После того как испанские конкистадоры покорили уже угасающую на момент их прибытия цивилизацию Майя, родной язык индейцев был утрачен, и исследователям оставалось довольствоваться лишь непонятными древними текстами. Однако разгадать код майя все-таки удалось. В честь этого события в СССР появились необычные игральные карты, посвященные мифологии и письменности этой древней и загадочной империи.

Разгадка древних глифов

Расшифровать значения знаков (глифов) языка майя оказалось непросто, хотя многие исследователи и пытались это сделать в течение столетий после испанской колониальной оккупации Америки. Но в конечном итоге это удалось – только не испанцам, а советскому ученому.

В 1952-м, после пятисот лет изучения западными специалистами древних символов, историк, лингвист и этнограф Юрий Кнорозов расшифровал большую часть кода Майя.

В 1963 году Кнорозов выпустил иллюстрированный иероглифический каталог с пояснениями. Он предположил, что в основе письменности индейцев лежат не буквы или изображения, как ошибочно думали его коллеги, а слоги. Также ученый опубликовал научный труд, в котором выдвинул гипотезу о том, что письмо майя можно интерпретировать подобно тому, как расшифровываются древнеегипетские иероглифы, а для того, чтобы понять древний язык, нужно использовать фонетико-слоговое чтение.

Странная колода

В 1975-м в честь cтоль знаменательного открытия Юрия Кнорозова (за свои труды он получил Государственную премию СССР) в Советском Союзе была отпечатана колода игральных карт с изображением иконографии индейцев майя. Разработал их дизайн художник-график Виктор Свешников, который ранее создал и другие знаменитые серии игральных карт – например, колоды с изображением оперных сцен, народных лубочных картинок и так далее.

Карты были нарисованы на основе мифологии и письменности майя.

Карты, посвященные культуре народа майя, печатались очень недолго (примерно до конца 1980-х) и выпускались ограниченным тиражом. Сейчас эту колоду можно встретить в продаже на сайтах объявлений eBay, Аvito и т.п. (конечно же, как правило, в подержанном виде). Владельцы просят за раритет от 400 до 10 тысяч рублей.

Колода 1981 года выпуска.

Расшифровка персонажей на картах

Согласно выводам Кнорозова, письмо майя основывалось на ключевых знаках, которых было примерно 800. Чаще всего они имели форму квадрата или овала, которые часто располагались группами, что мы и видим на игральных картах. Такие группы знаков встречаются и у королей (по четыре элемента), и у дам (блок из трех элементов), и у валетов (из двух).

У каждой карты есть свой прототип - известный мифический персонаж.

Если сравнивать рисунки на картах и древние изображения индейских богов на керамике, найденные в тех местах, где жили майя, можно предположить, что король пик мог олицетворять божество по имени К'аш-ши Чак, который считался покровителем земледельцев и лесорубов. Чак считался и повелителем водной стихии. Его узнаваемый атрибут – факел, что как раз отражено Свешниковым на игральной карте.

Колода Свешникова, нарисованная на тематику майя

Пиковая дама – это, скорее всего, знаменитая «Красная богиня», супруга Чака, которая входила в число богов-творцов. Узнать ее на древних изображениях можно по клубку из змей на голове, а на карте Свешникова на голове у нее только одна змея.

Трефовый король изображает бога Ицамна (верховное божество майя), а дама – его супругу Иш-Чель, покровительницу врачевания, материнства и ткачества. На карте эта королева изображена с двумя косами. Древние индейцы майя изображали Иш-Чель тоже с косами, только обычно не с двумя, а с четырьмя.

Что касается валетов, то можно предположить, что под ними подразумеваются четыре знаменитых брата (божества-бакабы): Хобниль, Кан-Цик-Наль, Сак-Кими и Хосан-Эк. Индейцы майя верили, что эти мифические персонажи стоят по четырем углам Вселенной (по сути это четыре стороны света) и поддерживают небесный свод, чтобы он не упал на землю.

Валеты - это четверо братьев бакабов.

Пиковый туз – это мифический пернатый змей Кетцалькоатль, а червовый король – это, скорее всего, Королева Кабель, жена Кинич Б’Алама II. Кабель была величайшей представительницей власти позднего классического периода эпохи майя, управляя государством вместе с супругом более 20 лет (с 672 по 692 гг.).

Древний рельеф майя, изображающий священный ритуал кровопускания, с участием королевы Кабель.

Кабель была военным губернатором королевства Вак и носила звание верховного воина, которое было даже выше, чем титул ее мужа. На карте в интерпретации Свешникова в ее руках – ритуальный Змей Видения, который, согласно верованиям майя, появлялся во время религиозного обряда кровопускания.

