Блять! Твою мать! - бессильно рычал он, вспомнив, что всех собак перебили буквально несколько дней назад. Лихорадочно соображая, он пытался прикинуть, где их могли захоронить. "Так, думай! Земля мерзлая, такую кучу собак невозможно закопать быстро. Значит их где-то хранят, либо все-таки закопали, суки!". Логично предположив, что только ветеринары знают о захоронении, он снова прыгнул за руль.
Над Ойот-уном громоздились впечатляющие грозовые тучи, готовые обрушить свою мощь на любого зеваку. На рано потемневших улицах не было ни души. Проезжая по ним, милиционер обратил внимание, что некоторые дома стоят заколоченные. "Видимо, - думал он, - люди не дураки, два плюс два складывать умеют, вот и бросили это гиблое место".
Подъехав к закрытому зданию ветеринарного контроля, он с неудовольствием отметил запертую на замок дверь. Осмотревшись, он поднял с земли увесистый камень и с силой опустил его несколько раз на амбарный замок. Наплевав на все приличия, он небрежно откинул его в сторону и распахнул дверь. На улице поднималась нешуточная метель. Подсвечивая себе путь, он прокрался в общий зал, нашел кабинет и тихо вошел. В стеклянных шкафах, среди груды прозрачных пузырьков, тюбиков и колбочек покоились некие образцы. С отвращением глянув внутрь тонко нарезанных мясистых кусочков, плавающих в мутной жиже, он отвернулся и обратил внимание на стол. Обычный письменный стол с несколькими выдвижными ящиками привлек его внимание. На самом столе царила стерильная пустота, но выдвижные ящики оказались запертыми на ключ. Логично предположив, что все самое интересное находится там, он принялся выкорчевывать их один за другим.
- Вот ведь, Айболиты хреновы, а друг другу не доверяете!
Вывернув все содержимое на пол, он принялся осматривать выпавшие бумаги. Лихо откидывая все ненужное в сторону, его глаз зацепился за зеленый штамп, на котором гласила надпись — "образец не инфицирован". Оглянув очередную стопку, старший лейтенант вдруг обнаружил отчетную документацию. На всех листах стоял зеленый штамп — "образец не инфицирован". Навскидку две сотни! Выходит, что собаки взбесились не из-за бешенства! На одном из документов присутствовала метка о захоронении "отработанного биологического материала". Отходы, значит. Алгый присвистнул, практически на заднем дворе закопали! Соседний участок числился заброшенным и бесхозным, а эти ловкачи хвостокруты себе его прибрали.
- Ну я с этим потом разберусь, - пробормотал он, выбираясь на улицу.
Поднявшаяся метель набирала обороты и грозила перерасти в настоящую бурю, поэтому не теряя времени необходимо добыть собачью кость во что бы то ни стало. Бросившись на пустырь, он ловко перелез через высокую металлическую ограду, стараясь не растерять все добро. Перед старшим лейтенантом милиции темнел скотомогильник. С трудом различил хрупкое ограждение, мысленно еще раз поругал недалеких ветеринаров, тут же бросился в огромную яму, практически доверху забитую трупами вскрытых собак. Благодарив судьбу за то, что сейчас зима, он по самые локти просунул руки за ближайшим трупом. Морщась от отвращения, он прямо там на месте добыл нужную бедренную кость, пообещав себе забыть об этом сразу же, как он закончит изгнание. Убедившись, что все необходимое у него есть, он вспомнил слова старика о том, что ритуал проводят на могиле ангъяка. Времени оставалось в обрез, а погода грозила сорвать все планы, которые не успели начаться.
