Первое правило бойцовского клуба
Телеграм с милотой: https://t.me/awwanimals
Телеграм с милотой: https://t.me/awwanimals
а на BlaBlaCar реально мошенники обосновались, там перевозчики которые держат микроавтобусы
Хейтить - это значит открыто выражать свою ненависть к чему-либо.
Данный глагол - калька с английского hate, «ненавидеть». Относится к молодежному интернет-сленгу. Ударение ставится на первый слог: хéйтить. Пример употребления: «Васю в инстаграме затравили хейтеры».
Хейтить - это значит не просто тихо ненавидеть, а именно активно выказывать свою злость, ругать кого-то и бурно возмущаться.
Синонимы к глаголу «хейтить» - бранить, глумиться, гнобить, злословить, очернять, поливать дерьмом, поносить, порочить, хаять, чмырить.
Хейтер (hater) - это ненавистник, злопыхатель, завистник. Например, сетевой тролль, который травит других людей в интернете.
Нередко этим словом злоупотребляют, называя хейтерами любых оппонентов и критиков. К примеру, однажды актер-бодибилдер Александр Невский, обидевшись на блогера BadComedian за критический обзор своего фильма, назвал рецензента «хейтером». В ответ на вопрос о BadComedian’е Невский возмутился:
«О чем вы говорите? Вам сколько лет, молодой человек? Вам нравится смотреть какую-то хрень в интернете? Передайте другому микрофон. Он упомянул такого хейтера, который никто и зовут его никак».
Александр Невский о BadComedian’е
Фото дня из Верховной Рады
Поход французского короля Карла VIII на Неаполь стал первым в долгой череде непрекращающихся вооружённых конфликтов на Апеннинском полуострове.
Итальянские войны 1494–1559 годов были эпохой глубоких преобразований в вооружении, тактике и стратегии.
Противники сходились между собой не только в битвах на суше, но и использовали морские флоты, для которых время от времени находилась работа. Самой значительной морской битвой Итальянских войн по праву считается сражение у мыса Капо д’Орсо близ Неаполя.
Морские операции Итальянских войн
Военные действия с участием кораблей происходили главным образом в Тирренском и Лигурийском морях, тогда как Адриатика оставалась «внутренним морем» Республики святого Марка. Впрочем, морские баталии не имели в Итальянских войнах большого значения.
Чаще всего роль галерных флотов сводились к конвоированию транспортов с войсками, деньгами или продовольствием. Галерные флоты крайне редко, в отличие от современных военно-морских сил, искали, вступали в бой и уничтожали корабли противника.
Сражения были редкими, а морские блокады — в целом неэффективными.
Прямые столкновения флотилий военачальники XVI века рассматривали как весьма затратные и опасные предприятия со слишком непредсказуемыми результатами и неясным общим эффектом в рамках всей кампании.
Если строительство одной испанской галеры в 1530-х годах обходилось в 2300 дукатов, то её содержание на протяжении года стоило почти 7000 дукатов. По этой причине галерами дорожили, а генеральных сражений старались избегать.
По замечанию Маурицио Арфайоли, «морское сражение (…) почти всегда было средством, а не следствием». Главной заботой командующего оставалась сохранность корабля и личного состава, тогда как преимущества возможного контроля над морем были незначительными.
Действия флотов были настолько тесно связаны с военными действиями на суше, что историк Джон Гильмартин охарактеризовал средиземноморское военное дело в этот период как амфибиоподобное. Все преимущества и недостатки использования военно-морских сил в начале XVI века хорошо демонстрирует один из эпизодов Войны Коньякской лиги 1526–1530 годов.
В конце апреля 1528 года маршал Франции Оде де Фуа, виконт Лотрек, во главе приблизительно 15-тысячной армии, состоявшей из французов, венецианцев и флорентийцев, осаждал Неаполь. С моря блокаду города обеспечивала генуэзская флотилия под командованием Филиппино Дориа. Ей в помощь ожидалось прибытие венецианского флота.
Имперско-испанскими силами в осаждённом городе командовал Уго де Монкада, жаждавший удовлетворить свои амбиции: он был наместником, а хотел стать вице-королём Неаполя.
Монкада решился дать генуэзцам генеральное сражение на море — в случае успеха он мог ощутимо поднять свой рейтинг в глазах императора Карла V.
Уго де Монкада (1476–1528 годы). Гравюра, 1791 год.
Силы и планы сторон
Противостоящие флотилии были неравными по численности кораблей, их огневой мощи, количеству и боевым качествам взятых на борт солдат. Имперская флотилия включала шесть галер под общим командованием генуэзца Фабрицио Джустиниани, две фусты, три бригантины и ещё несколько небольших судёнышек. Монкада находился на капитане — флагманской галере.
Патроной, то есть местопребыванием флотского командующего, была галера «Гобба», что переводится как «горбун» — таково было прозвище Джустиниани. Имперские галеры несли 700 отборных солдат — испанских и немецких ветеранов.
Во главе воинского контингента находился Альфонсо д'Авалос, маркиз дель Басто, преданный сторонник Монкады.
Что касается генуэзских кораблей, то все кроме одного принадлежали Андреа Дориа, а командовал ими его племянник Филиппино Дориа. У него было восемь галер, включая капитану и патрону «Неттуно». Были также вспомогательные суда, хотя неизвестно, какое место они занимали в боевом плане.
Галеры Дориа были прекрасно оснащены артиллерией. На носу капитаны стоял василиск — длинное бронзовое орудие, стрелявшее железными ядрами весом приблизительно 20 кг каждое. Такие орудия назывались куршейными пушками, так как располагались они на куршее — выложенной досками дорожке, шедшей по верхней палубе вдоль всей галеры.
Куршейные пушки всегда были орудиями главного калибра и играли ведущую роль в сражениях. С двух сторон её окружали шесть орудий меньшего калибра: по две полупушки, сакры и фальконета.
В дополнение к основной батарее на корме, боках и баке могли располагаться другие орудия небольшого калибра.
Основные типы корабельных пушек в XVI веке. Перечисляются типы пушек, которые устанавливались на погонной линии военных галер с 1530-х годов до битвы при Лепанто (1571 год):
c – испанская 36-фунтовая кулеврина, середина XVI века;
d – испанская 50-фунтовая пушка, середина XVI века;
e – венецианская 52-фунтовая пушка;
f – османская 56-фунтовая бастопу, середина XVI века;
g – османская 56-фунтовая педреро (стреляла каменными ядрами), около 1570 года;
h – испанская 14-фунтовая полукулеврина, середина XVI века
Вместе с тем генуэзский командующий хорошо осознавал нехватку войск на своих галерах, что могло пагубно отразиться на ходе рукопашного сражения.
Узнав от шпионов о том, что 27 апреля из Неаполитанской гавани вышли испанские галеры, Дориа обратился к виконту Лотреку с просьбой прислать ему дополнительные войска. 300 гасконских аркебузиров под командованием капитана Жильбера дю Крока спешно направились из французского лагеря в Салерно.
Итак, если на стороне Дориа был перевес в числе галер, боевых навыках лигурийских моряков и в артиллерии, то Монкада мог рассчитывать главным образом на погружённые на корабли войска. Чтобы избежать невыгодной для него длительной артиллерийской дуэли, он рассчитывал при слабом ветре быстро сблизиться с противником и дать возможность своим солдатам пойти на абордаж. После того, как генуэзские галеры столкнутся с испанскими и не смогут маневрировать, в дело пойдут мелкие суда, которые атакуют уязвимые борта и кормы противника. Монкада был уверен в своём преимуществе, но в то же время опасался, что генуэзцы не вступят в бой, а ускользнут в открытое море.
Начало сражения
Несмотря на свежее пополнение в виде гасконских аркебузиров, генуэзский командующий не чувствовал себя уверенно. Он опасался не только численного превосходства испанцев, но и их боевых талантов.
Овеянные славой победителей при Павии, не так давно взявшие и разграбившие Рим, испанские солдаты и немецкие ландскнехты вызывали у генуэзцев, по замечанию капитана дю Крока, настоящий страх. Чтобы достичь паритета с противником, Дориа призвал на помощь гребцов своих галер — естественно, за исключением тех, кто имел испанское происхождение.
Вольнонаёмные и пленные мусульманские гребцы согласились помочь ему, последние в обмен получали свободу.
Итак, флотилия Монкады двинулась вдоль побережья в направлении Салерно. Добравшись до горного выступа Капо д'Орсо, испанцы обнаружили, что противник расположил свои корабли за ним, приблизительно в 3 милях к юго-западу от Салерно. Около 9 часов вечера 28 апреля галеры стали сближаться, и вскоре сражение началось.
Чтобы воспрепятствовать очевидному плану Монкады, Дориа разделил свои корабли на две части. Шесть галер во главе с флагманом должны были противостоять линии испанских галер.
Две галеры во главе с патроной составили резерв, который, не вступая в первую стадию сражения, должен был сохранять возможность маневрировать и использовать свою огневую мощь против врага. К сожалению, план Дориа нарушило досадное недоразумение: неверно поняв сигналы с галеры командующего, капитан «Моры» оторвался от основных сил и также присоединился к резерву, стоявшему в направлении открытого моря.
Боевой порядок сторон:
Обогнав другие корабли и разбив линию имперской флотилии, капитана Монкады двинулась прямо на флагман Дориа. Вскоре её поразил выстрел из василиска, установленного в носовой части галеры Филиппино.
Ядро прошло сквозь носовую надстройку-рамбату, пролетело мимо столпившихся между банками солдат и ударило в кормовую палубу.
От этого выстрела погибло почти 40 человек, включая заместителя командира галеры и большинство находившихся на корме офицеров. Другие ядра поразили несколько гребцов, а выживших обдали брызгами крови погибших.
Ответный выстрел с капитаны Монкады не нанёс галере Дориа большого урона: она успела сманеврировать сразу же после выстрелов своих орудий и под прикрытием порохового облака изменила угол сближения с противником.
Вскоре две капитаны сблизились, и их команды вступили в смертельную схватку, продлившуюся до самого конца сражения. То же самое происходило и между другими галерами испанцев и генуэзцев: в схватку вступили экипажи и воинские команды «Гоббы», «Санта-Барбары», «Сант-Андреа» со стороны испанцев и «Пеллегрины» и «Донцеллы» — со стороны генуэзцев.