источник

Припозднился на работе, еду домой. Вечер, туда-сюда. Локальное постсоветское пространство самоорганизуется в тройки у винных. Отступает будничная суета, плавно опускается всеобщее умиротворение. Листья на деревьях разворачиваются после дневной жары, шелестят пластиковые стаканы, слышен неторопливый интеллигентный разговор...

Как водится, город полон тайн и загадок. Особенно если этот город - Петербург.

О вечернем очаровании подлинной столицы сказано много. Но не добавь мы пару штрихов, в нашем повествовании появится нелогичность и весь дальнейший сюжет потеряет смысл. Говоря по правде ничего сюжет конечно же не потеряет, да и сюжета-то никакого нет. Просто вечер, усталый мужик едет с работы. Хочет быстрее под душ - смыть с себя рабочую неделю. Сесть за стол, поужинать и уснуть под детективный сериал. Но именно в этот момент на моём пути вдруг появились странные обстоятельства.

- Помогите! - Вдруг услышал я откуда-то справа тихий голос.

Девушка лет двадцати пяти, вполне нормальная, не пьяная, ну разве что совсем чуть-чуть… Что ей может понадобиться?

Я остановился и внимательнейшим образом приготовился слушать.

- Ой, как хорошо, что вы остановились, а то кого не спрошу, бросят на бегу что не курят и дальше несутся. Спортсмены сплошные.

- Я тоже не курю. - На всякий случай сразу уточнил я.

- Да и я не курю… Просто все думают, что хочу стрельнуть сигарету… А, не… один парень замуж предложил…

- Наверное он очень одинокий. - Предположил я.

- Он очень пьяный. Но тоже не курил кстати...

Я ненароком взглянул на часы. Просмотр вечернего сериала явно срывался. Мы как-то незаметно начали беседу. Не то, чтобы мне это было в тягость но поскольку от всей этой ситуации веяло неопределённостью, я мысленно приготовился к худшему.

- Так с чем вам помочь? - Я дождался, когда девушка прекратит свой рассказ.

- Мне бы рублей сто… - Просто выдохнула она. - Или лучше сто пятьдесят...

Я растерялся. Не стыковался никак у меня в сознании её образ с этой просьбой. Повеяло злой ухмылкой судьбы, если ей может повеять...

Видимо всё это отразилось на моём лице, возможно и в виде ухмылки, потому как девушка сразу скептически сморщилась.

Надо было быстро отвечать, да или нет. Потому как когда у вас просят денег, даже секундное промедление с ответом очень унижает просящего.

- Сейчас посмотрю. - Я сунул руку в карман, где должно было быть несколько бумажек.

Нашёл сотню, протянул девушке:

- Вот… Держите… Ничего, что мятые?

- Ой, спасибо! - Девушка обрадовалась как радуются дети найдя подарок под ёлкой. - Скажите ваш номер телефона, я вам верну.

Я недоуменно посмотрел на неё, но она поняла мой взгляд по своему:

- На ваш номер положу, когда будут деньги.

Я улыбнулся:

- А, это… Что вы… Пустое...

- Ну, ладно… - Девушка пожала плечами.

Потом добавила:

- Вы странный...

Вот тут уж пришло моё время удивляться. Нет, то, что иногда я бываю способен на странные поступки, это я за собой признаю. Один раз вышел из магазина, увидел бездомного пса и вернулся, чтобы купить еды. Интуристке какой-то помог найти консульство Италии…

Если покопаться, провести ревизию, то наберётся по-мелочи…

- Чем же я странный?

- Легко как-то согласились отдать сто рублей. А вдруг я попрошайка?

- Дело не в том, попрошайка ли вы, дело в том, что у меня сейчас есть сто рублей, которыми я могу поделиться.

- Вот я и говорю… Странный…

Я улыбнулся и собрался уже было двигать, но девушка меня остановила:

- Так, что? Не дадите телефон?

Я сдался и продиктовал бессмысленный набор цифр.

- Я верну деньги. - Ещё раз сказала она.

Мимо нас прошла группа молодых людей, распевающих Марсельезу. Я проводил их взглядом.

- Это гимн Франции. - Почему-то сказала девушка.

- Я знаю. До-свидания.

Дома в этот вечер как-то особенно одиноко смотрелась книга на тумбочке у кровати, стиранное бельё, уложенное стопкой на пианино, банка шпрот в холодильнике… Как-то всё вдруг поникло. Перестало испускать флюиды домашнего покоя и уюта.

Я бестолково слонялся по квартире. Включил телевизор. Шёл второй тайм футбольного матча. Игроки в красной форме проигрывали игрокам в белой. Впадающий в старческий маразм комментатор, совсем игнорируя происходящее на поле, рассказывал какую-то историю из цикла “когда играл великий Онопко…”

Я переключил на канал с сериалами. Очередные полицейские распутывали очередное коварное преступление.

