- Окошко помыть не надо, а дяденька? - вопросил  малец лет десяти, с виду цыган, с хитрым прищуром тёмных глаз.

Из-за его спины выглядывал другой прощелыга. Впереди чуток продвинулась серая «волга». Кирилл начинал злиться:

- Не надо ничего мыть. Стекло и так чистое, неужели непонятно?! -  зло рявкнул мужчина, так сильно, что мальцы опешили.

Он и без того удивился, что к его «ладе-калине» кто-то вообще проявил интерес да приблизился с чудным предложением. А ведь лишних деньжат у него давно нет. Малец, что помельче, пожал плечами и направился к другой машине. Цыганёнок прищурился и на секунду замер, точно истукан, а потом выдавил из себя каким-то механическим голосом:

- Зря вы так, дяденька. Зря отказались. Всё равно опоздаете, да и... – задумался и посмотрел мужчине прямо в глаза, затем изрёк точно чревовещатель: - Не соглашайтесь за город ехать, ни за что не соглашайтесь. Не то худо будет!

И быстренько отошёл в сторону, так что запоздалый вопрос Кирилла: «Чего это ты там гонишь?!» так и остался без ответа.

- Езжай, мужик, чего стал! -  громко сигналил и кричал в открытое окно следующий за Кириллом водитель красной иномарки, напоминающей утюг.

На работу он опоздал, поэтому, что называется, попал под раздачу.

Не успел Кирилл снять пиджак и усесться за стол, как Ирина Алексеевна, красотка-секретарша Анатолия Анатольевича, позвонила по внутреннему телефону:

- Кирилл Борисович, босс желает видеть вас прямо сейчас.

Пришлось встать и покинуть кабинет. «Вот не везёт - и даже кофе не попил».

- Итак, уважаемый, назовите причину своего опоздания! - жёстко впился взглядом в лицо начальник.

- Я, - чуток замялся Кирилл, разглядывая квадратнолицего холёного  босса, глаза которого сверкали, точно маленькие замороженные озёрца. – Пробка, Анатолий Анатольевич. Внезапно возникшая пробка.

- Ну, так и внезапная. Думаю, вы просто чуток позднее вышли из дома. Ну что ж, объяснительную сегодня вам  накатывать не придётся. - Босс зевнул и мягким, а потому внушающим опасение тоном изрёк: - Кстати, может, я пожалею вас и премиальные всё же в конце месяца выпишу. Только вот за город вам, Кирилл, прогуляться придётся. Опись имущества. Старый домик одной неприкаянной бабульки, у которой родственников не нашлось. Приказ пришёл снести его, а опись-то делать положено. Вот вы опоздали, - усмехнулся начальник и взял лежащую на столе тёмную папку, протянул её Кириллу.

- Езжайте прямо сейчас. Глядишь, к вечеру вернуться успеете.

Кирилл взял папку. Отчего-то на душе враз стало муторно, словно в кабинете  начальника вдруг стало душно. Автоматически кивнул и, задумавшись, направился к двери.

Секретарша, как назло, наслаждалась кофе, при виде которого Кирилл сглотнул: ему-то выпить горячего не удалось. У себя Кирилл раскрыл папку, просмотрев лишь адрес и прикреплённое к документам мутное черно-белое фото неказистой хижины, построенной явно до войны. Со вздохом накинул пиджак и, забрав папку, отправился выполнять задание.

Накрапывал дождь, и даже включенное радио не спасало от хандры. Настроение было паршивым, а ехать, судя по карте, ещё часа два. Словно сами собой вспыли в памяти оборонённые ребятенком-цыганёнком слова: «За город не уезжай».

«Неужели предупреждал? Неужели он  каким-то образом знал? Или просто угадал, решив таким образом отплатить за то, что я отказался от мытья окон»?

«Хватит накручивать себя, Кирюха, и без того паршиво, - упрекнул себя. - Так и бывшую вместе с дочкой вспоминать начнёшь. А там снова решишь выпить, и тогда пиши пропало». Вновь посмотрел на дорогу. Мокрое от дождя двухполосное шоссе пустовало, а на обочинах хмуро высились ели и сосны.

В самом лесу он проезжал какое-то шествие. Кибитка и лошадь. Повозки. Угрюмые черноволосые мужчины, женщины в длинных цветастых юбках и косынках. Детей среди них не наблюдалось, а заруливая на узкую тропинку, Кирилл увидел, что на деревянной повозке в окружении цветов лежит седобородый и с виду крепкий мужик. Только вот мёртвый, абсолютно мертвый. И какой-то жуткий.