Испанцы высадились на вражеские галеры и в конечном итоге практически подавили сопротивление лигурийских моряков и гасконских солдат. Что касается «Перпиньяны» и «Калабрезы», то они двинулись на одинокую «Сирену» и захватили её.
Три галеры из флота Филиппино Дориа оказались в руках противника. «Фортуна» была отрезана от остальных своих сил. Казалось, флот Коньякской лиги терпел сокрушительное поражение.
Рукопашная схватка на галере. Гравюра Жака Калло из серии «Жизнь Фернандо Медичи», первая треть XVII века.
Завершение битвы
«Фортуна» не оставила племянника великого адмирала Андреа Дориа насовсем. В конечном итоге план Филиппино с разделением эскадры на две части сработал. На пике сражения, когда победа испанцев, казалось, уже была предопределена, генуэзский резерв вступил в бой.
Три оставшиеся галеры Дориа — «Неттуно», «Мора» и «Синьора» — подошли к месту битвы и открыли огонь по лишённым возможности маневрировать кораблям противника.
Результат был ошеломляющим. Пушечные ядра с «Моры» разрушили руль на испанской капитане. Огонь с «Неттуно» повалил её главную мачту, которая погребла под своими обломками немало испанцев. Наконец, пушки «Синьоры» повредили вражескому флагману нос и вдребезги разнесли шпирон.
В то время как «Мора» направилась на сближение с кораблём Монкады, чтобы помочь своему командующему, две другие резервные галеры обстреляли «Гоббу», фактически превратив её в плавучий остов, лишённый такелажа и целых вёсел. Капитан «Гоббы» Джустиниани был тяжело ранен. Из 180 находившихся на галере испанских аркебузиров 103 были убиты.
Целых семь знаменосцев погибли один за другим, держа в руках флаг своего отряда. Покончив с «Гоббой», две резервные генуэзские галеры обратились к двум другим кораблям левого фланга противника, и вскоре те были потоплены.
Ход сражения переломился не в пользу испанцев. В перестрелке на капитане нашёл смерть дон Уго де Монкада, поражённый выстрелом из аркебузы в правую руку и ядром из фальконета — в левое бедро. Кроме командующего погибли все гребцы, а также 150 испанских пикинёров, размещённых на корабле. Две имперские фусты были захвачены, а прочие вспомогательные суда либо бежали, либо были потоплены.
Андреа Дориа (1466–1560 годы) в образе морского бога Нептуна. Художник Аньоло Бронзино, около 1540–1550 годов.
Когда капитаны «Перпиньяны» и «Калабрезы» увидели, что имперский флаг пал, они поняли, что сражение проиграно. Чтобы предотвратить дальнейшие потери, они вывели свои корабли из боя и направили их в Неаполь.
По словам очевидца, сражение при Капо д'Орсо, продолжавшееся четыре часа, было «самой жестокой и страшной морской битвой нашего времени». Если выстрелы генуэзской корабельной артиллерии нанесли главный урон силам Монкады, то солдаты последнего крепко потрепали личный состав галер Филиппино Дориа — они намного превосходили противника умением и вооружением. Испанцы несли на себе полный комплект вооружения, а вот лигурийские моряки и аркебузиры были без доспехов, и их называли homini di bragessa — «люди в штанах».
Проворством подобные косулям и леопардам, как писал о них историк Паоло Джовио, они перебегали с одного места на другое, сражаясь с помощью мечей и щитов, метали с реи дротики, камни и горшки с греческим огнём и стреляли из тяжёлых аркебуз с убийственной точностью. Генуэзские аркебузиры превосходили противника в навыках морской схватки.
Они вели огонь лёжа и из-за щитов, поражая столпившихся на палубах галер испанских солдат. Бывшие рабы-мавры, вернувшие генуэзцам захваченную было врагом «Донцеллу», сражались подобно «освобождённым от цепей львам», сполна заслужив вновь обретённую свободу.
Потери испано-имперских сил были велики. Погибло 1400 моряков, гребцов и солдат, считавшихся элитой испанской армии. Около тысячи испанцев, большинство из них раненые, угодили в плен и быстро были прикованы к гребным скамьям галер графа Филиппино, восполнив потери и заменив освобождённых гребцов-мусульман.
Среди погибших было множество особ высокого ранга, начиная с самого командующего. Практически весь штаб Уго де Монкады был уничтожен, погибли генеральный капитан артиллерии Джироламо да Трани и Чезаре Фьерамоска, оруженосец Карла V.
Среди немногих уцелевших офицеров с испанской капитаны находился маркиз дель Басто, чьи позолоченные доспехи выделяли его как потенциально выгодного для выкупа пленного, что и уберегло его от гибели в резне. Впрочем, ему тоже досталось: он получил ранение в шею. Авалосу и нескольким другим выжившим испанцам, защищавшимся на корме флагмана, удалось сдаться лично Никколо Ломеллини, капитану «Моры». Что касается генуэзцев, то их потери составляли около 500 человек.
Альфонсо д’Авалос, маркиз дель Басто (1502–1546 годы). Портрет кисти Тициана Вечеллио, 1533 год. Примерно в такой золочёной кирасе дель Басто сражался при Капо д'Орсо (портрет написан пятью годами позже).
Врач Паоло Джовио, недавно посвящённый в епископы Ночеры, во время сражения находился на острове Искья в Неаполитанском заливе. Хотя место сражения с Искьи видно быть не могло, на острове слышались отзвуки канонады.
Позже стали доходить слухи о печальном для испанцев исходе битвы. Поскольку Джовио был в хороших отношениях с семьёй Дориа, ему позволили посетить знатных пленных, находившихся на борту одной из галер. Он даже получил в подарок позолоченные доспехи маркиза дель Басто. Уже в первых числах мая Джовио описал сражение в письмах папе Клименту VIII. Впоследствии эти данные, основанные на опросе капитанов галер и простых солдат, попали в его «Историю».
Новая кондотта Андреа Дориа
Победа флотилии Филиппино Дориа на некоторое время подняла в целом низкий моральный дух войск Коньякской лиги, осаждавших Неаполь. Её отпраздновали под звуки труб и канонады. Впрочем, этот триумф не принёс осаждающим никаких преимуществ. Гибель испанской эскадры не ослабила оборонный потенциал гавани.
Более того, вскоре после сражения французов ждало сильное потрясение. Пленённый в битве маркиз дель Басто сумел сделать так, что три месяца спустя сам Андреа Дориа доставил его, свободного, на родную Искью. Великий адмирал сменил союзника, перейдя из французского лагеря к императору.
Как сообщал Джовио, на решение Дориа повлияло несколько совершённых французами ошибок: их безапелляционные требования передать им захваченных при Капо д'Орсо пленников, несоблюдение сроков оплаты его контракта на поставку галер и намерение расширить порт Савоны, которая являлась соперницей Генуи. Вероятно, играло роль и то, что Венецианская республика находилась на стороне французов. Согласно Дж. Гильмартину, переход Дориа на сторону империи имел сугубо коммерческое основание.
В результате «обработки» со стороны дель Басто и по итогам собственных глубоких размышлений адмирал решился оставить союз с Францией. В начале июля по его приказу флотилия Филиппино Дориа прервала блокаду Неаполя и вернулась в Геную. Андреа Дориа отослал королю Франциску I пожалованную ему цепь ордена святого Михаила и 10 августа, когда истёк срок контракта с французами, подписал новый — с императором Карлом V. По его условиям Дориа получал за каждую галеру по 500 дукатов в месяц, что ненамного превышало расходы на содержание испанских галер. Учитывая горький опыт любого наёмника, Дориа включил в контракт пункт о пене: теперь за просрочку платежей ему полагалось дополнительно 14% от суммы задолженности. Фактически Дориа отвечал за стратегию боевых действий на море, а со стороны Испании требовалось только платить.
Кондотта между Дориа и Карлом V скрепила долгий союз, который обеспечил империю первоклассными военно-морскими силами и неисчислимыми кредитными возможностями.
https://warspot.ru/16813-glavnoe-morskoe-srazhenie-voyny-kon...
Автор: Владислав Добрый.
Технически уже шесть лет идет Пелопоннесская война. Я намеренно её не разбираю – фактически, там была череда войн, с постоянно создающимися и рассыпающимися союзами, внутрисоюзными коалициями; все это историки разделяют на пару этапов и несколько отдельных военных компаний. Думаете, Игра Престолов запутанная? Нет, греки так сплелись в своей, фактически, гражданской войне, что тут, действительно, надо быть профессиональным историком, чтобы этот клубок сцепившихся змей и скорпионов разобрать.
Если вкратце, битва на острове Сфактерия считается поворотным моментом в искусстве войны древних греков, потому что в ней спартанские гоплиты были побеждены теми, кого раньше даже не принимали во внимание – пельтастами. Легковооруженными пехотинцами.
На картинках их обычно изображают с луками и дротиками. Но в источниках я, раз за разом вижу рассказы о том, что пельтасты зачастую были в буквальном смысле голозадые и тупо метали подобранные прямо на месте камни. Иногда на этом заостряется внимание, иногда это говорится вскользь и непонятно. Может, имеется в виду, что пельтасты обстреливают врагов из пращи. Если почитать краткую выжимку про битву на острове Сфактерия, то можно подумать, что суть в том, что тяжелые гоплиты не могли догнать легконогих голозадиков, устали и сдались.
Люди любят простые и понятные объяснения, но у меня таких для вас нет.
Ну, что же, давайте смотреть. Итак, у нас есть остров Сфактерия, вот как описывает его Фукидид, заодно объясняя необходимость его захвата:
“...Ведь находящийся вблизи от Пилоса остров под названием Сфактерия, протянувшийся вдоль побережья, защищает гавань и суживает входы в нее: через один вход со стороны Пилоса и афинских укреплений одновременно могли пройти только два корабля, а через противоположный — со стороны материка — не более восьми или девяти кораблей. Остров, длиной около 15 стадий, был необитаем, покрыт лесом и непроходим…Опасаясь, что афиняне предпримут с острова против них какие-либо враждебные действия, лакедемоняне высадили на него гоплитов и расставили отряды других воинов по побережью…”.
Общее командование над Афинскими союзными силами осуществляет Демосфен. Кто такой Демосфен? Да вы наверняка слышали о Демосфене! До нас дошли в основном трижды перевраные байки, о том что Демосфен был застенчивым юношей с тихим голосом, невнятной речью и привычкой смешно дергать вверх плечом. Демосфен набивал рот мелкими камнями, чтобы говорить членораздельно, и декламировал поэтов у моря, шум которого надо было переорать, как шум толпы. Ну, и еще он тренировался в мимике и позах, стоя под мечом, который колол его в плечо, всякий раз, когда Демосфен, забывшись, им дергал.
