Роман + Слизерин

ПЕРВАЯ ГЛАВА

В отличии от других факультетов, которые совсем пали духом, слизеринцы совершенно по-другому восприняли уход Дамблдора. Услышав известие об его отставке, многие за столом зелёного факультета с трудом сдерживали радостные улыбки, а вечером в честь этого в гостиной устроили грандиозную вечеринку, где отмечали избавление от проклятого и ненавистного защитника маглорождённых. В центре вихря неожиданного праздника оказался Гарри Поттер с Драко Малфоем, за которых подняли немало кубков в тот вечер. Кто-то раздобыл сливочное пиво и множество сладостей, заказав всё это в магической деревушке под названием Хогсмид, которая была расположена рядом с Хогвартсом. Гарри пил это пиво в первый раз с огромным удовольствием: чудесный напиток с очень приятным вкусом согревал всё тело до кончиков пальцев. Хотя никто прямо и не говорил, что Гарри Поттер — наследник Слизерина, но эта мысль просто витала в воздухе гостиной, хоть и не была озвучена в итоге.

Многие радовались, говорили, что благодаря Гарри Поттеру и отцу Драко — Люциусу Малфою — их избавили от этого любителя маглорождённых и всякой нечисти, поэтому теперь наконец-то Хогвартс очистится от лишних обитателей и вступит в новую эру. Драко сразу толкнул речь, в которой говорил, что благодаря именно его отцу ненавистного Дамблдора прогнали с поста директора, а теперь, возможно, во главе школы поставят их декана. Ну а профессор Снейп опять вернёт им квиддич, да и вообще наведёт в замке порядок. Со слов Драко, Люциус Малфой на этом не остановится и, если все волшебники поддержат, то выкинет Дамблдора с должности судьи Визенгамота. Все сразу начали гадать, кого могут назначить на его место, попутно припоминая, какие решения их уже бывшего директора на судебном поприще им больше всего не нравились. В ходе обсуждения выяснилось, что Дамблдор, который занял место Верховного судьи всего несколько лет назад, успел отдавить за это не столь продолжительное время практически все мозоли чистокровным семьям со Слизерина. По крайней мере, каждый хоть что-то да припомнил. Ещё выяснилось, что пост Дамблдор занял после Бартемиуса Крауча, который, со слов слизеринцев, был ещё тем чудовищем, чуть ли не хуже их бывшего директора.

Многие годы тому назад, в ходе противостояния Тёмному Лорду в Министерстве Магии очень быстро поднимались вверх по карьерной лестнице люди с сильной волей, жестокие и беспринципные, характеры которых буквально ковались в горниле гражданской войны и попытках переломить всё растущее насилие, вал убийств магов и маглов. Одним из таких людей и был Барти Крауч, который возглавил отдел магического законодательства и, пользуясь растерянностью и беспомощностью остального высшего руководства Министерства Магии, подмял под себя практически всё управление страной. Именно он спустил с поводка мракоборцев, по сути, разрешив им делать всё, лишь бы был результат. А так как имена Пожирателей Смерти были никому неизвестны, то под удар часто попадали невиновные, которых хватали по малейшему подозрению и могли очень жестоко допрашивать и даже пытать. Ведь с подачи Крауча мракоборцам разрешили применять против подозреваемых Непростительные заклятия, а для отправки в Азкабан хватало личного указания Крауча. Последний тем временем ещё и руководство Визенгамота подмял под себя, встав во главе этой организации, которая сама по себе обладала весьма большими полномочиями. Разумеется, это вызвало ненависть со стороны многих волшебных семей, которая не утихла и по сей день, хотя тот же Драко Малфой сказал, что его отец сейчас состоит в хороших и дружеских отношениях с семьёй Крауча. Кому захочется испытать на себе Круциатус или сменить уютный дом на общество ужасающих дементоров лишь потому, что кому-то что-то показалось и он об этом сообщил в Министерство?

Такие жесткие меры смогли замедлить вал насилия, дав возможности хоть как-то противостоять Тёмному Лорду. Это и обеспечило большую поддержку обычных магов политики Крауча, хотя тот же Дамблдор протестовал против такого насилия, практически ничем не отличавшегося от Волан-де-Мортовского террора. Но тогда Дамблдор был только директором Хогвартса и одним из судей Визенгамота и не мог на равных противостоять всесильному главе отдела магического законодательства. А потом Тёмный Лорд умёр, попытавшись убить его, Гарри Поттера, и для Пожирателей Смерти настали горячие деньки. С очень многих волшебников спало заклятие Подчинения, и они сразу отправились в волшебную больницу Мунго или в Министерство, так как практически не помнили последние месяцы или даже годы своей жизни. По сути, Пожиратели Смерти поменялись положением с магами, которых они угнетали. И теперь именно они тряслись от страха, в отсутствие своего лидера. Кто-то из них побежал сдаваться в Министерство, кто-то залёг на дно. Среди последователей Тёмного Лорда началась паника, а она не доводит до добра. Один из Пожирателей Смерти — Игорь Каркаров, который сейчас возглавляет одну из магических школ Европы, — в обмен на освобождение и снятие с него всех обвинений выдал информацию про всех своих бывших коллег. Тех и начали арестовывать. Другие Пожиратели Смерти пытались избежать Азкабана, притворившись, что они тоже были под заклятием Империус. Какими-то чарами они смогли стереть себе память или нивелировать действие зелья Правды. Поэтому они так же шли в Мунго или в Министерство со словами, что они ничего не помнят, буквально растворяясь в толпе десятков других таких магов. Их гнал страх, что могут назвать их фамилию в числе подозреваемых, например, тот же Каркаров. А в лапах Крауча их ждал арест и пытки. И ещё спросят, раз ты был под Империусом, а со смертью Того-Кого-Нельзя-Называть заклятие пало, то почему ты не сообщил об этом никому? Все пострадавшие маги говорили одно и тоже. И как точно определить, кто из них врёт? Зелья Правды для всех магов не сваришь, тем более есть несколько антидотов. Подготовленный маг, приняв любой из них, для всех будет выглядеть находящимся под Зельем, но умение утаивать правду сохранит. Поэтому неудивительно, что те, кто похитрей, смогли избежать Азкабана.

Все дела Пожирателей вёл именно Крауч, причём часто требуя максимально возможный срок. Тех же Лестрейнджей, Блэка и многих других именно он отправил в Азкабан. Даже своего сына, который тоже оказался Пожирателем Смерти, он отправил туда. Всё это в конечном счёте подорвало доверие к Краучу, поэтому его и спихнули на вторые роли. А ведь именно Краучу прочили министерское кресло. Но его авторитет был полностью подорван, что сначала позволило прошлому министру магии удержать власть в своих руках, пока магическое сообщество не определилось и не решило назначить Корнелиуса Фаджа на пост министра, с трудом спихнув Крауча на Отдел международных отношений. Причём с момента поимки сына Крауча прошло девять лет, а Фадж стал министром лишь пару лет назад, в 1990 году, сменив Миллисенту Багнолд, которую одни маги презирали за то, что она допустила произвол Крауча, а другие за нерешительность и слабость Министерства в ходе противостояния с Тёмным Лордом.

Праздничное настроение и ежедневные вечеринки среди студентов зелёного факультета затянулись больше чем на неделю. Теперь многие слизеринцы чувствовали себя вольготно и вели себя очень нагло. А вот в сердцах студентов не змеиного факультета с уходом Дамблдора поселился страх. Зато теперь Драко Малфой расхаживал по школе с таким заносчивым видом, что Гарри с трудом сдерживал смех. Даже остальные его одноклассники вели себя куда более сдержанно. Дошло до того, что на уроке зельеварения Драко громко начал обсуждать отставку Дамблдора, бросая злобные взгляды в сторону гриффиндорцев, вместе с которыми у них было совместное занятие.

— Я всегда знал, что отец — единственный, кому под силу изгнать Дамблдора и кому хватит мужества всё же это сделать, — не понижая голоса, манерно говорил Малфой, намеренно вещая на всю аудиторию. — Я уже говорил тебе, Гарри, что он считает его никуда не годным директором, который не может ни с чем справиться, а лишь потакает этим магловкам. Эта... — Драко запнулся, его лицо чуть побледнело. Он невольно вспомнил кошмарные похороны Грейнджер.

Драко Малфой никогда про это не говорил, а в тех редких случаях, когда кто-то на Слизерине поднимал тему её смерти, то спешил покинуть гостиную. Гарри знал: то происшествие оказало сильное влияние на Малфоя, да и не только на него одного. Да, Драко не перестал желать прогнать всех маглорождённых с Хогвартса, но никак не желал им участи той первокурсницы. Гарри внезапно вспомнил свой сон и подавленно опустил взгляд в пол. Как знать, попади он на факультет Гриффиндора, то, может быть, Гермиона была бы жива. Он мог бы дружить с Уизли, и тот не стал её обзывать, она бы не спряталась от обиды в туалет, и там бы её не настиг тролль.

Малфой тем временем справился с заминкой и продолжил:

— Прошлый год это показал. Может, теперь у нас будет настоящий директор, который не испугается Тайной комнаты и не станет её закрывать. МакГонагалл долго не просидит, она просто так, замещает… — Гарри неопределённо хмыкнул, не понимая, какой директор в здравом уме согласится на такой шаг. Хотя... Он посмотрел на проходящего между рядами профессора зельеварения.

— Сэр, — Драко, словно прочтя его мысли, тут же громко обратился к Снейпу, — почему бы вам не предложить свою кандидатуру на пост директора?

— Не вашего это ума дело, Малфой, — урезонил его преподаватель, хотя по его тонким губам и пробежала едва заметная улыбка. — Профессор Дамблдор лишь временно отстранен попечителями. Возьму на себя смелость утверждать, что он скоро опять будет с нами.

— Как бы не так! Я думаю, сэр, мой отец поддержит вашу кандидатуру, — самодовольно заявил Драко. — Я ему скажу, что вы самый лучший профессор в школе.

Снейп усмехнулся, окинув взглядом класс. Гарри тем временем пришла мысль, что если того назначат директором, то профессором зельеварения выберут кого-то другого, да и декан у них будет тоже новый. Эта мысль сразу подняла ему настроение и, удовлетворенно кивнув, он вернулся к своему зелью.

За три дня до экзаменов профессор МакГонагалл сделала за завтраком ещё одно объявление.

— У меня хорошие новости, — начала она, и притихший было Большой зал взорвался криками.

— Дамблдор возвращается! — шумно обрадовались многие.

— Поймали наследника Слизерина! — воскликнула какая-то девушка за столом Когтеврана.

— Матчи по квиддичу возобновляются! — вопил вратарь Гриффиндора.

— Профессор Стебль известила меня, — продолжала МакГонагалл, когда гвалт стих, — что мандрагоры наконец-то созрели и готовы к употреблению. Уже вечером мы сможем вернуть к жизни всех претерпевших заклятие Оцепенения. Хочу вам напомнить, что одна из жертв, по-видимому, знает, кто именно на них напал. Горячо надеюсь, что этот кошмарный год успешно завершится поимкой преступника.

Зал радостно зашумел. Лишь стол Слизерина хранил безмолвие. Многие взгляды обратились к Гарри, который постарался принять безмятежный вид, не торопясь закончил завтрак и отправился на уроки.

В середине дня их класс сопровождал недовольный Локонс. Гарри размышлял о том, если всех пострадавших расколдуют, то могут ли всё же возобновить турнир по квиддичу. По всем прикидкам выходило, что у них достаточно времени, чтобы доиграть последние матчи, и тогда они получат Кубок. Тем временем их профессор, сто раз на день повторяющий, что опасности больше нет, был искренне убежден, что платит непомерную цену за дежурства и другие охранные меры: волосы у него были не завиты и золотом не отливали — ещё бы, ведь он полночи провел на ногах, патрулируя четвёртый этаж.

— Помяните мое слово, — начал он, когда класс свернул за угол, — первое, что скажут ожившие изваяния: «Это был Хагрид». Говоря откровенно, я поражаюсь, почему профессор МакГонагалл до сих пор не отменила эти обременительные меры безопасности.

