Это не всплеск, вызванный одним неприятным опытом. Я провёл в вашей стране больше времени, чем готов в этом признаться. И куда бы ни поехал, одни и те же удушающие истины повторяются.
Начнём с самой жалкой и сбивающей с толку черты: глубочайший, пресмыкающийся, поглощающий комплекс неполноценности перед Западом, сочетание которого с странным и незаслуженным чувством превосходства. Это психологический хлыст, который был бы любопытен, если бы не был настолько отвратителен.
Я получил место в первом ряду этого явления несколько лет назад, до того как ввели крупные санкции. У моего отца была консультационная работа в Мордовии, из всех мест. Он помогал налаживать какой-то производственный процесс. Я, будучи молодым и глупо любопытным, решил съездить — так что я провёл там одно лето.
Как только местные — и я говорю о людях моего возраста, а не о какой-нибудь бабушке, которая до сих пор думает, что Сталин жив — узнали, что мы западные, это было похоже на то, что небеса разверзлись и сошли ангелы. Мы были не просто гостями; мы были божествами. Почтение было мгновенным и абсолютным. По их реакции можно было подумать, что мы — второе пришествие Христа, пришедшее благословить их жалкое существование своим святым присутствием.
И это было не просто вежливостью. Это был полный отказ от самоуважения. Молодые мужчины и женщины подходили ко мне со своим запинающимся, учебным английским, глаза у них были широко раскрыты в отчаянной, умоляющей надежде. «Что вы думаете о нашем городе?» — спрашивали они, голос их дрожал от нужды. «В вашей стране что люди говорят о нас, о России?» Они вешались на каждое моё слово, лица их были маской тревоги, как у избитой собаки, надеющейся, что в этот раз хозяин не ударит, а даст крошку со стола.
И, боже мой, зачем вам вообще это важно? Вот что действительно поражает. Клянусь всем своим существом: на Западе никому нет дела до того, что думает о них средний россиянин. Ни на секунду. Идея о том, что вам нужно наше одобрение, наше суждение, чтобы чувствовать себя замеченными или подтверждёнными в существовании — это просто… странно. Это национальная болезнь — постоянная потребность, чтобы внешний мир вас оценивал, как будто ваша личность — это экзамен, который вы постоянно проваливаете.
Эта патологическая потребность во внешнем одобрении проявляется в самых комичных и трагичных формах. Это причина, по которой вы видите человека за рулём нового BMW X5, стоимость которого превышает $50,000, а затем узнаёте, что он живёт в разваливающемся бетонном доме, который, похоже, признан аварийным тридцать лет назад.
Я видел этот же сценарий больше раз, чем могу сосчитать. Один парень, которого я знал — назовём его Дима — подбирал меня на сверкающем чёрном Land Cruiser своего отца. Машина была зверь. Естественно, я подумал, что они живут в какой-то шикарной усадьбе на окраине города. Однажды он пригласил меня в гости. Мы подъехали к высоченному серому панельному монстру, который выглядел скорее как вертикальный шкаф отчаяния, чем как дом. Вход был порталом в другое измерение грязи. Стальная дверь была покрыта ржавчиной и грубыми граффити, цифровая панель замка была жирная и наполовину сломана. Внутри воздух был густ от запаха застаревшего сигаретного дыма и с лёгким привкусом кошачьей мочи. Лифт стонал и дрожал, как умирающее чудовище, пока мы поднимались. Это была бактериологическая зона боевых действий. В таком месте на Западе скот содержать бы не стали, а здесь жили семьи.
И самая безумная часть? Дима не стыдился. Он повёл меня в их крошечную, захламлённую квартиру, как будто это был дворец. Внутри было достаточно чисто, в этом признаю, но это была коробка для обуви. Он не принес ни извинений, ни объяснений. Это уродливое несоответствие между символом богатства на улице и нищетой внутри было для него совершенно нормальным. Ему и в голову не пришло, что, может быть, лучше ездить на десятилетней Ладе и жить в доме с чистым, безопасным подъездом и хоть каким-то пространством для дыхания. Нет. Внешний вид, демонстрация успеха перед чужими — важнее реального качества повседневной жизни.
