Продолжение следует + Слизерин

ПЕРВАЯ ГЛАВА

С тех пор, как Гарри прочёл статью про семейство Уизли в «Пророке», прошло несколько дней. Он всё так же продолжал тренироваться с Фарли по утрам (если тяжёлые, изматывающие и чрезвычайно динамичные сражения можно было так назвать), и самостоятельно заниматься магией по вечерам, изучая разнообразные книги в поисках нужных заклинаний, отрабатывая их затем на улице, пытаясь таким образом подготовиться к следующему дню. Жалко, очень жалко, что всё не может быть настолько же просто, как тогда, на дуэлях с Крэббом и Гойлом… Но Фарли куда быстрее и… опаснее…

Место под дуэли Гарри с Фарли огородили защитными чарами, а то летящие в разные стороны заклятия уже повредили металлический забор, далеко разбросав его искорёженные куски, и сожгли несколько деревьев. И если железную ограду восстановили простым «Репаро», то растительность таким способом спасти оказалось невозможно. Особенно было жаль яблоню, которая только начала цвести. После одной из дуэлей её ствол почернел, а на следующий день сломался и упал, похоронив под листвой и ветвями своих мелких собратьев, лишь остов не более метра высотой остался в земле, напоминая о произошедшем. И это было странно, так как и Гарри, и Джемма слишком мощные проклятия не использовали, только те чары, ранение от которых можно было вылечить за несколько минут (хотя побочные эффекты иногда могли сохраняться и до вечера). На этот случай девушка принесла с собой целый запас лечебных зелий из дома: некоторые из которых надо было принимать до дуэли, чтобы снизить эффект от проклятий, другие после, чтобы помочь организму восстановиться.

Фарли после их долгой утренней тренировки обычно отправлялась сразу к себе домой, принимать водные процедуры, смывая усталость и пот, а после обеда сосредотачивалась на предстоящих ей экзаменах ЖАБА. Гарри интересовался всеми её делами, таким образом компенсируя свой недостаток в общении. Мальчик за прошедший год привык быть в центре внимания среди слизеринцев, и невольное затворничество у Дурслей, когда даже с Буклей нельзя было поговорить, нагоняло на него депрессию.

Фарли рассказала, что её планы пойти работать в Министерство Магии обрели твёрдую основу. Тем более сейчас это стало куда проще, когда на фоне происшествия в Хогвартсе и смерти Уизли можно было половить рыбку в мутной воде начавшейся подковёрной возни. А то, что практически все те выпускники Хогвартса, которые могли претендовать на тёплое место в Министерство Магии, собираются на долгое время уехать в традиционное путешествие по магическому миру, критически снижало число конкурентов. Но без бумаги с отметками ЖАБА даже Фарли не взяли бы, несмотря на все её связи, поэтому она хотела сдать экзамены как можно лучше, чтобы не было ни малейшего повода в ней усомниться.

Девушка волей-неволей многое рассказывала о себе. Её друзья сильно обиделись, потому что она отказалась в самый последний момент от кругосветного путешествия с ними. А Фарли не привыкла быть в одиночестве: ей нужно, чтобы её слушали, ловили каждое слово. В этом они с Гарри были похожи. И благодарный слушатель в виде Гарри Поттера, который недостаточно хорошо разбирался во многих сферах жизни волшебного мира, был весьма кстати.

В основном это Гарри расспрашивал девушку, а не наоборот. Он затронул тему о том, где она научилась так хорошо сражаться. Как оказалось, Фарли, когда та была чуть старше Гарри, сначала обучал отец, но так как он был больше бизнесмен, чем боец, и основательно заплыл жиром, то нанял мракоборца за немалые деньги, который и поставил ей «удар» где-то между пятым и шестым курсом. Но боевая трансгрессия ей тогда была недоступна. Она законно считала себя элитой чистокровного мира среди выпускников Хогвартса. Девушка на своём курсе была лидером, хотя, скорей всего, уступала тем, кто собирался стать мракоборцем и упорно занимался. Но таких было очень мало. Хотя девушка и так обыгрывала Гарри легко: пользуясь своим превосходством в знаниях, она могла использовать, помимо обширного арсенала боевых заклинаний, различные чары и трансфигурацию.

За эти дни Гарри пришло несколько писем от одноклассников, которые Фарли, словно какой-то магловский почтальон, доставляла ему из дома Дурслей. Это злило её, но ничего с этим она поделать не могла. Со слов девушки, обычно совы отдавали свой груз сразу, достаточно было упомянуть его имя, хотя некоторые — более наглые или нетерпеливые — не дожидаясь того, как адресат придёт и заберёт письмо, бросали свою посылку на стол и улетали прочь. Представив лица Дурслей, которые временами слышали громкие непонятные хлопки из его бывшей комнаты, когда девушка трансгрессировала внутрь, но попасть внутрь не могли из-за наложенных ею чар, Гарри не сдержал улыбку. Джемма мимоходом отметила, что трансгрессировать прямо в дом — это даже не дурной тон, а чрезвычайно отвратительное и недопустимое поведение, но ради Гарри она поступается своими принципами. Более того, это относится скорее к домам волшебников, а магловскую дыру в расчёт можно было не принимать, как и желания существ, там обитающих.

Эмилия прислала только короткую записочку, в двух словах рассказывая о начале своего лета и новостях, однако составила её весьма доходчиво и Гарри словно увидел всё своими глазами. Её мама пропадала на работе, так что девочка в основном сидела дома вместе с отцом. Маленькая волшебница жила в магловском районе, и теперь, после года учёбы в Хогвартсе, ей не было интересно общаться с приземлёнными и недалёкими детьми простецов. И всё, в конце текста даже не было подписи «Эмилия». Стоун не интересовалась, как у него дела, не проявила обычное вежливое внимание, спросив, как он проводит лето, поэтому у Поттера не возникло желания написать ей в ответ. От Дафны, к удивлению Гарри, не пришло ничего, хотя и Нотт, и Малфой, и Забини, и Дэвис прислали по письму, в которых они интересовались, как у него дела, какие у него планы на лето. Открывая письмо Драко, мальчик вдруг вспомнил, что забыл поздравить того с днём рождения, которое было пару недель назад. С другой стороны, он сам до сих пор не знал точно, отправлял ли Малфой аналогичное поздравление ему в прошлом году, как это сделали Гринграсс, Забини и Дэвис, или нет? Возможно, что оно тоже было утеряно, но Поттеру больше импонировала идея, что самовлюблённый Павлин просто не подумал ему написать. А от Пэнси за начало июня пришло аж три послания, в которых та, как бы между строк, приглашала его в гости. Что-то подобное было и в других письмах. Но Гарри, в свете живого Тёмного Лорда, опасался приезжать в семьи тех, кто его поддерживал. Малфой-старший... Нотт-старший... Их фамилии были упомянуты в старых газетных вырезках, как подозреваемые в деятельности Пожирателей Смерти. Правда, их почти сразу оправдали, как находившихся под Империусом, но… Ему было откровенно страшно: непонятно, кому можно доверять, а кому нет. Теперь он куда лучше понимал волшебников во время террора Волан-де-Морта, когда все подозревали друг друга и боялись за свою жизнь. Ладно семья Паркинсон или Забини, про них он ничего компрометирующего не слышал, а вот другие? Вдруг Люциус Малфой или отец Нотта каким-то образом узнали о том, что их хозяин жив и теперь находится у Гарри?

Всё же Поттер пришёл к выводу, что отец Драко связан с Волан-де-Мортом, возможно, в курсе насчёт дневника или даже сам пронёс его в Хогвартс. Может, даже подозревает, что чудовище, которое там спрятано, теперь у Гарри. Насколько был удивлён Люциус Малфой, когда Волан-де-Морт не вернулся к нему? Ведь такой был у него план: сместить Дамблдора и возродить своего лидера? Может, Драко как раз и звал Гарри в гости по просьбе своего отца? Из-за этого мальчик и не испытывал ни малейшего желания к ним ехать и гостить у Малфоев. Стараясь отогнать мысль о том, что если бы он послушал год назад, что же ему хочет поведать эльф Добби, то, может быть, Джинни была бы жива — что за глупая мысль о глупой девчонке вечно приходит ему в голову? — он обычно подхватывал свой «Нимбус-2001» и устремлялся в небо.

Прилетела Букля. Причём именно к нему в дом, а не к Дурслям. Гарри очень обрадовался этому и сразу бросился кормить свою питомицу, которая с интересом осматривала его дом, ставшим и её новым жилищем. Теперь не было никакой надобности держать её в клетке, а лес рядом обеспечивал ей возможность ночной охоты. Гарри запоздало сообразил, что сова задыхалась в магловском городе, и радость от переезда снова обуяла его, но уже вызванная тем, что будет хорошо его пернатому другу. Букля с благодарным клёкотом принялась за угощения. Мальчик потом долго хвалил её за то, что та вернулась к нему, ласково гладя белоснежные перья. Сова довольно жмурилась, почти как кот, наверное, соскучилась одна в совятне. Гарри лишь порадовался, что его необъяснимая связь с Буклей оказалась сильнее, чем защитные чары на доме. И куда веселее стало жить в коттедже вдвоём. Даже не так скучно было изучать толстые тома по разным разделам магии. Теперь их можно было читать вслух, словно объясняя Букле, которая внимательно всё слушала. Иногда Гарри казалось, что умная птица хоть что-то да понимает. А когда у него уставали глаза, то можно было перевести взгляд на Буклю или подойди погладить её. Теперь рядом билось ещё одно сердце, разгоняя по вечерам одиночество своим дружелюбным уханьем или шуршанием крыла.

Но всё же Гарри переживал — больше, чем о своих подозрениях насчёт семьи Малфоев и всего остального — о том, почему нет ни строчки от Гринграсс. Даже на его сову с письмом она не ответила. Это так его расстроило, особенно после третьей совы Пэнси, что он не находил себе места в доме. Пытаясь выбросить из головы мысли о странном поведении Дафны, Гарри вытащил метлу и взмыл в воздух, летая в своё удовольствие перед домом. Это сразу освежило его, и мрачных мыслей как не бывало. Поднявшись высоко в воздух, он увидел, что конца леса и не видно: он скрывался за горизонтом, расплываясь из-за огромного расстояния. Разогнавшись до сумасшедшей скорости, Гарри летал над верхушками деревьев, которые с шумом рассекал поток воздуха и заставлял качаться. А потом выписывал петли, резко планировал в пике или просто медленно парил. Это дарило умиротворение и одновременно заряжало бодростью, поэтому такой способ отдохнуть стал регулярным. Особенно чувство свободы во время полёта помогало восстановить пошатнувшуюся гордость после очередного поражения на дуэли.

Помимо поединков, он вместе с Фарли изучал те чары, которые она наложила на его новый дом. А после этого, уже вечером, когда стемнело, он пускал фейерверки, которым его научила девушка. Глядя на чёрное небо, на котором расцветали разнообразные узоры, начерченные его магией, он был счастлив. Тогда ему пришла в голову мысль, что это лето проходит куда веселее и продуктивнее, чем прошлое, после первого курса. В том году его беспокоило, заключит ли Дурсль контракт на свои дрели, вернее, когда магл прекратит каждый раз брюзжать об этом, глупый домовик, и куда уехать, когда Дурсли собрались на отдых в Испанию. Сейчас эти проблемы казались смехотворными. У него теперь есть свой дом, и он чувствовал себя как никогда хорошо. Особенно когда занятия окклюменцией начали приносить пользу, и кошмары окончательно оставили мальчика.

Прошлым летом Гарри прожил очень много времени в Косом переулке, после того как Дурсли «попросили» его на улицу. Почему бы не развеяться и не посетить его снова? Вспомнить, как всё было тогда, в безоблачное время, когда он и мысли не допускал про Волан-де-Морта. Хотя профессора Хогвартса ещё не прислали список учебников, которые надо будет купить к третьему курсу, можно же просто погулять по волшебной улице, вдыхая чуть забытый запах нагретого мощёного камня и рассматривая магазинчики по бокам. От Фарли никаких возражений не последовало, и та трансгрессировала его прямо в Косой переулок.

Преодолев неприятное чувство от магического перемещения, Гарри отпустил руку девушки. По этому случаю ему пришлось надеть мантию, чтобы не выглядеть по-магловски.

— Давай зайдём в магазин Фортескью, — предложила Фарли, критически оглядывая мальчика, которого ещё немного шатало после трансгрессии. — Тебе надо прийти в себя.

Они заглянули в уютную кафешку, где радушный хозяин ему так сильно обрадовался, что мальчику стало даже немного неудобно. Устроившись за столом, Гарри сразу заказал себе любимые сорта и блюда. Фарли вела себя куда скромнее. Через час, съев не одну порцию мороженого, Гарри поднялся из-за стола. Мистер Фортескью наотрез отказался брать деньги не только с Гарри, но и с «его подруги». Они покинули магазин.

— Иногда неплохо быть героем, — заметила Фарли.

Объевшийся Гарри осоловело кивнул.

— Ну что ж, — протянула девушка, поглядывая на свои часики. В отличие от Гарри, который расстегнул одежду, пока сидел в кафе, она была одета подчёркнуто строго, в тёмную мантию в слизеринских цветах. — Мне надо в Министерство. Хочешь со мной?

— Нет, пожалуй. Я прогуляюсь, — ответил Гарри. Мысль о новой трансгрессии на полный желудок привела его в ужас.

Договорившись встретиться на этом же месте через три часа, они разошлись каждый по своим делам.

Гарри не торопясь прогуливался по Косому переулку. За прошедший год здесь ничего не изменилось. Редкие волшебники брели по своим делам. Дойдя до белоснежного здания волшебного банка, Гарри зашёл в книжный магазин, который был через несколько домов от него. Внутри царила тишина. Одна волшебница — Гарри припомнил, что видел её на Гриффиндоре — что-то сосредоточенно выбирала, стоя рядом с прилавком. Поттер прошёл вглубь магазина. Проходя между книжными рядами, он читал названия, размышлял, что ему может пригодиться в дальнейшем. С одной стороны, у него и так была целая библиотека, которую, дай Мерлин, за год бы освоить, и сейчас он одновременно изучал и читал шесть-семь книг, а с другой — было приятно бродить в спокойной обстановке, вдыхая запах страниц, которым пропах магазин, и разглядывая различные фолианты, с удовольствием гадая, какие же знания в них заключены. Вряд ли здесь есть книга «Как уничтожить Волан-де-Морта без шума и пыли. Руководство для начинающих», хотя было бы неплохо. Поступив в Хогвартс, Гарри полюбил книги: сначала они заменяли ему друзей, а потом, когда у него всё же появились друзья среди однокурсников, то стали верными спутниками, кладезями знаний и помощниками, которые давали силу. Задумавшись, он чуть опоздал на встречу с Фарли, которая дружески его пожурила и, взяв за руку, трансгрессировала их обоих обратно к дому.

Сейчас Гарри куда лучше понимал как девушку, так и стиль поведения, который она использовала при общении с ним. Теперь они были в одной лодке, поэтому она старалась помогать и вела себя дружелюбно по отношению к Гарри, хотя и выпускала злость во время их дуэлей и иногда была очень язвительной и жёсткой в беседе. Ну а то, что девушка не поднимала тему произошедшего в Хогвартсе, вполне устраивало Гарри. Ему нужен был кто-то — хотя он в этом и сам себе не признался бы — с кем можно открыто обсудить происходящее, рассказать, чем он занимался, или посоветоваться. В глубине души ему всегда хотелось иметь хоть кого-то наподобие родителей — взрослого волшебника, у которого можно было бы спросить совета, не боясь при этом выглядеть идиотом, кого-то, кто поддержал бы его. Хотя обычно в Хогвартсе он близко общался с Дафной и даже ей доверял намного больше, чем Трейси или Блейзу, но летом, вне замка, такого человека не было. Кроме Джеммы Фарли. Гринграсс ему не писала, несмотря на то, что Гарри первым делом отправил Буклю с письмом ей, а не другим, но даже тогда он не получил ответа. А вот совы от однокурсников приходили регулярно. Мысль об этом в очередной раз его расстроила. Уж можно было коротко что-то написать ему, ведь так? Хотя бы ответить на его письмо, в котором он пожелал хорошо провести лето, спрашивал, как у неё дела, и интересовался, могут ли они встретиться в Косом Переулке? Гарри ощущал обиду. Но, может, её письмо ещё не пришло, может, оно в пути? Или её сова запуталась из-за защитных чар, не найдя нужного дома? Ведь Букля вернулась с пустыми лапами, не принеся ответа. Куда более отзывчивые Трейси или Пэнси не вызывали у него такого интереса. Их внимание он воспринимал, как само собой разумеющееся. Было понятно, что Трейси без него было бы сложно на факультете, так как из-за статуса полукровки её с трудом подпускали даже на вторые роли, вот она и ходила своеобразным хвостиком за Гарри с Блейзом. И похоже, что ей очень не хватало общения летом, поэтому девочка тут же отвечала на письма, без промедления отправляя в конверте листочки, исписанные торопливым почерком, с помощью его же Букли. А Пэнси — просто болтушка. Дафна Гринграсс была на их фоне куда более сложной личностью, умной, цельной и даже немного загадочной.