Но тут эхом прокатился по замку усиленный явно магическим способом голос профессора МакГонагалл:

— Всем ученикам немедленно вернуться в свои спальни. Всем преподавателям собраться в учительской. Пожалуйста, как можно скорее.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Радость и эйфория от победы во втором матче по квиддичу продлилась всю неделю, а поражение Гриффиндора от Пуффендуя лишь усилило ликование слизеринцев, которые после этого стали не просто фаворитами в турнире, а настолько вырвались вперёд, что лишь чудо могло помочь другим командам побороться за Кубок (который — как рассказала Гарри одна умненькая старшекурсница, — последний раз доставался не их факультету в далёком 1986 году, когда ловцом Гриффиндора был Чарли Уизли — старший брат Рона Уизли). Да и то, что их новый охотник — сам Гарри Поттер — придавало куда больше уверенности всему факультету, который буквально распирало от гордости. Тут наложилась и уверенность в том, что он как-то причастен к нападениям на недостойных детей маглов, обманом проникших в Хогвартс, так и весьма уверенная игра во время матча. Поэтому Гарри получил утроенную порцию уважения и благоговения на факультете, к нему часто подходили, заводили беседы, что-то рассказывали или просто делились новостями и сплетнями. Кажется, он никогда в жизни не чувствовал себя таким счастливым, ведь он сделал то, чем мог гордиться по праву, и никто больше не мог сказать, что Гарри Поттер — это всего лишь известное имя. Дошло до того, что Драко начал немного завидовать такому вниманию, а Дафна стала мрачнеть при виде очередной обращающейся к нему слизеринки, которой были непонятны «вот эти чары, которые объяснял на уроке Флитвик» или ещё какой-то вопрос. Так что Гарри купался во внимании факультета, и именно поэтому новая жертва чудовища из Тайной комнаты — какой-то невезучий пуффендуец — воспринялась им как-то отстранённо. Ну полежит парень пару недель в больничном крыле, а там уже мандрагоры поспеют, и всех разом оживят.

Страшный образ Тайной комнаты как-то потускнел, померк на фоне других событий, которые поглощали всё его свободное время, да и ни один слизеринец от этого неизвестного чудовища не пострадал. И тем неожиданней было для него появление Северуса Снейпа в гостиной и суровое объявление о запрете покидать их общежитие после шести часов вечера. Гарри как раз сидел за столом, дописывая работу по трансфигурации, Трейси развлекала его, рассказывая интересные истории и анекдоты, которые она знала просто в неисчислимом количестве. Паркинсон иногда вклинивалась, вспоминая что-то подходящее к этому из школьной жизни Хогвартса и сплетен, которые она услышала. Теодор же удобно развалился на кресле и что-то рисовал в магическом альбоме. Нарисованное там оживало и само двигалось по холсту. Выходило очень красиво. Его последней работой была небольшая деревенька, обнесённая частоколом из обтёсанных брёвен, и огнедышащий дракон тёмно-бордового цвета, с огромным гребнем на голове и впечатляющим размахом крыльев. После того, как его дорисовали, дракон ожил, начал летать вокруг деревни, выпуская огонь, который очень быстро объял деревянные постройки, а жители в панике забегали. Но достаточно было закрыть и снова открыть альбом, то и деревня, так и дракон возвращались к своему изначальному состоянию. У Нотта было очень много этюдов: и их Запретный лес на фоне заката, мрачный и великолепный; и бушующий океан с одиноким островом, на котором темнел какой-то замок; и белоснежный Гринготтс в Косом переулке; и их подземелья, расположенные глубоко под землей. И, разумеется, было много зарисовок самого Хогвартса, его коридоров, кабинетов, озера и природы. Гарри считал, что Теодор был очень талантлив в живописи, и молча восхищался его работами, которые были словно живые. Нотт ему даже подарил в прошлом году портрет его белоснежной совы Букли, которая вышла почти такой же красивой, как и сама пернатая подруга Гарри. Мальчик иногда просил альбом и тоже пытался нарисовать поле по квиддичу с игроками или вид ночного замка с озером, но у него получалось далеко не так потрясающе, как у Нотта.

И в этот момент спокойствия открылся проём, и в гостиную зашёл хмурый профессор Снейп. Все разговоры сразу смолкли. Кивнув поднявшейся Фарли, он попросил её пригласить всех, чтобы можно было сделать объявление.

— В замке вводятся повышенные меры безопасности. Все ученики должны возвращаться в гостиную до шести часов вечера. После этого времени запрещается находиться в коридорах, кабинетах, в Большом зале, в библиотеке или в любом другом месте, кроме гостиной Слизерина, — медленно с расстановкой произнес декан, дождавшись, когда все соберутся. — На уроки с завтрашнего дня будете ходить в сопровождении преподавателей. Никто не пользуется туалетной комнатой без провожатого. Все матчи и тренировки временно отменяются.

Известие об отмене квиддича и тренировок шокировало и очень расстроило Гарри Поттера. Да и не только его одного. Все слизеринцы выслушали строгое предписание, не проронив ни слова. Мальчик переглянулся с Малфоем, который сидел с таким лицом, словно не понял ничего из сказанного Снейпом. Теодор Нотт расстроенно вздохнул. Профессор тем временем взмахом палочки приклеил пергамент с приказом к доске объявлений и обвёл взглядом всех сидящих в гостиной. Его тёмные глаза презрительно сузились при виде Гарри. Тем временем игроки сборной возмущенно загомонили, пытаясь оспорить такое решение профессора, и тот повернулся к ним.

— Так нечестно, профессор! — горячо заговорил Флинт, вскакивая с кресла и размахивая руками. — Кубок у нас уже в кармане! Зачем отменять квиддич?!

Его поддержали остальные игроки и ярые болельщики.

— Почему квиддич отменяют?

— Это козни гриффиндорцев и их директора! Они опять проиграли Кубок, вот и придумали всё это.

— Нам остался всего один матч и всё.

— Несправедливо!

— Это приказ директора, он не обсуждается, — холодным тоном разом отмёл все возражения декан. — Я жду от вас взвешенного поведения и точного соблюдения всех мер предосторожности. На этом всё.

После ухода их профессора обсуждение затянулось до самой ночи. Малфой то бурно радовался, будучи уверенным, что теперь-то Дамблдора выгонят, то пребывал в унынии, что квиддич отменили. Староста Джемма Фарли о чём-то шепталась с другими девушками. Другие выражали недоумение, почему приказ распространяется на них, ведь чудовище Слизерина никак не может грозить самим слизеринцам. Больше всех возмущался их капитан команды.

— Мы должны выиграть этот чёртов Кубок! — распалился Флинт, обращаясь к команде и всем тем, кто его слушал. — Мы сильнейшая команда, и у нас лучшие мётлы. Остальные нам и в подмётки не годятся! Кубок по праву наш. Сколько подряд мы его выигрывали уже?! И я его получу во чтобы то ни стало, запомните моё слово! Даже если надо будет остаться на второй год!

Гарри почти не участвовал в дискуссии, мрачно думая о том, что полетать на метле ему светит ещё не скоро, а нового матча по квиддичу (в котором он сыграл бы великолепно!) теперь вовсе не видать. Поэтому ночью ему снился то матч по квиддичу, который всё же разрешили, но он никак не мог начаться, так как мадам Трюк потеряла свой свисток, а у Гарри всё не получалось его найти среди густой травы стадиона; то профессор Дамблдор, отчитывающий его, что из-за тех слухов, курсирующих по школе, профессора не смогли найти настоящего наследника Слизерина, поэтому матчи отменили.

Сон переменился...

Он сидел в купе поезда, в котором ехал вместе с Роном и Гермионой. Оно было залито солнечным светом и их веселым смехом. Рон успешно демонстрировал чары на своей крысе, Гермиона весело улыбалась, глядя на очередное превращение, а сам Гарри очень радовался, видя живую девочку. Ему всё хотелось обнять её, извиниться, сам не зная за что, но было как-то не до этого. Он всё же поборол себя и обнял её.

— Прости меня, пожалуйста, прости-прости-прости, — с болью в голосе шептал мальчик, крепко прижимая её к себе, чувствуя, как горячие слёзы текут у него по щёкам. — Мне так жаль. Я...

Он бормотал нелепые извинения, сожалея о том, что случилось, что он не помог, а в ответ слушая её успокаивающие слова.

— Гарри, всё в порядке, — девочка в ответ обняла, он ощутил, как её неожиданно крепкие руки намертво сжали его. — Всё в порядке, ничего страшного же не случилось. Тебе всего лишь приснился какой-то кошмар.

Гермиона ласково поглаживала его по голове, и Гарри, украдкой вытирая слезы, ещё раз сильно сжав её в объятиях и улыбнувшись Рону, уселся обратно на свое место.

— Приятель, ну что ж ты в самом деле? — улыбнулся ему в ответ Рон. — Всё хорошо, никуда мы не денемся от тебя, нашел о чём переживать! Лучше послушай, как Фред и Джордж...

Гарри счастливо улыбнулся. Главное, что Гермиона была жива и не было никаких проблем или забот. Они шумно что-то обсуждали, шутили и хорошо проводили время под бодрое пыхтение поезда, пока откуда-то не раздалось шипение.

Смех угас, они оглядывались, искали и не могли найти, откуда идёт этот зловещий звук, солнце прекратило озарять купе, и на их лица легла тень. Внезапно Гарри заметил, что Рон и Гермиона с ужасом смотрят прямо на него, вжавшись в угол как можно подальше, и вдруг понял, что змеиное шипение издаёт он сам. Неудивительно, что он проснулся с гулко бьющимся сердцем и весь в поту.

Утром во время завтрака в Большом зале Гарри обратил внимание, что все профессора сидят с более мрачным видом, чем обычно. Разумеется, это не касалось Локонса, который был в своей манере одет в светло-синюю мантию и как всегда жизнерадостный. Он часто посылал улыбки в зал, кому-то подмигивал и что-то оживлённо рассказывал профессору Стебль, уныло тыкающей вилкой в тарелку с овсянкой. Не успел Гарри поделиться своими наблюдениями с сидящими рядом Трейси и Забини, как профессор МакГонагалл поднялась со своего места, и студенты притихли.

— Минуточку внимания! — громко и как-то нерадостно произнесла МакГонагалл. — Прослушайте объявление.

Школьники зашикали на тех, кто увлёкся приёмом пищи и ничего не слышал. Почти сразу же воцарилась тишина.

— Я хотела бы объявить, что профессор Дамблдор временно покинул пост директора школы, — с горечью сказала она. Гарри заметил, что её голос чуть заметно дрожит. — Теперь его обязанности выполняю я. Но это не значит, что будут какие-либо послабления в мерах безопасности. Все его указы остаются в силе, и я за этим прослежу.

Со стола Слизерина раздались радостные возгласы, которые почти сразу затихли от сурового взгляда профессора трансфигурации. А у Драко было такое лицо, словно он в одиночку выиграл Кубок Школы и Кубок по квиддичу. Он тут же сообщил Гарри, да и всем окружающим, что это именно его отец, который был прошлой ночью в Хогвартсе, наконец-то выгнал Дамблдора с поста директора. Весь попечительский совет, который возглавлял Люциус Малфой, согласился с тем, что старик вообще ни на что не способен, и новое нападение на ученика это показало со всей ясностью. А ещё, добавил Драко с гордостью, с его отцом был сам Министр Магии Корнелиус Фадж. Также они задержали лесника Хагрида и отправили того в Азкабан. Как оказалось, Драко рано утром получил письмо от своего отца, где тот подробно рассказывал обо всём, да и ещё обещал, что скоро это будет опубликовано в Ежедневном Пророке. У Гарри от этих новостей испортилось настроение.

Профессор, или вернее сказать, директор МакГонагалл села на своё место, а зал погрузился в обсуждение шокирующей новости. Гарри тем временем внимательно разглядывал пустующее место их бывшего директора, словно это могло его вернуть, краем уха слушая Драко. Как-то странно было осознавать, что Дамблдор их покинул. Очевидно, что Люциус Малфой добился своего и победил в кулуарной борьбе. Гарри обратил внимание, что многие ученики выглядят испуганными и подавленными, более того, ему показалось, что и их профессора тоже как будто съежились от страха. По крайней мере, почти все сидящие за главным столом выглядели потерянными или мрачными.

Весь день после этого был насыщен пересудами и обсуждениями, поэтому Гарри не сразу заметил, что его друзья, после случившегося нападения на пуффендуйца, всегда стараются быть рядом с ним. Он и раньше крайне редко бродил по замку один, а теперь, после введения всех этих драконовских мер безопасности, такое попросту стало невозможным. Сначала такое поведение его друзей вызвало недоумение, а потом он осознал, особенно после того, когда уловил откровенно враждебные или злорадные, а также испуганные взгляды некоторых пуффендуйцев. Наверное, это были друзья ученика, который попал в больничное крыло в результате последнего нападения. А злорадные, наверное, потому что они ждут не дождутся, когда придут в себя пострадавшие, выпив зелье на основе мандрагоры, и наверняка уверены, что они первым делом укажут на Поттера, как виновника всех злодеяний. Гарри усмехнулся. Наивные дураки эти пуффендуйцы. Он никоим образом не причастен к нападениям, а про его дар змеиной речи ходят одни только слухи, и всё.