Так вот, этот Демосфен не наш. Наш Демосфен известен нам только из одного источника - Фукидида, и он один из основных военачальников Афин. И это все, что мы о нем знаем, как о человеке.
Вернемся к острову - спартанский гарнизон оказывается на нем заперт, поскольку спартанцы продули морское сражение у Пилоса. Я не буду его разбирать, потому что это флот, а про флот я знаю даже меньше чем о Пелопоннесской Войне. Но, судя по всему, остров Афинам как кость в горле. И несмотря на то, что у гарнизона безвыходное положение - спартанцы же не сдаются и с ними надо решать.
Тогда Демосфен отправляет своего командира, Клеона, решить вопрос.
Клеон набирает в команду в основном пельтастов и ловко всех тупых гоплитов побеждает.
На самом деле нет. Сотнями лет вопросы решали гоплиты. Выбор именно пельтастов обусловлен личным опытом Демосфена. Дело в том, что он сам однажды уже огреб от голозадых. Во время похода в Этолию. Этолия это такая область в Греции, которая в тот момент тяготела к Спарте, но позже оформилась в де факто независимую территорию. Больше вам в жизни, скорее всего, про Этолию никогда слышать не придется.
Фукидид, 3.94-98: “Правда, этолийцы, говорили мессенцы, — большое и воинственное племя, однако живет оно в неукрепленных селениях, далеко разбросанных друг от друга, и имеет только легковооруженных воинов… Демосфен не стал дожидаться присоединения локров (что при отсутствии у афинян легковооруженных метателей дротиков было ему необходимо) и, сразу же двинувшись на Эгитий (местный городок), взял его с первого приступа. Жители города бежали и заняли вершины холмов над городом, который расположен на возвышенностях приблизительно в 80 стадиях от моря. Между тем этолийцы, выступив на помощь Эгитию, напали на афинян и союзников. Враги нападали, спускаясь с холмов то в одном, то в другом месте, и метали дротики в афинян. Всякий раз при нападении афинян враг отступал, если же афиняне отходили, то этолийцы наседали на них. Битва затягивалась таким образом надолго: преследования и отступления сменяли друг друга; однако афиняне в обоих случаях терпели урон. Пока у лучников еще были в запасе стрелы и они могли стрелять, афиняне стойко держались, ибо под обстрелом афинян этолийцы, у которых не было панцирей, отступали. Однако после гибели начальника стрелков его отряд рассеялся, да и сами афиняне были утомлены долгой и напряженной борьбой. Этолийцы между тем все сильнее теснили их, осыпая дротиками. Наконец афиняне обратились в бегство… Быстроногие легковооруженные этолийцы настигали бегущих врагов и перебили многих.”
Ага, значит пельтасты контрят гоплитов - подумал Демосфен - надо просто построить казармы и наклепать в них пельтастов по откату.
Так и победил.
Ладно, это все же не компьютерные игры, тут все сложнее.
Был разработан план операции. Афиняне регулярно патрулировали воды вокруг острова, приучая спартанцев к тому, что в одно и то же время мимо них проходит несколько кораблей. И в один из таких “патрулей” корабли Афин пристали к острову и высадили первую волну десанта, которая уничтожила боевое охранение гарнизона на непросматриваемой от лагеря главных сил стороне. Как только плацдарм был обеспечен, на остров высадились основные силы, причем с подавляющим преимуществом. После чего, очевидно, следуя четко разработанному плану, заняли господствующие высоты:
Фукидид, 4.32: “...На заре и все остальное войско, кроме гребцов нижнего ряда, высадилось на остров с 70 или немного большим числом кораблей, с разного рода оружием: всего было 800 лучников, столько же пельтастов, вспомогательные отряды мессенян и все отряды, стоявшие еще под Пилосом, кроме воинов гарнизона, охранявших укрепления. По приказу Демосфена афиняне разделились на отряды по 200 человек и более (а иногда и с меньшим числом воинов) и заняли самые высокие пункты на острове, чтобы неприятель, взятый со всех сторон в кольцо, оказался в безвыходном положении, не зная, против кого обратиться. Если бы враги стали отражать нападение с фронта, то их обстреливали бы с тыла, если же — с одного фланга, то каждый раз подвергались бы обстрелу с другого. Куда бы лакедемоняне ни обратились, всюду в тылу у них должны были оставаться афинские легковооруженные воины. Это были именно те воины, против которых труднее всего было бороться, так как их сила была в том, что они поражали врага издали, стреляя из луков и пращей и бросая дротики. При попытке к ним приблизиться они отходили, получая преимущество, и были еще опаснее, поражая отступающих врагов. Таков был план высадки, задуманный Демосфеном еще раньше, который ныне был приведен в исполнение.”
Фукидид утверждает, что спартиатов и их союзников на острове было ровно 425 (но это без илотов).
Дальше Фукидид рисует почти кинематографическую картину боя спартанцев и их союзников, среди затянутых дымом от горящего леса теснин, где гоплиты не только терпят, но и пытаются контратаковать. Без особого успеха. Упоминаются некие “войлочные” панцири спартанцев, которые пробиваются стрелами, но дротики о них ломаются. В конце концов, гоплиты изнемогают под постоянным обстрелом легкой пехоты:
Фукидид 4.35: «Наконец, когда множество воинов уже получило ранения, так как борьба происходила все время на одном и том же узком пространстве, лакедемоняне, сомкнувшись, начали отступать к ближайшему укреплению на самой крайней оконечности острова и к своим постам. Легковооруженные афинские воины, осмелев, стали с громким кличем еще сильнее теснить врагов отступающих и убивать каждого захваченного при отходе лакедемонянина. Большинству лакедемонян все же удалось благополучно достичь укрепления, соединиться с его гарнизоном и занять все наиболее уязвимые пункты. Преследуя лакедемонян, афиняне не могли окружить их вследствие естественной неприступности укрепления и пытались яростной лобовой атакой выбить врага из крепости. Долгое время, почти целый день, противники выдерживали тяготы битвы, страдая от жажды под палящими лучами солнца: одни стремились при этом вытеснить противников с холма, а другие — удержать позицию. Все же лакедемонянам уже было легче защищаться, так как им не грозило нападение с флангов.»
Тут бой зашел в тактический тупик. Однако, союзники Афин, некие мессенцы, уверяют, что смогут обойти укрепление и подняться по кажущимся неприступными утесам. Им выделяются лучники в поддержку, и они вполне справляются со своей задачей – снова оказавшись под обстрелом с двух сторон, спартанцы, в конце концов, сдаются.
Уже Диодор пишет: 12.63 “Из сдавшихся: 120 были спартиатами, 180 – их союзниками.”
Как видите, бой совсем не укладывается в “легконогие пельтасты закидывали спартанцев кизяком и убегали от неповоротливых гоплитов, пока, наконец, те не расплакались от бессилия и не сдались”.
Этот эпизод говорит скорее о резко скакнувшем вверх управлении войсками. Ранее распланированная операция, которая в общих чертах была реализована. Афинские силы демонстрируют множество взаимодействующих отрядов, чьи инициативные командиры ставят не на лобовое столкновение, но на обходы и фланговые атаки. Но и сами пельтасты после этой битвы, судя по всему, перестают быть такими уж голозадыми – судя по всему, с этого момента они начинают обрастать броней и оружием, превращаясь, скорее, в среднюю пехоту. А вот гоплиты, по крайней мере, Спарты, явно становятся вооружены все хуже и хуже.
Автор: Владислав Добрый.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_324515
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Автор: Владислав Добрый.
Читайте ранее: Муртен, 22 июня 1476. Битва
Это финал эпопеи добрых(нет) швицев в их борьбе со всяким там Леопольдами, Людовиками и Карлами. Итак, 5 января 1477 года, Нанси.
Все мы знаем, что был такой славный рыцарь Карл Смелый, работавший в Бургундии герцогом.
Многие из нас догадываются, что умер он не своей смертью, а также славно, как и жил, а именно, на поле боя. И что с его смертью закатилась звезда Средневекового Рыцарства, уступив место более эффективной машине для убийства.
Так кто же был тот герой, который положил конец целой эпохе?
Вы всё увидите своими глазами, дорогие подписчики. Мы с вами рассмотрим эту битву со всех сторон или, если угодно, будто бы играя в три разных типа годных компьютерных игрушек - RPG от первого лица, RealTime-стратегии и детективного квеста.
Картина «Гибель Карла Смелого в битве при Нанси» кисти Эжена Делакруа. К этим обстоятельствам мы ещё вернёмся
Хенслину Хильтпранду в жизни было дано все - трое мальчиков, три жены-красавицы, которые умирали родами, не успев состариться и оставляя ему приданное, удача в делах, мастерство в плотничьем деле и большой дом в Мюнхене от тетушки, которая при жизни в Хенслине души не чаяла. Хенслин был человеком мудрым и умел довольствоваться тем, что Бог ему давал, тем более, что и Бог полагал Хенслина человеком достойным, которому можно дать куда больше, чем многим и многим другим. Оттого Хенслин был в жизни веселым, а в общении легким. И только три вещи могли испортить ему его всегдашнее хорошее настроение.
Первая вещь, которая его удивительно раздражала - это холод. Особенно холодный ветер, обжигающий кожу между брэ и толстыми зимними чулками. Мерзкую поземку, леденящую руки и секущую льдинками лицо. И сейчас Хенслин брел по снегу, в метели такой сильной, что знамена ополчений в центре баталии, которые были от него всего в полусотне шагов, то и дело скрывались в мутной пелене. Хенслин мерз и раздражался.
Второй вещью, которая его расстраивала одним своим существованием, были бургундцы. Особенно английские лучники и итальянские жандармы. И чем ближе были бургундцы, тем паршивее становилось на душе Хенслину. И сейчас он, вместе с остальными, пробирался скользким обледенелым берегом ручья, по колено в снегу, да еще и в метель, прямо к огромной куче бургундцев. И это делало его несчастным.
Третья вещь, которая приводила его в бешенство, заставляя шипеть как масло на сковороде - постоянное нытьё Хосанга. И сейчас Хосанг был рядом, и не затыкался не на миг, жалуясь на ветер, снег, Карла Ужасного, свою пику, Хенслина, пику Хенслина, и весь мир в целом.