Фарли предположила, что Гринграссы могли уехать отдыхать за рубеж, вот и писем нет, а отвечать сразу, впопыхах, пересылая той же совой — это дурной тон.

— До начала учебного года уже точно встретитесь, всяко лучше, чем романтические письма слать, — заметила она. Это Гарри успокоило, хоть и вогнало в краску. Никакие романтические письма он не писал!

А пока Джемма в истинно слизеринской манере во всём искала выгоду, стараясь обратить ситуацию себе на пользу. Начиная с того, что она брала некоторые редкие книги у Гарри, чтобы почитать их на досуге, заканчивая использованием своей дружбы с героем Британии ради повышения своего авторитета и влияния. И одними снимками Поттера для Дерека — мага, кумиром которого был Волан-де-Морт и всё, что с ним связано, — которые всё же девушка сделала ради получения от того информации, дело не ограничилось. По её словам, крайне важно показать многим её знакомым, что она на короткой ноге с Гарри Поттером, это поможет ей как в налаживании связей, так и в поисках информации про Сам-Знаешь-Кого. Двойная выгода для них обоих. Тем более если она остаётся в Британии, то неплохо бы ей занять подходящую её умениям и уму должность в Министерстве, а Гарри неплохо поможет ей нацелиться на более высокий пост, чем она хотела до этого.

Такие перспективы окрыляли девушку. Что в этом было: то ли жажда золота, что обеспечивал пост, то ли удовлетворение своего честолюбия, Гарри не знал. Причём девушка быстро поняла, что ему не нравится, когда его используют в тёмную, и начала посвящать его в перипетии отношений внутри Министерства, а также знакомить в неприметном кафе в Косом Переулке с разными людьми, с которыми приходилось вести разговоры ни о чём. Что тоже не вызывало восторга у мальчика. Джемма мастерски использовала разные грани славы Гарри Поттера, кого-то запугивая мрачной славой Наследника Слизерина, а кому-то показывая героя и победителя Сам-Знаешь-Кого и обещая его поддержку.

Ещё Фарли снова заинтересовалась магической защитой дневника. Ей претила мысль, что ей что-то не даётся, а Волан-де-Морт теперь, после десятка обсуждений вместе с Гарри и упоминаний мальчиком его имени без всяких плохих последствий, уже не казался таким страшным, раз он заперт в дневнике и не может выбраться. По обмолвкам в разговоре с ней, Гарри выяснил, что, попутно готовясь к ЖАБА и ища ещё какие-нибудь упоминания о Реддле, Фарли в Запретной секции библиотеки Хогвартса разыскивала что-нибудь, что может пролить свет на то, чем является дневник Тёмного Лорда и как его уничтожить. А со стороны профессоров или мадам Пинс, если бы они начали наблюдать за ней, такой интерес девушки к Запретной секции в рамках подготовки к ЖАБА по Защите от Тёмных искусств не выглядел подозрительным. Более того, многие старшекурсники узнали о предстоящих экзаменах и о возможности подготовки в Хогвартсе и нехотя потянулись в школу, так что теперь она не сидела одна в библиотеке, как белая ворона, у всех на виду. Правда, теперь несколько мракоборцев всегда ошивались рядом в коридоре или провожали учеников, следуя за ними, когда те приходили и уходили из неё. Суровые маги в алой форме то ли охраняли студентов в попытках уберечь от опасности, то ли искали что-нибудь подозрительное.

Гарри знал, что он может заставить Фарли делать что угодно, но его честь противилась таким мыслям. Зачем обижать единственного человека, который помог ему: увёз от Дурслей, нашёл новый дом и теперь занимается его проблемами? Да, не по своей воле, но таков мир. А сложившиеся партнёрские отношения или даже связь ученик-учитель его вполне устраивали. Ему не хотелось нарушать их, превращая в откровенно враждебные. Теперь, когда Фарли узнала про Волан-де-Морта, Гарри был готов рассказать ей всё, ну, вернее, почти всё, про случившееся тогда, когда умерла Уизли, если она попросит. Мальчик в сомнении нахмурился… Ну, если хорошо попросит… Гарри ещё сам не знал, что ему делать, поступи от неё такая просьба, но теперь у него не было какого-то внутреннего запрета и желания скрывать эту тайну. По крайней мере про его дуэль с самим Волан-де-Мортом уж точно он мог рассказать. Наверное, она скорее всего до многого уже сама додумалась, голова у неё работает очень быстро.

После многих часов, проведённых за разговорами, Гарри теперь многое знал о ней. Например, что она единственная дочь в семье, живёт с родителями, которые были весьма обеспеченными людьми. Её отец занимался производством и продажей алхимических зелий, а иногда и зачарованными амулетами и разными ритуальными принадлежностями. Ещё она, благодаря новым перспективам, нацелилась ни много ни мало на должность самой Боунс, а ещё на место в Визенгамоте. С её слов, это самая тёплая позиция: знай себе сиди на редких заседаниях, а приличное жалование судьи капает. Правда, это были планы далёкого будущего. Также у неё были на примете два молодых человека, за одного из которых она планировала в отдалённом будущем выйти замуж. Ещё она мечтала купить себе жильё. По непонятной причине Гарри стал для неё отдушиной, которой она многое рассказывала. А ведь тот сначала ошибочно полагал, что она всё ещё хочет попросить отправиться в путешествие, более того, если он вернётся в Хогвартс и они уже не смогут видеться, то зачем ей оставаться в Англии? Но мечты девушки изменились.

Гарри тоже не сидел без дела. Он не мог, как Фарли, копаться в Запретной секции, но у него была своя библиотека, может и уступающая школьной, но всё равно весьма большая и с редкими книгами, в том числе с фолиантом, который ему подарила пару лет назад староста Мальсибер на Рождество. Поттер листал их и выписывал все мощные заклинания, которые он только мог найти, в отдельную тетрадь. Сначала Гарри хотел применять их в бою против Фарли, но быстро понял, что они чересчур опасны и он может сильно покалечить девушку. Это натолкнуло его начать изучать лечебные чары, чтобы в случае чего суметь помочь, если в дуэли она пострадает. Волшебница уже несколько раз исцеляла его не особо серьёзные раны, явно хорошо зная эту сферу магии, но могло получиться так, что она сама будет ранена и не сможет оказать помощь себе. Поставив такую цель перед собой, он старательно записал в список задач, под который он выделил другую тетрадь. Там уже значилось: «уничтожить Волан-де-Морта», «разузнать побольше про Волан-де-Морта и Реддла», «научиться защитным чарам», «хоть раз победить Фарли».

Пока с уничтожением Волан-де-Морта, а точнее дневника, в который он был заключён, никак не ладилось. Поэтому Гарри переключился с поисков заклятий, которыми можно одолеть Фарли, на то, чем можно разрушить дневник. Всякие разновидности костедробящих проклятий, чары гниения или кислоты мало подходили для этого, уж Фарли наверняка их знала, но мальчик всё равно записал их. На всякий случай. Он уже не задумывался, плохие они или хорошие, просто ему это знание было нужно, поэтому и изучал тёмные книги. Нашёл Гарри и другие чары, куда более опасные. «Дуновение тьмы», которое обволакивает волшебника тёмным облаком и уничтожает настолько основательно, что после рассеивания облака не остаётся вообще ничего. Название пошло от странного ощущения, которое возникает во время применения заклинания, словно веет чем-то нехорошим и очень злым, будто самой тьмой. Гарри не смог точно разобраться в этом, учебник был весьма стар, и язык автора был запутан.

В другой книге Гарри нашёл ещё одно мощнейшее заклятие под названием «Адский огонь». Волшебник вызывал пламя, которое буквально, судя по написанному тексту, оживало и питало само себя, пожирая всё вокруг. Но больше всего оно «любило» людские души. Как оказалось, его несколько раз применяли для уничтожения дементоров, которых не брали другие чары. Однако «Адский огонь» слишком часто выходил из-под контроля и пожирал самого мага, который создал его. От использования таких чар Гарри решил благоразумно отказаться, слишком уж напугало его прочитанное.

А вот найденное другое заклинание с названием «Сгусток Тьмы» выглядело не настолько опасным. Да, оно впивалось в тело волшебника и начинало безостановочно поглощать его, словно губка воду, но по крайней мере не было таким бешеным и своевольным, как «Адский огонь». Накладывая его, можно было не бояться, что оно вместо этого перекинется на тебя самого.

«Авада Кедавра» — убивающее заклятие. Гарри покрутил в руках ручку. Именно им убили его родителей, может, оно сможет уничтожить их убийцу?

«Сияние» — сгусток фиолетового света, внутри которого происходили странные вспышки. Как и остальные, оно уничтожало всё, до чего добиралось.

Но, к разочарованию Гарри, ни одно из этих заклятий у него не получилось, когда он пробовал колдовать на заднем дворе, подальше от дома. Пробовал все, кроме «Адского огня». Он пытался снова и снова, перечитывал старые манускрипты, но палочка лишь недовольно искрила, а на него накатывала усталость. Как он понял, чтобы применить эти заклинания, нужно обладать огромной магической мощью и — что не менее важно — иметь очень хороший внутренний настрой на эти чары, эмоционально соответствовать им. Для «Авады Кедавры» надо иметь желание убивать, чтобы вызвать «Адское пламя», волшебник должен испытывать ярость и желание сжечь всё вокруг дотла, для «Дуновения Тьмы» надо «чувствовать тьму внутри себя, её дыхание»… что бы это ни значило. У остальных заклинаний тоже были свои условия. Ничего из этого Гарри не чувствовал.

Поэтому он попросил Фарли после очередной изматывающей дуэли, в которой она опять гоняла его по всему полю, принести на следующий день дневник. Может, у куда более сильной колдуньи, чем он, получатся эти чары, и она уничтожит его? Думая об этом, Гарри весь был на взводе, и даже вечерний полёт на метле не принёс привычного успокоения.

Фарли прибыла на следующий день, вся встревоженная. И понять её можно было, когда Гарри взглянул на «Ежедневный Пророк», который она протянула ему:

— Из Азкабана сбежал Сириус Блэк!

На первой полосе был большой снимок, занимая больше половины страницы. Человек с фотографии прищурился, глядя на Гарри. Усталое, с длинными спутанными волосами, лицо, худое и бледное. Поттер принялся за чтение.

«Первый побег из Азкабана! Правая рука Сами-Знаете-Кого сбежал! Убийца Блэк на свободе!

Опаснейший преступник за всю историю тюрьмы Азкабан вырвался на свободу. В ходе беседы с репортерами у себя в кабинете министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что вчера из камеры строгого содержания совершил побег Сириус Блэк, о чём, ввиду особой опасности беглеца, он уже проинформировал премьер-министра маглов.

«Я прибыл только что из Азкабана и с сожалением вынужден вам сообщить, что Сириус Блэк сумел, несмотря на все усилия охраны, сбежать. Мы прилагаем все силы к задержанию преступника и просим всё волшебное сообщество проявлять бдительность и осторожность. Ни в коем случае нельзя приближаться к нему», — сказал усталый и расстроенный министр окружившим его репортёрам».

«Сириус Блэк, — гласила подпись под фотографией этого волшебника с длинной бледной искривлённой физиономией, уже насмешливо смотревшего на Гарри. — Осужден за убийство Питера Петтигрю и двенадцати маглов».

«Альбус Дамблдор, недавно восстановленный в должности директора Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс», пока никак не прокомментировал произошедшее. Руфус Скримджер — глава мракоборческого отдела — заявил, что направит все усилия для поимки Блэка. Уже отозваны из отпусков все мракоборцы.

Читайте дальше:

«Чёрный путь правой руки Сами-Знаете-Кого» — страницы со второй по третью,

«Кто виноват, что убийца сбежал?» — страница четыре,

«Кровавая трагедия одиннадцать лет назад» — страницы с пятой по седьмую,

«Где сейчас Блэк?» — страница восьмая,

«Кто помогал ему в побеге?» — страница девять,

«Последний из тёмного рода. Какие ужасы нас ждут?» — страница десять».

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Неизвестно какой месяц, Северное море, Азкабан.

Чертовски холодно. Проклятые дементоры. Худая тень — призрачный отголосок былого человека — сидела, сгорбившись на старом, облезлом матрасе. Тусклый свет проникал сквозь решётчатое окошко мощной, обитой железом двери, озаряя каменные стены крохотной камеры.

Холод и дементоры. Проклятые друзья, неразлучные спутники. Им наплевать, что он невиновен.

Он был не единственным магом в чудовищной тюрьме среди чудовищ. Здесь содержались десятки волшебников, но на их этаж помещали только самых опасных. Тех, кого не планировали больше выпускать. Беллатриса Лестрейндж. Её муж Родольфус с братом Рабастаном. Барти Крауч-младший. Их доставили сюда почти одновременно вместе с ним, только чуть позже. Он видел, как дементоры вели их по коридору. Стоял у двери. Мальчишке Краучу и двадцати тогда не было. Лестрейнджи его не особо интересовали, а вот двоюродная сестричка… Безумная тварь. Она никогда не прятала лицо во время рейдов, и сейчас вышагивала, гордо выпятив подбородок, лениво полуприкрыв тяжёлые веки, словно не было ни тюрьмы, ни монстров за спиной. Чокнутая… Она бросила на него презрительный взгляд и, скорчив отвратительную рожу, сразу же отвернулась.

Их камеры были в том же коридоре. Крауч так вообще рядом сидел, за стенкой. Уже к вечеру вопил как резаный и звал свою мать. Слабак. Потом успокоился. Через несколько дней все успокаиваются… Во сне только кричат.

Обычно здесь нет разговоров. Нет звуков. Дементоры не любят звуки. Только мёртвая тишина, словно камеры населяют одни трупы. Она давит со всех сторон, давит так сильно, что закладывает уши, что начинают вращаться стены и неясно, где верх, а где право. Сначала медленно, потом быстрее, быстрее, БЫСТРЕЕ… До тех пор, пока ярость не смешается с отчаянием, не выплеснется наружу с дикими воплями, пока ногти в кровь не содраны и лицо не исполосовано. Пока дементор не подберётся ближе, ещё ближе… Так близко, что кошмары захлестнут с головой, становясь последней отдушиной. Пока глаза не закроются. И мир не погаснет… Хоть на мгновение.

А времени тоже нет. Не понять, ни кто ты, ни где ты. Сколько прошло минут? Сколько лет? Не сосчитать. Слишком много. Единственная мерка — удары сердца. Один, два, три… Бесконечность. За что?

Но ничем не лучше, когда и тишины — нет. Когда по коридору разносятся крики и стоны заключенных, которых мучает, медленно убивая, очередной кошмар. Иногда чей-то безумный шепот… Череда бессвязных слов. Бормотание. Казалось, что заключённые кричат, лишь бы показать миру и самим себе, что они ещё живы. Живы… Что они не сдались. Но стоит этим тварям скользнуть ближе к камере, гаснет даже слабое сияние бледных кристаллов, закреплённых на потолке в коридоре. Всё и вся замолкает, и пространство заполняется невыносимыми звуками их хриплого, клокочущего дыхания. Замораживая душу, буквально впиваясь в сердце ледяными иглами. Оно бьётся еле-еле в неестественном холоде. Или стучит как ошалелое, будто срок уже пришёл. Словно пойманная птица в лапах зверя. Пульс угасает, торопясь отбить как можно больше ударов, прежде чем прозвучит последний.

Многие умирают от тоски и ужаса, который преследует их ежедневно, ежечасно, сжигает изнутри. Они сходят с ума и перестают есть. Просто не хотят больше жить. Иногда даже можно предсказать, когда очередной заключённый умрёт. Дементоры чувствуют смерть и собираются у камеры несчастного, словно стервятники. Провожают в последний путь всхлипами, к которым никогда не привыкнуть.

Крауч сдох довольно быстро. Так и надо этому ублюдку. За Алису и Фрэнка. Они теперь такие же мертвецы, как и он. Жаль, что Лестрейнджи ещё живы. Худшие всегда выживают, как тараканы. Худшие и он. Сколько лет с того времени прошло? Не сосчитать. Слишком много. Они часто говорят во сне… Лестрейнджи. Говорят о той лживой крысе, об этом предателе. О Хвосте. Подонок.