Этот принцип распространяется на всё. Вы видите парней с новейшим iPhone 14 Pro Max, которые носят полиэстеровую рубашку на два размера меньше. Вы видите мужчин в дорогих костюмах, отчаянно пытающихся создать образ богатства и силы, но которые не причёсываются и не бриются три дня, выглядя как бомж, ограбивший агента по недвижимости. Всё это фасад, отчаянная попытка выглядеть соответствующим, не понимая сути. Это менталитет «культа груза», применённый к образу жизни целой нации.
Отсутствие самоуважения проявляется не только в ваших взаимоотношениях, но и в самой среде, которую вы для себя создали. Вы живёте в нечистоте. И я не имею в виду очаровательную, историческую пати́ну старого города. Я имею в виду настоящую, буквальную грязь. Поговорим о вашей воде. Истории правдивы. Как-то раз я останавливался в отеле, рекламировавшемся как «люксовый». Относительно новое здание, улыбающаяся женщина на ресепшене — редкость, словно единорог. Номер казался нормальным. Чистое бельё, телевизор работал. Потом я включил душ. Закашлялся стон из труб, а затем из лейки хлынул поток вязкой, коричневой жидкости. Это было не просто обесцвечено; она была непрозрачной. Пахло ржавчиной, серой и разложением. Я стоял и поражённо смотрел на всю эту мерзость. И это было в отеле высшей категории. Это то, что у вас называется «люкс». Принятие такого базового провала инфраструктуры говорит о многом. Вы настолько привыкли к дисфункции, что уже и не признаёте её как таковую. Чистая вода у вас, очевидно, считается дополнительной опцией.
И запах. Боже мой, запах. Он ударяет вас в лицо в момент, когда вы выходите из самолёта. Густая, едкая мгла низкосортных дизельных выхлопов, горящего угля и неизвестных промышленных химикатов. Вы вообще это замечаете? После нескольких недель за границей возвращение в Россию похоже на то, будто окунаешь голову в выхлопную трубу машины. Вся страна пахнет как плохо эксплуатируемый заводской пол. Кажется, нет никаких стандартов по выбросам. Машины, автобусы, заводы — все просто изрыгают густое, чёрное ядовитое облако в воздух, которым вы дышите. Когда вы соединяете визуальную уродливость бесконечных серых панельных домов с постоянной, гнетущей вони, создаётся ощущение преднамеренного стремления сделать самый неприятный уголок планеты.
И это подводит меня к физической среде, которую вы сами для себя создали. Забудьте на минуту о неверно расставленных приоритетах; давайте поговорим о базовой грязи. Я никогда не забуду свою первую поездку в небольшой местный супермаркет в одиночку. Без местного проводника я был просто ещё одним лицом в толпе. Место было тускло освещено, пол липкий. Я купил свои вещи и подошёл к кассе. Женщина на кассе выглядела не просто скучной или уставшей. Она посмотрела на меня с выражением такой глубокой, убийственной ненависти, что я отшатнулся. Я подумал, может, я нарушил какой-то негласный культурный закон. Не в ту очередь встал? Неправильно выложил товары на ленту? Но потом я наблюдал. Та же самая «смертельная» ухмылка была у старушки передо мной и у молодой матери после меня. Это было не лично. Это был универсальный покров страдания и презрения к её работе, клиентам и собственной жизни.
Стереотип о том, что русские не улыбаются, — это не просто стереотип; это кризис душевного здоровья. Радость вызывает подозрение. Оптимизм считается признаком идиотизма.
«Правительство коррумпировано», — будут жаловаться они, как будто это нечто открывающее глаза. «Дороги плохие». Да, Павел, дороги плохие, но правительство не мешает тебе смыть полдюйма засохшей грязи с машины. Государство не заставило тебя протянуть провода по комнате вместо того, чтобы потратить пятнадцать минут и прикрепить их по плинтусу. Коллективное пожатие плечами, фаталистическое принятие убожества как неизменного состояния — вот настоящая национальная болезнь. Они бесконечно ноют о своём положении, но яростно сопротивляются любой идее, что они лично могли бы что-то — хоть что-то — сделать, чтобы это изменить. Это нация нытиков, которая фетишизирует собственное несчастье.