Всё вдруг стало настолько одинаковым, настолько безысходным…

Я редко впадал в меланхолию. Не имел такой привычки. Не видел смысла в переживаниях по поводу того, над чем ты не властен. Но сегодня…

Что-то не так было с этими стами рублями…

Я снял куртку с крючка и пошёл прогуляться.

Совсем завечерело. Я брел по набережной автоматически переставляя ноги. Прохлада от воды приятно оттягивала мысли. Можно было просто, не думая, брести вот так вот, безо всякой цели. То самое чудесное ощущение, что всё вокруг и есть твой истинный дом. Место, в котором, чтобы ни случилось, чтобы не произошло, ты всегда будешь понят и прощён.

Навстречу неторопливо брела подвыпившая компания. Когда мы поравнялись один из парней спросил закурить. Я отрицательно покачал головой.

Так я шел, пока не дошёл до семи мостов, места, где пересекались два канала, Крюков и Грибоедова. Остановился на мосту. Никольский собор спрятался в листве. Колокольня как будто чуть отпрянула от воды. Кораблики с туристическими группами шли друг за другом оглашая округу голосами экскурсоводов.

Я очень любил это место. На мой взгляд более Петербургский вид трудно себе представить. Он строг и классичен в своей простоте. Эта, почти пуританская красота, минималистически выверенная прямыми архитектурными линиями отражающимися в воде, как будто в потустороннем мире, как ни в каком другом месте наводит на нужные мысли. Почти физически ощущается грань между мимолётной обыденностью и вечностью. Руку протяни и вон она, за зеркальной гранью каналов…

Современный мир, отошедший от классицизма и разорвавшийся между эстетикой и эпатажем навсегда потерял эту золотую середину. То, что можно назвать современным искусством ушло в быт и пороки.

На мосту напротив целовались две девушки. Им махали руками и кричали с проплывающих корабликов. Они махали в ответ. Вокруг было столько гармонии и обыкновенного счастья, что я невольно забыл про свои волнения. Чувство спокойствия залило мою душу и я просто стоял и смотрел как мир вокруг меня счастлив. И сам стал на какое-то время счастлив…

© Свешников А.Н.

Я ни когда не верил в сказки, в чудеса, в магические превращения и во всякую прочую чепуху. Гусли-самогуды, сапоги-самоплясы, щучье веление, всё это промелькнуло в далёком детстве как часть неизбежного этапа становления маленького засранца и превращения его в полноценного члена общества и осталось там за горизонтом событий. Наверное, именно по этому я очень удивился, когда открыв бутылку пива услышал:

- Не пей!

Обернулся даже, думал, что подруга за спиной стоит и начинает как всегда мозги конопатить. Смотрю: ни кого, один сижу на кухне. Кто же тогда говорит? Я сам что ли начал как дурачёчек разговаривать сам с собой? Снова беру бутылку за горло решительно, собираюсь отпить, и опять:

- Не пей!

Да что ж такое-то! Я бутылку поставил на стол, и уже в серьёзном негодовании пару раз по кухне прошёлся туда-сюда, как все делают когда по телефону разговаривают, для успокоения душевного состояния. Раньше думал, что я не подвержен ни каким расстройствам, но похоже, раз начал слышать голоса, то и мне уже смешарики наступают. Хотя с чего? Я питаюсь исключительно качественной пищей, слежу за уровнем сахара в крови и моче, холестирин контролирую. Утро начинаю с крепкого кофе и лёгкой пробежки, днём солнечные ванны и положительные эмоции, вечером опера, балет или иное духовное развитие. И вот после всего этого: "Не пей!", да ещё и на моей кухне, за которую я уже давно все кредиты выплатил!

Был у меня один знакомый, который, когда ему жена подобное заявила, сразу пошёл и развёлся. Это было у него делом принципа. Я тоже в основном был согласен с такой позицией, ну может не развёлся бы сразу, а попробовал обсудить, типа, дорогая, тыры-пыры, нельзя так сразу ради одного мимолётного задвига ставить на карту все пять недель очень романтических отношений. Ведь были же планы. Были надежды. Пицеррии и гамбургерные, кино и поп-корны. Наконец, любовь...

Что я хотел рассказать-то? А! Так вот, сижу я, значит на кухне и слышу голоса. И вот зачем мне всё это? То есть жил себе спокойно, как Миллер, а потом бац - сланцевый газ, санкции и конец всем надеждам и мечтам.