Сил нет… И голодный, как собака. Еда отвратительная, определённо уступает по своей мерзости лишь… Он забыл чему… Еда… Они сами как еда… для дементоров. Эти твари питаются человеческими эмоциями. Иссушают. Высасывают всё самое доброе и светлое. Стоит заключенному вспомнить что-то хорошее: улыбку матери, светлый школьный денёк, смех, вкус шоколада — хоть что-то, как этот монстр тут же замирает рядом с его дверью. Несмелая улыбка тут же исчезает. Заключённый отшатывается, стараясь забиться как можно дальше в глубь темницы, вжаться в стену. Оказаться хоть чуть-чуть ещё подальше от чудовища в плаще. От бесконечного кошмара.

И лишь раз в неделю дементоры ненадолго оставляют своих жертв в покое, когда прибывают маги-смотрители. Проверяют, все ли заключённые живы, доставляют запас еды на неделю и уходят, оставляя ежедневный утомительный разнос этой бурды по камерам дементорам. А уж эти твари не забывают давать им жрать, не хотят, чтобы их пища сдохла так, с голоду. Какая ирония.

Нет ничего. Лишь камера и маленький квадрат коридора за решёткой в двери. А за ними — пустота. Мир серый. Одно уныние. Нет, не одно. Отчаяние. Какой смысл жить? Всё зря… Не будь силы, что горела внутри Узника, и анимагии, то он давно бы уже потерял рассудок.

Он невиновен. Только это и помогало ему держаться. Выживать. Эта мысль не была счастливой, скорее отдавала горечью утраты, так что дементоры не могли её отобрать. Её и окклюменцию. Магия поддерживала тело Узника, не давала ему сдаться. Но он этого не ощущал. Сама тюрьма высасывала волшебство и мысль о колдовстве была невыносимой.

Когда становилось совсем тяжело, Узник превращался в камере. Становился собакой. Толстая шкура защищала от холода. И от дементоров. Они ничего не видят, воспринимают людей только через их эмоции. И они ощущали, как его чувства в эти часы делались менее человеческими. Менее сложными. И не задерживались у камеры надолго. Иногда Узник думал, что этим помогает держаться своим соседям, проклятым Лестрейнджам, потому что дементоры быстрее проходили их участок коридора. А иногда — что их, наоборот, «едят» ещё больше, так как с него взять много не смогли.

Спать лучше в теле собаки. Удобнее на матрасе. Не так холодно. Кошмаров почти нет. Только иногда… Совсем редко. Дементоры ничего не видят, воспринимают людей через их эмоции… а у собак нет эмоций. И снов нет. Только иногда. В первые месяцы видел дом Поттеров. В тот самый день. Джеймс и Лили. Тряс их тела, умоляя очнуться. В ушах звенело, руки по локоть в крови. Бегал по знакомым комнатам и слушал, как они кричат от ужаса, стонут. День за днём в кошмарах возвращался в их мёртвый дом. Словно бесконечный кровавый калейдоскоп. Мутная пелена и подступающее безумие туманили сознание. Сны… Может, он ошибается? Может, кошмары приходят куда чаще? Сколько прошло времени? Месяц? Несколько лет? Не сосчитать… Слишком много. А вокруг только серость, холод, их дыхание, и сердце всё бьётся. Предатель. Но если явь чудовищна и полна отчаяния, то сновидения куда хуже. Стоит закрыть глаза, как погружаешься в страну кошмаров, порождённых тварями колдовской тюрьмы.

Только ведь он невиновен.

Раз в год в тюрьму с инспекцией приезжал министр магии. Должен приезжать. Но старуха Багнолд не заглядывала вот уже несколько лет. Кому нужны те, о которых давно забыли, кого побоялись убить?

Опять послышались завывания и стало намного холоднее: дементоры. Заключённые — и те, кто сошёл с ума, и те ещё, кто держался — ноя и стеная от ужаса, задёргались и забились в камерах, чувствуя приближающихся чудовищ. Но те, проплыв по коридору, покинули этот этаж, и затем послышались голоса и человеческие шаги.

— …льсибер. Здесь Джагсон. А далее сидят Лестрейнджи. Сразу в трёх подряд. А здесь Блэк…

Бледный коротышка бегло бросал взгляды сквозь решётки камер и быстро проходил мимо. Заключённые, пока дементоры ушли, дав им недолгий перерыв от бесконечной пытки, потихоньку приходили в себя, вяло копошась на полу без сил или впав в апатию. Коротышка резко остановился, наткнувшись на сосредоточенный взгляд Узника. Низкорослому чиновнику было над чем задуматься: по сравнению с другими заключенными, Узник выглядел весьма бодро. И это его пугало. Похоже, что на этого человека дементоры воздействовали куда слабее, чем на других, сидящих в этой тюрьме. Хотя слабые и не выживали здесь долго. Этот заключённый уверенно стоял на ногах, рассматривая своих визитёров, и выглядел так, словно и не чувствовал воздействия демонов. Его пальцы крепко держались за прутья решетки, на губах играла кривая улыбка, а взгляд был прикован к предмету в руках коротышки.

Чистая газета, словно из другого мира. Ей явно было не место тут, она смотрелась чужеродно. Зачем она здесь? Коротышка хотел ею отгородиться от тюрьмы? Или держа в руках что-то материальное, ему было проще сохранять здесь рассудок? Может, он отгонял ею запах?

— Блэк!.. — отшатнулся коротышка, а потом ещё отступил на шаг, чуть не запутавшись в своей мантии. Из-за решётки его сверлил жестокий взгляд убийцы, которому всё равно, скольких убивать и как. Скучающее выражение лица заключённого, словно ему тут всё надоело, проглядывало сквозь спутанные длинные волосы и нечёсаную страшную бороду и пугало ещё больше. Немного сутулая, застывшая поза, будто убийце вечно холодно, довершала картину.

Сопровождающие испуганно потянулись за палочками.

— О, новый хозяин проклятого Министерства. Вспомнил сюда дорогу? Приветствую-приветствую вас всех в нашей скромной обители, — раздался каркающий голос, словно Узник забыл, как говорить. Облако пара вырывалось у него изо рта. — Ты же Фадж, да? Я у тебя газетку вижу. Прочитал уже? Может, дашь её мне, а то я соскучился по кроссвордам.

Коротышка задумался, шокированный увиденным и самим фактом наличия желания у Узника. Он был не в силах оторваться от необычайно тёмных живых глаз, в которых не было безумия. Сделав шаг ближе, он передал скатанный в трубку «Пророк» через решётку, невольно поморщившись от ударившего нос запаха немытого тела.

Процессия двинулась дальше под звуки торопливых шагов в коридоре и бесконечные имена у бесконечных камер. Долохов, Руквуд, Трэверс…

Узник ласково провёл по газете, наслаждаясь ощущением бумаги под пальцами. На первой странице фотография семьи рыжеволосых волшебников.

Уизли…

Он провёл шершавым пальцем по каждому из них. Возмущение живых фотографий таким отношением вызвало у него улыбку.

Пирамида. Египет?

Он бы туда съездил, если бы не война. Сразу всплыло в памяти, как они об этом мечтали. Вместе с Джеймсом, Римусом, Лили и…

Палец остановился на плече одного из мальчиков. Не может быть… Это он?

Руки Узника, державшие газету, дрогнули.

— Он в Хогвартсе! Он в Хогвартсе! Он…

«Он жив. Он рядом с Гарри. Он в Хогвартсе. В Хогвартсе. Сбежать. Найти и убить! Он в Хогвартсе. Хвост убьёт последнего Поттера. Лестрейнджи зовут своего господина во снах, молят спасти их. Он жив. Жив… Хвост убьёт. Ударит в спину опять, как только Волан-де-Морт зашевелится. Убить. Дементоры не помеха».

Утром чудовище открыло дверцу камеры. Оно несло миску с едой в своих покрытых струпьями то ли руках, то ли лапах, погрузив длинные костлявые пальцы в неаппетитное варево. Раньше и думать было невозможно, чтобы приблизиться к этому монстру, забиваясь подальше вглубь камеры. Но сейчас… Сейчас всё поменялось. Он рванул навстречу ему, почти прижимаясь к чёрной хламиде. Существо замерло. Проскочив в виде собаки в образовавшийся проём, Узник бросился по коридору не разбирая дороги. Его вели инстинкт выживания и страх быть пойманным. Скрежет собачьих когтей эхом раздавался по каменному коридору, привлекая стражей.

Влево, ещё раз влево. Пёс повернул за угол и замер. Чёрный высокий силуэт.

Дементор.

Назад, назад. Здесь направо. Злобная тварь бесновалась, Узник чувствовал, что его время истекало, уже почти истекло. Несмотря на то, что дементоры слепы, в глупости их не обвинить. Они понимали, что происходит что-то не то, тюрьма оживала, наполняясь криками заключённых и хриплым дыханием чудищ. Дементоры вышли на охоту. Они чуяли его. У Узника на загривке шерсть встала дыбом, он метался по коридорам. Куда бежать? Тупик, назад! Тяжёлое дыхание вырывалось из пасти. Нельзя попасться. Он в Хогвартсе. Налево. Ещё дементор. Быстрее, быстрее! В Хогвартс… Там лестница! Направо, вниз, быстрее!

Торопливые лапы перескакивали через измученные временем каменные ступени. Узник спускался чуть ли не кубарем, надежда билась в его сердце. Он нашёл путь.

Вниз, вниз! Конец лестницы, вперед по коридору, налево!

Стоп!

Есть!

Короткий торжествующий лай.

Вот он, выход!

Пёс рванул туда, откуда заманчиво тянуло солёным морским ветром, протискиваясь через прутья решётки в двери.

Бушующее море, которое омывало остров, сейчас выглядело обманчиво спокойным. Оно давало надежду, от него теперь веяло не холодом, а запахом свободы. Ударам волн о скалистый берег вторил радостный, сумасшедший лай.

Собака обернулась назад, повернув морду к колдовской тюрьме.

Возносящаяся ввысь монументальная угольно-чёрная башня, в которой он провёл более одиннадцати лет, вызывала дрожь и слабость в лапах. Но он без сомнения бросился вперёд.

Холодные объятия океана. Плыть. Плыть. Очень быстрые течения, огромные волны, шквальные ветры и частые туманы — всё это могло ждать глупца, который собрался бы пересечь Северное море. Но Узнику повезло: сейчас водная гладь была относительно спокойна. Вдох, выдох. Набегающие волны окатывали с головой совершенно мокрого пса, но тот словно не замечал этого и плыл дальше, к одному ему известной цели. Узник устал, потерял чувство времени, но что-то внутри указывало ему, куда плыть, где находится берег. Мощные лапы неумолимо загребали воду, спину ломило, и собачьи лёгкие горели огнём.

Земля. Твёрдая поверхность. Пёс фыркал, встряхиваясь всем телом, разбрызгивая вокруг воду, а потом рухнул на землю без сил.

«Хогвартс. Он в Хогвартсе. Мне надо туда. Только взглянуть бы на Гарри. Какой он? Вылитый Джеймс? Где же он? Наверняка у Петунии. Лили… Она всё мечтала, что когда закончится война, выберется из дома и помирится с сестрой. Сына показать. Открытки и письма. Отправляла. Лили… Джеймс…»

«Гарри. Он там. У неё. Литтл Уингинг…»

Огромный чёрный тощий, как скелет, пёс со стоном поднялся на лапы, замер на несколько мгновений, прислушиваясь к тихому шелесту волн за спиной и собирая последние остатки сил, а потом бросился к цели, исчезая в густом тумане раннего утра.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Гарри шёл за девушкой, нервно вращая в руках палочку. Его беспокоила предстоящая схватка… Куда ему до взрослой волшебницы? А вдруг эмоции у Фарли взыграют, одержат верх над рассудком, и она захочет отомстить ему за всё? Неужели только ради этого она и согласилась обучать его? Ему вспомнилась дуэль с Волан-де-Мортом… Хотя девушка и должна быть намного слабее Тёмного Лорда, но всё же… Нет, теперь всё будет по-другому: он будет готов и бдителен!

Гарри не хотелось показать себя слабым или неумелым магом перед ней. Они вышли из дома и, пробираясь через давно непаханое поле, отошли от коттеджа подальше, шагов на триста, подойдя вплотную к высокому металлическому забору, что прилегал к лесу. Свет сочился сквозь шелестящие кроны деревьев, и было по-утреннему свежо. Умиротворение природы никак не соответствовало сосредоточенному настрою Поттера. Оглянувшись на просеку, которую Фарли прорубила в зарослях, плавно взмахивая палочкой, словно бы кося ею мешающую проходу траву, Гарри увидел, что дом теперь скрывали кустарники и одинокие деревья. Можно было не беспокоиться, что шальные заклятия попадут куда не нужно.

— Я наткнулся на одну фамилию, когда читал статьи из газеты, — произнёс он ей в спину, но волшебница даже не обернулась. — Мальсибер. Ойген Мальсибер. Знаешь такого?

— Нет, незнакома, — сухо бросила Фарли. — Он в Азкабане.

— И, э-э-э, вспомнил… Эм… Лорен Мальсибер, которая была старостой школы до тебя и выпустилась в прошлом… — начал было Гарри, вспоминая темноволосую девушку с необычными глазами, но закончить ему не дали.

— Это двоюродная его сестра, — коротко пояснила Фарли, прерывая его и явно не желая об этом говорить. — Давай сосредоточимся на предстоящем.

Девушка остановилась, очередным взмахом палочки очищая территорию от оставшейся растительности, чтобы она не мешала двум волшебникам. Благодаря её усилиям получилась относительно ровная окружность диаметром метров двадцать.

— Готов? — звонким голосом спросила она, предвкушающе и одновременно настороженно наблюдая за ним. Гарри быстро кивнул, ещё крепче сжимая палочку. — Начали!

В него сразу полетел красный луч. Едва успев отбить его Щитовыми чарами, Гарри пришлось отклоняться ещё от одного заклятия, а потом от металлических цепей, что Фарли создала прямо из воздуха. Громко дребезжа и позвякивая, те стремглав бросились на него, пытаясь заковать ноги. Мальчик взмахом палочки отбросил их от себя и пригнулся, пропуская над своей головой жёлтый луч.

Колдунья сразу взвинтила скорость поединка, и Гарри еле успевал защищаться или уклоняться от стремительно летящих из её палочки заклинаний, причём все заклятия она посылала молча, не издавая ни звука. Об ответном нападении не было и речи: он пытался сосредоточиться на защите.

Мальчик кружил по рыхлой земле, сбоку что-то горело, а силуэт напротив него отправлял в него одно заклятие за другим, не давая ему опомниться. Так долго продолжаться не могло. И в какой-то момент он просто не успел среагировать: луч угодил ему в живот, выбив весь кислород из лёгких, подбросил его на полметра в воздух, а затем немилосердная гравитация обрушила мальчика на землю.

— Что-то как-то слабенько, Поттер, — раздался сверху голос.

Гарри с трудом поднялся на ноги, инстинктивно вытянув левую руку в защитном жесте. Девушка, стоящая в метрах пяти от него, направляла палочку в его сторону, но нападать пока не думала.

— Ты колдуешь без слов, — с трудом произнёс он. Живот словно горел от удара заклинания и весьма сильно болел. Руки, которые он выставил перед собой, чтобы защитить лицо от приземления, были в земле. Кустарник сзади него весело потрескивал, ярко горя тёмно-лиловым от попадания магического огня, и даже не думал затухать.

— Да, — самодовольно подтвердила девушка. — Невербальная магия.

— Из-за этого я не знаю, какие ты посылаешь заклинания, и не успеваю от них защищаться, — Гарри шагнул ближе к ней, убирая руку от болящего живота.

«Не время жаловаться, — мелькнула мысль. — Я сам виноват: слишком слаб».

— В этом и смысл невербальной магии. — У девушки покраснело лицо, глаза блестели, а грудь быстро вздымалась при дыхании, ноздри трепетали. Ей явно понравилось то, как она справилась с Гарри, и хотелось ещё.

— А как я тогда научусь, если не понимаю, от чего именно я защищаюсь? Ты можешь колдовать, произнося заклинания вслух?

— Давай попробуем, — легко согласилась Фарли, поднимая палочку.