Это несчастье отражается в том, как они взаимодействуют друг с другом. Язык грубый, хулиганский и беспощадно сквернословный. И я не имею в виду креативный, остроумный способ, как в сценариях Тарантино. Это просто… отвратительно. Их разговоры усеяны постоянным потоком резких, уродливых ругательств, которые не служат иной цели, кроме как принизить говорящего, слушателя и сам предмет разговора. Полное отсутствие базовой вежливости, тотальное пренебрежение социальными нормами. Они разговаривают с матерями так же, как с бродячей собакой. Нет уважения к друзьям, партнёрам или самим себе. Это культура, построенная на бытовой жестокости и взаимном неуважении. Представьте себе самую отвратительную, дисфункциональную семью из худшего трейлер-парка в Америке и населите ею целую страну. Это даст вам приблизительное представление.
Эта бытовая жестокость — спорт. Каждый, у кого есть хоть мелкая власть, использует её как оружие, чтобы чьё-то утро стало чуть хуже. Дорожный инспектор, который держит ваши документы на пару минут дольше, наслаждаясь вашим дискомфортом. Бюрократ за стеклом, который говорит с вами как с особенно глупым насекомым. Кассир в банке, который театрально вздыхает с нетерпением, пока вы считаете свои деньги. Это национальное развлечение, цепочка маленьких унижений, передающихся от чуть более сильного к чуть более слабому. Вы делаете так друг с другом в садистском, оправданном убеждении, что, как только вы отвернётесь, кто-то сделает это с вами.
В тот момент, когда вы предлагаете практическое решение, даёте проблеск оптимизма или намекаете, что отдельный человек обладает властью над собственной жизнью, они обращаются против вас с ядовитым презрением. Внезапно вы — враг. «О, ты думаешь, что может быть лучше?» — они усмехнутся с снисходительной ухмылкой. «Как наивно. Как глупо. Вы не понимаете. Это Россия. Здесь всегда было дерьмо, и всегда будет дерьмо». Этот извращённый, саморазрушительный фатализм — ваше величайшее национальное достояние. Вы фетишизируете своё собственное страдание. Вы гордитесь своей неспособностью что-то изменить. Если вы хотите заслужить вечное презрение русского, предложите, что их жизнь, их город или их страна когда-нибудь могли бы быть лучше, чем сейчас. Для них надежда — величайшее оскорбление.
И прежде чем начнётся предсказуемый хор «ты был только в провинции, Москва и Питер другие» — заткнитесь. Просто заткнитесь. Я провёл в обоих городах немало времени. Да, центральный квадратный километр каждого города — красиво сохранённый туристический парк. Красная площадь впечатляет. Эрмитаж потрясающий. Но стоит проехать на метро три-четыре остановки от центра — иллюзия рушится. Вы снова в российской провинциальной серой «каждой деревне». Пригороды Петербурга — та же коллекция дешёвых, фабричных бетонных коробок, что и в остальной стране. Те же грязные подъезды, та же разрушающаяся инфраструктура, те же несчастные, серолицые люди, волочащие ноги. Слава о красоте Петербурга была огромным разочарованием; это маленькое красивое сердце, окружённое огромным, гниющим трупом серой городской нищеты.
И давайте будем предельно честны насчёт последнего оправдания: «Но у каждой страны есть свои проблемы!» Да. Да, есть. Но не такие. Не настолько повсеместно. Не в таких масштабах. Уровень дисфункции даже не в одной лиге. И самое бесит меня то, что я вовсе не ходил по окраинам. Я не устраивал тур по нищете. Мои знакомые были так называемой элитой. Образованные люди с дипломами престижных университетов. Люди из семей, считающихся успешными по вашим меркам. И как думаете? Они всё равно были довольно ничтожными. Они просто лучше это скрывали, у них был получше английский, одежда дороже, но суть была той же.
Каждый из вас считает себя исключением. Вы все снимаете с себя любую ответственность. Вы смотрите на грязь вокруг и обвиняете безликое, безликое «чужое».