- Не пить? - это я спрашиваю и смотрю на бутылку, потому что кроме как нас, здесь этот разговор ни кого не касается.

- Не пей. - отвечает она.

Ну, или мне так кажется, как будто бутылка отвечает, потому что кроме неё реально некому.

- Это кто говорит?

- Я.

- А ты кто?

- Я проекция галактического разума.

- И на что тебя спроецировало?

- Должно было на современное высокотехнологичное устройство, но в результате резонанса получилось, во что получилось.

- В бутылку что ли? Как-то очень прозаично у вас получилось... хотя для врачей в самый раз, они такие проекции часто выводят капельницами.

- Должен был быть последний айфон. - голос явно переживал из-за такой неудачи, - Так было бы проще войти в контакт с представителем вашей расы.

- А что, ещё и представитель какой-то особый был? То есть меня тоже по ошибке угораздило?

- Да, в вашем доме живёт известный профессор космологии, вот к нему надо было.

- Это что ж у вас так прицел-то сбился?

- Всё из-за неисправной микроволновки у соседей. Кстати они через год, если её не выкинут, дуба врежут. У них уже сейчас дедушка пластилин ест.

- Это из какой квартиры?

- Из восьмой.

- Это ж напротив!

- Можешь спасти людей от страшной смерти.

- Хорошо, попробую при случае, а что мне с тобой-то делать?

- Если не затруднит, то мне бы хотелось всё таки вступить в контакт с профессором.

- А чем он так знаменит?

- У него очень прогрессивный взгляд на многие вопросы. И в качестве бонуса, мы модифицировали бутылку, разогнав её внутреннюю ёмкость до пятнадцати литров.

- Ого! Знаете чем покорить нашего брата...

Делать нечего, пошёл я одеваться по представительнее. Профессор всё-таки, а не футболист какой-нибудь тупоголовый. Для футболиста можно просто взять мяч под мышку и предложить куда-нибудь деньги вложить, и всё. А тут научное светило!

Звоню в дверь, а профессор этот между прочим на последнем этаже живёт, на семнадцатом, и без лифта пока поднимешься, забудешь уже за чем шёл.

Открывает он дверь, маленький такой, в вязаном свитере, седенький, фамилия наверняка тоже какая-нибудь соответствующая... Ландау или Королёв, например...

- Добрый вечер, я Серафим Якиевич Сопля.

- ?

- Профессор космологии, астроном. - и кланяется так смешно-смешно.

- Я... э-э-э...

И тут я себя как бы вижу со стороны, стоит такой в тапочках на босу ногу с бутылкой в руке, товарищ, и ему только что какая-то Сопля рассказывает, что он профессор.

- Что угодно молодой человек? - Сопля уже начинает недовольно шмыгать.

- Я сосед ваш снизу, хотел вас кое с кем познакомить... - и протягиваю перед собой бутылку как пароль.

- Жигулёвское? - удивилась Сопля, точнее удивился. - Проходите!

Я пошёл за ним мимо книжных шкафов.

- Вы не с кафедры? - шаркая ногами и держась за стеночки на поворотах, спрашивал профессор на ходу.

- Я с низу. Я сосед.

- А-а-а. Я думал с кафедры.

Мы вошли в небольшую комнату увешанную до потолка всякими картами. Перед окном на мощной треноге стоял допотопный телескоп времён Галилея. Я обернулся осматриваясь. Единственной некосмической вещью в комнате были сиськи Саманты Фокс с календарика на входной двери. Календарик этот перестал быть актуальным уже лет как тридцать назад, но висел он тут явно не по прямому назначению.

- Присаживайтесь. - профессор указал мне на стул.

Я присел, поставив на столик, заваленный скрученными в рулоны, бумагами, бутылку.

- Так вы не с кафедры? - ещё раз спросил астроном.

- Нет. Я сосед снизу.

- И что привело в моё скромное жилище? - профессор пошамкал губами и уставился на бутылку. Луч света озарил его старое, морщинистое лицо, совсем как на картине Рембрандта «Блудный сын»:

- А! Понятно! Сейчас молодой человек, принесу стаканы.

И он бросился, если так можно было сказать, учитывая его возраст, к дверям. На выходе из комнаты ещё раз осведомился:

- Так вы не с кафедры значит?

- Я сосед ваш... - начал было я, но он уже вышел и явно меня не слышал.

- А ты чего молчишь? - спросил я бутылку.

- Не могу же я так сразу начать говорить с таким пожилым человеком! - резонно возразила бутылка. - Вдруг его инфаркт хватит?

- А может он бы и не удивился? Вон он как ломанулся за стаканами, видать уважает это дело...

- Всё равно в каком-нибудь устройстве было бы надёжнее начинать контакт.