Хотя у него были сомнения в том, что его вины в этом нет. Ведь владеет же он даром самого Слизерина, а значит, в его жилах течёт кровь самого основателя Хогвартса и факультета, на котором он обучается. Вдруг Тайная комната сама открывается, обнаружив в замке наследника Слизерина? Или он впадает в транс и не помнит, как её открыл? Но эти предположения он быстро отмёл. Как-то это глупо. Да и если было бы всё так, то комната открылась бы ещё на первом курсе, а простые чары, наложенные на дверь его спальни, показали, что ночью он никуда не выходил, а днём всегда в окружении других. Поэтому мальчик успокоился и не обращал внимания на все эти пронзающие его взгляды с других факультетов, шепотки за спиной и откровенный страх перед ним. Он уже к этому успел привыкнуть. Более того, он иногда подходил к таким кучкам запуганных школьников, которые начинали прижиматься друг к другу от страха при виде его, и заводил пустые или банальные разговоры, например, о сегодняшней погоде, а сам в душе потешался над их испугом и заиканием, когда они отвечали. Но вот его друзья опасались, что кто-нибудь из этих злопыхателей захочет отомстить Гарри, подкараулив того в одиночестве. Хотя, наверное, тот же Малфой просто радовался тому, что, когда он ходит рядом с Поттером, и ему перепадает часть славы наследника Слизерина, и даже не думал о грозящей опасности. С одной стороны, Гарри приятна была такая забота, это согревало сердце и повышало ему настроение. Он хотел завести друзей в школе, вот он их и завёл. Но, с другой стороны, такая опека задевала его самолюбие и даже немного злила. Неужели они думают, что он не может постоять за себя? Да он лучший в защите от Тёмных искусств, знает столько чар! В конце концов, он змееуст! Все в замке боятся именно его! Да и в дуэлях он очень силён, от скуки теперь он стал приказывать Крэббу и Гойлу во время тренировочных дуэлей одновременно нападать на него, так как поодиночке они вообще ничего не могли сделать. Это почти не изменило ситуацию, так как чар они знали очень мало и не могли пробить щитовые заклинания, которые применял Гарри. Он как-то уже подзабыл, что после первых нападений и подозрений в его сторону сам боялся ходить по замку один.

Известие о том, что профессор Дамблдор покинул школу, словно разделило Хогвартс на «до» и «после». Казалось бы, их директор очень редко показывался школьникам, не вёл никаких предметов, а иногда даже пропускал общие завтраки, обеды и ужины. Гарри вдруг запоздало осознал, что их директор был очень занятым человеком, иначе у него бы нашлось время для общих трапез в Большом зале, на которых обычно присутствовали все преподаватели. А если какой-то профессор отсутствовал, то это вызывало пересуды, обсуждения причин и различные сплетни. Профессор МакГонагалл не стала занимать его место, а осталась на своём, что невольно притягивало к учительскому столу бесчисленные любопытные или испуганные взгляды. И именно пустующее позолоченное кресло во главе стола создавало впечатление какой-то пустоты, будто Большой зал, да и весь замок немного померк, утратил в яркости и цвете.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Прошло несколько месяцев с того дня, как были найдены окаменелыми Джастин Финч-Флетчи и привидение Гриффиндора. С тех пор больше нападений не было, и в Хогвартсе ученики понемногу начали с надеждой смотреть в будущее, не опасаясь каждого шороха, хотя очень многие всё так же с опаской передвигались по замку и пугались любого слизеринца. Прошли дни рождения Дэвис и Гринграсс. В отличии от прошлого года, Трейси поздравило куда больше учеников, а не только Гарри и Блейз. Однако, та же Дафна ей ничего не подарила, хотя милостиво приняла первого апреля презент от Дэвис на свои именины. Но через пару дней Гринграсс даже во время дня рождения девочки сидела как бы со всеми, но ничего не пила и не ела. Что говорить про Малфоя или Нотта, которые были заняты больше своими делами и, наверняка, даже не подозревали, что пропускают очередной праздник.

Мадам Помфри сообщила, что мандрагоры понемногу растут и близок тот день, когда можно будет оживить пострадавших учеников. А тем временем у Гарри появилась новая тема для размышлений: нужно было выбрать новые предметы, которые он начнёт изучать с третьего курса. Мальчик с интересом рассматривал в гостиной список предметов, который ему вручила староста: прорицания, уход за магическими существами, магловедение, древние руны и нумерология. Ему понятно было, что магловедение — это самый бесполезный предмет из всех перечисленных. Всю свою жизнь прожив с Дурслями, он и так знал про маглов слишком много, и у него не было ни малейшего желания изучать их дальше с точки зрения волшебников, которые, откровенно говоря, сами мало что понимали в магловском мире. Да и профессор была не из маглорождённых, поэтому Гарри изрядно сомневался, что она могла его чему-то научить.

К тому же отношение к маглам на факультете Слизерина было, мягко говоря, не совсем понятным. С одной стороны, эта тема была в своём роде табу. Чистокровный волшебник, ни с того ни с сего начавший обсуждать маглов с другими чистокровными волшебниками, имел бы в магическом мире репутацию человека небольшого ума. С другой стороны, из-за нападений Чудовища Слизерина на маглорождённых сложно было обсуждать детей маглов без упоминания их родителей и мира простецов. Но в одном Гарри был абсолютно уверен: на его факультете никто в здравом уме не выберет предмет по изучению маглов, а того глупца, что всё-таки совершит этот проступок, это сразу сделает изгоем. Поэтому, после недолгих размышлений, он решительно отказался от магловедения и начал раздумывать, что выбрать из четырёх оставшихся. Про прорицание он ничего не знал, а самого преподавателя ни разу не видел. Но... Весьма соблазнительно было бы избежать проблем и добиться успеха, зная будущее. Как, например, в случае с предстоящей игрой против Когтеврана знать, как правильно играть. В гадание и астрологию Гарри не верил, но пора уже было отходить от магловских понятий. Это мир магии, и тут прорицание — достойная наука. Была ещё одна причина, по которой Гарри очень хотел записаться на этот предмет, хотя он старался не сильно думать о ней...

Уход за волшебными существами... Перо Гарри остановилось под этой строчкой. Зачем ему этот уход? За Буклей он и так неплохо ухаживает, а другие существа ему особо и не интересны. Ухаживать за такими, как тот эльф Добби? Мерлин упаси! Про древние руны он ничего не знал, хотя и видел непонятные тексты, над переводом которых иногда вечерами корпели старшекурсники. Ему тогда показалось, что это очень нудное и неинтересное занятие, по крайней мере, радости у изучающих его он не заметил. Другое дело нумерология. Тоже сложный предмет, но читая подаренные ему книги по разнообразным магическим искусствам, он часто натыкался на отсылки к этой области знаний. Практически любой ритуал был связан с нумерологией. Так что же выбрать?..

Его размышления прервал Драко, который уже отметил в пергаменте нужные ему предметы и теперь решил посмотреть, как идут дела у Гарри, и если что не так, дать ему полезный совет. Как оказалось, почти все слизеринцы определись с предметами ещё на летних каникулах, или этот выбор сделали за них родители, что с явным неудовольствием заметила Пэнси. Гарри представил себе, что сказали бы дядя Вернон и тётя Петунья, вздумай он обсудить с ними свою будущую карьеру волшебника, и криво ухмыльнулся.

— Этот выбор просто кажется сложным, — важным тоном сказал Драко, через плечо ознакомившись со списком Гарри. — Я вот сразу понял какие предметы лучше всего выбрать. Нумерология крайне важный предмет, и любой, кто хочет достичь хоть каких-то успехов в магии, должен его знать. Мой отец сразу сказал, что только достойные выбирают нумерологию, а вот грязнокровки пусть довольствуются магловедением и изучают своих никчёмных маглов. А остальные предметы не так важны, как нумерология. Жаль, что надо обязательно выбрать хотя бы два. Я выбрал уход за магическими существами. Мой отец выбрал именно его, когда учился в школе, и сказал, что это полезный предмет, поэтому я думаю, что и тебе тоже стоит записаться на него. А прорицания — это чушь несусветная, всякие гадания на чаинках... Я поспрашивал у тех, кто обучался у этой Трелони. Скукота.

Под давлением Драко Гарри всё же поставил галочку напротив ухода за магическими существами. Нумерологию до этого он уже отметил сам. А когда Малфой отошёл от его кресла и стал собираться на выход в Большой зал, то мальчик поставил ещё галочку напротив прорицания. Его выбрала Дафна, и Гарри очень хотелось две вещи: попасть на этот предмет вместе с ней и иметь хотя бы один урок без компании надоедливого Малфоя.

Очередной матч по квиддичу слизеринцы играли против Когтеврана. И хотя для команды это был второй матч и они лидировали в таблице, обогнав другие факультеты, Гарри всё равно изрядно нервничал перед матчем, несмотря на весьма успешно проходящие тренировки. Ведь для него это был первый матч в качестве игрока на поле среди огромного количества зрителей. Хотя Поттер никому не говорил о том, что он стал охотником в команде Слизерина, вся школа каким-то образом об этом узнала чуть ли не в тот же день, когда к нему подошёл с этим назначением Флинт. И Гарри прекрасно знал причину такой необычной информированности учеников. Это был Драко Малфой и его болтливый язык. Мало того, что он узнал об этом чуть ли не быстрее самого Гарри, так ещё и умудрился растрепать эту новость всем однокурсникам. Причём явно выставив всё так, будто Флинт взял Поттера в команду, исключительно прислушавшись к совету Малфоя. И теперь весь Хогвартс думал, что Гарри просто великолепный игрок, которого тренировал не менее великий Драко Малфой. Вкупе со славой наследника Слизерина, неудивительно, что Поттер опять стал вызывать нездоровое внимание. И позеленевшие лица многих когтевранцев были одним из немногих последствий этой славы. Несмотря на это, вечером перед матчем Гарри трясло от волнения. Он злился на Малфоя, который чересчур расхвалил его, и теперь мальчик очень боялся подвести ожидания своего факультета. Поэтому на следующее утро он пришёл на завтрак невыспавшимся и с плохим настроением.

В тот день Большой зал был наполнен умопомрачительным запахом бекона и жареных сосисок, а ученики оживлённо обсуждали предстоящий матч. К одиннадцати часам стадион был полностью забит — собралась вся школа. У многих в руках были бинокли: трибуны были расположены высоко над землёй. Гарри к тому времени уже сидел в раздевалке вместе с остальными членами команды, переодевшись в длинную новую зелёную спортивную мантию вместо чёрной школьной. А сборная Когтеврана должна была выйти на поле в светло-синей форме. Флинт тем временем раздавал последние указания. Под конец речи он обратился к Гарри.

— Ничего не бойся, это они тебя боятся. Эти трусы трясутся, едва увидев тебя, так что постарайся это использовать. Играй так же, как на тренировках. Ты юркий и небольшой, так что старайся незаметно прошмыгнуть ближе к воротам, а там я дам тебе пас. Если видишь, что не выходит, то в квоффл не цепляйся, а сбрасывай его на меня. Так, Малфой, Чанг шустрая, но метла у неё просто с барахолки. «Комета–260» уступает «Нимбусу», как кнат галеону, — он небрежно провёл рукой по своему «Нимбусу» и довольно осклабился, показывая кривые зубы. Гарри, у которого всё внутри тряслось от страха, постарался тоже улыбнуться, но вышло, положа руку на сердце, криво. — За дело, покажем им!

Команда разразилась ободряющими выкриками и повалила на поле. День был прохладным и солнечным. От волнения у Гарри подгибались колени. Он надеялся, что, шагнув на поле под громкие аплодисменты, не упадёт на глазах у всех собравшихся. Судила матч мадам Трюк, которая стояла в центре поля, держа в руках свою метлу, явно отличавшуюся от потрепанных и откровенно старых школьных мётел. Для Гарри было очевидно, что это её собственная метла, за которой та аккуратно и с любовью ухаживала. Все прутья были ровненькие, не торчали в разные стороны, как на старых школьных мётлах; рукоять метлы хоть и истрепалась со временем и имела на себе следы от частых соприкосновений рук, выглядела весьма добротно и надёжно. Он перевёл взгляд на саму мадам Трюк, которая ожидала, пока команды выстроятся друг напротив друга. Это была высокая женщина с короткими серыми волосами и необычно жёлтыми, словно у хищника, глазами. Они нетерпеливо метались между игроками его команды, ощупывали и оценивали. Раздался её резкий голос.

— Итак, нам нужна красивая и честная игра. От всех и каждого из вас, — заявила она, жестом приказав всем подойти поближе.

Гарри показалось, что она обращается не ко всем игрокам, а лично к его капитану, который с хмурым лицом рассматривал противника. Поттер тоже обратил внимание на игроков в тёмно-синих жилетах и лазурных плащах. Ловец Когтеврана Чжоу Чанг была в команде единственной девушкой. Она была на голову ниже Гарри, и он, несмотря на нервное возбуждение, заметил, что она очень красивая. Её чёрные волосы были залихватски забраны сзади в длинный хвост, который воинственно трепетал на ветру или при движении. У неё были тёмно-карие глаза с миндалевидным разрезом и полные губы, а лицо немного раскраснелось от холода. Увидев, что Гарри внимательно её разглядывает, она побледнела и опустила голову. У Поттера ёкнуло сердце, а лицо невольно исказила усмешка. Похоже, и она его боится, ничем не отличаясь ото всех остальных. Ход его мыслей прервала мадам Трюк, громко свистнув.

— Вперед! Все вверх! — приказала судья. Немного замявшись, Гарри взлетел вслед за Малфоем. В воздухе всё его волнение словно рукой смело. — Матч начинается!