Длиннющую пику Хенслин удерживал двумя руками с превеликим трудом - ветер так и норовил вырвать её из рук Хенслина, и уронить в снег. Пару раз это почти произошло. Хенслин скрипел зубами, и только холодный ветер мешал ему ругаться в голос. В том, что им дали пики, была целиком и полностью вина Хосанга. Хосанг решил, что обычно молчаливый Хенслин, который, в отличие от других горожан, терпит его общество, ему друг. И хрен бы с ним, Хенслин и не думал его разубеждать. Но этот идиот, при сборе ополчения мало того что назанимал себе латные броню для рук, кирасу и даже набородник к ней, у всех, кого смог, так еще и уговорил жену Хюбера дать Хенслину кирасу. И теперь, вместо того чтобы, как обычно идти в своем хауберге и шапели в середине строя, Хенслин торчал как дурак с краю. Как дурак с пикой. Хенслин решил - в следующий раз он спилит у пики как минимум три фута, и пусть его за это выпорют перед строем, если поймают, но оно того стоит - руки от усталости уже горели огнем.
Внезапно сквозь метель раздался громкий рык боевого горна. Звук был похож на “Быка Ури”, но в их баталии следовало слушаться сигналов «Коровы Унтервальдена». Хенслин взглянул на знамена - наклоненные в направлении движения во время марша, сейчас они стояли ровно. Видимо, метель исказила голос знаменитого боевого горна.
— В ежа! В ежа! Я сказал в ежа, ляжки Богоматери, тупые ублюдки! - заорал Флорентиец, что отвечал за их сотню.
Флорентийцу платили из казны города, и в любом другом разе Хенслин и Хосанг не упустили бы случая поставить чужака на место, и проследить за тем, чтобы это место было из не самых приятных. Но сейчас они молча подчинились. Хенслин оглянулся вокруг и понял что люди вокруг него сплотились, отступив к самым знаменам. Он последовал их примеру, попятился назад, подперев спиной товарищей, и только после этого, привычно, с хеканьем, с силой воткнул нижний конец пики в мерзлый грунт. После чего начал опускать острие в сторону метели, и сереющих сквозь неё кустов. И увидел что Хосанг опустил пику ровно там где его застигла команда, и сейчас стоял шагах в пяти впереди строя. Хосанг напряженно всматривался в метель и по своему обыкновению, что-то говорил. Хенслин окликнул его, но за шипением ветра и шумом строящейся в “ежа” баталии Хосанг ничего не услышал. А потом Хенслин почуял ногами как колеблется земля. Он стоял первым в строю, и поэтому опустился на колено, и направил копьё примерно так, чтобы пронзить шею или грудь боевого коня. И тут он понял, что баталия перед боем не успела встать на колени и помолиться.
— Плохо! Очень плохо! - забормотал Хенслин и хотел помолиться сам, но слова латыни вылетели из головы.
А из белесой занавеси ветра и снега уже слышались железный лязг доспехов, глухие крики и топот копыт. Сотен копыт.
Бургундская жандармерия во всём своём великолепии
Хенслин опустил голову как в поклоне, закрывая полями шапели лицо и плечи, не дожидаясь сухих щелчков арбалетов. А потом пелена метели разорвалась и в них врезались бургундские жандармы. Пика Хенслин нашла свою цель. Хенслин не видел, куда она угодила, но его мотнуло, как мокрую тряпку на швабре, повозило по мерзлой земле, и он выпустил из рук древко. Стоя на четвереньках, он осмотрелся вокруг, ища спасительный строй, к которому можно прижаться, и увидел лежащего рядом кутилье в саладе, но без закрывающего шею и подбородок бивора. Кутилье явно знатно приложился при падении, но уже пришел в себя, и пытался встать, опираясь на меч, который так и не выпустил из руки. Хенслин выдернул кинжал из ножен на животе, и, схватившись левой рукой за назатыльник салада, резко дернул всадника на себя. Тот рухнул вперед, пропахав снег рожей, и задергался, пытаясь выбраться из-под навалившегося на него Хенслина, но Хенслин уже втыкал в ублюдка свой кинжал. Прямо в шею. Раз, и еще, и еще. Теплая кровь приятно грела руки, но Хенслин знал, что скоро она превратиться в липкую корку. Он вытер руки о белосинее сюрко все еще хрипящего бургундуца и встал на одно колено. Выпрямился, на секунду забыв о битве. Прямо перед ним, в десяти шагах, проезжавший мимо арбалетчик разрядил свой арбалет. Прямо в грудь Хенслина. Хенслина мотнуло, как тогда, когда его лягнул осел Лиенхарда. Хенслин упал на спину. Его тут же схватили за плечи сильные руки и втащили в строй. Хенслин посмотрел на свою грудь. В кирасе прочно засел арбалетный болт. Болт вошел на три пальца, явно пробив кольчужное плетение хауберга, но застряв в гамбезоне. Рядом кто-то страшно хрипел. Хенслин повернул голову и увидел старика Бапстина, лучшего колесного мастера Нидвальдена. Обитая шелком бригантина его не спасла. Прямо из Бапстина, как оглобля из стога сена, торчал обломок кавалерийского копья. Бапстин пытался что-то сказать Хенслину, и даже схватился руками за его плечо. Но из горла Бапстина шли только неприятные булькающие звуки и кровь. Прямо как у того хряка, которого Хенслин и Хосанг резали вдове Хюбера, но хряк вырвался и еще два часа истекал кровью из недорезанной до конца шеи. Кстати, где Хосанг?! Хенслин с кряхтением поднялся. Арбалетный болт промял кирасу, но все же не так сильно, чтобы мешать дышать и двигаться. Прямо перед лицом Хенслина появилась мерзкая рожа Флорентийца.
— Ранен? - сухо каркнул он Хенслину.
Хенслин ухватился за арбалетный болт, и подергал его в стороны. Кираса сидела слишком свободно, и ездила по телу, как горшок на заборном столбе. Тут надо бы подтянуть ремни. Но боли Хевлин не чувствовал. Он посмотрел на Флорентийца и отрицательно помотал головой. Флорентиец кивнул, поднял алебарду старика Бапстина, сунул её в руки Хенслина и так же молча показал куда надо встать.
Они стояли крепко. Как и всегда. Жандармы пытались прорваться, грызли их строй как крысы бочку с медом, но каждый раз откатывались, оставляя пятна лошадиных и людских трупов. Легкие всадники бургундцев вертелись вокруг строя постреливая из арбалетов, но и баталия не осталась в долгу, огрызаясь пальбой из кулеврин. Наконец благородные всадники выдохлись. Поорали угрозы, и скрылись в снежной кутерьме. Тут закричали с другой стороны строя - видать туда ударила другая рота жандармов.
Хенслин протолкался вперед. Не сразу, но он нашел то место, где начал бой. Походил вокруг, осматривая трупы, и настороженно поглядывая в сторону, куда скрылись жандармы, и старался не терять из виду баталию. Сначала он нашел красивый охотничий арбалет на седле мертвой лошади. Это решало проблему с подарком старшей дочери. Потом он нашел расколотый пулей шлем с золотой насечкой. Шлем отправился в заплечный мешок. И только потом нашелся Хосанг.
Хосанг привалился спиной к трупу лошади, и отбивался от бегающего вокруг него молоденького бургундского оруженосца. Хосанг, против обыкновения молча, принимал удары на правую латную руку, а левой неуклюже тыкал в бургундца обломком своей пики.
Алебарда слегка скользила в ладонях из-за крови, поэтому Хенслин не стал колоть, а, перехватив за самый конец обмотанного кожей древка, широко размахнулся в косом, секущем ударе. Бургундец увидел Хенслина слишком поздно, чтобы отскочить, и принял стойку, пытаясь закрыться мечом, удерживая для надежности его двумя руками. Хенслин довернул удар, и рубанул по ногам. Лезвие с хрустом врезалось в ногу бургундца, срубив её чуть ниже колена. Алебарда была хорошей стали, и разрезала плоть и кости легко, как кухонный нож кровяную колбаску. Хенслина повело за алебардой. Он попытался удержаться, но подскользнулся и упал, прямо рядом с бургундцем. Хенслин обнаружил, что он опять выпустил древко из рук, и лихорадочно потянулся к кинжалу, но руки нащупали только пустые ножны. Между тем бургундец, которому на вид было лет пятнадцать, внимательно посмотрел на свою отрубленную ногу, потом на кровоточащую культю, потом завизжал, как девка при виде мыши, бросил меч и на удивление быстро побежал на трех конечностях в метель, оставляя на истоптанном снегу дорожку из крови.
— Ты постоянно валяешься! Как ни приду к тебе домой, ты лежишь! Приду в цех, вы лежите всем цехом, пошел с тобой сражаться, и что ты делаешь на поле битвы? Лежишь! Имей же понимание о месте и времени для того чтобы лежать! — заворчал Хосанг - Встань и помоги мне, у меня нога сломана! Эти ублюдки скакали по мне полдня! Нет, ты посмотри, мне даже бивор погнули! А этот мелкий говнюк умудрился отсечь мне два пальца, пока ты неизвестно где шатался! И между прочим, это указательный и безымянный пальцы правой руки! - продолжал ругаться Хосанг, пока Хевлин тащил его к баталии, опираясь на алебарду. - Невелика потеря, думаешь ты, но я тебе отвечу так — только не для моей жены! Для неё это мои любимые пальцы, и тебе придется трудно, объясняя как так вышло, что бургундцы отрубили мне именно их.
— Да заткнись уже! — не выдержал Хенслин — Ненавижу, когда ты ноешь! Был бы повод! Если бы тебе срубили башку, я бы насрал в мешок, пришил на место к твоей шее, и никто бы не заметил разницы! Разве что, ты бы стал умнее! Какого хрена ты оказался вне строя?
- О, началось. - хмыкнул Хосанг, и заткнулся. Но Хенслин уже разошелся не на шутку. Его гневная отповедь прервалась лишь на то время, пока гулкий звук «Коровы Унтервальдена» командовал баталии поднять пики и продолжить движение. Они ковыляли за баталией и дальше, но так и не догнали её, до самого лагеря бургундцев. Зато они нашли себе новые кинжалы - вместо потерянного Хевлингом и изрубленного у Хосанга. А главное - они нашли прекрасный, покрытый тонким узором котел, на трупе лошади одного из жандармов. Не иначе, тот побоялся оставлять такое ценное добро в обозе. Они решили продать котелок, и поделить деньги поровну, чтобы не поссориться. Но все равно поссорились, потому что прямо перед продажей каждый решил подарить свою долю другому. Но это уже другая история...