- Я кстати что-то не вижу тут ни каких айфонов.

- Был, ему студенты подарили, чтобы он на экзамене не злобствовал, год назад.

- И как? Не злобствовал?

- Из двадцати человек девятнадцать "не зачёт" получили.

- Железный мужик! И как студенты, не обиделись?

- Нет, Только почтовый ящик собачьим дерьмом набили до верху.

- Вот почему так воняло в подъезде! - дошло вдруг до меня.

- С кем разговариваете, молодой человек? - профессор вошёл в комнату с двумя стаканами в руке.

- Да так... сам с собой.

- Философия это опасная дорожка мой дорогой! Много народу на этой стезе сгинуло…

Профессор поставил стаканы на стол и уселся напротив. Я разлил по половинке и протянул ему. Профессор отпил и закивал головой.

- Хорошо, хорошо... так что привело в мою обсерваторию?

Он обвёл руками комнату рискуя пролить пиво.

Я уставился на бутылку, но проекция галактического разума молчала.

- Да вот, всё хотел узнать, как там в космосе сейчас дела. - начал я уклончиво.

- В космосе всё очень хорошо, молодой человек, не переживайте. На земле гораздо хуже! Гораздо! Это я вам как профессор говорю.

- Ну, раз вы говорите... - я смущённо замолчал.

- Вот я вчера ходил на почту, мне сестра из Ярославля должна была прислать посылку. Я пошёл на почту, так там такая очередь! И совсем нет ни какого порядка. Это ужасно. Если бы в космосе было так, как на нашей почте, то Джордано Бруно бы сам себя сжёг, в знак протеста.

- Ужасно - согласился я и подлил профессору.

- И это только почта! - профессор потряс кулаком и отпил как лошадь после стипль-чеза. - А что в других отраслях? В лёгкой промышленности? В тяжёлой? В... - он запнулся, подбирая очередную промышленность.

- В автомобильной. - подсказал я на удачу.

- Вот! В самую суть! Браво! Браво, молодой человек! Вы не с кафедры?

- Нет. Я сосед снизу. - я показал взглядом на бутылку.

- Вы знаете, что всё в пространстве подчиняется строгим математическим законам?

- Догадываюсь.

- Тогда почему нельзя так сделать для людей?

И действительно, почему? Я задумался над вопросом и долил себе.

- А я вам отвечу. - профессор тоже долил и с жаром стал излагать так будораживший его воображение предмет. - Потому что люди не готовы к нормальному пониманию окружающего мира, а продолжают верить во всю эту дребедень, в колдунов, в леших, в пришельцев...

Так... Я посмотрел на бутылку. Та молчала. Видимо задача по вхождению в контакт со светилом земной науки резко осложнилась.

- Ну тут я бы не был бы так категоричен. - начал я делать черновую работу за грёбаных зелёных человечков.

- Это в вас молодость ещё бурлит. - профессор махнул рукой.

- Да нет же. Простая теория вероятности.

Дурацкий какой-то разговор у нас стал получаться. К нему значит, к этой Сопле, так как он крайне образован и могуч, прилетели из другой галактики, меня сбаламутили быть посредником, а он на попятный?

- Вот если бы вы были с кафедры я бы сейчас подвёл бы вас к телескопу и сразу бы доказал всю несостоятельность всех этих теорий.

- Я вам и так верю, вы же профессор. - я долил обоим.

- Тут регалии и чины не должны вставать на пути. - профессор замахал руками. - Тут только научный подход! Только так! Только наука и ни чего сверх того! Ни капли!

- А если всё таки есть вероятность? - примирительно предложил я.

- Вероятность есть всегда. - вдруг согласился профессор. - Я даже так скажу... - он сделал несколько больших глотков и я, чтобы не отставать сделал столько же, - В глубине души я все эти современные теории решительно отметаю. Вот если бы вы были с кафедры, я бы сейчас подвёл бы вас к телескопу и вы бы там сами всё увидели.

- Та что ж там за телескоп-то такой у вас?

- Телескоп обычный, просто напротив женская баня.

Я разлил по полному стакану.

- Во первых у вселенной нет центра. - начал профессор.

- Да ну? - не поверил я.

- Это моя теория, и она пока не пользуется популярностью в научных кругах.

- Я вам верю профессор!

Он посмотрел на меня, улыбаясь, как бравый солдат Швейк:

- Зови меня, Сопля.

- Я соплёй вас звать не буду, я вас Серафим Якиевич буду звать.

- Ну, как пожелаете...

- Серафим Якиевич, я ведь к вам не просто так зашёл пива попить...

Профессор прищурился как в прицел:

- Всё таки с кафедры...