Гарри даже не заметил, как Флинт завладел квоффлом и ринулся вперёд, к кольцам когтевранцев, охотники которых рванули ему наперерез. Поттер направил метлу за ним. Оглянувшись, Флинт отдал пас на Гарри. Тот, поймав тяжелый мяч и обойдя защитников, увидел перед собой вратаря, который защищал кольца. Гарри притормозил и резко выбросил руку с мячом в сторону крайнего левого кольца. Вратарь рванул в сторону, пытаясь перекрыть удар, а Гарри, обманув его этим финтом, над которым они работали на тренировках, спокойно забросил мяч в незащищенное правое кольцо.

Трибуны разразились ликующими криками. Гарри ощутил необычайное воодушевление и гордо помахал болельщикам.

— Отлично сработано, Поттер! — крикнул Флинт, подлетая к нему.

Гарри довольно кивнул. От былой неуверенности не осталось и следа. Он оглядел громко вопящие трибуны и снова помахал болельщикам в зелёных мантиях, с радостью найдя взглядом Дафну и Трейси. Тем временем команда Когтеврана о чём-то переговаривалась рядом со своими кольцами, но снова раздался свисток и матч продолжился.

Дальнейшая игра пошла под диктовку команды Слизерина, которые поймали кураж от быстрого открытия счёта, да и куда более новые метлы обеспечивали им преимущество в скорости. Голы следовали один за другим, Гарри метался по полю словно ураган, то помогая забивать мяч, то сам отправляя квоффл в кольца, то пытаясь помешать уже когтевранцам атаковать своего вратаря. Бывало, что забивали и в кольца Слизерина, тогда по трибунам проносилось разочарованное «о–ох!», а когтевранцы же приветствовали своих охотников бурными аплодисментами, но после несколько забитых мячей Гарри перестал следить за счётом, полностью погрузившись в игру. От жёстких передач квоффла у него болели руки, отбитые ладони, когда он принимал пас, горели, но слизеринец не обращал на это внимания, охваченный спортивным азартом. Догнать, отобрать квоффл, развернуться, увернуться от бладжера, отдать пас, резко рвануть в пике, поймать обратный пас, пробить по воротам...

Неожиданно игра остановилась. Кто-то вскрикнул, Гарри резко остановился, развернувшись. Снитч порхал у самой земли рядом с воротами Слизерина. К нему уже летел распластавшийся на метле и тянущий руку вперед Малфой. Чжоу преследовала его, но она безнадёжно отставала. Протянув руку, Малфой схватил снитч и резко выпрямил метлу. Прозвучал свисток мадам Трюк. Гарри увидел, как остальные члены команды несутся к Малфою, и последовал за ними. Все довольно хлопали ловца и поздравляли друг друга. Гарри чувствовал себя необычайно счастливым. Они победили! А внизу на трибунах бушевали слизеринцы.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Учебный семестр завершился, и наступили рождественские каникулы. И если в прошлом году в школе и так оставалось не очень много учеников, то из-за нападений в этом году оставшихся можно было пересчитать по пальцам. Тишина, глубокая, как снег на полях, опустилась на замок. Из слизеринцев остались лишь Гарри, Малфой, Крэбб, Гойл, какой-то нелюдимый, очень мрачный пятикурсник и ещё несколько ребят, которых мальчик совсем не знал. Драко, пользуясь тем, что Гарри новичок в команде, утянул его на поле по квиддичу, тренироваться. Хотя на самом деле мальчик просто хотел похвастаться умением держаться на метле и на правах более опытного игрока постоянно щедро сыпал советами о том, что и как делать во время матча. Поттер же просто был в восторге от полётов и внимательно слушал наставления своего «лучшего друга». Грегори с Винсентом тоже составили им компанию, прихватив свои мётлы, которые были хуже, чем у Гарри и Драко. Все, кроме Малфоя, были в обычных школьных мантиях. По совету Гринграсс, который она дала перед тем, как поехать домой на Рождество, Гарри уже заказал себе спортивную форму по квиддичу, отправив письмо и нужное количество золота с Буклей в магазин Косого переулка «Всё для квиддича», заодно и указав в списке покупок дополнительные принадлежности, такие как защита для ног и рук. Не забыл он написать и свои размеры, так и за какой факультет будет играть. От этого зависел цвет его плаща и герб на нём. Мальчик был благодарен Гринграсс, ведь сам он про это вспомнил бы только сейчас, когда вышел на поле с Малфоем для тренировки. А ведь заказ быстро не пришлют, его ещё надо сшить.

Погода была прохладной. Согревающие чары, что он наложил на себя и других трёх слизеринцев сразу при выходе из замка, пришлись очень кстати. Драко, пользуясь тем, что он член команды, каким-то образом раздобыл снитч, квоффл с бладжерами и устроил настоящее соревнование.

Спокойная и немного праздничная атмосфера замка и его окрестностей, покрытых, словно в сказке, белым снегом, и танцующие под порывами ветра снежинки подняли настроение Гарри, а к компании Малфоя он понемногу уже привык и даже научился получать удовольствие от общения с ним. Можно было играть с Драко в волшебные шахматы, в плюй-камни или пускать фейерверки. А если всё это надоело, то можно было отрабатывать заклинания на его громилах под видом тренировки в защитных чарах. Гарри в который раз пожалел, что Дуэльный клуб приказал долго жить. Хотя с долей превосходства и самодовольства он заметил, что ни Крэбб, ни Гойл не могли ему противостоять: ни поодиночке, ни все вместе. Мальчик был рад возможности тренировать чары по-настоящему, видя их реальные эффекты на двух бедных здоровяках, поэтому изучал многие заклятия и методы противодействия, чтобы потом расколдовать своих одноклассников. Драко же почему-то не хотел скрестить с ним палочки в дуэли, предпочитая отрабатывать заклинания на Гойле, который ему очень сильно уступал в дуэльном искусстве. К злости Гарри, Рон Уизли тоже остался на каникулах в школе. Вместе с ним остались и другие Уизли. Их вид всегда ему немного портил настроение в Большом зале.

В день рождества Гарри поднялся самым первым в гостиную. Все слизеринцы знали, кто именно решил остаться на каникулы в Хогвартсе, и поэтому оставили подарки у камина, предварительно наложив чары, чтобы никто раньше времени не думал их распаковывать. С утра заклинание спало, и мальчик нашёл на одном из столов целую кучу презентов для него. Причём она была существенно больше всех остальных, предназначенных другим. В недоумении он распаковал парочку, которые оказались книгами с различными заклинаниями от малознакомых Гарри слизеринцев. Неужели весь факультет решил хоть что-то подарить ему? Справившись с растерянностью, мальчик решительно принялся переносить свои подарки в комнату и сваливать их на кровать. На четвертом рейсе в гостиной появился сильно зевавший Гойл, и Гарри попросил того помочь. Наконец-то все подарки были перенесены, заняв полностью всю кровать и оккупировав часть пола. Слизеринец подавил желание немедленно открывать их и поплёлся с Гойлом на завтрак. Не успел мальчик приступить к приёму пищи, как в Большой зал влетела Букля с маленьким пакетиком в клюве и приземлилась рядом с ним.

— Привет! — с улыбкой встретил её Гарри. — Подарок мне принесла? И тебя с Рождеством.

Подвинув ей пару блюд со стола, он увидел ещё трёх сов, которые летели к нему. Букля в знак расположения клюнула его в ухо самым дружеским образом и принялась за угощение. Пакет, который, как выяснилось, прислали Дурсли, содержал зубочистку и короткое письмо, где они интересовались, не сможет ли Гарри остаться и на летние каникулы в школе или у своих ненормальных друзей. Слизеринец со вздохом спрятал его в карман мантии. Его желание совпадало с желанием этих маглов, но вот что делать — было не очень понятно. Вряд ли Том снова купится на его историю об уехавших отдыхать куда-то в Европу родственниках и его нежелании ехать с ними. Да и то, что его, как оказалось, часто видели в Косом переулке с последующим осторожным вопросом от Дафны, заставило его тогда нервничать. Но что оставалось делать? Над этой проблемой он ломал голову уже несколько месяцев, то периодически откладывая в сторону, то возвращаясь к ней. Жить с ограниченными маглами ему совершенно не хотелось. Настроение начало портиться, и он побыстрее выбросил мысли о лете из головы и переключился на другие посылки. Одна из них была от Дафны, которая прислала старинный толстый фолиант с весьма милым письмом, где она поздравляла его с праздником и говорила, что только Гарри может оценить содержание этой книги из библиотеки её семьи. Другие посылки оказались без подписи, но в которых его сдержанно поздравляли с Рождеством и высказывали ему полную поддержку, а также перечисляли имена нескольких грязнокровок, без которых, по словам неизвестных авторов, воздух в замке был бы куда чище. Мальчик несколько секунд ошарашенно смотрел на текст, а потом быстро убрал эти послания к тому, что пришло от Дурслей, с желанием при первой же возможности сжечь все три.

Всё оставшееся время Гарри потратил на то, чтобы разобрать свои подарки и написать всем что-то в ответ, так как за такой короткий срок он точно бы не смог найти несколько десятков презентов в качестве ответного жеста. Все его одноклассники не забыли поздравить мальчика, но из-за множества писем и заваленный кучей необычных вещей и книг, он не запомнил кто и что именно ему подарил. Потом, с ноющей рукой от многочасового чистописания и с кучей писем, Поттер отправился в совятню, где битый час привязывал конверты к школьным совам.

«Хорошо хоть успел на рождественский ужин» — с облегчением подумал слизеринец, вдыхая чарующие и аппетитные запахи, витающие в холле.

Сам Большой зал выглядел изумительно: множество покрытых инеем рождественских елей и пышных гирлянд из омелы и остролиста, чудесный волшебный снег — сухой и тёплый, — падающий с потолка. Под руководством Дамблдора собравшиеся исполнили его любимые рождественские гимны. Громче всех ревел Хагрид, и голос его креп после каждого бокала яичного коктейля. Гарри и другие слизеринцы смиренно пели, не забывая отдавать должное великолепным блюдам на столе. Во время одного из перерывов кто-то из близнецов Уизли — Фред или Джордж — заколдовал значок старосты Гриффиндора. Ко всеобщему удовольствию, на нём появилась надпись «Дурачина», и бедняга безуспешно пытался выяснить, над чем это все смеются. Больше всех злорадствовал Малфой, который был рад любому унижению Уизли. Кстати, именно благодаря Драко мальчик узнал одну интересную новость. Оказывается, после нападения на Финч-Флетчли Пэнси пустила слух, что это она сообщила Гарри Поттеру о том, что этот пуффендуец — грязнокровка. И почти сразу бедняга окаменел. Со всеми вытекающими из этого выводами. И теперь Драко счёл своим долгом раскрыть глаза своему другу на засилье маглорождённых в Хогвартсе, какими-то путями выяснив каждого пофамильно и сообщив об этом мальчику, словно в надежде, что тот их всех прикончит.

Каникулы закончились, и все студенты вернулись в замок. Для мальчика это ещё означало, что теперь он будет тренироваться вместе с командой. Поэтому в холодное, ясное и промозглое утро он вместе с остальными игроками в зелёных мантиях сосредоточенно топал на заснеженное поле. Флинт наскоро повторил для новичка правила игры, которые тот уже более-менее знал, и приказал всем взлетать на поле. Грэхэм Монтегю — второй охотник — должен был прикрывать вратаря Майлза Блетчли у ворот, а Флинт с Гарри прорваться к тому и забить мяч. Загонщик Перегрин Деррек прикрывал их атаку, пытаясь сбить Грэхэма бладжером, второй загонщик Люциан Боул старался, в свою очередь, не допустить этого. Драко Малфой был предоставлен самому себе и ловил снитч. Игра была очень насыщенная и быстрая, так как, несмотря на сильное противодействие Грэхэма, Флинт несколько раз прорывался к воротам и забивал. Гарри лишь под конец научился обходить защиту и сумел забить один гол. На следующей тренировке уже мальчик был охотником, который помогал вратарю, и это ему не очень понравилось. Успевать за двумя охотниками было практически нереально, и лишь редкие пассы он мог перехватить. И то лишь для безнадежной попытки прорыва к пустым воротам на другой стороне поля. Поэтому, переговорив с Флинтом, на следующих тренировках он играл сугубо в атаке, что было тоже не совсем просто, но взаимодействовать с командой он уже научился. Не забыл мальчик поздравить капитана с днём рождения. Ещё в январе именины были у Милисенты Булстроуд, но девочка сильно простыла, поэтому второкурсники не смогли отметить её праздник.

Новых нападений пока не было, и внимание слизеринцев переключилось на новый закон против оборотней, который составила Долорес Амбридж, лишивший больных ликантропией возможности устроиться на работу. Почти все горячо поддерживали это решение.

