Мужчина 39 лет:

— Мне по работе приходится довольно много ездить на автомобиле – в основном за пределы области, - начал клиент, представительного вида мужчина в старомодном темно-коричневом свитере и серых брюках. – Иногда бывает, что уезжаю в ночь, лишь бы все успеть. За последние лет десять дважды сам попадал в аварию и много раз видел, как это происходит у других водителей…

— Но? – спросила я, заметив, что не знает, как продолжить.

— Но до того злополучного вечера семнадцатого июля, я ни разу не оказывался в такой сложной ситуации, - он устало потер переносицу и продолжил. – Солнце уже скрылось, машин на трассе почти не было, я не так уж давно выехал – так что чувствовал себя бодрячком. В какой-то момент фары высветили сидящего посреди дороги ребенка – я вжал тормоз, крутанул руль и выскочил на встречку. Кое-как справился с управлением, вернулся на свою полосу и остановился на обочине. Выбежал, смотрю – маленькая девочка, вся в битом стекле и с кровоподтеками на голове, просто сидит на асфальте, обхватив колени руками и спрятав лицо в коленях.

— Одна?

— Абсолютно! – взволнованно ответил Виктор. – Я попытался ее растормошить, но ничего не получилось – она просто свалилась набок, и я увидел остекленевшие глаза и царапину на половину лица. Она ничего не говорила и никак на меня не реагировала – так что я просто схватил ее на руки и убрал с дороги, после чего позвонил сначала в скорую, а затем в полицию. Там мне сказали оставаться на месте и присмотреть за ребенком – как будто я мог ее бросить! Только после этого, я немного осмотрелся и заметил, что металлическое ограждение у обочины сломано и пара столбиков повалены так, будто кто-то в них врезался. Подошел ближе и посмотрел вниз - а там в метрах в двадцати по склону на самом дне оврага лежал перевернутый автомобиль.

— Видимо машина не сразу же упала вниз после столкновения, и девочка сумела вылезти.

— Так и произошло, - вздохнул клиент. – Уж не знаю, как так случилось: может ее отец был пьян, может заснул за рулем, - главное, что они вместе с женой погибли и оставили своего ребенка сиротой. Как мне сказал специалист из социальной службы – у Ани кроме них больше никого не осталось: ни дедушек с бабушками, ни теток.

— То есть ребенка отправили в детский дом?

— Не сразу, но отправили. Пока длилась командировка, я каждый день заезжал к ней в больницу, чтобы узнать, как дела. Если честно, я не знаю зачем это делал – за мной раньше не замечались такие проявления чувств. Но тут я почему-то решил проявить участие и даже сумел немного разговорить девочку. Помню, как врачи сказали ей о смерти родителей – она просто посмотрела на них пустыми глазами и молча кивнула. Аня и так уже обо всем догадалась и давно все выплакала. Меня же она поначалу вообще никак не воспринимала, но в итоге мне удалось задобрить ребенка пирожными – оказалось, что ей очень нравятся слоеные трубочки с кремом.

— Но вскоре вам пришлось уехать?

— Да уж, работа… Но я оставил ей свой телефон и сказал, чтобы звонила если вдруг что-то случится. А перед самым уходом ко мне подошла женщина-психолог и попросила, чтобы я, в случае если она позвонит, не бросал трубку и по возможности поддерживал с ней разговор – мол, это поможет в реабилитации. Во второй раз за несколько дней я столкнулся с тем, что люди просят о том, что, как мне казалось, должно быть само собой разумеющимся. Какой же человек может бросить окровавленного ребенка в беде или отказать сироте в разговоре?! На что она сказала мне что такая уж нынче жизнь…

— И Аня вам позвонила?

— В тот же вечер, когда я ехал обратно в Питер. Спросила, как мои дела, я ответил, что все нормально, после чего она поинтересовалась, когда я приеду в следующий раз?

— Что же вы ей ответили?

— А что я мог ответить ей? – тихо произнес он. – Что живу за много километров от нее и не знаю когда меня в следующий раз отправят в Архангельск? Что мне совершенно не до нее? Что мне нужно вкалывать сразу на двух работах чтобы закрыть кредит на разбитую в прошлом году машину?

— Но вы все-таки что-то сказали?

— Сказал, что приеду на следующие выходные, - поджав губы, промолвил мужчина. – Отработал, сел в машину и всю ночь гнал, чтобы провести с ней хотя бы немного времени. Потом, правда, пришлось ехать в Новгород, но мы созванивались каждый день. После выздоровления, ее передали в детский дом – ей там пришлось тяжело, но спустя пару недель она более-менее привыкла. Я несколько раз разговаривал с директрисой – спрашивал о ее дальнейшей судьбе. Она мне ответила, что девочка скорее всего будет жить у них до своего совершеннолетия, поскольку таких взрослых детей крайне редко усыновляют. Люди, оказывается, предпочитают, брать малышей – их гораздо проще воспитывать, чем подростков.