- Да с какой такой кафедры! С седьмой квартиры я снизу, сосед ваш!

- Точно не с кафедры?

- Да я телескоп первый раз в жизни так близко вижу!

- Кстати на кафедре много таких. - погрозил мне астроном, но не злобно.

- У вас там на кафедре на вашей, хуже чем в террариуме.

- Что ж вы хотите, это же кафедра!

- Я к вам с миссией.

Профессор скрестил руки на груди и приготовился внимательно слушать.

- Вы конечно не поверите, но я пришёл как представитель галактического разума...

Астроном побледнел:

- Кафедра бессмерта! - на Соплю одно загляденье сейчас было смотреть.

- Вы напрасно не верите. Я тут между прочим распинаюсь перед вами, а эта самая ёбаная проекция стоит как в рот говна набрала, ещё и подливает сука!

- Не переживайте. - поспешил успокоить меня профессор, с космическими силами всегда всё через жопу.

Я злобно посмотрел на бутылку, но безрезультатно. Стекло безмолвствовало, обрекая меня на насмешки и, возможно, вмешательство врачей.

- Давайте выпьем. - предложил профессор, как будто мы до этого фломастерами рисовали.

Я кивнул. Космос молчит, хоть с астрономом поговорю.

Мы просидели до утра. Сосед рассказывал мне про звёзды, галактики, про безбрежный океан познания и про косность мышления, про современные телескопы, заглядывающие на миллиарды световых лет и про кафедру, где как в чёрной дыре собиралось всё зло этого мира. К утру, галактический разум всё же попытался вступить в контакт но был послан в созвездие Лебедя. Нам, увлечённым спором о вселенной, было не до него. Мы уснули в креслах. Приходящая утром глухонемая уборщица не стала будить двух астрономов, и молча убрала недопитую бутылку, выкинув её в мусоропровод.

© Свешников А.Н.

Наблюдатель.

Где-то с месяц как я стал просыпаться среди ночи и лежать, смотря в потолок.

Никак не мог заснуть. Ворочался, ковырялся в воспоминаниях…

Сначала это меня не очень беспокоило, но потом стало тревожно. Что со мной?

Я рассказал о своих сомнениях врачу. Врач выслушал внимательно, постукивая дужкой очков о письменный стол. Обычный такой врач. Старенький… седенький… такие нравятся детям…

- Вам надо бросить пить.

Это было так не оригинально, что я молча встал и ушёл. Зачем мне мнение человека, весь профессионализм которого сводится к фразе, которую я слышу по нескольку раз в день от всех своих знакомых? И ради этого он много лет учился врачебному ремеслу? Чтобы вот так банально расписаться в беспомощности? Мои знакомые без всяких обучений могут работать врачами. Терапевтами то точно… Хирургом быть, дело понятное, без сноровки трудно, надо знать чего отрезать и чем аппендицит отличается, скажем, от селезёнки. Но говорить каждому пришедшему на приём, что «надо бросить пить…» тут особого ума не надо. Уж в нашей стране точно…

- Чего сказали? – спросила коллега по работе.

Я предупреждал её накануне, что с утра задержусь – записался на приём к врачу.

- Сказали, что пью много… - мрачно ответил я, роясь в шкафу с документами.

- Ты то? – коллега фыркнула. – Не видели они тех, кто действительно много пьёт.

- Да я думаю, видели… - я захлопнул дверцу.

Проклятых документов в этом шкафу не оказалось и это означало, что теперь нужно будет идти в архив:

- Просто фраза универсальная, для всех подходит…

Спускаясь по пошарпаной лестнице черного хода я столкнулся с Танечкой. Танечка как всегда спешила.

- Привет. Как там обстановка?

- Где? – не поняла Танечка.

Она работала в конторе уже три года и мягко говоря не блистала. Перебирала в отделе кадров какие-то бумажки… справки делала… следила за графиком отпусков.

- Там, внизу. – я показал пальцем в сторону первого этажа.

- А! Там? Там всё нормально. – обрадовалась она пробегая мимо.

Да, весь этот диалог она была крайне стремительна.

- Танечка… - тихо произнёс я, и эта перемена интонации заставила её притормозить.

- Да?

- Вы бы так не спешили…

- А-ха-ха… - и она застучала дальше своими тонкими каблуками.

В архивной комнате пахло сыростью и старой бумагой. Как и везде под такие нужды выделялось обычно самое зачумлённое помещение, с протекшим потолком, с вспучеными полами, с прочими разными дизайнерско-бытовыми недостатками. Наша контора исключением не была.