«Лада-калина» невольно прыгнула на колдобине. Кирилл отвернулся, а потом встретился глазами с человеком, который, сидя на повозке, управлял белой лошадью. Ответный взгляд был очень недружественным.

- Брр, - пробормотал про себя Кирилл и прибавил скорость.

На холме виднелась искомая  хатка. За поворотом, подле спуска из подлеска, он решился ещё раз оглянуться, но позади никого уже не было.

Хатка была маленькой, но крепкой и на высоком фундаменте. Огород зарос бурьяном, и только одичалая вишня да её соседка, рябина, упирались стволом и ветвями в покосившейся забор. Идти не хотелось, хотелось бы поесть чего, да вообще развернуться и уйти, но Кирилл не мог вот так запросто кинуть работу. Он и так почти чудом, не иначе, недавно устроился в хорошую фирму, да ещё без блата, да ещё практически без опыта. Что сказать: повезло, да и только.

В хатке никого. Тихо во дворе. А ключ находился под маленьким шкафчиком на крыльце, как и говорилось в папке.

… Он оценивал имущество, записывая и фотографируя мебель, старую посуду, столовые приборы и рамки с фотографиями. Кирилл так увлёкся, что слишком поздно услышал шаги, услышал голоса. А потом в комнату вошли трое мужчин. Двое с виду ещё пацаны, у одного даже серьга в ухе и ирокез. Тот, что постарше, с бородой и в стильной кожанке, обратился к нему, хлопнув по плечу:

- Что ты тут забыл, мужик? Здесь дом пустует давно. Гостей не ждём.

- Руки не распускай! - возмутился Кирилл. И добавил, вглядываясь в их лица: - Да вы сами что тут делаете? Про хозяев и совладельцев мне не говорили. Да и не тянете вы на них.

- Катись отсюда, пока цел, мужик! - выскочил вперёд мелкий и ухмыльнулся, показав щербину в зубах.

- Михей, не надо, - попытался успокоить мелкого, стоящий рядом парнишка.

Тяжёлая сумка внезапно выпала из его рук на пол. Звонко что-то задребезжало, и вокруг сумки раскатились монеты и золотистые браслеты.

- Что за дела? - вопросил Кирилл, уставившись на явно старинные браслеты.

- Он, к херам, теперь всё видел, вали его! - вскрикнул мелкий и кинулся на Кирилла. Получил ответный удар по лицу папкой, затем  кулаком под дых. Второй парнишка, точно угорь, вцепился в плечи опешившего от такого напора мужчины. Парнишка укусил его за мочку уха, точно шальной пёс.

- Грёбаные идиоты! Что мне с вами везёт, как утопленнику, на всякое дерьмо! - рявкнул тот, что постарше, и ударил Кирилла заправским боксёрским хуком левой точно в подбородок.

Кирилл покачнулся и, оглушённый, осел возле стены. Вся тройка, словно озверелая шайка гиен, накинулась на него, пиная, точно враз обезумела, одержимая лишь одним желанием – нещадно, жестоко бить его.

Руки Кирилла едва защищали лицо. Он даже пытался отбиваться, но всё было тщетно. Едва соображал от боли, пронизавшей каждую клеточку тела, а после слов старшего: «Свидетели нам ни к чему, слишком рискованно!» и вовсе отключился.

Кажется, его куда-то тащили, затем сбросили вниз. Но то был сон или явь – Кирилл не знал. Только слышал, как бухнуло что-то и вновь зазвенело. Кто-то матюгнулся. Кто-то кого-то клял. В ушах гудело, хотелось пить, а руки – едва мог пальцами шевелить. Что-то снова бухнуло. Что-то с лязгом захлопнулось.

- Спасите, на помощь…

Собственный  голос напоминал мышиный писк. Мужчина отчаянно дёргался, ноги упирались в стену. Увы, в крепкую стену, а воздух был спёрт, отчаянно спёрт, и с каждым вдохом лёгкие точно наполнялись огнем.

Пальцы  Кирилла скребли по земле. Сырой, влажной и, по ощущениям, склизкой, точно покрытой плесенью.

Его пальцы скреблись, скреблись, пока не схватили что-то округлое, крепко сжали и больше не могли пошевелиться. «Это конец», - подумал Кирилл. Чёрт, как же коротка, как напрасна была его жизнь.

Он помнил, что возвратился домой и был дико голодным, так как опустошил холодильник. Затем был сон, долгий сон. Всё звонил и звонил телефон.

А  после на работе интересовались: почему его не было так долго?

Кирилл  не помнил, что ответил,  но главное – поверили. А ещё более поразило то, что помнил, наизусть помнил всю мебель, все картины, все имущество той хатки помнил. Так что с заданием начальника Кирилл справился на «отлично».

