Поздно вечером Мишка-угонщик приехал с очередного суда и сообщил:
— Все, приговор огласили, шесть лет общего режима…
Народ сочувственно повздыхал, шесть лет еще отсидеть надо.
Так как Мишка собирался подавать апелляционную жалобу, это означало, что приговор в законную силу не вступил, то есть, на лагерь он пока не поедет.
Для таких был отдельный СИЗО, в другом городе, где они дожидались апелляции, поэтому Мишка стал собирать вещи на этап.
Дня через три продольный через дверь назвал Мишкину фамилию и добавил:
Мишка встал, взял сумку и почему-то обратился ко мне:
— Михалыч! Перебирайся на мою шконку…
Надо сказать, что Мишка спал на самой дальней от туалета (по диагонали) койке, негласно считавшейся самым почетным местом.
Никита помотал головой, отказываясь, видимо не хотел еще раз показывать народу свою некоторую слабость, которая могла проявиться в зависимости от занимаемого места.
Так я, неожиданно для себя, занял самое почетное место.
В принципе, меня устраивала и моя прежняя койка, единственным минусом ее было то, что ночью дорожники регулярно могли залезть на одну из спинок, чтобы оказаться поближе к решетке. Но по-другому просто не получалось.
Так как Никита на тот момент был самом продвинутым из арестантов в смысле уголовной защиты, я несколько раз просил его дать рекомендации – как лучше защищаться в суде?
На первое время Никита посоветовал мне внимательно почитать УПК и книгу П.Сергеича (П.С.Пороховщикова) "Искусство речи на суде", которая вышла еще в 1910 году и потом несколько раз переиздавалась.
Я так и сделал: в очередное посещение адвоката и попросил его распечатать УПК и книгу, а также ПВР – правила внутреннего распорядка СИЗО, о которых также упоминал Никита.
Через неделю адвокат притащил толстую стопку листов формата А4, и я погрузился в чтение.
Конечно, первый раз прочитав УПК, я мало что по-настоящему понял. Безусловно, читать я умел, причем читал с карандашом, делая пометки на полях. Но вот смыслы, заложенные в УПК, а также как эти смыслы можно эффективно использовать для защиты, в то время были мне неведомы.
Сергеича я уже не просто читал, а конспектировал, записывая отдельные места, показавшиеся мне реально полезными. Тогда мне запомнилось про искусство задавания вопросов свидетелям, а также про недобросовестную научную экспертизу.
Приведу цитату из Сергеича:
Сведущие люди редко бывают вполне согласны между собою; если в суд вызван не тот эксперт, который производил первоначальное исследование, то обыкновенно оказывается, что оно сопровождалось бесчисленными ошибками и упущениями; их не было бы, если бы работал тот, кто стоит перед судьями, но, к несчастью, его там не случилось, и теперь наука лишена возможности подтвердить первое заключение; остаются одни сомнения. Как скоро эксперт занял эту позицию, никакие усилия оратора не могут разбить его: он огражден неприкосновенностью науки. Столь же неуязвим бывает эксперт в каждом вообще процессе, где он один: если только он умный человек – он хозяин дела. Отсюда вытекает первое главное правило:
Если в процессе есть эксперт со стороны противника и экспертиза имеет значение, оратор должен выставить эксперта не менее сведущего и решительного со своей стороны.
К тому времени я уже знал, что в моем деле есть 7 экспертиз, и 4 (самые главные) имеют признаки фальсификации. Сергеич подтвердил мои предположения, что мне необходим специалист, который авторитетно покажет в суде, что экспертизы сфальсифицированы и, следовательно, несостоятельны как доказательства.
Также очень полезными оказались ПВР. Например, оказалось, что посылки арестанты могут получать без ограничения количества и веса, в то время как передачи ограничивались 30 кг в месяц. Странно, но про посылки никто из арестантов в нашей камере ничего не знал.
Чтение выявило серьезный недостаток самого почетного места в камере – было банально мало света для чтения. Поэтому я, потерпев еще несколько дней, предложил нашему новенькому Коляну (заехал вместо Мишки) поменяться шконками, на что он с радостью согласился.
Я же вернулся на свое прежнее место возле решетки, где днем было значительно светлее, а при хорошей погоде вовсю светило солнце.