Мне нужны были документы по отчётности за прошлый год. Но учитывая отсутствие систематизации в хранении, поиск мог занять какое-то время. Я принялся неторопливо изучать надписи на коробках ища нужную дату. Ага… разумеется коробка на самом верху! Подставив стул. Залез, кряхтя… всё равно высоко! Я привстал на цыпочки и потянулся, тут ножка стула хрустнула… я потерял равновесие, схватился в отчаянной попытке удержаться за кусок полки, но всё равно полетел вниз.

Сколько я пролежал без сознания сразу и не сообразил. Открыл глаза – лежу среди бумаг. Как писатель после недельного запоя. Потрогал затылок – крови нет, шишка тоже не ощущается… Живой! Вот угораздило меня…

Поднялся на ноги, осмотрел бардак. Папки валялись раскрытые - при падении бумаги разлетелись вокруг как голуби мира когда по ним палишь из дробовика. Теперь хрен чего найдёшь в этой каше…

Вечером опять к врачу отправился.

- На этот раз, что у вас?

Всё тот же ветхий дедушка, всё тот же добрый терапевтический взгляд…

- Ударился головой.

- Пили?

Да что ж такое!

- У вас все вопросы про алкоголь. Может вы по Фрейду чего-то не договариваете?

- А почему такая агрессия?

- Да не агрессия, а недоумение. И между прочим вполне обоснованное! В тот раз вы меня об этом же спрашивали!

- И что вы тогда ответили?

- Ни чего не ответил. Встал и ушел. Я считаю такие вопросы не уместны.

- Это почему?

- Потому что не имеют к делу ни какого отношения!

- А вы врач?

Я чуть не выругался от бессилия. Вот упрямый дед! Ему про Фому, а он про Ерёму. Заладил: пил-не пил…

- Нальёте – выпью… - отвечаю ему, сменив тон.

- Вот! – и он поднял вверх указательный палец.

- Что «вот»?

- Первый признак – алкоголик никогда не отказывается от предложения.

Я вздохнул. Медицина у нас не на высоте. Вот не дай бог у меня на почве падения и удара разовьётся заболевание? А вместо профилактического исследования я вынужден выслушивать намёки.

- Попробуйте понаблюдать за людьми.

Доктор начал что-то писать в карточке.

- За какими людьми? – не понял я.

- За любыми. Лучше всего после работы на часик присесть на скамейку и понаблюдать. Очень помогает.

- Я вечером всегда домой тороплюсь.

- А что, дома вас ждёт кто-то?

Я задумался. Жил я один, был когда-то кот, но умер уже давно, и с тех пор дома ни кого.

- Ни кто не ждёт…

- Тогда до следующего раза. Через месяцок заходите, расскажите про ощущения.

Прохожие интересны сами себе. Раньше я на это внимания не обращал, а не так давно заметил эту особенность. Они идут вдоль и поперёк тротуара, не поднимая голов от своих телефонов, или просто прижатые воспоминаниями, или просто затюканные настолько, что ни чего не остаётся им, как упереться взглядом в землю, и так идти словно плуг, оставляя за собой разрыхлённый шлейф отставших мыслей, нестройный, и никому неинтересный.

Я наблюдал за прохожими сидя на скамейке в парке. Прошло уже две недели, как врач прописал мне это странное лекарство. Поскольку ходил в парк я всегда в одно и тоже время, то довольно быстро стал узнавать людей, живущих в этом пространственно-временном отрезке. Их оказалось неожиданно много. Нет, конечно, я понимал, что люди выходят из дома, едут на работу по определенным маршрутам, потом возвращаются… но чтобы понять масштаб этих трамвайных путей, проложенным по жизненным рельсам, мне пришлось сидеть и наблюдать две недели. Я заступал на свой пост под вечер и основная масса конечно же возвращалась домой, но кто-то спешил и в ночную. Обрывки фраз, немного дедукции… а иногда и просто я придумывал судьбу с нуля. Так, по часу в день, мой мир заполнялся странными судьбами абсолютно незнакомых мне людей. А потом я стал их записывать на бумаге. Я приходил домой и они не могли просто исчезнуть из моей жизни. Они требовали какой-то своей. Они имели на неё право. И тогда я садился на кухне, доставал бумагу, авторучку, и записывал их. Я помню первый раз это было странно. Ни когда до этого я не занимался ни чем подобным. Чужие судьбы, рождавшиеся из наблюдения на бумаге, превращались в характеры, в куски историй. Всё это было так необычно, что я испугался.

- Что на этот раз стряслось?

Я улыбнулся, хотя хотел начать беседу с доктором в резкой манере. Уж больно он меня выводил из привычного состояния. А сейчас сидит всё такой же маленький сморщенный старичок… Что мне злится на него?

- Доктор, я совсем запутался…

- Пили?