Следующие 15 минут он гнал по дорогам так быстро, как никогда прежде. С легкой ностальгией он проводил глазами то место, где они с напарником остановили малолетних угонщиков. До места назначения оставалось около двух километров. Дикий ветер, вопреки всем прогнозам синоптиков, выгнал с улиц все живое, поэтому перед милиционером все дороги были открыты. На подъезде к реке он миновал рыбацкую стоянку и направил верный уазик в поле. Не успел он остановиться, как очередной порыв ветра начал раскачивать буханку из стороны в сторону. По идее, все действие ритуала проводится над открытым огнем, что абсолютно не соответствовало разъяренному настроению погоды. Кто угодно мог спасовать перед таким незначительным препятствием, но только не опытный старший лейтенант милиции — для такой ситуации он прихватил с собой бутыль бензина, армейские спички и, если все будет слишком плохо, небольшую палатку, которая не успеет сгореть за нужное время, но защитит пламя.
Схватив все свои вещи, Алгый бросился в сторону могилы. Ему очень повезло, что именно они с Боотуром нашли место упокоения, иначе ему сейчас пришлось бы туго. Раз поворот, два поворот, бегом тридать метров до следующего, опушка, поворот и он на месте. Сам не понимая как, руки живут своей жизнью, он смешал все части ингредиентов в одно, затем прошептал нужные слова. Время, время! Время для собачьей кости еще не пришло! Вот уже огонь заполыхал, поддерживаемый чьей-то потусторонней волей, не сгибаясь под хлесткими ударами стихии. Перемежая заклинания с действиями, он творил. Подкидывая в костер пучки трав, он все громче выкрикивал заветные слова, которые сплетались в удивительной красоты стихотворение. Жар костра становился все больше, оплавляя залежи снега со всех сторон, обугливая и подпаливая до состояния чёрных сталагмитов. Наконец подходит время собачьей кости! По задумке ее необходимо сломать пополам под заклинание и бросить в костер, тогда ангъяку придет конец! Сунув руку в карман и крепче сжав кость, Алгый внезапно подавился, закашлялся и упал на колени. Прямо перед ним появилась молодая женщина, чьи глаза горели яростью.
- Ми...чи...йэ! Что...ты здесь делаешь?! - откашлялся он. Женщина смотрела на него с нескрываемыми презрением и ненавистью. Обходя его со стороны, одновременно из-за ее спины вышел огромных размеров волк, щелкая слюнявой пастью. Багровые глаза зверюги подернулись адским пламенем. От такого развития событий старший лейтенант пришёл в отчаяние... "Нет, - думал он, - этого не должно быть!"
- Нет, - протянула Мичи, - это что ТЫ здесь делаешь?! Мой мальчик пришел покушать, а ты здесь изгнаниями занимаешься, шавка! - последними словами она буквально плюнула в Алгыя. Волк утробно зарычал, не сводя красных глаз с шеи своего врага. Мичийэ продолжала оставаться в стороне, предоставив полную свободу действий своему ручному демону.
- Как смеешь ТЫ вставать между мной и моим возмездием? Слишком долго я терпела издевательства… Идиот муж, крутился марионеткой в руках своей алчной мамаши! Они оба поплатились за свои преступления... О, мои возлюбленные сыновья! - она подошла к зверю, и со слезами на глазах погладила того по морде, окрашенной наполовину чёрным, наполовину серым, - моё сердце разбито... Знай, мой родной Сарыал, твоя мать всегда любила и ждала тебя! - произнесла она с нежностью и любовью обращаясь к тому, кто медленно её же уничтожал, обнимая зверя за шею. Затем она вновь повернулась к милиционеру и её лицо скривила гримаса боли и ненависти:
- Все причинившие мне горе поплатились: мой муж, свекровь, продажные врачи, менты, соседи! Даже ты продался, ничтожество! Ты не испортишь все в последний момент, о нет, я… нет, МЫ этого не позволим!