Вы, человек, читающий это, с университетским дипломом и приличным английским — вы и есть проблема. Вы тот «другой русский», которого вы так презираете. У вас может быть чуть больше денег, вы могли прочитать чуть больше книг, но вы сшиты из той же материи. У вас те же базовые дефекты: тот же недостаток самоуважения, проявляющийся в отчаянной потребности во внешней валидации, то же принятие убожества, тот же укоренившийся пессимизм, который вы принимаете за ум, та же бытовая жестокость и, прежде всего, та же глубокая неспособность к самоанализу. И каждый из вас верит, что он — одинокий остров вежливости и ума в океане дисфункции.
И вот почему, мои дорогие друзья с Пикабу, я вас ненавижу. В конце концов, это же любовное письмо. А любовь, как и ненависть, требует честности.
Ко всем достопочтенным господам и учёным мужам Пикабу, которые нашли время ответить — ваше мнение было получено, прочитано и оценено примерно так же, как можно оценить голубя, нагадившего на плечо. Нужно обладать особой мотивацией, чтобы читать то, что вы, как утверждаете, ненавидите, а затем написать ответ, который лишь подтверждает половину моих слов.
Начнём с user11060593, который столь изящно диагностировал у меня разрыв «кукана». Если вы пытались шокировать меня дворовой бранию, вынужден сообщить: я видел более изобретательные оскорбления на стенах придорожных туалетов. Ваш вклад занесён в дело под названием «Интеллектуальное разложение России» как Улика А. У вас была возможность ответить по существу на подробную критику, но вы предпочли визжать с обочины, как ребёнок, кидающий камни в проходящий поезд.
К пользователю 12.1: «Я так в 10 лет троллил на заре зарождения интернета». Да, это заметно. Вы с тех пор недалеко ушли. Вы путаете троллинг с дискуссией, а ехидство — с пониманием. Вам было десять тогда; ментально вам десять и сейчас.
CarLas, вы совершенно не уловили суть. Речь про провода шла о видимом, неопрятном хаосе — удлинителях, зарядках, розеточных блоках, раскиданных по проходу или примотанных скотчем к стенам. Вы ответили, похваставшись скрытой проводкой, будто это какое-то революционное достижение. Но поздравляю: вы освоили стандарты 1960-х годов. Может, в следующем году откроете для себя гипсокартон.
vvh74 — «Да, ты абсолютно прав по большинству пунктов». Это единственный комментарий, заслуживающий серьёзного ответа. Вы признали обоснованность поднятых вопросов и заметили асимметрию в том, кому подобная критика адресуется. Справедливо. Но поясню: у немцев и японцев тоже есть недостатки, конечно, но они не строят целые личности вокруг фатализма и показного страдания. В этом — разница.
DonEditor, ваша метафора про свинью и грязь звучит почти поэтично, по-деревенски. Но задумайтесь: если кто-то входит в ваш дом и говорит, что там пахнет мусором, а ваш ответ — обвинить его в слишком чувствительном носе, а не вынести мусор, то, возможно — лишь возможно — запах исходит не только от гостя.
Pe40nkin спросил, не очередной ли я иностранец из ваших «бывших губерний». Нет. Я из страны, которая не использует свои бывшие границы как оправдание нынешней посредственности.
MartovskiyKotey спросил, кто я и откуда. Я — тот, кто жил среди вас достаточно долго, чтобы видеть ложь, которую вы сами себе рассказываете. Тот, кто ходил по вашим улицам, говорил с вашими людьми, ел вашу еду, пил вашу воду (к сожалению).
bedboynet утверждает, что такое мог написать только русский. Это либо самое разрушительное самопризнание, которое я когда-либо видел, либо самый случайный комплимент, который я когда-либо получал. В любом случае — спасибо.
Я здесь не затем, чтобы кого-то переубеждать или выигрывать симпатии. Я изложил то, что видел, потому что считаю: честность важнее комфорта. Именно поэтому я написал то, что написал.
Не потому что я вас ненавижу.
А потому что вы заслуживаете лучшего — но слишком гордые, слишком надломленные или слишком трусливые, чтобы признать это.