- Да ну вас…

Но удивительное дело, я не разозлился на этот вопрос, как в прошлый раз, а просто раздосадовался.

- Так чем обязан, молодой человек?

- Доктор, я не пил, чем конечно же вас удивлю, но это не самое интересное. Я неожиданно для себя стал записывать результаты вашей терапии.

- Какой такой терапии?

- Вашей. Вы мне прописали наблюдение за людьми… каждый день по часу минимум, после работы… А потом вдруг стал всё это записывать.

- Любопытно… любопытно… - доктор подался вперёд. – А что-нибудь из записей принесли с собой?

Я кивнул и полез в сумку. Достал пару листков.

- Вот, посмотрите.

Пока доктор читал, я смотрел по сторонам.

- Любопытно… - наконец произнёс доктор, когда закончил.

- Что именно?

- Хорошо написано. А вот все эти подробности, они, стесняюсь спросить, откуда?

- Додумывал. – признался я.

- Отлично. Продолжайте в том же духе.

- А долго?

- Приходите через три недельки, там посмотрим.

- А брать с собой писанину?

Доктор улыбнулся. Видимо слово его позабавило.

- Берите. Бумага всё стерпит…

Она всегда проходила мимо в одно и то же время. Появлялась за десять минут до окончания моего терапевтического сеанса. Чуть за тридцать, рост выше среднего. Проходила быстро, по сторонам не смотрела. Что-то в ней было такое, что потом её образ висел перед глазами. И если про других я мог придумать хоть что-то, то с ней как на стену натыкался. Ни чего из того, что приходило в голову ей не шло. Меня это немного расстраивало и в то же время не отпускало. Постепенно я стал писать только её. Раз за разом оставлял на бумаге её историю и каждый раз рвал в клочья. Сначала я пытался представить её жизнь как обычную череду быта и неудач, но всё это оказывалось слишком банальным. И через неделю мне уже хотелось подарить ей такую жизнь, которой не было ни у меня, ни у кого из тех персонажей, которым посчастливилось обрести через меня своё второе «я». Мне захотелось сделать её счастливой.

Так, с моей лёгкой руки, дома её стала ждать семья, любящие муж и дети, непременно двое – мальчик и девочка. Девочка старшая, чтобы помогала по хозяйству и с братом-сорванцом. Муж непременно внимательный, добрый. Каждые выходные они всей семьёй выезжали загород. Там непременно должно было присутствовать небольшое озеро. Дружные соседи, вместе с которыми они жарили шашлыки, пели под гитару песни, а когда темнело, садились перед домом на длинную скамейку и смотрели на звёзды. Пусть муж будет астрономом. Он рассказывает им о звёздах, о бесконечном пространстве, о том, откуда всё возникло. О вечном существовании форм материи…

Я ни как не мог придумать ей имя. Все имена казались обычными и недостойными её. Имя это бесило меня и стало навязчивой идеей. Мужа я сразу назвал Виктор. Дети – Наташа и Денис, тоже не доставили хлопот. А вот её имя мне ни как не удавалось придумать. Оно обязательно должно было быть мелодичным, как если бы его можно было сыграть на флейте, чтобы оно переливалось как журчание воды и было в нём что-то волшебное, что-то такое, чтобы услышав, невозможно было представить ни чего другого.

- Какой-то ты в последнее время стал рассеянный? – спрашивала коллега.

Я отшучивался, но людям со стороны всегда виднее. Значит и вправду что-то изменилось во мне?

В тот вечер я как всегда сидел на скамейке и ждал. Но в обычное время её не было. Я заволновался. Она всегда была пунктуальна. Может что-то случилось? Я прождал лишних полчаса, но она так и не появилась.

На следующий день её тоже не было. На третий день я отпросился пораньше с работы, предположив, что может она поменяла график. Но моя идея провалилась.

В связи с таким поворотом её бумажная жизнь теперь не казалась мне такой идеальной, вернее как раз именно идеальной она теперь и стала казаться. Действительность же настойчиво сверлила мой мозг, требуя пересмотра. Раз за разом я перечитывал её историю, но переписать не решался. Всё же было так хорошо, зачем она всё решила испортить?

На следующий день я, как всегда не дождавшись, встал и побрёл к дому. Стараясь отвлечься, глазел по сторонам читая вывески. И тут я увидел как она выходит из машины. Прямо в десяти шагах передо мной. Я встал как вкопанный. Она вышла, встала на тротуаре, ожидая, когда выйдет водитель.

Мужчина подошёл к ней, обнял за плечи и они направились к парадной. Хлопнула дверь и я остался один.

- Как продвигается ваше творчество? – весело поинтересовался доктор.

- Спросите лучше, пью я или нет…

© Свешников А. Н.