Как бы ни старался милиционер во время этой пламенной речи прошептать остатки заклинаний, он просто не успел сломать кость, как волк на него набросился. Демоническая сила сделала его не только крупнее, но и злее, голоднее, яростнее… Мандаров успел сгруппироваться в последний момент и зубы зверя полоснули его куртку, выпустив наружу комья гусиного пуха. Мичийэ к этому моменту уже сгинула с поля расправы, оставив его на растерзание. За долю секунды Алгый отпрыгнул в сторону, как волк снова пошел в атаку. Перелетев через голову милиционера, волк рассек его лицо во всю длину. Над полем раздался оглушительный крик боли… Схватившись за раны, он единственным глазом высматривал противника, который уже подкрадывался сзади. Истекая кровью, ему просто осталось наблюдать за своей смертью, как она неторопясь, в свете гаснущего огня, приближается к нему. Когда от костра остались лишь жалкие всполохи, а Алгый в полном отчаянии выкрикивал последние слова заклинания, волк перешел в последнюю стадию уничтожения и с места бросился мощным рывком на своего врага. Не желая смиряться со своей участью, милиционер инстинктивно вытянул руку, стараясь хотя бы немного продлить себе жизнь. В этот момент его рука попала в адские жернова, своими безжалостными челюстями размалывая кости руки в труху. Не в силах терпеть, несчастный снова закричал, но уже не только от боли, но и от ужаса, глядя единственным глазом, как его рука погружается в волчью пасть, а красные огни становятся все ближе. Резким движением мощной шеи, волк откинул своего, практически поверженного, врага прямо головой в еле дышащие угли. Вот он подходит ближе, разламывая лапами лед до хруста.
- "До хруста", - промелькнуло в голове Мандарова за доли секунды до того, как волчья пасть разинулась над его уцелевшим глазом. Здоровой рукой он схватил остатки своей руки и не глядя бросил себе за голову. На мгновение морду волка озарила вспышка тёплого света, затем крупная судорога ударила его огромное тело. Из пасти волка раздался детский крик... Он бросился на землю, вгрызаясь клыками в куски льда, словно все его нутро горело огнем. Крик нарастал, а волк все сильнее извивался, рычал, плакал, пока от его шкуры не пошел дым. Отползая в сторону, Алгый прижимал к себе разжеванную плоть, которая когда-то была его рукой, и с нескрываемым ужасом наблюдал за смертью демонического волка. В предсмертной агонии голова зверя завернулась в обратную сторону,а окружающее пространство разрезал последний крик. Разгрызенная собачья кость, шипя и искря, догорала в последних языках ритуального огня.
Спустя несколько месяцев, несколько операций и часы реабилитации, старший лейтенант покинул стены крупной городской больницы. События той ночи практически полностью стерлись из его памяти, поэтому для всех он остался очередной жертвой дикого животного, к своему счастью — выжившим. Стоило ему пересечь границу Ойот-унга он написал рапорт на увольнение по собственному желанию и ушел на пенсию по инвалидности. Несмотря на все старания врачей, ни руку, ни глаз они спасти не смогли. Поэтому искалеченный, но живой, он ушел на заслуженный отдых.
В некоторые дни ему очень хотелось найти ту женщину, имени которой он не помнил. Алгыю казалось, что он что-то забыл, какое-то свое обещание, но её дом оказался пуст, а соседи передали, что она срочно уехала в свой родной улус вместе с сыном.
В каждое полнолуние бывшего милиционера охватывают кошмары, в которых его преследует огромных размеров волк или желтоглазая полярная сова. Неизменно раз в месяц он снова теряет руку и глаз, не в силах спасти самого себя.
Единственной наградой для него стали дети Боотура, которые любили его и навещали до конца его дней.
Уехавшие жители так и не вернулись обратно, справедливо считая это место проклятым. Они не так уж и не правы, по совести говоря. Отголоски страшного проклятия висели над головой каждой семьи, и суеверный страх победил. Вслед за ними постепенно уехали и остальные жители Ойот-унга.
С тех пор прошло немало лет, а на месте некогда полноценного села остались руины. На его кладбище до сих пор сохранилась могила человека, чье имя несет в себе героический смысл, который не побоялся выступить в защиту простых людей, даже ценой собственной жизни.
Показать полностью