Дуэли продолжились и в этот день, и в последующие. Он проигрывал. Раз за разом в их учебных поединках он не мог справиться с ней, не мог никак даже удержать глухую оборону. Фарли просто проламывала её, словно ледокол — хрупкий лёд. Она была неудержима. Банально знала больше заклинаний, быстрее ориентировалась, когда их надо применять, и использовала разные атакующие стили, то засыпая Гарри заклятиями так быстро, что он не успевал отбивать их все, и был вынужден прыгать и уворачиваться, и, в конечном счёте, ошибаться, пропуская одно или сразу два проклятия; то трансфигурировала из воздуха различные атакующие предметы, которые скопом набрасывались на бедного мальчика. Палочка была словно продолжением её руки, которая неуловимо мелькала, иногда сливаясь в движении. Так она ещё и реагировала в бою намного быстрее Гарри, потому что привыкла с детства применять магию и колдовала чуть ли не на уровне инстинктов. А, может, дело было в том, что мальчик слишком много времени провёл в тёмном и тесном чулане, поэтому ему было сложно ориентироваться в динамической обстановке, и он банально не успевал за ней? Но в квиддиче Гарри чувствовал себя, словно рыба в воде, хотя там надо реагировать не менее быстро.

Его разрешение на учебные поединки дало Фарли куда больше возможностей для применения магии против мальчика, причём она не стеснялась быть жёсткой и причинять Гарри боль, поэтому с каждой дуэли он возвращался в синяках и ссадинах, но никогда не жаловался. Поттер так уставал, что ему было уже не до Волан-де-Морта — хорошо бы добраться до ванной и полежать в ней, отдыхая и отмокая. А потом поискать заклинания, что применяла девушка. Хотя пару раз Гарри ухитрялся отбиваться от Фарли некоторое время, но та не стыдилась использовать трансгрессию и перемещалась к нему за спину и обезоруживала.

В первый раз, когда такое произошло, Гарри вообще не успел понять, что случилось. Две минуты боя он как-то держался, потом, увернувшись от одного заклинания и отбив враждебно заколдованного ворона, летящего прямо на него, услышал резкий хлопок на том месте, где стояла девушка. Бросив взгляд, он увидел, что там никого нет, но ничего не успел сообразить, как новый хлопок раздался сзади, уже у него за спиной, а когда Гарри стремглав попытался обернуться и одновременно отпрыгнуть в сторону, его моментально настигло очередное заклинание, и он рухнул на землю, парализованный с ног до головы. Всё это случилось менее чем за секунду.

Затем девушка, не особо торопясь, сняла оцепенение, и он сумел подняться на ноги и прийти в себя. На его последующее возмущение таким неспортивным поведением, Фарли парировала тем, что почти все взрослые волшебники обладают возможностью трансгрессировать, и надо уметь этому противостоять. Гарри сразу загорелся этому научиться, но девушка отказалась, говоря, что не сумеет обучить его и не знает, что делать, если с ним случится расщепление. Мальчик знал, что это явление, при котором волшебник вследствие неудачной трансгрессии — а скорее всего первые его попытки такими и будут — не может перенести своё тело полностью и расщепляется на части, оставляя фрагменты своей одежды или тела на прежнем месте. Он прочёл об этом в книге, когда изучал перемещение в пространстве домового эльфа Добби в магловский дом.

Однако Гарри через некоторое время заметил, что после множества моментальных скачков девушка сама немного теряется в пространстве, и это давало ему время реагировать и отбивать её заклинания. Но это преимущество вскоре сошло на нет, так как дуэли были полезными не только для Гарри, но и для Фарли, которая тоже развивалась и научилась быстро ориентироваться в пространстве и атаковать сразу же, не теряясь и ни на миг не отвлекаясь на неприятные ощущения после перемещения.

К его ужасу, никакой защиты против мгновенно скачущей по всему полю колдуньи не существовало. Антитрансгрессионное заклятие, которое Гарри нашёл в книге вечером после дуэли, даже сама Фарли не могла поставить, что уж говорить про Поттера.

Эти дуэли показали Гарри, что сражаться с ней на равных он не может. На полноценное обучение заклинаниям, которые она применяла против него, уже не хватало сил: после таких утренних дуэлей он просто валился с ног и спал до обеда, и садился за книги лишь к вечеру, когда Фарли уже давно была у себя дома.

В один из таких визитов Джемма поделилась новостями про Уизли. Причём девушка начала издалека.

«Неужели она всё ещё думает, — мелькнула у Гарри неприятная мысль при этом, — что это я убил Джинни? После моего признания насчёт Волан-де-Морта и дневника, неужели она не догадалась, что было на самом деле?»

По словам Фарли, она отправилась в Хогвартс для поиска информации про Реддла. Девушка выяснила, что Министерство всё же сообразило, что студенты Хогвартса ещё не сдали СОВ и ЖАБА, поэтому скоро им объявят о дате экзаменов и о месте их проведения. Пользуясь подготовкой к экзаменам как поводом, девушка в последнее время довольно часто посещала школьную библиотеку. Разговорившись с мадам Пинс, она выяснила, что прибывшие в Хогвартс мракоборцы там и остались, день за днём то ли обыскивая школу, то ли патрулируя её. Альбус Дамблдор был восстановлен в должности: после того, как все узнали о похищении дочери Артура Уизли, Попечительский совет обратился к бывшему директору с просьбой вернуться на пост. Более того, это несколько пошатнуло позицию Люциуса Малфоя, настаивающего на его отставке, и теперь многим казалось, что трагедия как раз и произошла из-за отсутствия Дамблдора, ведь никакой альтернативы Малфой не предложил. Это всколыхнуло вялую политическую полемику в «Пророке», придав ей новые силы. Ещё и профессор Локонс, со слов Пинс, покинул школу по неизвестной причине.

«Ошеломляющие новости, — подумал Гарри. — То, что вернулся Дамблдор — это очень хорошо. Но вот Наследника Слизерина и тело Джинни они вряд ли найдут».

Но самое главное произошло дальше. Фарли всё же нашла Тома Реддла. Гарри с нетерпением разглядывал фотографию, которую девушка незаметно скопировала из одного из альбомов выпускников школы в библиотеке. Он сразу нашёл на ней того, с кем бился в кабинете несколько недель назад, кто признался в убийстве Уизли, использовал на нём Круциатус… Всё такой же молодой парень, слизеринский галстук и значок старосты… Уже не факультета, а всей школы… Он с ненавистью вгляделся в лицо своего мучителя.

— Что ты про него узнала? — отрывисто спросил он.

— Ничего. Ровным счётом. Это совершенно обыкновенный староста, ничего выдающегося, — покачала девушка головой. — Но знаешь, что случилось именно в то время, когда он обучался в школе? Была открыта Тайная комната.

Это подтверждало его мысли, поэтому Гарри лишь кивнул на её слова, внимательно разглядывая на фотографии остальных волшебников и волшебниц. Что-то ему казалось знакомым, но он не мог понять, кто или что именно. Он перевернул фотографию. На обороте значилось: «Выпуск факультета Слизерина, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс. 1945 год». И имена тех, кто были на фотографии. Он отыскал имя Реддла. Том Марволо Реддл. И всё. Так что его беспокоило? Он принялся читать остальные фамилии: Лестрейндж… Эйвери… Орион Блэк! Где-то он уже читал про него. Гарри метнулся к столу, где были разбросаны прошлые снимки, и выудил из их числа фотографию Блэков. На ней по левую руку от Волан-де-Морта стоял уже куда более взрослый Орион Блэк.

— Смотри, — потрясая обеими карточками, возбуждённо сказал он Фарли, — Реддл учился с этим Орионом! И на фотографии с выпуска, и на этом снимке 1963 года они стоят рядом. Они друзья! Это доказательство, что Волан-де-Морт и Реддл один и тот же человек!

— Возможно… — казалось, Фарли что-то беспокоит. — Мне тоже пришла такая мысль в голову, но категорически такое утверждать не возьмусь. Главный аргумент — это то, что так утверждал сам владелец проклятого дневника, а таким опаснейшим штукам верить нельзя, понимаешь? Определённо, я думаю, стоит относиться, как минимум, со скептицизмом и доверять лишь твёрдым фактам. Не думаю, что он… выжил. Возможно, это всего лишь обычный ученик, знакомый с Блэком и никак не связанный Сам-Знаешь-С-Кем…

— Хм, — протянул Гарри, проницательно глядя на девушку, — тебя что-то другое беспокоит, ведь так?

— Да, но об этом чуть позже. Смотри, что я ещё нашла для тебя, — она протянула ему ещё одну фотографию.

Взяв её, Гарри увидел молодых волшебников, но уже в форме Гриффиндора. Он перевернул карточку, чтобы посмотреть оборот. Питер Петтигрю, Римус Люпин, Сириус Блэк, Джеймс Поттер, Лили Эванс… Это его родители! Он быстрее перевернул обратно. Они стояли в окружении других волшебников в школьных мантиях. Худой кареглазый юноша с чёрными взъерошенными волосами…

«Папа…»

Он то дружески обнимался, весело смеясь, с обаятельным черноволосым парнем с залихватской, даже изящно небрежной, причёской, то заговорщически переглядывался со стоящей рядом очень красивой девушкой с густыми тёмно-рыжими волосами и миндалевидными ярко-зелёными глазами…

«Моя мама…»

Это фотография с их выпуска. Он прикипел к их лицам, словно пытаясь впитать их и запомнить навсегда. У него защемило сердце. Как же ему их не хватает!

— Спасибо, — тихо произнес Гарри. До этого он не видел своих родителей. Мальчик обратил внимание, что они все стояли чуть-чуть в стороне от других школьников с их факультета, словно отдельная группа близких друзей.

— А насчёт моего беспокойства… Это касается семьи Уизли, — торопливо начала Фарли. — Я думаю, что тебе стоит знать. В «Пророке» написали, что семья Уизли выиграла денежный приз и теперь отправляется в Египет. Якобы для того, чтобы восстановить здоровье после того трагического происшествия с их дочерью. Но… Я в замке… То есть в школе видела миссис Уизли… Видок у неё ещё тот. Со слов мадам Пинс, Уизли живёт в замке, днём ходит вместе с мракоборцами в надежде всё же найти свою дочь, а ночует в больничном крыле, так как профессора переживают за её здоровье, — девушка фыркнула. — Представь, она до сих пор не потеряла надежду. Ещё… Ещё она носит с собой волшебные часы, которые показывают месторасположение всех членов её семьи. Когда я неслучайно — так как хотела на неё взглянуть — встретила её в коридоре, то она мне очень долго твердила, что её дочь жива. Оказывается, она, как заведённая, всем твердит об этом. Рассказывает, что сначала часы показывали состояние её дочери «в смертельной опасности», но сейчас стоят на «потерялась». Если бы случилось самое худшее, то стрелка с именем её дочери бы исчезла. А значит, она жива и её просто надо найти. Якобы она просто заблудилась в замке. Как я сказала: видок у Уизли был явно сумасшедший. Вот кому путешествие в Египет пойдёт на пользу. Но она не хочет покидать замок.

Фарли протянула Гарри «Ежедневный Пророк» с чёрно-белым снимком и статьёй:

«Сотрудник Министерства Магии выиграл главный приз.

Артур Уизли, глава Сектора по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов, выиграл Главный приз, который ежегодно разыгрывает газета «Ежедневный Пророк».

— Мы собираемся с сыновьями в Египет. Там мой старший сын работает ликвидатором проклятий в местном отделении банка «Гринготтс», — сообщил нашему корреспонденту растроганный мистер Уизли. Как вы знаете, семью Уизли постигла болезненная утрата и ради реабилитации они собирались на отдых. Вся редакция «Ежедневного Пророка» выражает полную поддержку семье Уизли. Они проведут в Египте месяц и вернутся к началу учебного года. Так что на момент выхода статьи они должны были уже покинуть Англию».

Гарри не мог не заметить, что в газете не раскрывалось, какая именно утрата постигла семью его несостоявшегося друга, а имя Джинни вообще отсутствовало. Также не упоминалась и их обезумевшая мама. Но мальчик с болезненным интересом разглядывал живую фотографию: вот они, шесть Уизли стоят на фоне огромной египетской пирамиды. Хотя видно, что, несмотря на бравурный тон в газете, у них чуть ли не похоронное настроение: застыли, словно статуи. Совсем не двигаются и радостно не машут, как обычно ведут себя люди на подобных фотографиях. Высокий с залысинами мистер Уизли, окружённый пятью его хмурыми сыновьями, казалось, ещё больше постарел и обзавелся морщинами. Близнецы с какой-то злостью смотрят с фотографии; ещё один волшебник высокого роста, худощавый, рыжие волосы собраны в «конский хвост», он смотрит куда угодно, но не в камеру, и лишь Перси Уизли собран, лицо спокойное, хотя черты лица заострились. В центре стоял длинный, нескладный Рон — Гарри сжал губы, испытывая смешанные чувства — и держал отца за руку, то ли в качестве поддержки, то ли ища защиту. Гарри обратил внимание на шевеление на его плече. Присмотревшись, он хмыкнул и отложил фотографию. Всего лишь крыса.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Не успел звук произнесённого имени Волан-де-Морта затихнуть, как Фарли испуганно отшатнулась и, потеряв равновесие, резким движением руки смахнула целую гору разной посуды, которая была аккуратно расставлена в нескольких металлических сушилках на матовой поверхности кухонного гарнитура, чуть сама при этом не упав. Чашки с тарелками с громким дребезгом посыпались на пол и разбились, электрический чайник, вращаясь и стуча вилкой по ламинату, улетел к двери. Гарри от неожиданности опрокинул свой стакан, и тёмно-красного цвета сок пролился на чистый белоснежно-мраморный стол. Слишком резким оказался для мальчика приход в себя после погружения в размышления.

— Ты чего? — высоким голосом он обратился к Фарли, которая замерла, словно кролик при виде огромного удава.

— Ты… ты назвал его имя!

Гарри чертыхнулся про себя: в его планах не было рассказывать про то чудовище, что обитает в дневнике. Он слишком глубоко задумался и, очевидно, начал размышлять вслух. Фарли тем временем оправилась от шока и смогла соединить всё сказанное раньше в единую картину. И ужаснулась.

— Это невозможно! Тот-Кого-Нельзя-Называть мёртв. Он же погиб, когда напал на тебя! Погиб!.. Праздник же в твою честь, как избавителя… что отмечают каждый год проклятые гряз… — Фарли чуть не подавилась этим словом, но продолжила. — Эти! Именно ты! Мальчик-Который-Выжил! — девушка гневно повысила голос, и, потеряв всякую выдержку, неэтетично ткнула в его сторону пальцем. — Ты! Ты его уничтожил! Что за шутки, Поттер?

Гарри водрузил свой стакан на место. Воцарилось молчание, и лишь сок звучно капал со стола на пол.

— Почему ты молчишь? — с недоумением нарушила тишину Джемма. — Что за небылица про Того-Кого-Нельзя-Называть? Он же мё…

— Он не мёртв! — резко прервал её Гарри. — К сожалению. Он как-то спасся и выжил.

— Что?! Но как? Ты же…

— Что я? Что? Я не помню, что было в тот день! — Гарри опять вспылил, всё то, что угнетало его последнюю неделю, вырвалось единым порывом наружу. Как будто это он всем сообщил, что самый страшный тёмный маг столетия повержен, уничтожен, а теперь стал виноват, когда это оказалось ложью. — Не помню! Вся эта слава, всё почитание… Я не знаю, за что оно мне! В первый раз я узнал про Волан-де-Морта, — Фарли вжала голову в плечи, — от Хагрида, когда тот принёс мне письмо в Хогвартс. Как, по-твоему, много я могу рассказать о своей победе над ним?

— Но-но он же исчез! Как он мог выжить? Почему скрывался столько времени? — с нескрываемым недоверием в голосе громко спросила Фарли, тогда как осколки посуды скрипели под её туфлями.

— Не знаю… Ни малейшей идеи… — Гарри пожал плечами. — Но важно другое — его нужно уничтожить.

— Если ты говоришь правду… Я… я не хочу в этом участвовать, — девушка протестующе замотала головой и направила палец на Гарри. — Обучать тебя защитной магии и подобрать дом — это ещё куда ни шло, а выступать против Тёмного Лорда…

— А ты уже участвуешь, — Гарри улыбнулся ей краешком губ. — Ты уже пыталась уничтожить дневник в Хогвартсе, помнишь? Да и только что ты говорила, что применяла на нём всякие атакующие чары. Скажи-ка, как Волан-де-Морт отнесётся к этому, а?

Фарли испуганно охнула и зажала рот руками. Гарри с мрачным удовлетворением кивнул. Снова воцарилось молчание.

— Мне вот что не даёт покоя, — через некоторое время задумчиво произнёс он. Раз уж проболтался, то можно это обратить на пользу, посоветоваться с более опытной колдуньей, которая лучше его знает о прошлом и магическом мире. — Волан-де-Морт мне казался уже взрослым магом, примерно, как наш декан. А из дневника вылез чуть ли не парень моего… ну старше меня на пару лет, твой ровесник. У него ещё был значок старосты на школьной форме. Такой же, как у тебя. Как такое возможно? Он что, вернул себе молодость? И как он вообще смог спрятаться в этом дневнике?