Злое швейцарское мужичьё
Если говорить о битве при Нанси кратко и по существу, то и сказать-то о ней особо нечего. Сошлись повтыкаться люди по той простой причине, что Карл много хамил и мало делился. В данном конкретном случае - городам и сеньорам Лотарингии, и Эльзаса. Лотарингия восстала, во главе восставших назначили лотарингского герцога Рене II. Одновременно даровав ему титул правильного патриота. Карл к этому времени уже, если смотреть на факты, отступился от войны со Швейцарией, но Лотарингию и Эльзас отдавать было сильно больно. Эльзас, кстати, поступил молодцом - они вписались за Рене II деньгами.
Серьезно, парни, терять деньги больно, но терять жизнь, может, и не так больно, но заметно печальней. К тому же, в конце концов деньги можно и новые заработать.
В общем, Эльзас скинулся деньгами, а Рене “нанял” 8400 швейцарцев, которые и создали костяк его армии.
После чего они подошли к армии бургундцев, которые осаждали такой милый туристический городок Нанси, и сказали “Ая-яй, масса Карл, нехорошо. Сейчас кому-то а-та-та-та будем делать!” Карл, будучи полководцем решительным и грамотным, прознал о выдвижении деблокирующей армии и, оставив под Нанси 4 000 человек для продолжения осады, рванул навстречу лотарингцам, умудрившись занять выгодное место. С одного фланга его прикрывал густо заросший лесом склон холма, с другой тоже лес, еще и изрезанный мелкими ручьями и сухими балками. При том же Креси или Азенкуре такая позиция была залогом победы.
Где-то там внизу в полосатом квадратике воюет наш добрый Хенслин
Но швейцарцы просто оставили перед фронтом Карла одну баталию, чтобы он не заподозрил неладное. А еще по одной отправили в трудные и долгие обходы. Обе баталии дошли до места только в полдень, отбросили контратаку жандармов и сломали бургундскую армию как орех клещами.
То есть все довольно банально - швейцарцы выскочили, откуда не ждали, совершили маневр, на который не смогло адекватно среагировать войско бургундцев, и смяли его. Можно добавить еще метель — швейцарцы воспользовались погодными условиями, чтобы скрыть маневр. Сражение, сильно напоминающее Муртен.
Кажется, все довольно просто, что бы так всем не побеждать, не так ли?
Как и в любом деле, только со стороны кажется что сделать все легко. Чего уж проще — разработать хорошую игру, нарисовать картину или положить плитку в ванной. И только начиная делать нечто из этого, можно внезапно выяснить, что твоя анатомия сильно отличается от стандартной, потому как ничем другим объяснить то, что у тебя выходит, нельзя. Спешу утешить — аномальное расположение плечевого пояса в районе тазобедренного сустава присуще всем, но лечится упорным трудом и временем. Однако у каждого человека все же есть некий предел, за который он может перешагнуть только с помощью особых препаратов. Но о медицине и наркотиках в другой раз.
В случае со сборищем толпы злых мужиков все куда сложнее, чем с разработкой игр. Нюансов тысячи. Не буду грузить вас сильно — разверну подробно только один.
В общем, если бы игроделы, вопреки здравому смыслу, решили сделать в компьютерной стратегии хоть немного реализма, то мы бы попросту не смогли управлять армиями. Не то что каждый отряд, но каждый отдельный солдатик, с острым желанием выжить и собственными соображениями на тему как именно это сделать, превратили бы любой геймплей в лютый, невозможный хаос. И самая основная тенденция была бы проста - избежать боя. Отправив десятку орков через полкарты в нападение, мы бы с удивлением обнаружили, что шесть из них отстали по дороге, спрятавшись в лесу или случайных постройках, а оставшиеся, обнаружив себя вдали от основных сил, и немного почесав зеленые бошки, разграбили бы вашу базу, и отчалили за край карты пропивать нежданный бонус.
В реальности все было еще хуже. Грансон - хороший пример, но он далеко не единственный. О великой проблеме мотивации у пехоты говорят многочисленные факты. Взять хотя бы знаменитый строй “свинья” у тевтонских рыцарей. Они вынуждены были опираться на наемную и зависимую пехоту, и в отличие от того, что показывают в фильмах, этот строй представлял собой просто-напросто конвой. Впереди были самые именитые рыцари, потому как западло быть не первым, внутри была пехота, а вокруг, как пастухи вокруг стада, остальные всадники. Это был единственный способ довести свою пехоту до войска противника в сколько-нибудь собранном виде.
Торжественное сопровождение пеших витязей к месту их боевой славы
И Карл вполне справедливо полагал что многочасовой марш по пересеченной местности разметает оставленную без присмотра пехотную грязь по окрестным лесам. Большая часть отстанет или “заблудится”, оставшиеся слишком “устанут” для боя, и так далее.
Были и другие, не менее очевидные вещи, которые делали его поражение при Нанси невозможным.
И то, что оно все же случилось, нам, глядящим с высоты столетий, со всей очевидностью показывает устаревание феодальных армий, их неспособность ответить на вызов более современной военной науки. Как чиряк на лбу южнокорейского айдола, виднелась большая и кровавая, назревшая необходимость изменения подхода к формированию армии, комплектации, перестройку экономики.
Реконструкция средневековой пехоты на марше. Особенно удался энтузиазм.
Современникам же битва при Нанси со всей очевидностью показала только одну вещь - швейцарцы рулят. Хочешь победить - купи швицев, они всех нагнут. И 1477 год стал для швейцарского союза открытием нового, почти безразмерного и очень вкусного рынка наемников. Немедленно другие государи Европы попытались организовать у себя нечто подобное. Кое-где даже преуспели — в Германии появились ландскнехты, еще позже мир сотрясли непобедимые терции испанской пехоты — но чем больше опускался порог вхождения в мир войны и золота, тем сильнее менялось общество. Задумайтесь — до самого недавнего времени люди жили в качестве слуг, почти рабов, у господ. Работая, а иногда и рискуя собой за еду и кров над головой. Изредка с высоты своего статуса состоятельные люди могли подкинуть слуге одежду, прям как домашнему эльфу, только это его не освобождало. Фирменную ливрею, например, да еще, как жест неслыханной щедрости, с рукавами. И в ней человек мог проходить пол-жизни, совершенно искренне считая, что жизнь удалась. Питаться остатками с барского стола — это буквально, именно так слуги и столовались, отдельно им, как правило, не готовили. Спать в случайных местах, в лучшем случае имея “свой” угол — и это тоже не иносказание. Угол в конюшне, тут и живи. Хозяин добрый, разрешил попоной укрываться.
И при этом люди умудрялись переживать за дела “их” семьи, испытывая к хозяевам чувство, очень похожее на современный патриотизм к стране. И при случае поймать грудью стрелу, которую выпустили в хозяина — вообще ожидаемый поступок. Это до сих пор существует во многих странах, как пример, можно посмотреть южнокорейский фильм “Паразиты” - там собственно очень похожая ситуация, но которая вступает в конфликт с современностью.
И это было нормой в средневековье. Так же, как и жуткая жестокость, беспощадность к чужакам и собственным детям, дремучее невежество и так далее.
Швицы были такие же, но сумели создать некое подобие боевого братства, общность, ради которой имело смысл не только сражаться, но и умирать. Очень страшны люди, готовые ради своих целей на смерть. Это немедленно попытались закосплеить, и со временем доиграются до Великой Французской Революции с её невозможными в реальности конструктами вроде равенства всех людей, национализма и идее наций, а потом и того хуже, женщин читать начнут учить. Все покатилось по наклонной именно тогда, когда безумные швейцарцы начинают пропихивать такую немыслимую дичь, как обязательную оплату труда, да еще и в срок. Кончилось в общем все плохо, интернетами и гомосеками. Поплачем о Европе, которую мы потеряли, и пойдем дальше.
Помимо открытия швейцарцев как бренда, современников после Нанси чудовищно потряс стремительный коллапс Бургундии. Она схлопнулась, как карточный домик после выстрела в упор из дробовика. Ненормальная, дикая ситуация. Все привыкли к кровавым сварам, длящимся поколениями. Можно вспомнить ту же Столетнюю войну, или Войну Трех Жанн. Кровавые сражения, регулярные смерти сюзеренов — и очень медленные изменения на карте. Англия за 60 лет регулярных побед прожевала хорошо если половину Франции, учитывая что её третью уже и так английские короли владели. Но Бургундию словно волки разорвали. В Европе уже случились состоявшиеся, хорошо структурированные силы, преследующие свои интересы. Путь на централизацию власти был открыт, и теперь выпасть из общего порочного круга значило не свободу, а статус добычи. С этого момента можно ставить условную точку начала заката итальянских республик, обособленных феодальных владений и прочих анахронизмов раннего средневековья.
Опять же, это понимаем мы, типа очень умные. Ну а современники битвы просто решили, что королей надобно беречь, и мода на то, чтобы главнокомандующий скакал на острие атаки, быстро стала сходить на нет.
Пока ничейный полный комплект уникальной брони. Плюс 150 ко всем перкам.
Карл Смелый, кстати, отчалил в чертоги Мандоса именно во время битвы при Нанси. Как именно — не вполне понятно. Есть свидетельства одного благородного рыцаря, который утверждал что ранил Карла в копчик, а потом полоснул его по лицу мечом, в процессе с ним (Карлом то есть, не мечом) активно переговариваясь и вообще взаимодействуя. Но не узнал. Что странно - Карл был как болид Формулы-1, просто увешан фирменными знаками своего бренда, не считая всяких корон на шлеме.
Картина «Поиски Карла Смелого после битвы при Нанси» кисти Огюста Фейен-Перрена
Есть другие источники — в них описывается, как ободранного вплоть до трусов включительно (трусы поди шелковые, даже завидно счастливцу сподобившемуся их стырить) Карла нашла его жена и смогла его опознать только по неким особым отклонениям вроде шести пальцев на ноге. Это часто встречалось. Ну серьезно, представьте себе, какая низкая репродуктивная выборка у представителей аристократических фамилий. Хочешь не хочешь, а всякие там, скажем так, семейные особенности, начнут проявляться.