— Запрет брать на работу этих зверей весьма своевременный, — высказала своё мнение Дафна. Драко её поддержал, более того, посетовал, что оборотней не истребляют, хотя должны бы. Даже Забини не остался в стороне, высказав недоумение тем, что неужели нашлись такие глупцы, которым хватило ума взять на работу оборотня:

— А вдруг тот покусает кого-то?

Приближалось празднование Святого Валентина. Что вызвало понятный, но сдержанный ажиотаж среди слизеринцев. Сначала Гарри решил про себя никому ничего не дарить, но более опытный в этих делах Забини объяснил, что так будет невежливо. С его слов, нейтральное поздравление с праздником — это традиционный жест уважения и пожелание дружбы, что также расположит этого человека к тебе и поможет в дальнейшем. Поэтому мальчик передумал и начал готовить дружеские открытки всем знакомым девушкам, включая старосту. Тем более, что из этого никто большого секрета не делал и, как ему поведал тот же Забини, девочки об этом узнали почти сразу же и решили сделать ответный жест. Гарри подозревал Забини в раскрытии информации или даже в каком-то розыгрыше, но почти сразу же успокоился, когда тот показал несколько своих открыток с его поздравлениями в адрес одноклассниц.

В день Святого Валентина стены Большого зала были сплошь увиты пышными ядовито-розовыми цветами, с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в форме сердечек.

Гарри вместе с слизеринцами подошел к своему столу.

— Что случилось с залом? Кто придумал всё это? — спросил Драко с неудовольствием, усаживаясь за стол.

— Профессор Локонс, — ответила Дафна с блеском в глазах, что придало ей очень милый вид.

Гарри повернул голову к столу преподавателей, и вовремя! Локонс в кричащей ярко-розовой мантии в тон цветам в зале жестом требовал тишины. Преподаватели по обе стороны от него сидели с каменными лицами. Гарри со своего места видел, как дёргается щека у профессора МакГонагалл. Снейп выглядел так, будто его сейчас стошнит.

— С Днём Святого Валентина! — громко произнес профессор Защиты от Тёмных Искусств, дождавшись полной тишины. — Для начала позвольте поблагодарить всех — а их целых семьдесят три человека, — кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Большое вам спасибо за такую поддержку! Поэтому я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это ещё не всё!

Локонс хлопнул в ладони, и в зал вошла процессия мрачного вида гномов. Правда, это были необычные гномы: у каждого в руке была арфа, а за спиной — золотые крылышки.

— Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! — лучезарно улыбался профессор, театрально взмахнув рукой в их сторону. — Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен, и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник! Давайте попросим профессора Снейпа, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных средствах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея!

Профессор Флитвик спрятал лицо в ладонях. Взгляд Снейпа говорил, что он силой вольёт стакан яда в глотку любого, кто обратится к нему за Любовным напитком.

Гарри очень обрадовался, что не нужно самолично передавать записки с поздравлениями, которые он написал всем девочкам своего курса. Содержание было весьма нейтральным, написанным под копирку во всех открытках, кроме одной. Валентинку для Дафны мальчик сделал более душевной, а по бокам текста нарисовал снитч, который немного напоминал сердечко. Подумав, он не решился брать листочек, адресованный старосте школы Фарли, хотя и написал милое поздравление «С Днём Святого Валентина», но оставил его у себя в спальне. Уж больно она была строгой волшебницей, да и Блейз тоже ничего не собирался ей дарить или поздравлять. А с двумя другими девушками-старостами Гарри даже и словом не обмолвился за всё время, так что им он тоже ничего не приготовил.

Сразу после завтрака мальчик вручил весь ворох открыток наименее свирепому гному и с облегчением отправился на уроки. Компанию по пути к гномам ему составил Забини со своими валентинками, который, как показалось Гарри, заметил, что его дружба с Драко укрепилась, и начал завидовать, а может — ревновать, не желая терять место лучшего друга. По крайней мере, по пути на урок Забини изрядно прошёлся по Драко, ругая его, так как он весьма сильно обидел, по словам самого Блейза, всех девочек, не выказав ни малейшего желания прислать им поздравления. Гарри, который до подсказки Забини насчёт открыток тоже не думал никому ничего дарить, с удовольствием присоединился к критике Малфоя, однако с осторожностью выбирая слова.

На протяжении всего дня гномы с валентинками бесцеремонно сновали из класса в класс, к вящему раздражению преподавателей. Гарри уже получил все валентинки с дружескими словами поддержки от всего класса и даже от множества слизеринок постарше, которым ему пришлось тоже написать валентинки на перемене, чтобы не обидеть девушек. А два листочка были вовсе не подписаны с выражением симпатии ему, что смутило мальчика. А после обеда один из гномов, особенно уродливый, повстречался в коридоре и двинулся ему навстречу.

— Эй, ты, Гайи Поттей! — проскрипел он, расталкивая учеников.

Гарри остановился, неловко улыбаясь. Рядом с ним со скучающим выражением лица замер Драко. Подойдя поближе, гном забренчал арфой.

— Тебе музыкальное послание, Гайи Поттей! Слушай внимательно! Его глаза хоть видят слабо, — начало существо нараспев, что звучало просто чудовищно в исполнении скрипучего голоса. Гарри поморщился.

— Но зеленей, чем чародея жаба,

— А волосы его черней тоски,

— Чернее классной грифельной доски.

— О, Божество, хочу, чтоб сердце мне отдал,

— Герой, что с Тёмным Лордом совладал!

Улыбка словно приклеилась к лицу Гарри, а внутри кипел гнев и смущение. Более нелепое поздравление сложно было придумать! Малфой сбоку издевательски расхохотался. Мальчик со злостью и недоумением посмотрел на него. Драко сквозь смех выдавил:

— Ты чего, не понял, от кого это позорище пришло? — Он кивком показал на кого-то сзади.

Мальчик обернулся, и среди первокурсников Гриффиндора он увидел замершую рыжеволосую Джинни Уизли. Её большие глаза с испугом и какой-то надеждой немного беспомощно смотрели на него.

Всё решил возглас Драко.

— Уизли, уверен, что Гарри не понравилось твое послание!

Джинни, заплакав, вбежала в класс. Драко опять издевательски расхохотался. Гарри покачал головой. С одной стороны, злость на такое нелепое стихотворение ещё бурлила в нём, но доводить до слёз девочку он не хотел. Однако к смеху Драко присоединились другие слизеринцы, и ему пришлось играть свою роль, тоже посмеиваясь над нелепым поздравлением, не выдавая, что эта ситуация его задела.

«Да, — подумал Гарри, перед тем как отправиться на урок, — для кого-то это праздник, а для кого-то одно расстройство и крах надежд».

ПЕРВАЯ ГЛАВА

После дуэли авторитет Гарри на факультете возрос. Многие слизеринцы оценили умелые и уверенные действия их знаменитого однокурсника в ходе поединка, а некоторые, неожиданно для самого мальчика, даже увидели в унижении Уизли жест против мировоззрения его семьи, выпад против его отца: мистер Уизли был известным маглолюбцем и вообще — о, ужас! — одним из верных сторонников Дамблдора. Как оказалось, слишком многим семьям насолил этот рыжеволосый волшебник, которого Гарри мельком видел на каникулах в книжном магазине «Флориш и Блоттс». Поэтому в гостиной обсуждение подробностей дуэли младшего Уизли и их зловеще знаменитого сокурсника очень быстро переросло в поливание грязью отца гриффиндорца с вытаскиванием всех известных скелетов из его семейного шкафа, причем все разговоры специально велись так, чтобы их слышал сам Гарри. Наверное, слизеринцы решили, что это вызовет одобрение мальчика. Кому-то, например, не нравилось, что мистер Уизли рьяно защищает права маглов, плотно поддерживая позицию Дамблдора в этом вопросе.

Таким студентам больше импонировала семья Блэков, которая была одним из главных политических противников Дамблдора в 70-е годы и оказалась сосредоточением ужасов и тёмных сил. По крайней мере, так для себя решил Гарри, когда попросил рассказать про них подробнее. Самая тёмная волшебная семья, члены которой вообще не считали маглов за людей и относились к ним, как к бесполезным говорящим животным. Например, с ужасом узнал Гарри, одна ведьма из Блэков пыталась пропихнуть закон, разрешающий магам охотиться и убивать маглов. Просто так. Кто-то охотится на куропаток, а кто-то вот — на маглов. Но закон, с облегчением подумал Гарри, не прошёл, поэтому многие Блэки потом состояли на службе у Волан-де-Морта, который им разрешил убивать столько маглов, сколько они захотят.

«Чудовищная семейка...» — думал Гарри, внимательно слушая куда более осведомлённых сокурсников. — «Семья, которая не стеснялась мучить и уничтожать простых людей, даже гордилась этим. Настоящие маньяки, монстры, ничуть не лучше самого Волан-де-Морта. Ведь даже конкретно вот эти слизеринцы… которых тоже сложно назвать милыми, даже на фоне моего факультета, который, мягко говоря, считает маглов не ровней волшебникам… Даже они, с долей ужаса и страха, рассказывали о Блэках и их часто проводимых запрещённых ритуалах и огромных познаниях в темных искусствах».

Неудивительно, что все эти Блэки почти умерли, как и сам Волан-де-Морт. Кто-то попал в Азкабан, а кто-то, скорее всего, пострадал из-за неверно проводимых тёмных ритуалов или вовсе спятил от злобы и ужаса. Ещё большее презрение вызвал у Гарри Сириус Блэк, который, как оказалось, был другом его отца в школе. Но когда Тёмный Лорд начал набирать силу, то Блэк присоединился к нему после выпуска, творя чудовищные злодеяния. А после того, как его хозяин умер, он организовал убийство целой группы маглов, попутно уничтожив улицу. Как с таким чудовищем мог дружить его отец в школе? Или это дружба была лишь на людях? Ведь многие так же считают Драко Малфоя его другом. Неужели Блэк уже в школе переметнулся на сторону Волан-де-Морта? А брат Блэка? Регулус, который недалеко ушёл от Сириуса, оказавшись таким же Пожирателем Смерти, творившим преступления во славу чистоты крови. Мелькали и другие имена: Орион, отец Сириуса и Регулуса, его жена Вальбурга, Арктурус, Поллукс, Сигнус. Все эти люди с большой энергией, достойной куда лучшего применения, используя связи и деньги, рьяно поддержали Тёмного Лорда. Для начала они продвигали нужные законы, например, позволяющие избежать ответственности за убийство маглов, а потом, когда Волан-де-Морт развернулся на всю катушку, они запустили корни в Министерство, вставляя палки в колёса министерскому правосудию. Их влияние, вместе с другими чистокровными семьями, было столь подавляющим, они были способны открыть такие двери, что Министерство Магии вяло реагировало долгое время на творившийся террор среди немагического населения. И лишь тогда, когда под удар начали попадать уже сами волшебники, что в одиночку решили противостоять Пожирателям Смерти, Министерство очнулось от сна. Но момент был давно упущен, и Волан-де-Морт со своими сторонниками набрал силу, попутно окончательно запустив руки в само Министерство Магии, частично контролируя его действия, что парализовывало все ответные шаги. Разразилась настоящая гражданская война. Причём плотно с семейством Блэк связывали ещё одну семью — Лестрейнджей, которая тоже служила Тёмному Лорду. Беллатриса Лестрейндж была родом из семьи Блэк, а её муж и деверь (брат мужа) — Родольфус и Рабастан. Они дружно поддержали Волан-де-Морта и примкнули к Пожирателям. Но правосудие восторжествовало, и их посадили в Азкабан за пытки Фрэнка и Алисы Долгопупс.

Гарри вернулся мыслями к дуэли. У Малфоя жгучую ненависть вызвал обыск его дома летом, который проводился под руководством мистера Уизли. Поэтому Драко с огромной радостью нашел отдушину в унижении Рона и теперь каждый раз при встрече с гриффиндорцем напоминал ему, какое тот ничтожество, описывая произошедшую дуэль во всех красках. Сам Гарри, к собственному ужасу, стал для Малфоя чуть ли не самым близким другом, так как тот почему-то сделал вывод, что тот специально так жёстко поступил с Уизли, чтобы отомстить за его семью и унизительные обыски. И теперь Гарри был вынужден участвовать во всех обсуждениях и конфликтах с гриффиндорцем, что провоцировал Хорёк. Хорошо хоть Драко обладал хоть какой-то толикой хитрости, и наказание за это обходило их компанию стороной.