— Это правда – я не раз с этим сталкивалась.

— После того разговора мне в душу запала одна мысль – а может забрать Аню к себе? Мы уже почти полгода общались, и я сильно привязался к ней, хотя не хотел самому себе в этом признаваться. И все же было понимание что там ей будет гораздо лучше, чем со мной – ну что взять с вечно пропадающего на работе холостяка? Я сам о себе порой не могу позаботиться, что уж там говорить о девочке. В детском доме у нее хотя бы будут воспитатели, другие дети – социальная жизнь…

— Но вам все равно не дает покоя эта мысль?

— В том то и дело – я даже поинтересовался о том, как происходит удочерение. Но мне сказали, что процесс крайне сложный с целой кучей условий и вряд ли кто-то отдаст ребенка в неполную семью. Плюс к этому она девочка – вы, наверное, слышали, с каким предубеждением в нашей стране в последние годы приходится сталкиваться мужчинам. Многие даже боятся в лифт зайти, когда там один ребенок едет. Но я, если честно, очень хотел бы дать ей то, что, как мне показалось, я упустил в своей собственной жизни.

— О чем вы?

— У меня был шанс жениться и создать свою собственную семью. Только я по своей дурости его упустил – боялся потерять независимость. А теперь мне уже почти сорок, пивной живот и не самая хорошая работа – кому я теперь нужен? Вот только мне хотелось бы иметь кого-то рядом, заботиться о ком-то кроме самого себя. И все же я не знаю, как мне поступить…

— Мне довольно часто приходится слышать подобные речи, - улыбнувшись, ответила я. – Многие люди сомневаются в том стоит ли им заводить детей: их тревожит ответственность, новая жизнь и собственная компетентность. Но поверьте мне – это вполне нормально. Главное, верите ли вы что можете сделать эту девочку счастливее чем она есть сейчас и хотя бы как-то заменить ей родителей?

— Верю! – твердо произнес Виктор и слегка отвернувшись украдкой смахнул слезу. – Это мой шанс сделать в этой жизни хоть что-то по-настоящему хорошее! Вот только, боюсь, они не дадут мне сделать это.

— Если вы постараетесь, то все получится, - я старалась говорить как можно увереннее. - Поговорите со своими родителями – может быть они возьмут ребенка, а вы будете его воспитывать. Несмотря на то, что они пенсионеры, у них полная семья и есть жилье – а это уже довольно весомое преимущество.

— Это же замечательная идея! – обрадованно воскликнул клиент. – Тем более что моя мать – работающий педагог, думаю это может помочь. Главное, чтобы они с отцом не были против.

— Поверьте мне – они будут рады единственной внучке, пусть даже и не кровной…

Закон 20 лет мешает мурманчанину найти сестру!

Мурманчанин Константин Шалин почти два десятка лет безуспешно пытается найти младшую сестру, которую в 90-е его мать Жанна Романчева, в силу обстоятельств, отдала в дом малютки в Апатитах. Девочку вскоре усыновили, и теперь воссоединиться с ней мужчине мешает тайна усыновления, сообщает РИА Новости(https://ria.ru/20210208/usynovlenie-1596185292.html).

«Больше мы ее так и не смогли увидеть. Я помню, как ходили туда с бабушкой, а нас не пустили. Я тогда принёс ей куклу и свою фотографию. Не знаю, передали ли ей мой подарок, но верю в это», — цитирует агентство Константина.

Знает он о сестре совсем мало: родилась летом или осенью 1997 года, звали Диана Викторовна Романчева. Константин искал ее в соцсетях, на тематических группах и форумах, через программу «Жди меня», юридические конторы и региональный минобрнауки, но пока безрезультатно. В ответах официальных органов неизменно значится, что необходимо согласие усыновителей, а где их искать, молодой человек понятия не имеет. Он убежден, что закон должен давать возможность близким родственникам и самим усыновлённым получать информацию друг о друге.

По мнению авторов публикации, эта история, в числе многих, должна стать поводом для пересмотра российского законодательства о тайне усыновления, принятого в 1969 году и с тех пор практически не корректировавшегося.

Эксперты заявляют, что Россия – одна из последних стран, где тайна усыновления сохраняется пожизненно и призывают пересмотреть эту норму. В завязавшейся общественной дискуссии звучат самые разные предложения, вплоть до полной отмены тайны усыновления.