И лицо Карла, по показаниям очевидцев, однозначно было изуродовано алебардой. Некая штука, заточенная как колун, тяжелая как молот, раздробила все лицевые кости так, что не узнать — действительно больше всего похоже на алебарду. И еще одна рана, на внутренней стороне бедра, тоже типична для пешего боя. Картинка вырисовывается простая - сначала швицы отсекли герцога от свиты, потом убили под Карлом его дорогущего коня. Поскольку доспехи Карла были фактически неуязвимы для холодного оружия, они долго били его всяким, пока он не пришел в изумление, после чего начали колоть в труднодоступные, и оттого плохо бронированные места. А когда Карл начал млеть и уже не так споро отбивался, наконец, прижали его толпой к земле, сняли или срезали шлем и отоварили со всей дури алебардой.
Картина «Обнаружение тела Карла Смелого после битвы при Нанси» кисти Шарля Ори
Но такая версия не нашла отклик в сердцах благородного общества и поэтому наспех был придуман вариант с благородной гибелью в лихой кавалерийской сшибке. Но это мое личное подозрение, никому не навязываю.
Так погиб Карл Смелый, последний рыцарь Европы. А хмурые и абсолютно безжалостные альпийские пастухи начали зачищать пространство для медленно зреющего в подвалах банкирских домов капитализма. Скажем парням спасибо, если бы не они, не жить бы нам в век проклятущего потребления. Спасибо, что вы были такие жуткие и смертоносные.
Тот, что слева, уже готов тебя зарезать своим качественным швейцарским перочинным ножом
Автор: Владислав Добрый (@DobriySka).
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_307008
Пост с навигацией по Коту
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
О войне вспоминают только раз в год — когда нужно провести парады, и запустить салюты...
В жизни я увлекаюсь не только астрономией и программированием, но и являюсь поисковиком. В этом посте я хочу рассказать свою историю — про нашу прошедшую на майские праздники военно-поисковую экспедицию в Лесах калужской области. Рассказать о том, как проходит вахта памяти и как работают поисковые отряды, может быть даже получится ответить на вопрос - "для чего это все нужно?"
Большое количество советских солдат, погибших в годы Великой Отечественной войны, до сих пор лежат на полях былых сражений. Многие из них числятся пропавшими без вести. У меня два деда погибли на войне — один в 1945 под Польшей, а второй - в 1943 году под Рязанью, его пока так и не удалось найти... Поиском и перезахоронением таких без вести пропавших бойцов занимаются добровольцы — поисковики, официальные отряды которых координируются организацией «Поисковое движение России».
Традиционно перед майскими праздниками, когда вся страна готовится к затяжным выходным, мы начинаем готовится к первой в сезоне экспедиции. Свои поездки планируем заранее, в этом году запланированы Калуга, Волгоград, Ржев и другие области. Так как в экспедиции мы ездим в свои отпуска (отгулы на работе на это никто не даёт), то наш отряд распределяется, кто куда поедет. Я стараюсь в более северные области нашей страны, так как не переношу жару.
Подготовив машину к выезду, собираем лагерное и поисковое снаряжение — палатки, генератор, бензопилу, лопаты, щупы, металлоискатели и прочее. В эту экспедицию нас поехало 4 человека на небольшой машине, поэтому взяли с собой прицеп.
Расстояние в 1600 км преодолели за 22 часа, сменяли друг друга за рулем. К сожалению, погода подвела — периодически шли дожди, поэтому "дорога" сильно испортилась. Заехав в лес, мы сели в первой же луже, на помощь к нам пришёл калужский поисковый отряд. Пару часов мы преодолевали расстояние в 4 км по затопленной лесной дороге и около полуночи поднялись на вершину, к месту стоянки нашего лагеря.
Место проведения поисковой экспедиции — урочище Вышнее, высота 186,1. В феврале 1942 года на этой высоте попали в окружение полки 340 стрелковой дивизии 50 армии. Бились долго, вышли с большими потерями. Почти еще год эта высота переходила от одной стороны к другой. Периодически расстояние между окопами наших солдат и немцами составляло около 50 метров — на дальность броска гранаты.
В непрекращающихся боевых условиях хоронить солдат было просто некому — многие оставались на том месте, где падали от попадания пули и осколков снаряда. Иногда хоронили бойцов в воронках от снарядов или же просто засыпали землей в стрелковых ячейках... Через несколько лет после войны, трактора перепахали эту землю.
Задача поисковых отрядов — найти таких, без вести пропавших и не захороненных бойцов, чтобы предать их земле со всеми почестями и по возможности найти родственников, вернуть имена павшим Героям.
Зимой, за несколько месяцев до вахты поисковики начинают собирать информацию по местам поисковых экспедиций — изучают военные архивы, рассказы очевидцев, ищут аэрофотосъемку местности и составляют план действий. Это все нужно для того, что бы на местности можно было воедино собрать картину боя, понять откуда и куда наступали, где оборонялись и где могут лежать наши бойцы.
Основные инструменты — интуиция и конечно же щупы, лопаты, металлоискатели. Порой последние бывают бесполезны, например в нашей текущей экспедиции так как здесь бои шли целый год, вся земля просто усеяна огромным количеством металла — осколками от снарядов, гильзами. Поэтому металлоискатели "звенят" абсолютно на все, более или менее полезные в таком случае — глубинные, которые реагируют только на крупный металл на глубине.
Второй важный инструмент — это щуп, служащий для обнаружения предметов под землей. Он представляет собой металлический стержень диаметром 5-10 мм и длиной 1-1,5м. На одном конце стержня расположена ручка, а на другом – жестко закрепленная или сменная насадка острой формы из твердого металла. Опытные поисковики довольно точно определяют материал цели, в которую упирается щуп в земле, а также разнородность почвы, что позволяет судить о наличии пустот в земле.
Щупами "прощупываются" окопы, стрелковые ячейки и воронки. Когда щуп упирается во что-то, уже опытный поисковик может определить что там может быть — металл, камень, корни дерева или кости. Практически все бойцы, обнаруженные на этой поисковой вахте были найдены с помощью таких щупов.
После того, как был обнаружен "сигнал" и определена примерная его глубина, начинаем раскапывать квадратную яму. При этом в центральной части снимается только верхний слой, все остальные окапывается по периметру. Делается так называемый археологический стол. Окопавшись на глубину (обычно около метра), аккуратно снимаем центральную часть ямы — работаем ножами, маленькими лопатками.
Главная задача при обнаружении бойца — раскопать все вокруг, обнажив останки. Это нужно для того, чтобы установить картину его гибели. При этом заполняются множество протоколов, делается фотосъемки и привязка к географическим координатам.
Все личные вещи, которые были при бойце, тоже заносят в протокол. Если вдруг боец оказывается именным, то есть удается установить его имя и родственников, то при их согласии им передаются личные вещи солдата. Обычно личные вещи — это кружка, ложка, котелок, пуговицы, знаки отличия, пишущие и бритвенные принадлежности, монеты, очки, часы, свистки, компасы и т.п.
Если удается установить родственников бойца, то по воле последних солдата хоронят на местном захоронении или отправляют домой силами поисковиков, где поддержку оказывает уже местная администрация.
Очень много попадаются в земле и снарядов — как не стреляных, так и прошедших через ствол и не разорвавшихся. Последние очень опасны, несмотря на то, что пролежали в земле более 75 лет. Каждый год на подобных находках подрываются поисковики. Последний случай произошел 6 мая, где погибли наши земляки из Новосергиевского района при работе под Волгоградом, мужчина 60 лет и 15-летний парень...
Но погибают не только поисковики, бывают местные жители из любопытства приносят такие вещи домой и ради интереса разбирают и кидают в костер. Самое главное правило — не трогать подобное и не разбирать. Вместе с поисковиками в районе всегда дежурят участковый и отряды сапёров. Обычно в конце вахты они накладными зарядами уничтожают опасные находки.
Всего за эту вахту нашими поисковыми отрядами было обнаружено 3 немецких солдата и 8 советских бойцов, один из которых был со смертным медальном. Такие медальоны очень редко попадаются — их ношение было не обязательным, да и к тому же многие с собой не брали, боялись что в этом случае они обязательно погибнут. На месте такие вещи не открываем, за 70 лет бумага внутри может просто развалится на воздухе, поэтому медальоны отправляются в специальную лабораторию в Москву.
На самом деле удивительные эти люди — поисковики: в свои отпуска, лишая себя всякого комфорта, едут в леса, болота, что бы отыскать и захоронить с почестями наших солдат, отдавших свои жизни за наше будущее. Как говорится - "Война не закончена, пока не захоронен последний солдат".
На прошедшей вахте памяти я делал фото и видео материалы, что бы потом сделать авторский фильм о поисковых отрядах. Это мой первый подобный ролик, буду рад вашей оценке — стоит ли дальше заниматься съемкой и монтажом, или же это не мое? Отвечу на ваши вопросы в комментариях. Спасибо!
Автор: Владислав Добрый.
Читайте ранее:
Битва при Моргартене. Огнестрел, кантон Швиц, и все-все-все
Как швейцарская баталия пришла к каноничному виду
Сражение при Санкт-Якобе на Бирсе. И в этом сражении будет реально много крови
Правильная феодальная битва при Монлери 1465
Бургундские Войны. Как всё заверте…
Муртен, 22 июня 1476. Подготовка к битве
Нам плохо понятны детали того далекого времени, а нарративные источники обычно откровенно лгут. Например, швицы даже в личных письмах утверждали, что войско Карла при Муртене было численностью не менее 140 000 человек. Может, им и в самом деле так казалось. Но у нас есть платежные ведомости, причем, конкретно того самого дня — 19 000 человек сидели на жаловании Карла. И это, как вы понимаете, потолок численности, по факту там, может быть, половина уже дезертировала. Возможно, были еще союзные контингенты, но они точно были весьма скромные по количеству. То есть в том, что мы знаем, расхождения примерно в семь раз. А когда начинаются свидетельства очевидцев о битвах — это такая весьма витиеватая вязь впечатлений, страха и предрассудков людей того времени. Но, к счастью, коняшками пользовались и в более поздние периоды, когда эпистолярный жанр был, с одной стороны более развит, а с другой — в силу большого охвата врать, как Мюнхаузен, уже было чревато репутационными потерями. Речь идет о Наполеоновских войнах.