На фоне открытой Тайной комнаты почти все слизеринцы почувствовали себя чуть ли не самыми главными среди других школьников и вели себя соответственно. А слухи, что их сокурсник главный претендент в наследники Слизерина, необратимо просочились к учащимся других факультетов. Больше всего Гарри почему-то боялись пуффендуйцы. Пэнси с удовольствием рассказывала, что студенты этого факультета, например, Финч-Флетчли, оказавшийся маглорождённым волшебником, пугались при встрече с ним, опуская головы в пол или прижимаясь к стенам коридора. Сам мальчик, с удовольствием используя возможности, открывшиеся после того, как слизеринцы сочли его наследником, лишь с досадой реагировал на такое открытое проявление страха. Для него это было неприятной стороной медали этой популярности. Хотя какая-то часть Гарри, маленькая и тёмная, получала от этого удовольствие, упиваясь страхом перед его мрачной силой. Ведь он — змееуст, а значит, доля слухов и порожденных из-за этого преимуществ в этой ситуации его по праву. Хотя то, что знание змеиного языка по общепринятой квалификации — это признак тёмного мага, немного беспокоило, но куда больше он переживал из-за того, что наследник — настоящий наследник — может разозлиться за такое присвоение его лавров и извлечение из этого пользы. А то, что быть змееустом нехорошо — это спорный момент. Вот для Слизерина это было бы потрясающим событием. Великий дар самого основателя факультета! А если бы Гарри раскрыл свой талант перед ними... Мальчик аж зажмурился при этой мысли. Последствия такого шага он не мог предсказать. Хотя его осторожные расспросы на эти темы могли уже вызвать подозрения у слизеринцев. И если бы не реакция других учеников и учителей, которые всё равно бы узнали об этом, то, может, он бы так и рассказал свой хранимый секрет. Но он помнил слова Дафны. Никому не стоит доверять.

Снег покрыл все окрестности замка белым саваном, а сильная вьюга, словно с угрозой воющая уже несколько дней подряд, окончательно отбила желание высовывать нос на улицу. И именно в это время состоялось второе нападение. Известие об этом принесла вездесущая Пэнси, заодно сообщив имя нового постояльца больничного крыла — Финч-Флетчли. Высокий, темноволосый и самый трусливый пуффендуец был найден окаменелым, а вместе с ним под удар наследника попало привидение Гриффиндора. И, как всегда, никаких зацепок на месте нападения преподаватели не нашли. Описывающая в подробностях происшествие Пэнси аж светилась, то ли радуясь самому нападению, то ли тому, что занятия на сегодня отменили. Гарри же задумчиво сидел в кресле, погруженный в мысли, раздумывая о случившемся. Дар змееуста, которым он точно обладал, был уникальным. Все его осторожные расспросы выявили, что ни у каких семейств, даже таких чистокровных, как Блэки или Малфои, не было магов, умеющих беседовать со змеями. Тогда кто же наследник Слизерина? Если он тоже обладает даром, как и Гарри, то может ли он быть его потерянным родственником? Дядей, а может, братом или сестрой? Вот бы с ним познакомиться! Может, это хороший маг, который заберёт его от Дурслей? Ему невольно вспомнился Дадли. Вот от такого родства он бы с радостью отказался. Гарри не раз и не два хотелось всем признаться, что он не является наследником Слизерина, но потом он думал: «А зачем?» Он никого не обманывал, не утверждал, что он открыл Тайную комнату, а польза того, что все в это верили, была очевидна и не подлежала сомнению. На факультете его все зауважали и даже чуть ли не преклонялись, без проблем делились кучей информации, помогали в разных делах, а то, что случилось после нападения на Финч-Флетчли, окончательно убедило его, что он поступает правильно, хоть и по-слизерински. На следующий день к нему подошёл капитан команды Слизерина по квиддичу.

— Поттер, эээ... Я тут подумал... — помявшись, немного нерешительно начал Флинт перед недоумевающим Гарри, который только что удобно устроился в кресло. — Ты говорил, что хорошо летаешь… Да и я сам видел это на поле. Вот и хотел сказать тебе… Ну чтобы ты был в команде. Ты же хотел... А Пьюси не очень хорош...

— Я... на место охотника? — У Гарри отлегло от сердца, и он радостно заулыбался.

— Э, ну да... — Флинт оскалился в улыбке, обнажив кривые зубы. Гарри с трудом сдержал дрожь от этого неприятного зрелища. — Но можно и на место Деррека... Он загонщик... У тебя же Нимбус есть?

Гарри кивнул, невольно поморщившись. Играть на роли загонщика и отбивать бладжеры ему не хотелось. Куда больше его прельщала роль охотника... А ещё лучше — ловца! Его реакция не скрылась от капитана команды, и тот кивнул, словно предвидел такое.

— Не хочешь, как хочешь. Позиция охотника куда лучше, да и битой махать не под твоё телосложение. Без обид, Поттер? Ну тогда жду на следующей тренировке.

Гарри сел обратно в кресло, провожая взглядом уходящего Флинта. Ему хотелось прыгать от радости и вопить. Вот он и в команде по квиддичу! Да, с удовлетворением заметил фальшивый наследник Слизерина, он совершенно правильно поступил.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Промозглая слякоть окончательно отступила под натиском зимы, и замок укрыл белоснежный саван. Известие, что произошло новое нападение на маглорождённого и теперь он, окаменелый, лежит в больнице, в считанные дни облетело всю школу. Сразу же оно обросло невероятными подробностями, и многие стали рассказывать слухи, один страшнее другого. Что не мешало Дафне с удовольствием пересказывать их Гарри. После состоявшегося разговора в библиотеке их отношения изменились, словно была какая-то стена недоверия между ними, но теперь она рухнула. Девочка спокойно влилась в их компанию, по ходу дела отстранив на вторую роль Трейси и ещё подтянув за собой весьма шумную Пэнси, писклявую Милисенту и тихоню Элизабет. Так что в библиотеке, в гостиной и на уроках они сидели дружной толпой. Гарри сам не понял, как получилось, что теперь вместо спокойного сидения одному или с тихим собеседником Забини его окружила пёстрая и шумная компания. Пэнси со смехом рассказывала, что среди учеников началась повальная торговля талисманами, амулетами и прочими оберегами ради защиты от Наследника. Не обошлось и без Малфоя. Хорёк, ничуть не сумятясь, начал ходить с ними, со злобной радостью рассказывая, что он был прав и грязнокровкам настал конец. Самое интересное, что в Пророке, к удивлению Малфоя, ничего о нападении не говорилось.

Наступало седьмое ноября — день рождения Теодора Нотта. Воспользовавшись этим, как поводом, Гринграсс поинтересовалась у Гарри, понравился ли ему шоколад, который летом она отправила в качестве подарка на его двенадцатилетие. Очевидно, что до этого девочка сочла невежливым такое спрашивать, но когда они вместе привязывали к лапке Букли письма в совятне, чтобы заказать для именинника сладостей из магазина в Хогсмиде, её вопрос звучал уже более уместно.

— Прости, Дафна, — сказал Гарри, понимая, что расстроит её. — Но я ездил в Испанию летом, поэтому до меня совы не доходили.

Рассказанная история про путешествие в июле в Испанию вызвала удивление у девочки. Она считала, что сова везде сможет найти адресата, даже в другой стране. Тем более что её сова вернулась потом с пустыми руками. Обманывать её почему-то было куда тяжелее и больнее, чем Трейси. Тем более Гринграсс что-то подозревала о его житье в Косом переулке.

Со слов Дафны отправка поздравления — это традиция, и она не могла поступить так некрасиво, не ответив на его поздравление в апреле на её именинах.

— Но я отправила сову не только из-за этого, — добавила девочка. — Я хотела тебя поздравить в этот день и сожалею, что ты не получил его.

Сам мальчик испытывал смесь облегчения и радости от того, что она не забыла про его день рождения, возможно, даже заглядывала в учебники, чтобы узнать точную дату, но и огорчение, что лишился очередного подарка, который был бы так кстати в мрачные дни у маглов, когда он был полон уныния, думая, что никому не нужен. На следующий день Гринграсс, чуть краснея, вручила ему посылку из «Сладкого Королевства», в котором был целый набор сладостей, и лично поздравила с прошедшим праздником. Мальчику было очень приятно, однако, он уже долгое время задавался вопросом, по какой причине он не получил, как минимум уже пять писем. Может тут замешан проклятый эльф, который собирался не дать ему поехать в Хогвартс?

Тихо прошёл день рождения Теодора, который второкурсники отметили в своём кругу. А вот восемнадцатые именины старосты школы Джеммы Фарли шумно праздновал уже весь факультет Слизерин, устроив большую пирушку в гостиной, которая по размаху лишь немного уступала той, что была после победы их команды над Гриффиндором.

А вот в школе царила немного мрачная атмосфера. Погода тоже капризничала. Даже матч по квиддичу между Пуффендуем и Когтевраном не смог разогнать пасмурную обстановку, и на трибунах было тише обычного. Гарри заметил, что некоторые зрители больше наблюдают за ним, чем за игроками. Что ж, к подозрениям он уже привык. Более того, Дафне пришло письмо от её отца — Джозефа Гринграсса, — в котором он поведал многое. Оказывается, министр магии Фадж решил, что такой эпизод, как попадание ученика в больничное крыло, не стоит освещать в прессе или бить тревогу по этому поводу. Также отец Гринграсс поделился тем, что уже было известно ребятам про Тайную комнату, и предостерёг девочку не лезть в эти все дела. Что не помешало ей вместе с Гарри и Пэнси сходить на место нападения на гриффиндорца Коппера, где они ничего не нашли, и на место, где подвесили кошку. Всё было, как прежде, только у стены, где красовались слова «Тайная комната снова открыта», теперь стоял стул.

— Сюда этот стул Филч притащил, дежурство устроил, — пояснила Пэнси на недоуменный взгляд Гарри. Услышав шаркающие шаги завхоза, они поспешили убраться прочь.

Оторвавшись от Филча, ребята перевели дух.

— Этот Филч раздражает, — гневно произнесла Пэнси, — и зачем Наследник напал на кошку, а не самого Филча? — Она скосила глаза на Гарри, и в её голосе появилась странная интонация. — Без этого противного человека жилось бы куда легче. Думаю, Наследнику достаточно было бы прошипеть на Филча что-нибудь на змеином языке, как тот свалился бы замертво от страха.

— На змеином? — переспросил с недоумением Гарри. Он вспомнил, как в зоопарке говорил с удавом, натравив того на Дадли. Удав ещё поведал ему, что никогда не был в родной Бразилии. — И что?..

— Ну да, — подтвердила Дафна, — Салазар Слизерин говорил на нём, поэтому на гербе нашего факультета — змея.

Гарри промолчал, шокированный. Он точно понимал язык змей... Так может слухи внутри факультета про него внезапно имеют под собой веские доводы? Как такое возможно?! Хотя этот Слизерин жил тысячу лет назад. Неужели он и вправду его наследник? Мальчик, погрузившись в свои мысли, всё же заметил, как слизеринки обменялись между собой быстрыми взглядами. Чтобы не показывать своё удивление, он чуть заметно улыбнулся и кивнул девочкам. Но со своими подругами он пока не стал делиться такой тайной. Вместе они покинули негостеприимное место.

В начале декабря Снейп приказал составить список желающих остаться в школе на Рождество. Опрашивать всех пришлось Лизе, записывая немногочисленных желающих на пергамент, который потом должна была забрать Фарли. К недовольству Гарри, который, разумеется, ни за какие галлеоны не желал проводить такой замечательный праздник на унылой Тисовой улице и мечтал о том, что гостиная будет почти вся в его распоряжении, Малфой тоже решил остаться. Почти все остальные слизеринцы собирались домой, как и остальные факультеты, но другие больше из-за страха нападения наследника Слизерина, чем по каким-то другим причинам.

Войдя через неделю в Большой зал, мальчик заметил у доски объявлений кучку учеников, читающих очередной пергамент. Оказывается, сегодня открывался Дуэльный клуб. Все захотели пойти на такое необычное и долгожданное мероприятие. В восемь часов вечера Большой зал был заполнен студентами, которые пришли на первое занятие. Обеденные столы были убраны, под бархатно-чёрным потолком горели свечи, вдоль одной стены возведены золотые подмостки. Собралась чуть ли не вся школа — в руках волшебные палочки, лица взволнованы. Гарри с интересом ждал начала, по слухам, вести занятия будет их декан и профессор Флитвик, который когда-то был даже чемпионом по дуэлям на волшебных палочках. Однако, к его большому огорчению, на подмостки вышел Златопуст Локонс в великолепной лиловой мантии, сопровождаемый Снейпом в чёрном будничном одеянии. Локонс взмахнул рукой, требуя тишины.

— Подойдите поближе! Ещё! Меня всем видно? Всем слышно? Прекрасно! Профессор Дамблдор всё же одобрил моё предложение создать в школе Дуэльный клуб. Посещая его, вы научитесь защищать себя, если вдруг потребуют обстоятельства. А мой жизненный опыт подсказывает — такие обстоятельства не редкость. Читайте об этом в моих книгах. Ассистировать мне будет профессор Снейп, — сверкая улыбкой, рассказывал свой план занятий Локонс. Гарри поморщился. Профессор тем временем продолжил. — Он немного разбирается в дуэлях, как он сам говорит, и любезно согласился помочь мне. Сейчас мы вам продемонстрируем, как дуэлянты дерутся на волшебных палочках. О, не беспокойтесь, мои юные друзья, я верну вам профессора зельеварения в целости и сохранности.

— Спорим на галлеон, что Снейп его за пару заклятий на лопатки уложит? — предложил Забини.