Фарли лишь отрицательно покачала головой и что-то пробормотала очень тихо. Гарри расслышал только: «Вылез?..» Он нахмурился.

— Ты же что-то знаешь, ведь так? — с напором он спросил. — И как всегда недоговариваешь?..

— Тебе вообще страх неведом, Поттер? — тоскливо протянула Фарли, обнимая себя за плечи. — То одно, то другое.

— Это не так. — Гарри покачал головой. — Я просто знаю, что он убьёт меня, если снова выберется из дневника, поэтому хочу уничтожить его раньше. Так что? Рассказывай, что пришло тебе в голову.

— Вопросы про Сам-Знаешь-Кого не зря нежелательны, Поттер, — сглотнув, словно ей не хватало воздуха, сказала Фарли. — Мы, чистокровные, слишком много потеряли, когда тот исчез. Я думаю… Возможно, ты поторопился с выводом. Скорее всего, ты ошибаешься. Я видела его снимки в старых газетах… — её голос опустился до шёпота. — И он совсем не напоминает мне какого-то школьника. Такое могущество, как у него…

Она умолкла, словно испугавшись дальше говорить, словно Тот-Кого-Нельзя-Называть мог её услышать.

— Интересно. — Гарри почувствовал, что усталость резко навалилась на него. Долгое ожидание Фарли у Дурслей, страх того, что она не приедет за ним, нервное напряжение во время переезда, которому маглы чуть не помешали, а потом тяжёлые последствия трансгрессии дали о себе знать. А ещё он не занимался окклюменцией сегодня, и начала возвращаться головная боль, заставляя морщиться. Неожиданно он вспомнил, что в одной из книг упоминалось, что после Круциатуса нужно восстановление и спокойная атмосфера, а вот трансгрессии противопоказаны. А из-за пролитого сока руки стали неприятно липкими, что ещё сильнее ухудшило настроение мальчика. — Думаю, на сегодня мы закончим. Я что-то устал, вообще сил нет, да и ты сама говорила, что тебя ждут родители. Ты тогда поищешь информацию про Волан-де-Морта: снимки из газет там — мне интересно, как он выглядел… — и остальное. Всё, что сможешь найти… Важно узнать, как он может быть связан с этим Реддлом. А завтра принесешь мне всё, что нашла.

Он оглядел беспорядок, воцарившийся на кухне.

— Может, ты всё уберёшь это?

Фарли взмахнула палочкой, и разбитые чашки и тарелки начали склеиваться и сами расставляться обратно на свои места. Новый взмах, и сок с пола и со стола пропал. Сухо кивнув Поттеру на прощание, волшебница направилась к выходу. Гарри последовал за ней, провожая.

— Пока, — увидев, что он идёт за ней, бросила девушка, выходя с крыльца.

— Да, до завтра. И спасибо тебе, Фарли. И за дом, и за то, что вытащила меня от Дурслей, — с чувством произнес мальчик, ощущая, как слёзы подступают к горлу. Он неожиданно для самого себя расчувствовался. — Я знаю, что у нас непростые отношения, но огромное спасибо. Для меня это было важно.

— Долг платежом красен, а взяв у гоблина галлеон, потом отдаёшь два, — девушка явно витала в своих мыслях. Наверное, подумал Поттер, уже представляла себя дома. Повернувшись вокруг себя, она с хлопком исчезла.

Гарри постоял немного на крыльце, глядя на звёздное небо, которое раскрыли расступившиеся облака. А потом вернулся в дом и приготовил себе бутерброды, которые с наслаждением съел, запивая соком и восстанавливая свои силы, попутно рассматривая кухню. Теперь это его кухня. Она куда больше, чем у Дурслей, а ведь ещё есть в доме столовая, которой не было у его родственников и её функцию выполняла кухня. Помыв посуду при помощи магии, он отправился изучать дом. На первом этаже, кроме кухни и прихожей, было ещё несколько комнат: гостиная с каменным камином, столовая с массивным тёмно-коричневым столом, две спальни, чулан и туалет. Разглядывая интерьер чулана, Гарри мрачно вспоминал, как жил в таком у Дурслей. Неужели он больше туда не вернётся?

На второй этаж измученный долгим днём Гарри подниматься уже не стал. Заняв одну из спален, он вытащил из чемодана свои вещи и уснул.

На следующий день Гарри проснулся очень рано. Сначала ему даже не верилось, что он уехал от Дурслей, казалось, что всё это приснилось. Но вскочив со своей кровати, Гарри убедился, что всё наяву. Оглашая весь дом радостными криками, мальчик побежал умываться, а потом готовить себе завтрак. За годы, проведённые у маглов, он научился полной самостоятельности. В ожидании визита своей бывшей старосты с информацией о Волан-де-Морте Гарри в крайне приподнятом настроении ходил по дому, изучая все комнаты, попутно колдуя палочкой. Хотя очевидно, что Фарли уже при помощи магии выполнила уборку, так как нигде не было ни грязи, ни пыли, ни паутины, но это не помешало мальчику шуточно колдовать: пускать разноцветные пузыри или просто разукрашивать стены и обои в разные цвета. Здесь он чувствовал себя необычно свободно и вольготно.

Фарли пришла только под вечер. С собой она принесла целый ворох старых газет и несколько десятков фотографий. Сев за стол, Гарри принялся рассматривать их, тогда как девушка, сначала нервно ходившая по кухне, замерла у него за спиной, предусмотрительно не приближаясь к кухонному гарнитуру с посудой. Принесённые ею вырезки оказались, в основном, из газеты «Ежедневный Пророк» и были посвящены Тёмному Лорду, хотя встречались и незнакомые названия газет, возможно, решил мальчик, даже иностранных. Его сразу заинтересовала одна из фотографий и, взяв её в руки, он вгляделся в неё.

Один маг стоял в окружении множества волшебников, которые явно специально позировали для хорошего снимка невидимому фотографу, на фоне какого-то огромного семейного древа, что было очень искусно изображено на стене позади них в довольно-таки большой комнате. Но мальчика интересовал только маг, стоящий по центру. Он сразу понял, кто это, так как тот отличался ото всех остальных на снимке. Лицо Тёмного Лорда казалось восковым, бледным, перекошенным, белки глаз налились кровью, а зрачки были вертикальными, словно у змеи.

Волшебник совсем не был похож на того школьника, что назвал себя Волан-де-Мортом и мучил его. Но Гарри склонился прямо в упор к фотографии, стараясь получше её разглядеть. Непонятно почему, но ему казалось, что какое-то сходство всё же есть.

— Очень редкая фотография, — произнесла Фарли за его спиной, склонившись над плечом мальчика. — Ты-Сам-Знаешь-Кто со своими… эээ… даже не знаю… соратниками. Семья Блэков. Вот этот, — она ткнула на темноволосого волшебника с гордым и утончённым лицом, стоявшего рядом с Волан-де-Мортом, — Орион Блэк. Знаменитая личность в прошлом. А вот это его сын, — она указала на ребёнка, которому ещё не было и пяти лет. Черноволосый непоседа то дёргал стоящую рядом женщину за мантию, то забирался к ней на руки. — Сириус Блэк, будущий Пожиратель Смерти. Убийца маглов. Пожизненно заключён в Азкабан. А вот эта колдунья, — она перевела внимание Гарри, указав на красивую девушку с пронзительным взглядом и упитанными щёчками. Её чёрные волосы непослушно выбивались из-под модной шляпы, и она то и дело бросала взгляд на стоящего в самом центре Волан-де-Морта. — Беллатриса Лестрейндж, вернее ещё пока, на этой фотографии, она носит фамилию Блэк, но потом выйдет замуж за Лестрейнджа. Сейчас тоже находится в Азкабане.

— Ничего себе! И ты всё это собирала и хранила? — с осуждением спросил Гарри.

— Нет конечно. Есть у меня один знакомый, который с детства увлекается историей и… — запнулась Фарли, — почитает Тёмного Лорда. Он для него кумир. Вот Дерек и собирает всю информацию, коллекционирует фотографии, вырезки из газет. И не он один такой, но именно его я хорошо знаю, поэтому и одолжила у него всё это.

— То есть это надо будет вернуть? — недовольно произнес Гарри, переходя к следующей фотографии.

— Необязательно. Что-то он больно легко с ними расстался. Думаю, что он сделал нелегальные копии «Пророка» и всех этих вырезок. Да и возвращать ему мне ничего не хочется, я пообещала взамен несколько твоих колдофотографий, иначе сложно было его растормошить для конструктивного разговора. А снимки Мальчика-Который-Выжил его очень заинтересовали… Неприятный он малый. Как видишь, Тот-Кого-Нельзя-Называть, — тихо сказала Фарли, глядя, как Гарри рассматривает волшебника в тёмной хламиде на фоне объятого огнём дома и мрачно мерцающей высоко сверху Чёрной Метки — змеи, выползающей из черепа, — которая бросала зелёные отблески на окрестность, — участвовал во всяких нападениях, убийствах и не боялся демонстрировать своё лицо.

Гарри посмотрел на другую фотографию. На ней Волан-де-Морт что-то рассказывал собравшимся вокруг него волшебникам в тёмных плащах и масках. Гарри скрупулёзно разглядывал каждого мага, понимая, что видит перед собой Пожирателей Смерти. Их маски пугали одним своим видом: каждая была совершенно особой, отличной от других, разукрашена узором или, подумал Гарри, защитными рунами, отверстие под рот было в виде металлических решеток или прорезей, что выглядело сурово и одновременно отталкивающе, а впадины под глаза создавали впечатление, что под маской затаился зверь, который смотрит на тебя и лишь ждёт, чтобы напасть, вцепиться в твоё тело.

Но куда больший ужас вызывал сам Волан-де-Морт, не скрывающий свою внешность. Здесь его лицо ещё сильнее изменилось, напоминая больше змеиное, чем человеческое. Гарри с трудом сдержал дрожь, вглядываясь в красные глаза.

— Ладно, я отправляюсь домой отдыхать, — внезапно заторопилась девушка.

— Хорошо. Я пока всё это прочту, — бросил Гарри, погружаясь в текст первой газеты. — Жду тебя завтра, только давай пораньше, до обеда.

Гарри весь вечер разглядывал фотографии, читал газеты и вырезки из «Пророка». В основном они были посвящены тем магам, которых убил Волан-де-Морт или его приспешники, а также мерам, что принимало Министерство в попытках остановить его. Самые ранние статьи датировались 1970-м или более поздним годом, а самые поздние — началом 1980-х годов, когда Тёмный Лорд исчез и начались суды над Пожирателями Смерти. С некоторой оторопью Гарри рассматривал полуразрушенный дом своих родителей, где, по утверждению «Пророка», нашёл свой конец Тот-Кого-Нельзя-Называть. Как оказалось, его бывшему дому был посвящён целый коллаж и огромная куча фотографий.

Он перевернул следующую фотографию. На ней значилось:

«Семейство Лестрейндж и Наследник Слизерина. Для чистых всё чисто. 1964 год».

Фотография была похожа на ту же, где было семейство Блэк. Он вернулся к статье, в которой говорилось про убийство Пруэттов.

«В ходе чудовищного преступления… Гидеон и Фабиан Пруэтты отважно, с поистине гриффиндорской храбростью, вступили в неравный бой… По неуточнённым данным из конфиденциального источника, нападавших было пятеро… неизвестные в мантиях Пожирателей Смерти… использовали запрещённые заклинания… Над местом убийства висела Чёрная Метка…»

Таких статей об убийствах магов было не одна и не две, и под мерное мерцание электрической лампы, которое озаряло весь стол, но оставляло остальную часть комнаты во мраке, Гарри внимательно читал их, перелистывая страницы, рассматривая старые фотографии и погружаясь в ту эпоху смерти и насилия. Шелест страниц раздавался в комнате, и мальчик понимал, что, оказывается, в первые несколько лет Волан-де-Морт не был вне закона, мог ходить по Косому переулку среди готовившихся к Хогвартсу детей, спокойно посещать Министерство Магии по своим делам, заходить на званые ужины к различным магическим семьям и набирать всё больше силы и власти, а главное — сторонников. И никто не подозревал, что этот маг с не особо приятным лицом — чудовище, которое убьёт не один десяток людей. Гарри слышал не так много историй о том времени, но держа в руках живые доказательства творимых Пожирателями Смерти злодеяний, разглядывая снимки Волан-де-Морта, мирно беседующего с другими волшебниками ещё до того, как тот развязал настоящую войну, он начал воспринимать всё куда ближе к сердцу. Мёртвые призраки прошлого ожили и оказались в состоянии протянуть свои костлявые руки к нему.

Поэтому поздно ночью, когда уставший Гарри отправился всё же спать, ему снились беспокойные сны, в которых к нему подбирались тёмные силуэты в плащах, скрывая лица под ужасными масками, а над домом ярко горела Чёрная Метка, через окна озаряя его спальню мрачным зелёным светом. Неудивительно, что утром он проснулся в разбитом состоянии, хотя к визиту Фарли немного пришёл в себя. Вырезки о Волан-де-Морте, которые он оставил на кухне, необъяснимым образом притягивали его, поэтому когда Фарли снова зашла в дом, то застала Гарри внимательно разглядывающим очередную фотографию.

— Я хотел бы с ним поговорить, — не здороваясь, словно ночного перерыва и не было, сказал Гарри. — С тем твоим знакомым, что дал тебе всё это. На фотографиях Сам-Знаешь-Кто не похож на Реддла. Здесь ему лет… Даже не знаю сколько… Он вообще мало…

— Напоминает человека? — закончила за него с нервным смешком Фарли. Её взгляд был прикован к лысому, безносому мужчине с жёстким взглядом, который то взмахом палочки поджигал дом, то страшно улыбался, подняв лицо к небу — к своей ярко горящей Метке.

А ведь кто-то был с ним, тот, кто сделал эту фотографию.

— Да… Я хотел бы поговорить с твоим знакомым. Может, он знает больше, чем указано в этих статьях. Например, про Тома Реддла, кто он такой. Или менял ли Тёмный Лорд своё имя.

— Я уже спрашивала его об этом, он не знает. Пойми, Тот-Кого-Нельзя-Называть вообще появился из ниоткуда тридцать лет назад. Маг без прошлого. Сразу обзавёлся сторонниками из могущественных и богатых семей, которые, может, и знали что-то о его прошлом, но хранили молчание. Но я поищу ещё информацию насчёт Реддла. Тем более ты говоришь, что он был старостой факультета… Слизерина, ведь так?

Гарри кивнул.

— Это будет несложно. И Дерек тоже поищет. Он уже давно носом роет землю, пытаясь найти хоть что-то про корни Сам-Знаешь-Кого. Хотя вчера он битый час убеждал меня, что Сам-Знаешь-Кто — это легендарный маг, который возник в результате тёмного ритуала.

Гарри прикипел взглядом к одной из фотографий. Возможно ли, что те ритуалы, что были описаны в его книгах, с жертвоприношениями, так изменили внешность Волан-де-Морта? В себя его привёл возглас Фарли:

— Ну что, ты готов? Устроим дуэль?

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Гарри почувствовал рывок за руку, а в следующий миг в глазах потемнело, его сдавило со всех сторон сразу, он не мог вздохнуть: грудь как будто сжала хватка великана, глаза словно вдавило внутрь черепа, барабанные перепонки прогибались, и вдруг… Он очутился на просёлочной дорожке, ведущей к огромному двухэтажному дому, окна которого темнели в сотне метров от места, где они появились. Его затошнило, в голове запульсировала такая знакомая и неприятная боль, поэтому он не заметил, как Фарли отпустила его руку. Лицо девушки скривила довольная злая улыбка при виде того, что Гарри так плохо, что тот согнулся в три погибели.

— Что… Что произошло? — с трудом он выдавил из себя, пытаясь унять рвотный позыв и сглатывая густую слюну.

— Я тебя трансгрессировала, — раздался сверху голос девушки.

— Трансгрессировала?.. Куда?

— К твоему дому. После первой трансгрессии такое бывает, — с участием произнесла Фарли, смотря на бледное лицо выпрямившегося Гарри, — ничего страшного.

Вытерев покрывшийся испариной лоб, он огляделся. Они стояли посреди чуть мокрого после дождя поля, дальше виднелся упомянутый девушкой одинокий дом, больше напоминающий коттедж с мощными воротами и огромными окнами, а за ним рос многовековой лес, окружая и поле с травой, и дом со всех сторон. Извилистая грунтовая дорога вела прямо к воротам, которые в полумраке казались тёмно-синего цвета.

— А мои вещи? Чемоданы, клетка и всё остальное?! — поправив очки, он повернулся к девушке.

Бледные губы Фарли сжались в узкую и жёсткую полосу.

— Сейчас их принесу.