Короче, цитирую по книге Джека Коггинса, "Эволюция вооружения в Европе".
...Лишь в одном-единственном случае в ходе войны на Пиренейском полуострове должным образом сформированный строй пехоты, доселе не раз отражавший атаки конницы, был ею прорван. На следующее утро после сражения при Саламанке два французских батальона были построены в каре на хорошей позиции в открытом поле, на склоне с легким уклоном. Здесь они были атакованы тяжеловооруженными драгунами из Королевского германского легиона, которых французский генерал Фой называл лучшими из кавалеристов, которых ему приходилось когда-либо видеть. Залп французов нанес изрядный урон атакующим, и атака, вероятно, была бы отбита, но одна смертельно раненная лошадь, неся на себе уже мертвого драгуна, последним усилием перепрыгнула через припавших на одно колено для выстрела пехотинцев первой шеренги. Упав на землю, она принялась биться и лягаться в смертельной агонии и сбила на землю полдюжины человек, проделав в строю брешь, через которую тут же прорвался конный офицер, ведя за собой клин конных драгун. Строй был разрушен, каре дрогнуло, большинство солдат просто побросали оружие на землю.
Солдаты во втором каре, потрясенные зрелищем уничтожения своих друзей из первого батальона, изготовились к стрельбе. Огонь, которым они встретили атакующих их строй драгун, был неистов, но все же первая шеренга каре была смята, а спустя несколько минут и со вторым батальоном все было покончено.
Свидетельством тому, что до того, как произошел инцидент с лошадью, первый батальон упорно оборонялся, стали пятьдесят четыре погибших драгуна из числа нападавших и шестьдесят два раненых из общего числа в семьсот человек.
Битва при Гарсия-Эрнандес кисти Адольфа Нортена. Это тут лошадки смяли три пехотных каре.
Офицер драгунской бригады Томкинсон, бывший свидетелем этого инцидента с лошадью, написал о полке британской пехоты следующее:
Они были атакованы внезапно, и им пришлось выстроиться в каре, не теряя времени, прямо в пшеничном поле. Враг отважно атаковал их, но они встретили его столь хладнокровно и в таком образцовом строю, что было невозможно прорвать его, лишь только главными силами (что было вещью неслыханной; пехота либо ломала строй еще до того, как кавалерия приближалась, либо конников отбрасывал огонь пехотинцев). Для пехотинцев всегда представляется ужасным зрелищем вид несущейся на них на полном галопе кавалерии: солдаты в строю часто начинают пытаться укрыться за спинами своих товарищей, и этим начинается паника. Она же не дает им встретить кавалерию залповым огнем. Кавалеристы же видят все это, и начинающаяся паника побуждает их пришпоривать своих коней, а это повышает вероятность того, что им удастся прорвать строй и прорубиться внутрь каре, тогда уже все заканчивается за несколько минут. Если строй пехоты прорван, тогда у нее уже не остаётся никаких шансов на спасение. Но если она будет держать строй, то кавалерии почти невероятно добиться успеха против пехоты; и все же я всегда был настороже, командуя пехотинцами, которых атаковывала кавалерия, поскольку мне уже приходилось видеть, как самые лучшие части боялись кавалерии куда больше, чем всего прочего.
Тут строй выдержан, и на ребят справа я ставить не советую
Я привёл только один пример, потому как не хочу вас грузить, а остальные источники обычно повторяют показания Томкинсона. Самые тертые, побывавшие в огненном шквале ветераны из раза в раз в своих воспоминаниях отмечают, что нет “ничего страшнее”, чем оказаться перед кавалерийской атакой. Многие даже подчеркивают, при выборе позиции шанс попасть под артиллерийский обстрел предпочтительнее, чем дать врагу возможность внезапной кавалерийской атаки!
Как по мне, так зрелище ядра, убивающего в соседней шеренге семерых человек, первому отрывая голову, а последнему ноги - наверно достаточно жуткое, что бы не боятся после такого бегающую конину. Но нет. Люди. у которых было сомнительное удовольствие сравнивать, однозначно срались от зрелища приближающихся коняшек больше, чем от человеческого фарша в который внезапно превращались соседи по строю.
Странно, но ладно.
Но это только с одной стороны. Многие историки сейчас соглашаются, что значительная доля успеха средневековой кавалерии лежит в плоскости психологии.
Причём с другой стороны — те коники, на которых ездили суровые кирасиры наполеоновских войн, вовсе не были похожи на тех рыцарских «дестрие», что были в ходу у средневековых отморозков.
По источникам, эти милые коняшки, (которых мы часто, в отличие от людей, знаем по именам — например, конь Карла звался Марсо), вели себя несколько иначе, чем мы привыкли. Убить на охоте пару охотничьих собак? Да постоянно. Загрызть конюха? Бывает. Реально обыденная ситуация, господа графы постоянно жалуются в письмах к друзьям или родне, что их боевые лошадки убили либо конюха, либо пажа, либо любимую собаку. Кому не повезло, в общем. Абсолютно отмороженные твари, вообще мало похожие на травоядных. Ну и да, эти лошадки похоже реально с разбегу вламывались в строй солдат, ломая копья. Поэтому все эти “лошадь никогда не пойдет на строй злых мужиков с острыми железяками” — абсолютно верно для тех лошадок, которых мы знаем. А вот с боевыми конями могло быть по всякому. Бывало, что даже вламывались. При этом активно кусаясь и лягаясь. Добавим коникам доспехи, помножим на злобного мужика сверху коника, и чуть менее злобных в авангарде, но тоже на кониках…
Есть нарративные источники (то есть правдивость под сомнением) что рыцари в угаре проламывали не то что пеший строй, но даже деревянные частоколы, опрокидывали боевые телеги гуситов, и прочее плохо вкопанное. Оставим подобные ужасы на совести их авторов, но выводы сделать всё-таки стоит.
В общем, если хочешь остановить такое зверство, надлежит вооружиться не просто деревяшкой. Швицы вложились в научный шпионаж, и разработали длинную пику — привет македонцам.
Штуковина эта была очень длинная, очень тяжелая, и абсолютно неэффективна, если подумать. То есть, если ты пикинер, ты просто тихонько идешь по полю, неся своё орудие перпендикулярно земле. Оно тяжелое, капец, как минимум килограмма 3,5. Но, скорее всего, у швицев были в разы тяжелее. По сути, это как с грифом от штанги ходить. Ну час, ну два, а если целый день? Руки, наверное, просто отваливались. По сигналу ты втыкаешь нижний конец пики в землю, по возможности поглубже, а верхний, с массивным наконечником, опускаешь под углом в 30-35 градусов, в сторону противника. Так как строй плотный, противник очевидно с той стороны где нет злобных братских рож. Придавливаешь ногой нижний конец, что бы он из земли не выскочил, и стоишь так в раскорячку, пока все не кончится. Ткнуть недружественного юнита, или еще чего отчудить - не реально. Пика слишком тяжелая, максимум что ты можешь - удерживать её обеими руками, изредка угрожающе поводя из стороны в сторону.
При этом, разумеется, все пули и стрелы твои. Поэтому, чтобы ты хоть немного дольше стоял с этой пикой по краям баталии (других-то таких дураков еще поискать придется), города довольно быстро стали заказывать комплекты дешевых доспехов. И баталии швицев стремительно покрылись железом.
И все эти изыски с пиками разной длинны, сложным строем с вкраплением мечников и алебардщиков, кстати, тоже можете оставить для влажных фантазий людей без практического опыта. Или для тех, кто уже лет десять воюет. Ну просто нереально обучить хитрым перестроениям средневековых парней, чье основное занятие девок тискать да брюкву полоть. Да и в запасе, как правило, не было полугода на курс молодого бойца. Да и курсы такие только предстояло выдумать.
Короче, ёж из пик был прост, надежен, и потому эффективен. И это реально сломало боевую систему, отлично работавшую примерно с 8-го века нашей эры. И как только это случилось, буквально в ту же секунду, люди начали искать противоядие.
Ирония истории состоит в том, что в конце концов, перебрав все варианты, выяснилось, что бить швейцарцев надо именно так, как и предполагал Карл при Грансоне. Но для этого пришлось сильно деформировать общество, что стало одним из многих факторов, которые в конце концов привели нас к тому что я печатаю этот текст, а вы читаете его. А ведь могли бы жить на природе и питаться экологически чистыми продуктами без ГМО и без всяких компуктеров богопротивных. Хотя я бы уже умер, мне 37, возраст-то солидный. А учитывая, сколько раз я простудой болел — точняк бы уже отчалил в рай давно.
Вернемся к нашему Муртену. Битва развивалась примерно так: швицы выскочили на укрепленый аванпост бургундцев. С аванпоста послали гонца, что швицы идут. Карл его не принял. Первая баталия швицев попала под плотный огонь нескольких пушек и нескольких сотен стрелков, и спешно отошла. Бургундцы послали еще одного гонца к Карлу с вестями о том что ведут бой. Карл ему не поверил. Швейцарцы выслали своих стрелков, в ответ авангард бургундцев натравил на них свою небольшую кавалерию, и опять выслали гонца Карлу. Потом бургундская кавалерия которая успела порубать немало швейцарских стрелков, столкнулась с такими же рыцарями, но на этот раз уже со швейцарской стороны, и отошла за укрепления. Ну и послала пару гонцов Карлу, чисто по традиции.
Между тем, большая часть швицев обошла укрепления, внезапно выскочила на лагерь бургундцев, и взяла их тепленькими. Вошли в них в строю баталий, как проктолог пальцами — профессионально. И тут Карл, который как раз посылал нахер последнего гонца — Ой, да это же швейцарцы! Всех в ружье! Но было уже поздно, некоторые отряды попытались построиться, но их разметала в этот раз многочисленная рыцарская конница швейцарцев, а остальные не стали и пытаться. Сам Карл как человек умный не стал даже пытаться остановить бегущих, а быстренько продемонстрировал преимущество своего коня перед более дешевыми аналогами. Бежал долго и упорно, километров 60. Вот, и картина про этот подвиг есть.
Вот и вся битва. Поэтому пришлось в этой главе немного порассуждать а то совсем коротко получилось.
В этой истории Карл выглядит редким идиотом, но я все же встану на его защиту, хоть мне он и не нравится. Я перелопатил гору литературы — разумеется обработанной ранее маститыми учеными, не сам в архивах сидел, дело понятное — и у меня есть правдоподобное объяснение.