— Вот ещё, — недовольно ответил ему Гарри, — нашёл дурака.

Хотя Локонс и вызывал у него раздражение тем, что не преподавал уроки защиты, как хотелось бы самому мальчику, но на его занятиях было весело, и участие в пьесах вместе с ним приносило удовольствие Гарри, у которого было мало развлечений. Снейп, напротив, вызвал стойкое неприятие, а уроки были скучны и иногда отвратительны, как и компания гриффиндорцев, что с ними всегда сидела. Особенно его сверлил взглядом бывший друг Рон Уизли, то ли подозревая Гарри в том, что это он стоит за началом травли маглорождённых, то ли злясь почему-то на него из-за плохого отношения профессора. Хотя снимающий на ровном месте очки с факультета и придирающийся к ним Снейп, как казалось Гарри, забывал, что Поттер не студент Гриффиндора. По крайней мере, хорошее отношение к слизеринцам на него не распространялось.

Дуэлянты тем временем повернулись друг к другу и изобразили приветствие: Локонс изящно поклонился, их декан раздраженно кивнул. Гарри с сожалением подумал, что Локонс может справиться со Снейпом, если только что-то удачно напутает с заклинанием. Может даже, декан угодит в больничное крыло? Волшебники подняли палочки, направив их друг на друга.

— Обратите внимание, как держат палочки в такой позиции, — объяснял Локонс притихшей аудитории, — на счет «три» произносятся заклинания. Смертоубийства, разумеется, не будет. Раз, два, три…

Палочки взметнулись, и Снейп воскликнул:

— Экспеллиармус!

Блеснула ослепительно яркая молния, Локонса отбросило к стене, он съехал по ней и распластался на подмостках. Малфой с Ноттом рассмеялись. Локонс, без шляпы и с развившимися кудрями, кое-как поднялся на ноги.

— Отличный посыл! — сказал он. — Профессор Снейп применил заклинание Разоружения, и, как видите, я лишился моего оружия. Благодарю вас, мисс Браун! — Ослепительно улыбнулся он враз покрасневшей девочке, которая поймала улетевшую палочку профессора и теперь возвращала её, — без палочки я как без рук. Браво, профессор Снейп, браво! Вы уж простите меня, проще простого было бы разгадать ваш замысел и отразить удар. Но ученикам очень полезно увидеть…

Снейп аж позеленел от злости, метнул злобный взгляд на Локонса, и тот поспешил добавить:

— На этом показательная часть окончена. Перейдём непосредственно к учебной тренировке. Я сейчас разобью вас на пары. Профессор Снейп, будьте любезны, помогите мне.

Снейп сразу направился к стоящим группой слизеринцам.

— Поттер сражается с Уизли, — одарил Снейп ненавидящим взглядом мальчика. — Мистер Малфой с мистером Ноттом. Мистер Забини с Финниганом. Мистер Пайк... — Снейп оглянулся на группу гриффиндорцев, — с Томасом. Вы, мисс Патил, встаньте против мисс Булстроуд. Мисс Гринграсс — с мисс Браун...

Гарри с тяжёлым камнем на сердце поплёлся к враждебно и немного испуганно смотрящему на него Уизли. Блейз встал сбоку от Гарри, внимательно наблюдая за своим соперником.

— Обменяйтесь приветствиями! — скомандовал с подмостков Локонс. Гарри и Рон смотрели друг другу в глаза. Поттер чуть кивнул, Уизли сузил глаза и крепче сжал палочку. — Палочки наизготовку! На счёт «три» попытайтесь разоружить противника. Только разоружить, никакого насилия. Раз… два… три!

Гарри стремглав громко выпалил:

— Экспеллиармус!

Вместо того, чтобы просто вырвать палочку у Уизли, заклятие получилось у нервничающего Гарри слишком мощным, и гриффиндорец отлетел на пару метров. Мальчик с испугом подумал, что переборщил, и неуверенно сделал шаг вперёд.

— Неплохо, Гарри, — раздался голос Забини. Гарри обернулся и увидел, что тот крутил в руках палочку своего противника, который приходил в себя от полученного заклятия. — Осторожно!

Гарри резко оглянулся. Уизли, ползая на корточках, нашёл свою улетевшую палочку и вскочил на ноги, уже замахиваясь в сторону Поттера.

— Слагулус Эрукто! — он с громким криком отправил в Гарри чары Слизней.

Видя быстро летящую в него вспышку света, у мальчика ёкнуло сердце, но он успел защититься:

— Протего!

Заклятие, ударившись в щитовые чары, улетело обратно в Уизли.

— Риктусемпра! — крикнул Гарри вдогонку.

Серебряная молния поразила его противника в грудь, который громко икнул и скрючился, держась за живот.

— Я сказал, никакого насилия! — испуганно завопил Локонс, увидев поверх голов, как Уизли осел на пол.

Гарри послал на гриффиндорца щекотку, и того стало корчить от неукротимого смеха, а вкупе отраженным заклятием из его рта посыпались слизняки. Рон дёргался от смеха, попутно изо рта извергая больших блестящих слизней. Зрелище было столь неприятно, что Гарри с омерзением отшагнул от него, опуская палочку вниз.

— Фу-у, — протянул Забини, приближаясь к Поттеру и глядя на извивающегося Уизли, — а ты суров. Вообще-то не рекомендуется смешивать разные заклятия, но эффект получился интересным...

— Прекратить! Сейчас же прекратить! — безуспешно надрывался со своего места Локонс. Гарри испуганно бросил взгляд на профессора и отменил свои чары:

— Фините Инкантатем!

Уизли прекратил изображать буйнопомешанного, дергаясь словно змея, но продолжил отрыгивать слизней. И тут вмешался Снейп, применив соответствующее контрзаклинание. Выплюнув напоследок огромного слизня, Уизли сильно откашлялся, но кроме желчи, больше ничего из него не выходило. Испуганно и с ненавистью глядя на Гарри, он с трудом поднялся на ноги. Поттер отвёл от него взгляд, осматривая Большой зал, превратившийся в зону сражения и окутанный зеленоватой дымкой. Драко с усмешкой возвращал с трудом поднимающемуся с пола Нотту его палочку. Милисента победила Патил, правда врукопашную, банально уронив ту на пол, с которого девочка не торопилась подниматься, однако, к удивлению Гарри, держа в руке свою палочку. Дафна обезоружила Лаванду и зачем-то перекрасила ей волосы в синий цвет. Трейси довольно смеялась, победив своего противника с Пуффендуя. Вскоре Снейп произнёс контрзаклятие, и мальчик сообразил, что поверженный ею противник успел-таки наслать на неё чары щекотки, поэтому веселье Дэвис было искусственным. Его взгляд наткнулся на Фарли с группой старшекурсников, которые стояли у входа в Большой зал, о чём-то беседуя. Они почему-то не участвовали в дуэлях.

— Ох, ох, ох! — бегал от одного дуэлянта к другому Локонс, — вставайте, МакМиллан! Осторожнее, мисс Фосетт! Вставайте, мисс Патил, на полу холодно. Крепче прижмите, Бут, и кровь остановится… Пожалуй, лучше начать с защиты, — он растерянно взглянул на Снейпа, но потом справился с собой и сказал твердым голосом:

— Приглашаю двух добровольцев. Долгопупс, Финч-Флетчли, не хотите ли попробовать?

— Неудачная мысль, профессор Локонс, — заметил Снейп. — Долгопупс самым простым заклинанием способен натворить таких бед, что останки Финч-Флетчли придётся нести в больницу в спичечном коробке. Я бы предложил Уизли и Поттера, — усмехнувшись, произнес профессор Снейп, — Возможно, Уизли сможет показать нам хоть что-то, а не то убожество, что он продемонстрировал сейчас.

— Вот и отлично! — Локонс взмахом руки пригласил Рона и Гарри в центр зала. Толпа расступилась.

— Уизли делает выпад волшебной палочкой, а ты, Гарри, ответь ему вот таким приёмом. — он показал замысловатый жест палочкой. — Понял? Повтори, пожалуйста! Три… два… один!

Гарри ничего не понял из приёма Локонса и начал дуэль по-своему:

— Остолбеней!

Бывший друг тоже взмахнул палочкой, и Гарри уклонился от луча заклинания, запоздало ставя «Протего», когда проклятие уже пролетело мимо. Уизли тоже уклонился от заклятия мальчика и снова наслал заклятие Слизней. Те, попав в щитовые чары, рассеялись. Поттер разозлился на Рона. Мало тому было пострадать от своего заклятия, так он ещё хочет, чтобы и Гарри рыгал слизняков на виду у всех?

— Экспеллиармус! Экскуро!

Палочка Уизли вылетела у того из рук, а изо рта полезла розовая мыльная пена, она покрыла его губы, и он упал на колени. Гарри презрительно ухмыльнулся, глядя, как Уизли задыхается в пене.

Немного бледный Снейп шагнул вперед.

— Достаточно, Поттер, — выплюнул он, — хватит издеваться над соперником.

— Да, сейчас сниму чары! — согласился Локонс и направил на Уизли свою палочку.

Вспышка.

Но вместо излечения Рон покрылся какими-то противными пятнами, продолжая пускать пену. В дело вмешался второй профессор, подойдя ближе и наконец-то снимая проклятие. Бедный мальчик прекратил извергать розовую пену. Пытаясь отдышаться, он кашлял, трясясь всем телом, и никак не мог подняться с пола. Поттер обратил внимание на то, что страшные пятна на лице и ладонях остались. Похоже, даже декан Слизерина не смог полностью нейтрализовать заклятие Локонса. Или просто не захотел.

— Что ж, думаю, на этом достаточно, — мрачно произнес Снейп, — пострадавшие, отправляйтесь в больничное крыло.

Гарри, убрав палочку, направился к своей группе слизеринцев, ловя испуганные взгляды от других факультетов и восхищенные — от своего.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

После злополучного разговора с профессором Флитвиком Гарри несколько дней чувствовал себя не в своей тарелке. Связана ли эта надпись о Тайной комнате с предупреждением эльфа Добби? Состояние прострации из-за подозрений в его сторону сменялось смешанным чувством ужаса и неверия, что существует Тайная комната и колдун, который не остановится перед убийством маглорождённых волшебников ради каких-то затхлых идей Салазара Слизерина, так и каким-то странным ощущением удовлетворения, что именно его, Гарри Поттера, считают не просто известным именем, которое больше ничего из себя не представляет. Нет, его считают сильным, хоть и тёмным, магом, который способен открыть совершенно секретную комнату, которую за сотни лет не мог найти никто, ни один профессор! Необъяснимо, но факт — это приковывало к нему внимание и даже прибавляло почтения среди некоторых слизеринцев, хотя многих из них он даже не знал, как зовут! Но, с другой стороны, такое нездоровое внимание к нему не внушало оптимизма, а немного тревожило его. И если со стороны других факультетов лишь немногие ученики подозревали его в чём-то и с опаской провожали взглядами в коридорах, то настороженное отношение профессоров оказывало куда большее влияние на него. Хотя часто Гарри казалось, что это всё разыгралась мнительность и преподаватели относились к нему, как к обычному ученику, а не как Дурсли — словно он нечто опасное или заражённое, как будто взведённая бомба, которая может взорваться.

Дафна Гринграсс, погружённая в учёбу, видимо, забыла о разговоре с Гарри, а тот сам не спешил поднимать эту тему, как и вопрос о противостоянии Люциуса Малфоя и Альбуса Дамблдора. Уроки Локонса внезапно перестали быть для мальчика испытанием нервов, а превратились в своеобразную отдушину, где он развлекался как мог, невольно получая удовольствие от неожиданно открывшегося у него актерского таланта, да и аплодисменты аудитории, которых всегда ждал профессор после какой-либо сцены, так же грели душу мальчика. Тем более что-то подобное даже проводили старшекурсники Слизерина, устраивая магические карнавалы или маскарады, перевоплощаясь в древних и могущественных волшебников. Так что такие выступления перед своим классом, считал Гарри, ни капли не роняли его достоинства. Хотя ни он сам, ни кто-то из его однокурсников ни разу не были на этих карнавалах, потому что в основном в них участвовали старшекурсники где-то в скрытых от остальных учеников аудиториях подземелья, а организацией занималась Джемма Фарли, сменив на посту лидера Лорен Мальсибер, которая уже выпустилась из Хогвартса в этом году. Но Гарри, которому хватало того, что он играет сцены у Локонса, как-то было не до этого. Да и то, что отношение профессора к нему не изменилось после происшествия с кошкой, и на очередном уроке Защиты от Тёмных искусств мальчик играл оборотня, показывало, что не все считают его тёмным магом.