Она с хлопком исчезла. Гарри с изумлением уставился на то место, где только что была девушка.

«Я только что трансгрессировал?» — запоздало подумал мальчик. — «И Фарли сейчас тоже?»

Он шагнул было по дороге в сторону дома, но, не пройдя и пары метров, как снова согнулся, держась за живот: новая вспышка боли — намного сильнее предыдущей — скрутила мальчика, и его вырвало остатками ужина.

Раздался новый хлопок, и Фарли появилась за спиной Гарри с чемоданом. Положив свою ношу на землю, она, лихо повернувшись на месте, с хлопком вновь пропала из поля зрения. Ей понадобилось ещё несколько раз трансгрессировать, чтобы притащить все вещи мальчика. За это время Гарри пришёл в себя после трансгрессии и пытался восстановить дыхание.

— Это всё, — девушка запыхалась, быстро дышала, и её немного шатало после множества перемещений. — Видела твоих маглов… Они были недовольны…

Несмотря на прохладную погоду, лицо мальчика покраснело после этих слов. Он испытывал коктейль чувств: стыд перед девушкой из-за проклятых маглов, злость из-за того, что они причиняли помехи, мешая и портя ему жизнь одним своим существованием. Также он испытывал огромное нежелание объясняться с Фарли по этому поводу.

«Что же там произошло? — мелькнула у него паническая мысль. — Не зря я скрывал на факультете подробности своей жизни у маглов, никому не рассказывал об этом. Но… Я даже записку не оставил Дурслям, что ухожу. Я думал попрощаться… Крикнуть на прощание и быстро уйти, но она так неожиданно меня трансгрессировала, что я и пикнуть не успел. Конечно же, маглы не могли не услышать хлопки от трансгрессии, поэтому и вышли в прихожую, а там Фарли… Какой они испытали шок при виде волшебницы, которая появилась внутри их дома?»

Его взгляд метнулся к вещам. Девушка перенесла не только чемоданы, что он оставил в прихожей и у лестницы, а вообще всё его имущество, даже то, которое он забыл в своей комнате, например, котёл для варки зелий.

— Ну вроде бы всё. Твою просьбу, — Фарли выделила интонацией последнее слово, — я выполнила. Обустраивайся, если что — отправишь сову.

— Погоди! — воскликнул Гарри, протянув руку к собравшейся уже трансгрессировать колдунье. — А ты куда?

— Домой, — девушка махнула в неопределённую сторону рукой. — Меня родители заждались. И так весь день здесь провозилась.

— Но… — Гарри оглядел целую гору своих вещей и ужаснулся. До дома их тащить будет очень тяжело. Он критически оценил расстояние до видневшегося вдали строения, бросив на него взгляд, а затем растерянно повернулся к девушке. — Я думал, ты поможешь хотя бы вещи мне донести. Да и вообще расскажешь, что за дом и где мы находимся. Я… Я думал, что буду жить у тебя… что ты себе купишь дом… Как дорого он тебе обошёлся?

Фарли, помедлив, вытащила палочку и, взмахнув ею, заставила все его вещи взмыть в воздух и неторопливо полететь в сторону дома.

— Хорошо, я помогу тебе, — сказала она, шагая вслед за медленно плывущими в воздухе предметами. Гарри пристроился справа от неё так близко, что их плечи касались. — Всё, что ты сказал, я сделала. Уговора жить с тобой не было, да и покупать дом у магов — это очень дорого. Хороший дом уж точно мне не по карману, — она рассеянно пригладила свои растрепавшиеся волосы, а потом подняла палочку повыше, чтобы та лучше освещала им неровную, сырую после дождя дорогу.

— Да и зачем я тебе? Продуктов тут на несколько месяцев, а если я съеду от родителей неизвестно куда, то это вызовет столько ненужных вопросов и проблем…

Она метнула быстрый взгляд на мальчика, и тот проглотил несколько вертящихся у него на языке вопросов, продолжив внимательно слушать её. После трансгрессии он чувствовал себя не в своей тарелке.

— Дом я купила у старичка-магла, нужные документы с купчей лежат на столе в гостиной. Это обошлось очень и очень дорого, — её лицо исказила злая улыбка. — Это жи… Эээ… То есть этот магл хотел какие-то ваши фунты, но я его уговорила взять в уплату ценные вещи. Мы сторговались на две ветки.

— Две ветки? — Гарри показалось, что он ослышался. Поэтому мальчик потряс головой и понажимал пальцами на своё левое ухо, ошибочно думая, что от трансгрессии его заложило.

— Ну да. Когда он показывал сад, то говорил, что тут очень хорошая природа, чистый воздух и великолепные деревья в лесу. Вот я и решила подарить маглу частичку восхитившего его великолепия. Думаю, магловский дурачок был очень рад получить такой дар из рук волшебницы.

— Ты ему сказала про магию? — Гарри споткнулся при этой мысли.

— Нет, конечно, — самодовольные нотки пропали из голоса Фарли, а вместо них прозвучало недоумение от такого глупого вопроса. Они прошли под линией электропередач, преодолев половину расстояния до ворот. — Я купила этот дом за обычные ветки ясеня, вот и всё.

— Ты его заколдовала… — догадался мальчик. — Конфундус? Империус?

— Конечно же это Конфундус! Применять Непро… — начала Фарли с возмущением, но тут же прервала саму себя. — Как бы то ни было, тупое животное подписало все бумаги, со всей бюрократией дикарей-простецов оно должно было разобраться само, чтобы мне не заниматься этим. Заодно и продукты привёз из города. Кстати, все счета будет оплачивать тоже магл.

Гарри не знал, как на это реагировать, уж слишком жёстко Фарли поступила с маглом. Хотя магл же остался жив-здоров. Свежий лесной воздух взбодрил его, полутёмная обстановка, которую освещала лишь яркая луна и светящаяся палочка девушки, добавила приятной таинственности, настраивая его на доброжелательный лад. Никаких Дурслей, никакой больше злобы и ощущения западни среди маглов! Наконец-то он вырвался! Свободен!

— Находимся мы в Уэльсе, неподалеку от Ньютауна, — не торопясь, рассказывала девушка, освещая палочкой себе и Гарри путь и аккуратно обходя лужи. — Ты просил сделать так, чтобы никто ничего не узнал, и я наложила на дом и местность разные заклятия. Времени на это ушло порядком, поэтому я и прибыла в ту магловскую… В магловский город так поздно. Да, я хорошо так тут поработала над домом… Всякие скрывающие заклятия, чтобы никто не нашёл тебя здесь.

У Гарри голова, в которой ещё гнездилась боль, пошла кругом от таких новостей, но спросить про главное, про то, что его беспокоило, он не забыл:

— А колдовать? Я смогу колдовать здесь?

— Да, конечно. Чары Надзора накладываются лишь на то место, где живут грязнокровки, — Фарли презрительно скривилась. — Вот они и колдовать не могут. Поэтому, скорей всего, чары стоят только на твоём доме. А здесь никаких чар нет.

— А как я буду получать совиную почту? — воспользовавшись тем, что девушка замолчала, он забросал её вопросами. — Должны же прислать список учебников к третьему курсу?

«Знает ли она, почему Букля ещё не вернулась?» — мелькнула у него мысль.

— Не знаю, будут ли сюда приходить послания с совами, — задумчиво протянула Фарли. — Я наложила очень много чар. Так ты думаешь, что Хогвартс откроется после всего?

— Должен, а как ещё иначе? — экспрессивно спросил Гарри. Сама мысль о том, что он никогда не вернётся в замок, причиняла ему почти физическую боль. Девушка, неопределённо хмыкнув, пожала плечами, не став спорить. — И как? Что будет с совой? Моя Букля осталась в Хогвартсе.

— Ну, если не сюда, то сова наверняка полетит к твоим маглам. Как и другая корреспонденция.

— К маглам? — возмутился Гарри. — Я не хочу, чтобы они читали мою почту! Как сделать так, чтобы я получал свои письма, а не они? И чтобы моя Букля прилетела сюда?

— Я могу снять чары… — протянула волшебница, но потом категорически тряхнула головой. — Хотя нет, это так до-олго.

— Если ты снимешь чары… А если кто-то узнает, что я покинул маглов? — его совсем не порадовала идея остаться без защитных заклятий совсем одному в незнакомом доме.

— Ну до семнадцати лет ты несовершеннолетний, поэтому должен жить со своими родственниками.

— И что? Меня заставят вернуться к ним?

— Не думаю… Ты же Гарри Поттер. Но шумиха поднимется изрядная.

— Значит, снимать защитные чары нельзя. Но как мне получить письмо из Хогвартса? Если профессора поймут, что сова не может найти меня, то они забьют тревогу, — вернулся к своему вопросу Гарри. — Ты можешь сама забрать мои письма так, чтобы те не достались Дурслям?

Девушка задумалась. Гарри внезапно понял, что её нежелание самой вновь отправляться к презираемым ею маглам борется с нежеланием уничтожать свой труд по защите территории дома.

— Да, я могу. Наложу заклинание на окно твоей комнаты у маглов, и если сова залетит внутрь, то я об этом узнаю. И трансгрессирую туда, забрав письмо у птички. Обычно совы отдают письма, когда понимают, что их передадут дальше нужному адресату. Умные создания. Как я поняла, с твоими маглами можно не особо церемониться? — Гарри кивнул. — Надо бы ещё в дом какие-нибудь твои вещи вернуть. В твою комнату. Вероятно, это поможет, и сова прилетит туда. Честно говоря, я не знаю, как совы ориентируются и как находят своих адресатов. У них своя, особая магия.

— В письмах, что я получал из Хогвартса, был написан мой адрес, — протянул Гарри.

— А, это школьный артефакт. Здоровенная книга. По слухам, это Кандида Когтевран создала её, чтобы та указывала местоположение любого ученика школы. Но книга работает только тогда, когда нужно отправить ученику приглашение в Хогвартс или список литературы.

— И МакГонагалл каждый год сама пишет письма всем ученикам? — заинтересованно спросил Гарри. Про книгу Когтевран он слышал в первый раз. Вот бы на неё посмотреть, узнать, что за чары вложила в этот предмет основательница его школы. Он вспомнил своё желание побывать в гостиной её факультета.

— Зачем? — они подошли уже вплотную к воротам, и Фарли взмахом палочки их распахнула. — Есть же самопишущие перья. А ещё можно написать одно письмо и продублировать его магией, потом только вписав имя получателя.

Во дворе царило запустение. Всё заросло кустарниками и сорняками. Металлический забор огораживал довольно большую область земли и кончался у самого леса.

Фарли отправила вещи Гарри внутрь дома, а сама остановилась у входной двери.

— Что насчёт… Если я попробую пару заклинаний? Ты ведь говорила, что я могу тут колдовать, — с нетерпением произнес Гарри, тоже извлекая палочку и бросая взгляд через дверь. Внутри было темновато.

— Да, как я уже сказала: Надзор распространяется только на дома грязнокровок.

Гарри бросил на неё злой взгляд. Его мама тоже была из маглов, по крайней мере её родители — дедушка и бабушка мальчика — были маглами, а сама она была маглорождённой. И Поттер внезапно пришёл в бешенство из-за этого оскорбления.

— Я не хочу слышать от тебя это слово. Никогда!

Фарли замялась, явно проглотив гневную отповедь. Гарри побуравил её злым взглядом, а затем взмахнул палочкой:

— Люмос!

На конце палочки зажёгся огонëк, освещая прихожую. Несмотря на то, что домом явно не занимались и тут никто не жил очень давно, нигде не было ни пыли, ни грязи: окна сияли чистотой, мебель выглядела весьма добротно, и даже пол не скрипел под их ногами, когда они зашли внутрь. Пройдя на большущую кухню, Гарри с интересом всё рассматривал. Открыв холодильник, он с удивлением заметил, что тот не работает, хотя внутри было полно свежих продуктов. Щёлкнув выключателем у двери, мальчик увидел, как электрическое освещение ярко озарило комнату, заставив их моргать.

— Проклятый Мерлин, эти магловские штучки! — гневно выругалась Фарли, зажмурившись.

— Холодильник не работает, — сообщил той Гарри, вытаскивая оттуда коробку с соком.

— А магловские вещи вроде как выходят из строя, если применять рядом магию, — произнесла Фарли, моргая, чтобы её глаза привыкли к свету. — Ну, я пошла тогда.

— Подожди, — Гарри поспешил остановить девушку, пока она не трансгрессировала. Он ещё не всё успел с ней обсудить. — Я хочу, чтобы ты меня обучила, как себя защищать.

Фарли замерла, её тёмные глаза поблëскивали при магловском свете.

«Почему, интересно, сломался холодильник, а лампы работают?» — мелькнула у Гарри мысль, но он постарался сосредоточиться на предстоящем разговоре.

— Каким образом? Я не профессор, и у меня по Защите от Тёмных искусств только «Выше Ожидаемого», да и то только за СОВ, — растерянно произнесла девушка.

— Ну и что? Ты явно можешь меня чему-то научить, — с нетерпением произнес Гарри. Его мысли вернулись к тому дню… Позорная схватка с Волан-де-Мортом. Тот просто играл с ним, проверял его. Глупо было надеяться на то, что он, второкурсник, сможет справиться с Волан-де-Мортом. Юный возраст Тёмного Лорда обманул его, дал ложные надежды на возможность победы. Все его самостоятельные занятия Защитой от Тёмных искусств, все его тренировки оказались совершенно недостаточными в схватке с ним. Круциатус… Теперь он понимал, почему за это заклятие отправляют на пожизненный срок в Азкабан. Ему казалось, что тень боли от пыточного заклинания всегда будет с ним, что он снова и снова ощущает её, словно забытый запах. Он тряхнул головой. Это не должно повториться! У него есть Фарли, которая обучит его серьёзной, взрослой магии.

— Несмотря на то, что я наследник Слизерина, мне нужно ещё обучаться волшебству, — он постарался добавить в голос убедительных интонаций. — Профессор Локонс нас ничему не обучал. Я хочу, чтобы ты научила меня, как сражаться, как защищать себя.

— Поттер, но я же тебе уже ответила: я не профессор, я не умею обучать. Как ты не поймёшь?! Да, у меня «Выше Ожидаемого» за СОВ по Защите от Тёмных искусств. И этого мало! И то, честно говоря, я выполнила теоретическое задание с огромным трудом. Я не знаю ни методик обучения, ничего.

— А Непростительные? — с невольной дрожью поинтересовался Гарри. — Ты же умеешь их применять.

— Нет, — прикусив губу, девушка покачала головой, — не помню, чтобы их использовала.

— Тогда тебе следует подготовиться, не так ли? — Гарри помнил, что приказы надо выдавать обдуманно, чтобы Обет не погубил её. Он уселся за стол, налив морковный сок в стакан, показывая этим, что разговор будет долгим.

— Раз ты остаёшься в Британии, то ты можешь поступить работать в Мракоборческий центр, а? Мракоборцы очень сильные, и там, в этом центре, я слышал, тренируют хороших магов, обучают полезным вещам. Ты же хотела работать в Министерстве? Вот хороший вариант.

— Мракоборческий центр? Что? Ты шутишь? — она усмехнулась и нижней частью спины оперлась на одну из секций кухонного гарнитура. — Туда берут лучших, Поттер. Я даже бы сказала: лучших из лучших! Знаешь, какая там огромная зарплата? А чтобы подать свою заявку, минимум надо иметь в аттестате пять предметов с оценкой «Превосходно» по ЖАБА! Защита от Тёмных искусств и куча других предметов… А у меня нет таких отметок, и вряд ли я смогу сдать их все на высший балл. А ведь ещё надо сдавать после этого сложнейшие внутренние экзамены в самом центре. Уверяю тебя, нет никаких шансов, что я туда пройду, Поттер. Не отдавай такой приказ мне, я не смогу его выполнить и умру!

— Но ты всё равно же можешь обучить меня! — отпив сока, мальчик согласился с её доводами насчёт Мракоборческого центра. А жаль, такая хорошая идея пропала, хотя паника в её голосе порадовала его. — Например, устроив учебные поединки, дуэли? Просто так тебе же не поставили бы «Выше Ожидаемого» по Защите от Тёмных искусств?

— О да, я могу с тобой устроить поединок, — она предвкушающе улыбнулась, а глаза у неё заблестели. Выражение лица колдуньи не понравилось Гарри.

— Ты ведь не можешь причинять мне вреда, ты не забыла? — поторопился напомнить ей мальчик.

— Ты же просишь тебя обучать, а значит, мы будем сражаться. А как сражаться, если в тебя нельзя посылать заклинания? Одними синяками ты вряд ли отделаешься. Разумеется, я буду аккуратной. Ведь если я тебя случайно прибью или покалечу, то и сама умру. Заодно покажешь мне, как ты смог меня одолеть тогда. Так что, Поттер? Согласен на такое или передумал?