Во первых, в тот момент лагерь бургундцев был окружен непролазной грязью. Карл ездил на разведку предыдущим днем, и мог убедиться в этом лично. Кроме того, прямо перед атакой шел дождь. Вопреки распространенному мнению, дождь это плохо не только для огнестрела, это, во-первых, плохо для тяжелой конницы, которая вязнет в мокрой земле, и плохо для арбалетов, которые просто выходят из строя. Мокрая тетива требует перенатяжения, а это возможно только на специальном устройстве — в полевых условиях похоже проделать такое с тысячами арбалетов вроде как не возможно. Но швейцарцы это превозмогли. Бургундцы, впрочем, тоже.
Примерно такие погоды стояли. Глинтвейну бы, а не вот это вот всё.
И второй важный момент: вообще ввязываться в такую жесткую мясорубку с десятками тысяч людей с каждой стороны, да еще на окопавшегося противника — затея идиотская. И швицы, в общем, опять этим своим поступком, Карла удивили. Я уже упоминал в главе про Грансон, что даже при оптимальных условиях управление войсками стремилось к нулю; и если на поле боя было хотя бы пара тысяч человек с каждой стороны, то результат битвы — все равно, что кости кинуть. Абсолютно случаен. Нам даже сравнивать не с чем. Сейчас даже в играх такого нет, потому как полностью игровой баланс ломает.
Поэтому швицы делали так: соберутся тысячи полторы, собьются в баталию и нападут на лагерь ничего не подозревающего врага. И пока враг бегает и паникует - успевают убить пару видных людей, что наносит непоправимый урон для армии. Это же средневековье, все завязано на личных обязательствах. Мы часто сравниваем это с тем, как если бы у нас командира убили — но на самом деле это не так. Смерть самого знатного в феодальной армии, это как если бы у нас внезапно убили всех юристов в стране, взорвали все сервера с банковскими данными и бумажные деньги сожгли. Реорганизация феодального войска возможна, но крайне сомнительно. В 99 процентов случаев люди едут домой воевать с соседями, участвуя в новом переделе собственности. Буквально каждая смерть высшего сюзерена — хоть короля, хоть папы римского — это как наступление девяностых, но в десять раз хуже.
Есть источник, довольно трудный для прочтения, поэтому перескажу вкратце и своими словами. Выскакивают однажды из леса полтысячи угрюмых мужиков с алебардами. Кидаются на ничего не подозревающих, мирно спящих людей в военном лагере одного герцога. Людей у герцога, кстати, было раза в три больше. Баталия сбивает боевое охранение, рубит всех подряд, включая “дев для услад”, но немного замедляет ход, потому как вокруг проснувшихся особ благородной крови стихийно возникают опорные точки сопротивления. Герцог успевает унести ноги, но паре его близких вассалов и родственников везет меньше. Швейцарцы видят, что утро перестает быть томным, и пятится обратно в лес. На полдороге их нагоняет наскоро собранный отряд тяжелой кавалерии, несколько раз тыкается в “ежа”, теряет пару бойцов убитыми и пару десятков лошадей ранеными. А потом швейцарцы их вообще прогоняют арбалетными болтами, которые никуда не попали, и страшными ругательствами, бьющими прямо в сердце. Надо понимать, что вообще все, что мы знаем по тому времени, написано по сути рыцарями о рыцарях. Ну не мог ты потратить жизнь на изучение латыни и написание книг на ней, если ты изначально не родился в семье, у которой есть проблемы с деньгами. Поэтому эта история в изложении автора выглядела такая грустненькая и полная обиды. Пришло мужичье, наваляло нам, доблестным и благородным, еще и обзывалось обидно. Но я поржал.
Этот эпизод был сильно позже Бургундских Войн. И, как учит нас история и физика, ничего не берется из ничего. Попытки поиграть в веселую для швейцарцев игру “воткни алебарду в главнюка, пока он не то что не в поле, а еще даже не в доспехах” начались еще сильно до Бургундских Войн. Но получалось плохо. Так, например, недели за три до битвы под Муртеном, точно так же из лесу выпрыгнула швейцарская баталия в полторы тысячи голов, и помчалась на лагерь бургундцев. По дороге они наткнулись на прачек, и, по обыкновению своему, начали их убивать. Они вообще то ребята лютые были, поэтому если вдруг снимут фильм о том как они защищают демократию — не верьте. Все эти гуманизьмы еще не придуманы, это средневековье, все по хардкору и дэтметалу. Короче, убили они всех, кроме одной — последняя с перепугу умудрилась выпрыгнуть метров за пять в грязь. Не знаю как они там стирали, но факт был - выпрыгнула в грязь, и швицы её некоторое время достать не могли. Сами вязли, не подобраться. Тогда они её и арбалетами постреляли, и пиками потыкали — но прежде чем кровью истечь тетка так истошно орала, что даже швицы засмущались и ушли. Подумали что после таких воплей бургундцы наверно уже построились и к битве готовы. Бургундцы вопли слышали, но все думали что это просто коллеги освежевывают местную селянку. Бывает, привыкли. А когда выяснили, что это швицы приходили, да еще так близко подобрались — реально перепугались. И после этого довольно долго, почти каждый день, поднимали ложную тревогу. Ну как ложную — швицы вокруг и в самом деле так и сновали.
Так что у Карла было три исходных.
Первое — он не ожидал, что швицы так быстро соберутся в достаточном количестве.
Во-вторых — он сам видел, что грязь в швейцарии хуже, чем в России — танки вязнут.
И в-третьих — у него был богатый опыт общения с паникерами. Поэтому привык, что у паники причин нет. Но, как выяснилось, не всегда.
Хуже того, бургундцы начали сдавать. Видимо, есть два вида моральной устойчивости. Первая, это когда надо снять с человека кожу и посыпать его солью, чтобы он рассказал все, что знает о деньгах. В смысле — где или у кого они могут быть спрятаны. И вторая, никак с первой не пересекающаяся — когда по лесу снуют односельчане и родственники этого человека с острыми предметами и почему-то недобро на тебя из кустов смотрят. В общем, у многих из персонала в компании имени Карла Смелого по приобретении королевства стали возникать сомнения в целях кампании, методах и даже самом Карле. Или просто важные дела вспомнили, типа забытого на печи горшка. Короче, стали «бургундцы», а особенно итальянцы, тихонько отчаливать домой.
Карл провел ряд мероприятий на укрепление корпоративной культуры. Совместные пикники и тимбилдинги дело, конечно, хорошее - подумал Карл - но ничего не радует людей так, как зарплата. И надо же было ему назначить выдачу жалования именно на этот день. Впрочем, вполне может быть что Швейцарский Союз нарочно так подгадал с днем битвы. А мероприятие с выдачей нескольких золотых монет девятнадцати тысячам человек — мероприятие требующее времени и сил. Ну серьезно, это около 70 килограмм золота раздать. В общем, если быть объективным, то Карла можно понять - его ошибки были скорее вынужденные. А то понапишут иногда гадость всякую, не разобравшись. Так что если придется вам войска в бой вести - не повторяйте ошибок Карла.
По результатам: швицы заявили о 20 000 фрагов из 140 000 возможных, Карл записал себе 3000 швейцарских ушей.
Ну вот вам цитата, мы же тут историки, не пальцем деланные.
Подводя итоги сражения, секретарь Муртена Энгельхард Шёни оставил в учетной книге следующую запись:
На праздник десяти тысяч мучеников, 22 июня года 1476, герцог Бургундии в сопровождении великих вельмож, а также специально [прибывшего] графа де Ромона с большой компанией латников в количестве 140 тысяч, которые осаждали вышеуказанный Муртен около 12 дней, до истечения поименованного дня был изгнан немцами и конфедератами. Герцог Бургундии, их командир, бежал, [потеряв] убитыми и раненными из оных бургундцев около 20 тысяч человек.
Свои потери стороны оценили так, опять же цитата, по Куркину А.В.:
8-12 июля в Салене Карл Смелый собрал правительства Двух Бургундий, которым зачитал свой доклад, в частности касавшийся потерь при Муртене. По словам герцога, из 1 600 копий, которые были у него перед битвой, уцелела 1 000. Так же избежали гибели 200 жандармов его придворных войск.
Из ордонансовых рот наиболее тяжелые потери понесли итальянские контингенты. Во время переклички 8 июля выяснилось, что из 400 копий (4 роты, входившие в состав II корпуса) братьев Россано и Леньяно в строю отсутствуют 2/3, т.е. из, примерно, 1 200 комбатантов (без учета кутилье) 800 погибли или дезертировали.
Из 248 комбатантов гвардейской роты Оливье де Ла Марша в период с марта по август 1476 г. выбыло 9 жандармов, 7 кутилье, 51 лучник и 1 трубач. Несомненно, что львиная доля потерь роты пришлась на 22 июня.
Особенно тяжелыми оказались потери пехоты – это отметили все участники боя. Таким образом, можно сделать вывод, что внезапное нападение армии Констанцской лиги на неподготовленное к бою бургундское войско стоило последнему до 50% личного состава.
По “швейцарцам”:
Основные потери пришлись на прорыв «зеленой изгороди» – по разным оценкам от 400 до 800 погибших. Панигарола, пользуясь ненадежными свидетельствами пленных конфедератов, повысил это число до 1 500. Учитывая характер сражения и кратковременность сопротивления бургундских войск, потери союзников можно оценить в 800-1 000 комбатантов, т.е. в 3%.
Победители, отдавая дань рыцарским традициям, провели на поле боя три дня. Рене Лотарингский разбил бивак для своего контингента на Буа-Доминго, а сам проживал в деревянном павильоне Карла Смелого. В отличие от Грансона никаких драгоценностей швицы не захватили. Добыча выражалась в грудах оружия, скромном артиллерийском парке и тоннах продовольствия.
Надо сказать, что после Муртена Карл почти не потерял в авторитете и союзниках. Коалиции интересов уже сложились, и были готовы преследовать их до конца. То есть это была почти обычная средневековая битва — крайне кровавая и абсолютно не изменившая политический расклад.
Автор: Владислав Добрый (@DobriySka).
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_307008
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты! В следующей части будет описан ход битвы.
Продолжение: Жизненно
У нас новая игра: нужно расставлять по городу вышки связи так, чтобы у всех жителей был мобильный интернет. И это не так просто, как кажется. Справитесь — награда в профиль ваша. Ну что, попробуете?