- Что-то  ты сегодня рано и кофе не пьёшь? - поинтересовалась красотка-секретарша и как-то странно на него посмотрела, кокетливо, что ли. Что это с ней? Сдурела?

- Ага, - кивнул Кирилл и налил себе в стаканчик воды, когда все вокруг гоняли чаи да кофе.

- Витамины принимаешь? - спросил  сидевший за смежным столом рыжеволосый Тимур.

- А что? - вопросил в ответ Кирилл.

- Да выглядишь ты хорошо. Румянец. Глаза блестят, и кажешься каким-то другим, видным, что ли.

- Просто сплю хорошо, да правильно питаюсь, - сам удивился своим словам Кирилл и улыбнулся, так как вспомнил, что в  последнее время ест только изредка салат да слабо прожаренное мясо. Полуфабрикаты, консервы, чипсы – всё пришлось выбросить в ведро. Похоже, его организм эту дрянь больше не усваивает.

Даже отношение начальства  к нему ни с того ни с сего поменялось. Стали давать нормальные, хорошо оплачиваемые задания. И с секретаршей, судя по её кокетливым взглядам из-под ресниц да намёкам, можно было не хило таки замутить.

Перемены начались в декабре, когда выпал первый снег и сумерки окрасились белым. Кольцо лежало на тумбочке. Кирилл частенько его вертел в пальцах,  совершенно не помня, как оно попало к нему, но всё же надевая на безымянный палец.  Кольцо было точно родное,  и сразу же возникало ощущение, что кольцо дарил то ли некий друг, то ли близкий родственник. Только, видимо, крепко запамятовал Кирилл, когда принял подарок. И как это произошло?

- Ты новости смотрел?

- Смотрел, а что? - отозвался Кирилл на вопросительный тон рыжеволосого Тимура.

- Как что? Ужас, что творится. Пятнадцатилетнего пацана убили, выпотрошили точно рыбу, и сердце вырвали, нелюди,  да и квартиру перевернули вверх дном. И вот ещё, что странно: на его губах монету нашли старинную.

Кирилл кашлянул, пытаясь скрыть выступающую улыбку. Какой-то внутренний голос талдычил, мол, так быть и должно. Всплыл обрывок сна: жуткое бородатое лицо и усмехающиеся топазовые глаза, подмигнувшие ему.

- Что с тобой? Задумался, что ли? - хлопнул по плечу рыжий и налил себе кофе. - Давай торопись, жуй свой бутерброд, мужик, с минуты на минуты собрание начнётся.

- Ага, - кивнул Кирилл и куснул бутерброд. Есть не хотелось. Он ничего не ел, хотя чувствовал себя сытым. Даже, можно сказать, чертовски сытым.

Что-то внутри, что-то вроде инстинкта, наслало уверенность, что это только цветочки.

Он плохо спал, метался во сне и явно в бреду вертелся по постели, частенько постанывая. Ему снилась земля, чёрная жирная земля, ощущения её влажности на руках и сырой, наполненный жизнью запах. Спертый воздух. Ощущение, что задыхается, и крик, его собственный крик. А потом чей-то незнакомый голос властно и резко спросил: «Так будешь ты, будешь ли ты, Кирилл, таким же? Готов ли ты выбрать такую жизнь?»

Картинка изменилась. Грудь  Кирилла наполнил чистейший воздух, в котором ощутимо пахло травой, кореньями и лесом. Перед ним стоял огромный, чёрный, как уголь, волк. Его глаза горели, а в отпечатке следа  задней лапы скопилась вода.

- Пей, - сказал волк, буравя Кирилла пытливым взглядом.

И он, точно зверь, встал на колени и стал лакать воду, которая была то горькой, то сладкой.

Он проснулся с криком, поджав под себя ноги. Холодный пот стекал со лба, и соседи стучали в тонкую панельную стену: «Заткнись, мужик! Чего орёшь, спятил?!» Он постучал в ответ, и это их успокоило. Но вот незадача: из минувшего сна  Кирилл вновь ничего не помнил.

На работе он  чувствовал себя беспокойно.  Не мог сидеть на месте. Не мог сосредоточиться и что-нибудь делать, а на вопросы коллег огрызался.

- Заболел что ли? - вопросил рыжий Тимур.

Кирилл выдавил из себя не то рычание, не то кивок, а потом пошёл к начальнику, нагло отпихнул в сторону важного клиента и попросил две недели за свой счёт. Мол, заболел.

- Конечно, - впервые залебезил перед ним начальник. - Конечно, Кирилл, без проблем.

Он уходил, хлопнув дверью, – секретарша вылупила на него глаза. И все, кого встречал в этот день Кирилл, посматривали на него с опаской.