— Да… Согласен, — на какой-то момент Гарри перестала нравиться эта идея, но отступать было уже поздно. Немного помедлив, он спросил о том, что часто являлось ему в кошмарах и очень сильно беспокоило. — Что там с дневником? Ты разобралась, что за чары заключили Его туда?

— Ну… — девушка переступила с ноги на ногу. Тема разговора ей явно не нравилась. — Как ты и просил меня, я проверила дневник. Но… Никаким чарам обнаружения или проявления скрытого он не поддаётся. Такое впечатление, что это обычная книжка без капли магии. И если бы я своими глазами не видела, как оно держит агрессивные чары, не обращаясь в пыль, то так бы и решила. — Она замялась, подбирая слова. — И ещё… У меня было странное желание открыть его и написать там что-нибудь… поделиться своими мыслями. И если бы не твой приказ не делать этого и узы Обета, то я бы так и сделала.

— И? Что дальше? — Гарри резко подался вперёд, проливая капли сока на стол.

— Обет мне напомнил… и я пришла в себя… Крайне омерзительное чувство… — девушка поёжилась, словно ей стало холодно. — И ещё вот что... Я заметила, что на дневнике написано: Том Реддл. Кто это?

«Том Реддл? — подумал Гарри. — Что за ещё Реддл? Хотя погоди-ка, Волан-де-Морт упоминал, что Уизли обращалась к нему по имени Том. Неужели это его настоящее имя?»

— Эй, Поттер? Так что за Реддл? — нетерпеливо спросила Фарли, увидев, что мальчик погрузился в свои мысли. — Кого заключили туда?

— Это Волан-де-Морт, — то ли себе, то ли ей ответил Гарри. — Это его настоящее имя.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

На Тисовой улице уже царила темень. Было по-ночному очень свежо. Все жильцы близлежащей округи уже давно спали, чёрные окна их домов мёртвым взглядом таращились на пустынную улицу. Только в одном доме — под номером четыре — на втором этаже горел свет. Лучи от электрической лампочки очень плохо проникали на улицу, так как были предусмотрительно зашторены плотные занавески. В небольшой комнате сидел черноволосый мальчик и, развалившись на кровати, читал книгу. Лоб его бороздила морщинка, а лицо было хмурым и сосредоточенным: содержание фолианта оказалось очень непростым.

Гарри Поттеру не спалось. Ведь когда он засыпал, то сразу попадал в мир кошмаров. Тягучие и мрачные сны про Волан-де-Морта, про то, как мальчик снова попал к нему в плен, и тот мучает его, и нет никакой надежды на спасение; про Тайную комнату, про то, как прятавшийся там Ужас Тёмного Лорда преследует его, принимая облики один страшнее другого, а потом мучительно убивает. Ещё часто ему снилась мёртвая Джинни Уизли. Эти сны были хуже всех остальных. Девочка одним своим видом давила на него, от неё не было никакого спасения. Она всегда появлялась неожиданно. Иногда рассказывала про свою жизнь и про то, что он, Гарри Поттер, не спас её, не пришёл, когда она так в нём нуждалась. Упрекала его за то, что он предал её любовь, и из-за этого отступничества всё пойдёт прахом в его жизни. А она верила в него, считала героем. Но Гарри оказался способен лишь на то, чтобы присвоить чужую славу, и ни на что больше.

В другом кошмаре рыжеволосая девочка молчала, смотря на него пронзительно. И в этом молчании Гарри чувствовал такую безнадёгу, что его охватывал животный ужас. А иногда Джинни вытаскивала палочку и голосом Волан-де-Морта накладывала на него Круциатус. А чаще всего он видел их… своих родителей: маму и папу. Лили Поттер выглядела как более взрослая копия Джинни Уизли, а Джеймс Поттер был похож на отца Гермионы, которого Гарри видел в день её похорон. События кошмара происходили на Хэллоуин в их доме в Годриковой Впадине. Мама с папой кричали ему, чтобы он спас их, спас Джинни, но Гарри не мог даже двинуться с места, наблюдая, как Волан-де-Морт перешагивал через мёртвое тело Гермионы, которая потускневшими глазами смотрела на мальчика, безвольно опустившего волшебную палочку… Волан-де-Морт, приближаясь к его родителям, поднимал руку с палочкой, конец которой сиял зелёным цветом… После этого юный волшебник с воплем просыпался.

Из-за всего этого Гарри предпочитал бодрствовать до утра, рьяно изучая выбранные им книги. Он не виноват в смерти Грейнджер и Уизли! Не виноват! Пытаясь укрыться от неожиданного чувства вины, которое сжимало его сердце после кошмаров, Гарри с маниакальным рвением принялся за учёбу. Ему столько нужно узнать! Стать сильнее, не повторить их судьбу.

Сначала он не знал, за что ему взяться в первую очередь. За окклюменцию, чтобы защитить свой разум? Или изучить ещё больше защитных чар, чтобы он смог обороняться в следующий раз? Или сосредоточиться на атакующих заклятиях, пусть и в области тёмной магии, ведь обычными чарами он ничего Волан-де-Морту сделать не смог. Или искать средство уничтожения дневника? У него глаза разбегались от такого выбора, а отвратительное самочувствие делало ситуацию ещё хуже.

На третий день приезда к маглам Гарри решил перебрать свой багаж и начал вытаскивать все книги из безразмерного чемодана. У него их было так много! Большую часть ему подарил факультет… Который думал, что именно он является Наследником Слизерина. При мысли об этом боль отдалась в голове нешуточной вспышкой. Его теперь часто мучила мигрень, особенно после кошмаров. Если бы он знал, чем придётся заплатить за такую славу… Что с ним сделает за это разозлённый Наследник…

На то, чтобы перебрать все книги, у мальчика ушло несколько часов. Приятное занятие, успокаивающее: он чувствовал себя при деле, что теперь он двигается вперёд, а не стоит на месте, не тонет в омуте кошмаров.

«Мне надо изучать магию, очень надо, — постоянно твердил сам себе Гарри, рассматривая старинные фолианты. — Надо стать как можно сильнее. Я слишком слаб».

Ему казалось, что он чувствует снова и снова заклятие Круциатус, будто оно не рассеялось полностью и навсегда поселилось где-то в его теле, спряталось, словно та змея, которую он натравил на Фарли. Ему иногда чудилось, что он даже чувствует привкус этой боли. После этого его охватывало нервное возбуждение, и он не мог найти себе места, начиная метаться по комнате, словно загнанный зверь, уже услышавший щелчок взводимого курка ружья настигшего его охотника. Здесь, среди маглов, он ничему не научится. Проклятые Дурсли. Ох не зря они просили в письме, которое Гарри получил ещё в Хогвартсе на Рождество, чтобы он остался где-нибудь у друзей и на летние каникулы. Не зря… Дурсли, мало сказать, не обрадовались ему — они были в настоящем шоке. Когда Гарри вечером, уставший, злой и невыспавшийся, добравшись — с пересадкой на другой поезд — до Литтл Уингинга, дошёл с двумя чемоданами до дома маглов и постучался в дверь, то ему открыл Дадли. Гарри недовольно поморщился: за целый год тот ещё больше потолстел, а лицо, как показалось мальчику, стало куда более глупым, чем раньше. Кузен, испуганно вскрикнув больше от неожиданности, чем от страха, во весь голос заорал, зовя родителей:

— Он тут! Па-а-апа, ты же говорил, что он больше не вернётся! А он пришёл! Па-а-ап!

Тут же высыпалась вся семейка: тощая высокая женщина с длинной шеей и толстый блондин, чем-то напоминающий моржа, вставшего на задние лапы. Очевидно, что приход Гарри застал их во время ужина: у Петуньи в руках был фартук, а у Вернона застряли крошки еды на усах. Дурсль сразу принялся орать про ненормальных, про то, что проклятого мальчишку никто тут не ждал и как его — Вернона — всё это достало, что вызвало у Гарри неожиданную вспышку головной боли. Но когда магл резко сделал шаг к нему, возмущённо махая руками, то мальчик испуганно отшатнулся, роняя чемодан и выхватывая волшебную палочку.

— Не приближайтесь, а то прокляну! — нервно бросил он, во рту у него моментально всё пересохло.

Мысли о недопустимости нарушения запрета на колдовство крутились где-то на задворках сознания, но больше всего он боялся, что ему причинят вред. И хотел этого избежать, причинить вред первым. Это же считается самозащитой? Лица Дурслей позеленели от страха. Дадли, испуганно подвывая, бросился наутёк. Гарри шагнул внутрь дома, закрывая за собой дверь, пока маглы со страхом пятились от него, не отрывая глаз от палочки, конец которой неярко светился и сыпал искрами на пол.

Так, с помощью угрозы, он и попал к себе в комнату, но радости и миролюбия в отношениях с маглами это ни капли не прибавило. В доме теперь царила атмосфера ненависти и страха. Гарри задыхался в ней. Какой контраст после Хогвартса, где ему все так рады! После долгого пути он очень устал, хотел спать и есть. И ему некуда было уйти, мальчик был заперт здесь с проклятыми маглами. Не на улице же ему жить. Но и не дело, если волшебник боится маглов и вынужден из-за этого голодать. Поэтому, переведя дух и разложив свои вещи по комнате, несмотря на неурочный час, он пошёл на кухню и приготовил себе ужин.

Так и пошло дальше: Дурсли принимали пищу все вместе, а он в одиночестве. Маглы теперь избегали его, ну и он не навязывал своё общество. Очевидно, что его кошмары, когда мальчик ночью с громким криком просыпался, тоже не добавляли им спокойствия.

Гарри так надеялся на Фарли, что та ему поможет, заберёт его от маглов и вернёт в волшебный мир, ведь он уберёг её от Азкабана, и ему казалось, что они подружились. Она с таким доброжелательным видом рассказывала ему про факультет в последний день в Хогвартсе, ничего не скрывая и весело посмеиваясь. После этого Гарри не верилось, что он недавно приказал змее душить её. Наверное, что-то перепутал, не мог же он поступить так жестоко. Ему не хотелось думать об этом.

На следующий день после возвращения из волшебного мира он хотел встретить Фарли, поэтому с самого утра долго ждал её на улице, укрывшись мантией-невидимкой от назойливых Дурслей. Ему вовсе не хотелось, чтобы взрослая волшебница увидела этих маглов, стыдился их. Но оказалось, что он глуп и наивен. Она хотела бросить Гарри здесь, среди маглов, и уехать отдыхать — подальше от него. Сбежать. Правильно сказал тогда Волан-де-Морт. Он слишком слаб. Нельзя никому верить. Вновь накатило ощущение безнадëжности и собственной беспомощности. Друзей у него нет.

Подавленность его всё росла, и внутри у Гарри было тяжело и тоскливо.

Как скверно ему сейчас, какое ощущение бессилия нагоняет это торчание на Тисовой улице, а впереди была ещё одна беспокойная, тяжёлая ночь: если не кошмары с гибелью Уизли, то мучения от Волан-де-Морта. Ночью мучительные сны, днём ощущение, что ты пойман в ловушку, — Гарри считал, что одно с другим связано.

Гарри полностью опустошил безразмерный чемодан, вытащив из него всё содержимое. В итоге у него почти вся комната была заставлена книгами. На своей кровати он разложил фолианты, в которых была описана защита разума от ментальных воздействий. В другой ряд ушла литература про Высшие чары. Отдельной стопкой Гарри сложил книги про тёмную магию. Например, такие как про ритуалы чёрного колдовства. Разглядывая иллюстрацию в одной из таких книг, в которой было изображено, как двух маглов приносят в жертву, мальчик думал про проклятых Дурслей. Ритуал в книге демонстрировал, как при помощи сложных рун и нумерологии можно изменить своё тело, сделав его более жизнеспособным и сильным. Он отложил эту книжку к остальным. Про ритуалы набралось больше десятка фолиантов. Ему стоит всё же убрать лишнее обратно в чемодан. Сейчас куда важнее разобраться с окклюменцией. Выбрав несколько нужных книг по этой теме, Гарри погрузился в чтение. Оказалось, что это очень сложная наука, которой надо заниматься не один год, чтобы достичь хоть какого-то мастерства. Но кое-что он мог делать уже сейчас, в частности, очищать сознание. Это, как утверждалось в учебнике, было хорошей тренировкой для ума, к тому же крайне затрудняло врагу чтение твоих мыслей. Через несколько дней, к его удивлению и радости, после комплекса таких упражнений у него переставала болеть голова, да и он начинал себя лучше чувствовать. Другие упражнения, такие как, например, представить квоффлы разных цветов в тёмной комнате и заставить их двигаться или вспомнить, закрыв глаза, точную обстановку вокруг себя, давались ему куда сложнее.

Также Гарри узнал про поверхностную легилименцию, которую Снейп практикует на нём и других студентах. Сначала мальчик боялся, что тот легко читает мысли, просто взглянув в глаза любому встречному, но потом понял, что процесс куда более сложный. Недостаточно просто мимолётно встретиться взглядами, а должна образоваться связь между магами. И чем больше Поттер будет готов противостоять вторжению в свой разум, тем сложнее будет туда проникнуть. Поэтому и существует грубая легилименция, когда с помощью колдовства палочкой маг буквально тараном пробивает все барьеры, добираясь до своей цели. Автор учебника предупреждал, что это трактуется как нарушение магического закона и за такое могут посадить в Азкабан, не говоря уже о том, какой вред может быть нанесён разуму волшебника, в который таким варварским образом прорываются. Это может необратимо его повредить.

В другие дни Гарри изучал более подробно фолианты по поводу Непреложного обета. Он со страхом сначала решил, что этот обет, по сути, аналог Империуса. Ведь человек под ним полностью лишён своей воли, и выполнение приказа для него важнее всего. Но, как оказалось, под Непреложным обетом человек может сомневаться в приказе, а может и вовсе отказаться его выполнять, хотя за это ему придётся заплатить жизнью. Но Гарри уже понял, что есть вещи куда хуже смерти. Также он узнал, что каким-то образом Непреложный обет буквально пронизывает волшебника, связывая его слово и магию с клятвой. Эта связь может показать, когда волшебник отклоняется от данного им слова, например, ухудшением самочувствия.

Клятвы должны быть точными, понятными и исключающими противоречия. Ещё иногда очень важен дух клятвы: о чём дающий и принимающий обет думают в момент заключения этого магического договора, как понимают подтекст клятвы. Автор учебника противоречил сам себе, явно не стараясь понятно изложить свою мысль, а постоянно ударялся в пространные и запутанные рассуждения, но Гарри всё же сделал вывод, что образуется какая-то связь между двумя магами при наложении чар, что исключают двойное трактование. И если бы он принимал клятву Фарли, то вкладывал бы правильную мысль в слова, но о чём думали слизеринки, когда заключали обет? Тогда Гарри лишь скреплял обет и никаким другим образом в нём не участвовал, так что важно, как понимали слова клятвы Фарли или Эми. Возможно ли такое, что одинаковые по тексту обеты будут отличаться друг от друга в деталях из-за этого?

Мальчик поднялся с кровати и, отдёрнув штору, посмотрел на тёмное окно. Оказывается, если волшебник дал клятву сделать что-то сложно осуществимое или даже невозможное, то Обет никак ему не поможет в осуществлении клятвы. Например, если он прикажет Фарли хорошо относиться к нему, а не как сейчас — со страхом и злостью, то она вряд ли сможет по щелчку пальцев поменять своё отношение, так как ненавидит его. А Обет признает это нарушением клятвы и убьёт её. Неужели он заслужил её страх?

Минуло несколько дней. Гарри усиленно занимался упражнениями, так как если достаточно устать, полностью вымотаться, то никаких кошмаров не было. Да и чем ему ещё заниматься? Колдовать в доме маглов нельзя. Хорошо хоть профессора домашней работы не задали на лето. Неужели потому что они не уверены, откроется ли школа осенью? Или Хогвартс закрыли навсегда? Неужели он будет вынужден здесь прожить всю жизнь? А что, если… Вдруг Фарли не справится с покупкой дома? Поттер иногда думал о Тайной комнате. Что за Ужас там? Почему это существо ему постоянно снится?

Мальчик при этой мысли почувствовал озноб, головная боль опять вернулась. Он постарался очистить сознание, как было написано в учебнике по окклюменции. Эффект был сомнительный, но мигрень понемногу начала проходить. Так-то невелика цена за возвращение в Хогвартс: сделать домашнюю работу. Он бы с радостью выполнил все задания, лишь бы вернуться обратно в замок.