Мнение остальных студентов мальчика перестало интересовать, так как ни с кем из них он не общался, кроме дежурных фраз на уроках. А вот отношением своего факультета он дорожил. Тем более что его одноклассница Трейси Дэвис, окончательно поняв и смирившись с тем, что другие слизеринки в классе никогда не примут её в свою компанию, последовала примеру Эми и сосредоточилась на общении с Поттером, тоже принимая его ведущую роль. Это её уберегло от неприятного внимания третьекурсницы Роули, которая была не прочь поглумиться над кем-то более слабым. Но с Трейси ей не повезло, не успела. Дэвис понемногу сама начала общаться со Стоун, с которой у неё нашлись общие темы, и даже с её подругами-первокурсницами. Поттера, который переживал за неё, это обрадовало. Ещё большую радость вызвала у Гарри новость, что скоро открытие сезона квиддича. Первый матч — Слизерин против Гриффиндора! И всю неделю до матча в гостиной только об этом говорили, к вящему удовольствию Гарри, задвинув в угол тему про несчастную кошку Филча. Больше всех, разумеется, ораторствовал Павлин, как окрестил Гарри теперь Малфоя из-за его самолюбования, то упоминая какие-то свои достижения, то рассказывая, как он будет громить ненавистных львов. Причём с его слов выходило, что это красно-золотым ещё повезло, что его выбрали на роль ловца. Будь он охотником, то результат будущего матча был трехзначным ещё до поимки снитча, разумеется, в пользу Слизерина, а вратарь Гриффиндора — Вуд — прописался бы в больничном крыле как минимум на месяц.

И когда в субботу утром Гарри шёл в Большой зал в компании восторженного и немного нервничающего Малфоя, то никак не мог понять, чего он сам ждёт от предстоящего матча. С одной стороны, ему очень хотелось увидеть победу своего факультета. Учитывая, что он видел на тренировках, то именно у слизеринцев были самые лучшие метлы среди всех команд, и это решающий фактор. Да и вечеринка после матча всегда приятна и дружелюбна. Но, с другой стороны, Малфой с помощью своих метел лишил его шанса попасть в команду. Подобная несправедливость очень злила и обижала мальчика. Вот бы Павлин позорно выступил, а все поняли, что именно Гарри мог бы привести их к победе. Или вдруг Малфой получит травму, а Гарри выйдет и поймает снитч! В какой-то момент, уже идя за радостно гомонящей толпой в компании что-то живо обсуждающих рослых студентов в зелёных мантиях на стадион, он даже пожалел, что не взял на трибуны свою метлу. Хотя, наверное, смотрелся бы он очень глупо. Усевшись между Ноттом, который неожиданно выбрал место рядом с ним, и Крэббом, Гарри с удивлением заметил, что Фарли со своей компанией занимает ряд сидений выше, прямо над ними, мимоходом попросив подвинуться четвёртый курс. Обычно они садились куда выше, где вид и обзор лучше на происходящее в воздухе.

На поле начали выходить команды. Первыми, как всегда, появились слизеринцы, и Гарри усмехнулся — второкурсник Малфой смотрелся на фоне других куда более рослых игроков словно гном среди людей. Даже третьекурсники — вратарь Майлз Блетчли и охотник Эдриан Пьюси — сильно вытянулись за лето, в отличии от худого Драко.

Их сектор трибун радостно закричал, приветствуя свою команду. Почти сразу же показались гриффиндорцы, и болельщики команды Слизерин тут же встретили противника свистом и улюлюканьем. Зато другие зрители встретили гриффиндорцев восторженными криками, Гарри с негодованием отметил, что за львов болел не только Гриффиндор, но и Когтевран с Пуффендуем. Тем временем Флинт и Вуд пожали друг другу руки, и вскоре, подгоняемые рёвом толпы, обе команды взмыли в воздух.

Погода ещё больше испортилась, и начал немного накрапывать дождь. За прошедший час с лишним от начала матча Гарри окончательно убедился в справедливости своего вывода, который он сделал ещё во время наблюдений за тренировкой команд. Слизеринцы, пользуясь подавляющим преимуществом в скорости и маневренности своих новых мётел, очень быстро завоевали превосходство в воздухе, буквально оставляя не у дел команду львов. Гриффиндорцы не были готовы к тому, что почти все передачи их охотников перехватывались в середине поля, а также не были в состоянии отобрать квоффл у охотников в зелёной форме или хотя бы догнать их. И лишь мастерство вратаря Вуда хоть как-то сдерживало команду Слизерин. Что мало отражалось на разгромном счёте 90—10. Не слушая ликующие вопли Нотта и Крэбба, которые оказались завзятыми болельщиками и, главное, — чересчур громкими, Гарри с удивлением заметил, что львы начали понемногу приноравливаться к более быстрым противникам. Охотницы Кэти, Анджелина и Алисия, чьи имена, как какую-то мантру, выкрикивал комментатор, перешли на короткие пасы друг другу, уже не рискуя посылать квоффл через половину поля и не позволяя его так легко перехватывать. Так же перестроили свою игру близнецы Уизли, и всё чаще и чаще вратарю Слизерина Блетчли приходилось вступать в игру. А Малфой так и не мог поймать снитч, который Гарри уже видел два раза на поле. В тот момент, когда гриффиндорцы смогли ещё раз забить квоффл, снитч появился в третий раз. К сожалению Гарри, именно Малфой заметил его первым и рванул к нему через всё поле. Один из Уизли отправил вдогонку бладжер, но слизеринец сумел уклониться. Ловец Гриффиндора катастрофически не успевал — Малфой опережал его на метров двадцать, и разрыв всё увеличивался. Лишь юркость снитча не позволяла Малфою закончить матч прямо сейчас. Трибуны оглушительно ревели. Гарри, да и все остальные, вскочили на ноги. Гарри невольно, про себя, начал ругать Малфоя. Почему тот медлит?! Ну же! Давай, поймай его! Да!

Ловец Слизерина наконец-то схватил снитч и, пролетев по инерции еще метров тридцать, развернулся и гордо начал делать круг почёта по стадиону, тряся рукой с маленьким золотым мячом и что-то крича. Однако завершить круг ему не позволила своя же команда, окружив того и начав радостно обниматься и похлопывать друг друга по спинам. На трибунах творилось то же самое. Нотт на радостях начал обниматься с Гарри и Крэббом, а потом потащил всех их вниз на поле. Дальнейшее помнилось Гарри весьма сумбурно. Они сначала всей толпой поздравили команду, потом так же громко и весело топали со стадиона в гостиную. Малфой раз двадцать успел рассказать обо всём, что происходило на стадионе, дополнительно приукрашая и приукрашая свою роль, словно они не видели весь матч своими глазами. Но и это не могло испортить Гарри настроение. Кто-то принёс сладости и другие вкусняшки, поэтому началась весёлая вечеринка. Слизеринец отправился спать уже поздно ночью.

На следующее утро, рано позавтракав, Гарри пошёл в библиотеку, чтобы доделать домашнее задание по трансфигурации, так как нового пересказа Малфоем своих собственных же подвигов он точно бы не выдержал. К удивлению мальчика, через полчаса к нему присоединилась Гринграсс, которая целеустремленно сразу направилась к его столу, даже не взяв какую-нибудь книгу. Наверное, всё же решила разузнать, что ему известно про Тайную комнату, мелькнула у него мысль и, отложив в сторону наполовину исписанный лист, Гарри вежливо поздоровался. Дафна, испытующе устремив на него свои голубые глаза и понизив тон, спросила:

— Ты уже в курсе про того гриффиндорца?

Он недоуменно на неё уставился, невольно забыв о предстоящем разговоре о Тайной комнате.

— Что, неужели не слышал? Нет? — Дафна, наморщив лоб при виде того, как Гарри отрицательно качает головой, начала нервно двигать руками, словно сама не зная, куда их деть, — Коппер, с шестого курса Гриффиндора... Новое нападение... Он маглорождённый... Вот...

Гарри застыл как громом поражённый. Новое нападение? Теперь убили гриффиндорца, студента?

— Так ты не знал об этом? — с ощутимым напряжением спросила девочка.

— Нет, я рано встал и отправился на завтрак, поэтому никого не видел и не в курсе новостей.

— Хм, ну да... — протянула задумчиво слизеринка, — ну да...

— Так что с этим Коппером? — с трудом скрывая испуг, спросил Гарри. — Он... он мёртв?

— Что? — удивленно повысив голос, переспросила девочка. — Нет, вовсе нет. Он окаменел, как и кошка... Сейчас в больничном крыле.

Они посидели в гнетущем молчании, задумавшись каждый о своём. Дафна первая нарушила тишину.

— Гарри, я давно хотела спросить... И ответь, пожалуйста, честно. Что ты знаешь про Тайную комнату? Можешь мне рассказать?

Гарри похвалил себя, что не зря готовился к этому разговору, и подробно пересказал информацию, полученную от профессора Флитвика, добавляя свои подозрения и мысли. По задумчивому лицу девочки было непонятно, знала ли она об этом или нет. После того, как он закончил свой рассказ, снова воцарилось долгое молчание.

— Так что теперь будет, как думаешь? — не выдержал Гарри.

— Ну... Очевидно, что такое сложно будет замять. Ты же видел сам, как разгорелась конфронтация между мистером Малфоем и профессором Дамблдором. Мистер Малфой небезосновательно продвигает идею, что в Хогвартсе не очень безопасно, раз погибла ученица. И... он стремится изо всех сил сместить с поста директора профессора Дамблдора, выбить у него один из столпов власти. Как ты сам видишь, Дамблдор давно ухватил себе чересчур жирный кусок. И это, Гарри, никому не нравится. Сам посуди: глава Визенгамота — Дамблдор, глава Международной конфедерации магов — Дамблдор, глава Хогвартса тоже — он! И у многих возникает вопрос: «Не слишком ли много у него власти?» И мистер Малфой, наверное, считает, что нужно у него отнять хотя бы одну должность. Но... — тут девочка заговорила ещё тише, и Гарри пришлось наклониться к ней. — На Слизерине принято ругать Дамблдора, но как ты можешь быть уверен, что кто-то из слизеринцев не докладывает про это руководству школы? Как ты можешь быть уверен, что твой собеседник искренен? Ты же знаешь, Гарри, искренний слизеринец — это редкость.

— Ты думаешь, что кто-то может так поступить? — ошеломленно спросил Гарри. Ему не очень нравилось, когда плохо отзывались о Дамблдоре, так как при личной беседе на первом курсе у него сложилось сугубо положительное впечатление о нём, но чтобы кто-то ябедничал со Слизерина самому Дамблдору?.. Со Слизерина?!

— Разумеется, я не могу утверждать это со всей категоричностью, но зато могу отметить, что переходить Дамблдору дорогу — это крайне глупо, — рассудительно сказала Дафна. — И обыски в поместье Малфоев служат ярким тому примером, ведь так? Поэтому я и прошу тебя: не поднимай эту тему при всех, как ты чуть не поступил в прошлый раз. Это может дорого стоить, особенно, если у тебя нет поддержки. Ну ты сам это понимаешь, тем более должен понимать, что нельзя просто так ввязываться в такие вещи, если не видишь, каков будет конечный результат, — эмоционально и немного сумбурно сказала слизеринка. Глаза её блестели. — Мне не нужны проблемы, Гарри. Ведь даже... Даже наш профессор Снейп! Он, кажется, будто в стороне от всего этого, что он не в команде Дамблдора, а по-своему нейтрален, вернее — свой человек, который всегда заступится за нас. Но отец рассказывал, что именно профессор Дамблдор спас его от Азкабана, когда Тот-Кого-Нельзя-Называть пал. Поэтому стоит ли доверять тому, кто так обязан Дамблдору?

Дафна замолчала, погрузившись в свои мысли. Было очевидно, что она решила ответить Поттеру откровенностью на его рассказ о Тайной комнате, сделав какие-то свои выводы из услышанного. Ведь мальчик не сказал ей, откуда всё узнал, не собираясь признаваться, что подходил с этим вопросом к Флитвику.

Информация про Снейпа поразила Гарри. А ещё он виновато подумал, что его подруге не понравилось то, что он начал обсуждать вражду Дамблдора и Малфоя с ней в гостиной при всех, а ещё и чуть не проговорился про её жирный намёк, что в этих обысках дома Малфоя может быть как-то замешан Дамблдор. Гринграсс встрепенулась, чем прервала самобичевание Гарри, и продолжила разговор.

— И ещё один момент. Я узнала по своим источникам, что кошка не мертва, как многие думают. Но, несмотря на это, её так и не вылечили. С одной стороны, она жива, но, с другой стороны, она попала под такие мощные чары, что ни один профессор, ни сам Дамблдор не могут её оживить. Если бы она была мертва, то понятно, что её мог задушить любой... Или проклясть эту противную кляксу Филча. Тут большого умения в чарах не нужно. А если бы она была бы заколдована, то такие сильные маги, как Дамблдор, легко бы её расколдовали. Ты ведь понимаешь, что это значит, Гарри? — спросила девочка, наклонясь к нему. — Раз её не могут расколдовать, то тут замешана по-настоящему сильная, тёмная магия. А это значит, учитывая недавнее нападение на гриффиндорца, что колдун, способный на это, владеет чарами, которые неподвластны нашим профессорам, а Тайная комната действительно открыта.