Он часто разглядывал небо, ожидая появления там точки, которая быстро будет приближаться и наконец-то влетит в его окно. Где Букля? Почему она не прилетает к нему? Прошло уже несколько дней, а от его пернатого друга нет новостей. Ему хотелось погладить её перья, это успокаивало его. Неожиданный стук в окно заставил мальчика вскочить с кровати, уронив книгу на пол, и броситься открывать ставни. Однако вместо белоснежной совы Гарри увидел тёмную сипуху. К лапке её был привязан кусок пергамента. Открыв окно, Поттер впустил птицу внутрь комнаты. Послание оказалось кратким письмом от Фарли:

Подобрала тебе дом, прибуду за тобой вечером.

Мальчик очень быстро начал собирать вещи. Сложив всё обратно в два чемодана, Гарри принялся в нетерпении мерить шагами комнату, бросая взгляд на медленно темнеющее небо. Что же она так долго? Устав ходить, Поттер снова принялся проверять, положил ли всё нужное в чемодан. А потом ждал Фарли у окна, не отрывая взора от улицы.

Окончательно стемнело, и тут раздался резкий хлопок. Гарри встрепенулся и, прижав нос к холодному стеклу, увидел, как Фарли вышла из-за угла соседнего коттеджа, который скрывала тёмная крона растущего дерева, и целеустремлённо направилась к его дому. Мальчик растерялся, не зная, что делать, заметался по комнате. Наткнувшись на один из чемоданов в темноте, он чуть не упал.

Это привело его в чувство. Схватив тяжёлый багаж со своими вещами и пустую клетку, он пинком открыл дверь и спустился по лестнице. Бросив вещи у входной двери, он рванул обратно к себе в комнату и, легко подхватив оставшийся там безразмерный чемодан с книгами, потащился с ним вниз. Но на середине спуска по лестнице Гарри услышал стук в дверь. Замерев на месте на один удар сердца, мальчик услышал недовольное ворчание маглов, которых разбудил то ли шум, производимый им, то ли громкий стук. Вполголоса чертыхнувшись, он преодолел оставшиеся ступеньки и, бросив всё у подножья лестницы, побежал открывать дверь. Распахнув её, Гарри увидел девушку, которая открыто пришла в волшебном наряде, даже не пытаясь маскироваться под маглов. На ней была надета тёмная мантия с иголочки. Её волосы немного растрепались.

— Здравствуй, Поттер, — без выражения произнесла Фарли, быстрым и цепким взором оглядев мальчика и прихожую за ним.

— Э… привет, — запыхавшимся из-за беготни по лестницам голосом отозвался Гарри. Увидев хмурое лицо девушки, он растерялся и, секунду помедлив, отошёл в сторону, вежливо пропуская её внутрь. — Зайдëшь?

На лице девушки мелькнула презрительная гримаса, но та шагнула внутрь, и Гарри закрыл дверь, мысленно ругая самого себя. Он хотел как можно быстрее уйти и совсем не собирался приглашать её в дом.

— Ты готов? Отправляемся? — отрывисто бросила девушка, не проявляя ни малейшего желания пройти дальше прихожей.

— Да-да, конечно! — торопливо бросил Гарри. В доме скрипнул пол: очевидно, маглы решили узнать, что за шум и кто ломится к ним поздно вечером.

Фарли шагнула ближе к Поттеру и крепко схватила его за руку. Хлопок, и они исчезли из комнаты.

Она обернулась, с некоторым трудом сдерживаясь от того, чтобы не потянуться за волшебной палочкой. К её злости, этот голос теперь вызывал у неё дрожь. Мальчик стоял в нелепой магловской одежде, которая весьма странно смотрелась на нём. Фарли неизменно представляла его только в чёрной мантии с зелёным галстуком. Сейчас же Поттер был одет по-другому. Тёмная куртка, футболка синего цвета, светло-зелёные брюки и коричневые ботинки. На плече старенькая и потёртая сумка, из которой подозрительно торчал кусок необычной ткани.

«Мантия-невидимка! Мальчонка шпионил за мной, наверняка шёл от вонючего магловского автобуса!»

— Привет, Гарри! — Фарли приветливо ему улыбнулась. Она невольно пересеклась с его зелёными глазами и поспешила отвести взгляд. Если он сумел обдурить Снейпа, то не стоит искушать судьбу: не ей тягаться с ним в навыках окклюменции. — Я получила твою записку, надеюсь, ничего срочного? А то я уже забеспокоилась. — «Почему он молчит?» — Я так давно не видела родителей. — «Надеюсь, мой тон расположит его, а не разозлит. Его-то родители давно мертвы». — Мы хотели этот день провести вместе, а потом времени не будет. Ещё и экзамены на носу. Мне по ЖАБА несколько предметов необходимо сдавать. — «Ну же, скажи, что хотел, и отпусти меня домой. Видишь: у меня дел невпроворот!»

— Экзамены? — спросил с недоумением Гарри. Они прогулочным шагом начали удаляться дальше от его дома. — Их же отменили.

— Не отменили, а перенесли на неопределённый срок, — Фарли почувствовала облегчение, что тот не пригласил её к себе. Если бы ещё пришлось зайти в дом к маглам, чувствовать вонь их норы, то её бы точно вырвало.

«Поттер пытается незаметно увести меня от своего дома? Интересно, почему?»

— Выпускные экзамены надо будет сдавать в любом случае, — продолжила она, про себя мысленно добавив: «но мне на них уже плевать, главное, свалить от тебя как можно дальше. И это никакое не предательство, я же не нарушу клятву. Я просто уеду».

— И ты собираешься к ним готовиться? — задал он ей вопрос.

«Мне послышалось, или у него в голосе проскользнула нотка недовольства? Осторожнее, врать не стоит».

— Тот, кто хочет хорошо сдать экзамен, должен готовиться, — она весело рассмеялась, оглядываясь по сторонам. Они уже миновали несколько домов. Поттер выглядел каким-то скованным, зажатым, не таким, каким он был в школе.

«Куда делась его гордая улыбка, взгляд с превосходством?»

— Я хотел тебя попросить…

«Он что, робеет?»

— Я живу с маглами… И это… Ну, это маглы.

«О, да. Как я понимаю тебя, тоже чувствую омерзение к ним. За этот день я видела намного больше этих дикарей, чем хотела бы. Ну, такая твоя судьба, Поттер. Жить среди навоза».

— И я думал переехать. Ты ведь вчера говорила, что у тебя достаточно золота для свободной жизни.

«Что? Нет-нет!»

— Вот я и подумал, что ты, наверное, купишь коттедж себе и переедешь туда. И заберёшь меня от маглов.

Воцарилось молчание. Фарли сначала остановилась как вкопанная, но потом быстро пошла дальше, а Поттеру чуть ли не бегом пришлось её догонять. Некоторое время они шли молча.

«О Мерлин!»

Фарли словно очутилась снова там, в кабинете, парализованная и беспомощная. Она чувствовала неприятную сухость во рту. Отвратительное ощущение удушья снова нахлынуло на неё, баламутя воспоминания. Гарри покосился на идущую рядом девушку.

— Так что ты скажешь? — он нерешительно прервал затянувшееся молчание.

— Ой, Гарри, ну ты шутник, — девушка рассмеялась, сама с ужасом чувствуя искусственность своего смеха.

— Но я не шутил, Фарли, — мальчик почувствовал себя увереннее и даже перестал сутулиться. — Ты хоть представляешь, как ужасно жить здесь, с этими маглами? Я не хочу этого, я задыхаюсь здесь, вдали от Хогвартса. Я мечтаю расстаться с Дурслями! Ты просто не представляешь, какие они. Я их ненавижу.

— Так что ты не убьешь их, как убил Уизли? — зло бросила Фарли, не успев остановить себя. Она с досадой прикусила язык.

«Не стоило это говорить. Не надо эту тему поднимать. Подталкивать его. Мало ли что он выкинет?!»

Мальчик вдруг споткнулся, разом потеряв весь боевой настрой.

— Я… Я…

«Что, неужели совесть проснулась? Раньше надо было думать! А не требовать с меня Непреложный обет! Мерзкий полукровка!»

— Как бы то ни было, но мне надо готовиться к экзаменам, — девушка остановилась. — Я лучше пойду домой.

— Подожди, — заторопился Поттер, суетливо взмахнув руками. Похоже, мысль, что Фарли сейчас покинет его, оставив тут одного, привела мальчика в ужас. — Я думал, ты сможешь выделить день или два на то, чтобы подыскать мне другой дом. Тем более ты и сама не знаешь, когда будут эти экзамены!

— Покупка дома — это очень дорого, — девушка с ужасом почувствовала холод, в груди неприятно засосало. Непреложный обет… Позавчера ночью, когда она подумала (только подумала!) напасть на мальчика, сначала было то же самое чувство, а потом её так сильно скрутило, что она чуть не потеряла сознание. Она приложила руку к животу. Жуткое ощущение, словно ты чем-то болен и тело уже не совсем принадлежит тебе, может наказать тебя за нарушение клятвы. — У меня нет столько денег.

— И сколько это стоит? — Мальчик, прищурившись, смотрел на неё. Он нервничал, говорил очень быстро, губы подрагивали. — Я могу добавить нужное количество золота. Мне родители оставили денег в сейфе Гринготтс. Можно же купить недорогой дом. Или какой-нибудь на отшибе, даже у тех же маглов? Только я хотел, чтобы там можно было колдовать. Драко и другие мои однокурсники могут колдовать на каникулах, один я с этими маглами ничего не могу.

— Я не знаю… — Фарли почувствовала, что её загнали в угол. План уехать как можно дальше от Поттера и больше никогда его не видеть начал таять, словно туман после рассвета. Она отвернулась от него и деревянным шагом пошла дальше по улице.

— Узнай, пожалуйста. Это же несложно будет? — спросил Гарри, но не дождался ответа. — Или у тебя были другие планы? Ну не молчи, рассказывай.

Фарли дёрнулась, почувствовав в его голосе нотку приказа.

— Ой, да ничего серьёзного, — девушка не удержала дрожь в голосе. — Так, думала отдохнуть после школы.

Гарри остановился, подозрительно рассматривая её.

— Ты что-то не договариваешь. Расскажи мне всё, пожалуйста. Мы же друзья.

— Я планировала с девочками со своего курса и двумя когтевранками отправиться в путешествие после Хогвартса… Этим летом, где-то на полтора года, может два, по миру, — сказала Фарли, стараясь держать легкий тон. «Чтоб Мерлин тебя побрал, Поттер! Я же сдохну, если не расскажу всё!» — Это путешествие было запланировано после окончания школы… Повидать мир, узнать много нового… После окончания школы — это обычное дело… На несколько лет, иногда больше… Китай, Египет, Америка. Под это мероприятие мною были рассчитаны финансы и скоплены деньги…

Она видела, как напрягся мальчик, для него это было неприятное известие. Он раздражённо взмахнул рукой, прерывая её.

— Нет, так не пойдёт, — промолвил он. — Ты ведь помнишь, что должна мне? Придумай повод отказаться от этого путешествия. Я хочу, чтобы ты помогла мне уехать от Дурслей. Узнай, сколько стоит дом… Куда можно переехать. Подальше от этих Дурслей. Лучше бы, конечно, купить жильё… Да! Отмени своё путешествие и займись приобретением жилья, хоть где! В той же Годриковой Впадине, или где-нибудь в другом месте, где можно, не боясь, использовать магию.

Сбылись её худшие опасения. Фарли лихорадочно думала, искала доводы, как уговорить его, чтобы он отказался от этого, чтобы мальчишка передумал.

— Но это же неприлично, — попыталась она зайти с другой стороны. — Мальчику жить у незамужней девушки. Недопустимо! Мы же не родственники, Поттер!

— Да ничего страшного, просто никому не говори, держи в секрете, — тот махнул рукой, не особо слушая её. Он улыбнулся каким-то своим мыслям. — Какой хороший повод уехать от Дурслей. Такая возможность. Да и ещё, чтобы можно было использовать магию… А ты столькому меня научишь… Я просто теряю тут время. Мне надо стать сильнее… Пока я слишком мало знаю и умею. Слишком слаб, беззащитен. Быть достойным…

Лицо у Гарри покраснело, сначала он говорил громче, чем следовало, а потом внезапно скатился до шёпота. Девушка с ужасом смотрела на мальчика, который несколькими словами рушил её судьбу. Тот был как в лихорадке.

— Поттер! Поттер! Гарри…

Он посмотрел прямо на неё, словно очнувшись, и она не смогла оторвать взгляда от его зелёных глаз, которые неожиданно стали глубокими и пронзительными, словно затягивая вглубь, в чёрную бездну.

— Ну, Гарри, — Фарли выдавила улыбку. — Позволь мне съездить в путешествие. Я так давно об этом мечтала. Я…

— Хватит врать мне! — вдруг взорвался Поттер. — Сначала ты говорила про экзамены, а теперь про путешествие! Почему ты не хочешь помочь мне? Почему не заберёшь от маглов? Я хочу услышать правду!

«Какая резкая вспышка злобы. Я попалась. Не могу солгать из-за приказа».

— Я хочу уехать… Как можно быстрее… Я боюсь тебя…

— Что? — удивился мальчик. — Но почему?

— Почему? Ты спрашиваешь «почему»? Ты сделал меня своей служанкой, Поттер! Меня! — она разъярилась, её начало буквально колотить от бешенства. — Я только закончила Хогвартс, вся жизнь впереди…

Она начала задыхаться, не находя как выразить своё возмущение.

— Лучше уж быть моей служанкой, чем гнить в Азкабане, как ты считаешь? — промолвил Гарри, сузив глаза. При её крике рука мальчика нырнула в карман брюк. «За волшебной палочкой, — сообразила Фарли, провожая взглядом быстрое движение Поттера, — он может меня проклясть прямо тут, а я ничего ему не сделаю в ответ». — Тем более, я бы сказал иначе: не служанкой, а товарищем, другом.

— Другом? Другом?! — девушка зло фыркнула. — Ты так расплывчато составил клятву, что я могу помереть случайно, сделав что-то не то! Разве с друзьями так поступают?! А что ты творил вчера со мной? Натравил змею, чуть не задушил! Ты заставил меня принести эту клятву! Заставил! И насчёт Азкабана, которым ты меня пугаешь… У меня появились вопросы. Если я напала на тебя, как ты говоришь, применила Круциатус, то как получилось, что бой я проиграла? Почему просто не отобрала у тебя палочку? Почему ничего не помню из случившегося, а? — она судорожно вздохнула. — Если бы не ты, то я бы отправилась в Китай! Я хочу уехать из Британии! Подальше от всего этого! Хочу путешествовать, а не разбираться с этим дерьмом!

— Лучше скажи спасибо мне, — с угрозой сказал Гарри, проигнорировав её вопросы, — если бы не я, то ты сейчас была в компании дементоров в Азкабане, а не в Китае.

Фарли замолчала, гневно дыша.

«Очередной приказ… Непреложный обет принуждает меня поблагодарить чёртового Поттера».

— Спасибо, — выдавила она.

Какое-то время они шли молча, разгоряченные разговором.

— Что там насчёт дневника? — отрывисто спросил мальчик, не глядя на неё. — Ты сможешь его как-нибудь спалить или повредить?

— Я не уверена, что у меня получится его уничтожить, — девушка с трудом подавила свою злобу. «Поттера не стоило доводить, если я не хочу разделить судьбу Уизли». — Я его закопала в лесу. Ты же не говоришь, что это… Я уже пыталась, помнишь? Может, ты сможешь его уничтожить? Великому Наследнику Слизерина такое будет по силам. — И она замолчала.

«Проклятая клятва…»

Она чувствовала, что теперь ей надо связаться с друзьями и отказаться от путешествия. Что надо искать дом для мальчишки. Иначе она умрёт. Она слишком молода, чтобы умирать.

— Я… — Гарри замолчал, но Фарли тоже молча шла. — Я не знаю, как его уничтожить. Поэтому и попро…

— Если ты отдашь приказ уничтожить дневник, а я не смогу этого сделать, как не смогла вчера, то я умру, ты понимаешь? — нервно перебила девушка, быстро выпалив вопрос. «Проклятый Мерлин, а если он вправду захочет, чтобы я умерла?»

— Да… — мальчик потёр лоб. — Нет… Не надо... Я не хотел… Не хотел… Не надо этого. Просто постарайся изучить его, разобраться… Поищи возможности, как его уничтожить. И про меня не забывай, я всё ещё хочу уехать от Дурслей.

Всё его возбужденно-радостное состояние пропало. Гарри угрюмо рассматривал однотипные дома, возле которых они остановились, и проезжающие по улице редкие машины.

Затем он мазнул по девушке взглядом, резко развернулся и пошёл обратно.

— Пока, — сухо бросил ей на прощение. — И не затягивай с покупкой дома, Фарли!