— Ну что ты все прыгаешь туда-сюда? — недовольно поморщился демиург Мазукта. — Сядь, успокойся.

— Погоди, я еще раз попробую.

Демиург Шамбамбукли зажмурился, сосредоточился — и исчез. Не прошло и тридцати лет, как он снова появился — сконфуженный, с торчащим из груди кинжалом.

— Горе ты мое, — вздохнул Мазукта, выдернул кинжал и залечил рану. — И что тебе неймется? На кол сажали, камнями забрасывали… А вспомни, как тебя скормили пираньям! Я еле сумел потом собрать по кусочкам! Хоть объясни толком, зачем это всё?

— Некогда объяснять, там такое!..

— Чай остынет, — начал Мазукта, но Шамбамбукли уже опять исчез.

Мазукта покачал головой и отпил из своей чашки.

Вскоре появилась голова Шамбамбукли, а затем и весь он, по частям — руки, ноги, туловище. Мазукта со вздохом отставил чашку и подошел к расчлененному другу.

— Четвертовали?

— Ага. Сложи меня обратно?

— Нет, — отрезал Мазукта. — Сперва объясни мне, к чему такая спешка. Зачем тебе обязательно надо рождаться в этом дурацком мире и погибать дурацкой смертью?

— Там ужас и беззаконие, — всхлипнул Шамбамбукли, и по его щеке скатилась слеза, тут же услужливо вытертая Мазуктой. — Горят костры из книг, а на них сжигают живых людей, представляешь?

— Представляю, — кивнул Мазукта. — И что?

— Что значит «и что»?! Надо что-то делать!

— Допустим. И что именно ты делаешь?

— Я говорю людям, что это нехорошо. А они… вот.

— Каким людям ты это говоришь? — уточнил Мазукта.

— Ну всяким… От кого что-нибудь зависит. Первосвященникам, вождям, разным советникам…

— Ну и получаешь что заслужил! — подытожил Мазукта. — Ты не с той стороны взялся за дело.

Мазукта приделал руки и ноги товарища обратно к телу, поднял его голову и поднес к своему лицу.

— Если ты опять скажешь «бедный Шамбамбукли», я укушу тебя за нос! — мрачно пообещал Шамбамбукли.

— Ладно, не буду, — согласился Мазукта и посадил голову обратно на плечи. Шамбамбукли сел и осторожно повертел шеей.

— Больно, — пожаловался он. — Так что же я делаю неправильно?

Мазукта не торопясь взял свою чашку, отпил и задумчиво прищурился.

— У меня когда-то была такая же проблема, — признался он. — Ну, почти такая же. Люди собирались на холме и… неважно. А я, молодой тогда еще, спускался к ним и вразумлял. Шрамы до сих пор ноют… А потом…

Мазукта снова отпил, уставился в круговорот чаинок и замолк.

— Ну? — не выдержал Шамбамбукли. — Что ты придумал?

— Дрова, — односложно отозвался Мазукта.

— При чем здесь дрова?!

— А при том. Я сделал это удовольствие платным. Не понимаешь?

— Нет.

— Ну как же! Если бы я пришел к пророку и сказал ему все, что думаю — меня бы тут же дубиной по голове — и на корм свиньям. А я сделал иначе, я всего-навсего внушил главному казначею одну простую идею. Дрова ведь денег стоят?

— Ну…

— Правильно. Чтобы сжечь ребенка — нужны дрова. А на всех не напасешься. Значит, каждый, приносящий в жертву сына, должен заплатить за казённые дрова.

— Я не улавливаю…

— Да всё просто, — махнул рукой Мазукта. — Одно дело — бросить в огонь своего ребенка, это каждый может. Даже гордится потом — вот, мол, смотрите, не пожалел! А вот отдавать деньги… это совсем другое! На такое не каждый решится. Тем более, если надо заранее составить заявку для отчетности, подписать четыре разных бланка, несколько месяцев ждать очереди… В общем, за пару десятков лет такое развлечение полностью сошло на нет.

Мазукта похлопал по плечу сконфуженного Шамбамбукли и ободряюще улыбнулся.

— Да не переживай ты, с кем не бывает! Просто впредь не слишком полагайся на нравственность и здравый смысл. Миром управляют товарно-денежные отношения.

Автор: Петр Бормор.

— Так. Яблоко готово, маскировка закончена. Еще раз уточню адрес — и пойду.

Королева подошла к зеркалу и постучала по нему ногтем:

— Ну-ка, зеркальце, скажи еще раз — где живет эта самая, которая всё ж меня

милей?

Зеркало не отозвалось. Королева раздраженно нахмурилась.

— Ладно. Будем соблюдать ритуал. Зеркало, зеркало на стене, кто прекрасней всех

в стране?

— Ты, — быстро ответило зеркало.

— С ума сошло? — опешила королева.

— Никак нет.

— Что, Белоснежка уже умерла? Без меня?

— Зачем умерла? Жива.

— Так ты же еще вчера говорило, что она прекраснее меня!

— Так то вчера. А сегодня ты прекраснее.

Королева недоверчиво уставилась на свое отражение. Спутанные седые лохмы,

глубокие морщины, зубы старательно зачернены, на носу — безобразная бородавка…

— Зеркало… — пробормотала она. — Да у тебя просто-напросто извращенный вкус!

P.S. Баянометр не ругался. Книга Петра Бормора "Многобукаф. Книга для"

«… на холме, мимо которого мы проходили, сидела еще одна странная компания.

Автор, высокий тощий тип в берете, с отрешенным видом курил и глядел в

пространство. Перед ним полукругом расположились Принцесса, Рыцарь и Дракон.

— А если так, — с надеждой произнесла Принцесса, — вы с Драконом будете лучшими

друзьями, а я приду и освобожу…

— Кого?

— Ну, кого-нибудь из вас. Случайно.

— А другому морду набьешь? — спросил Дракон.

— Ну да…

— Старо, — махнул лапой Дракон.

— Ну, тогда мы с Рыцарем будем убегать от тебя, а ты…

— Было.

— Я могу убегать один, — предложил Рыцарь. — А ты будешь у Принцессы домашним

животным.

— Я уже был у неё домашним животным! — злобно рявкнул Дракон. — Шестьсот

восемьдесят два раза! А сколько раз ты от меня убегал?

— Нуу… примерно столько же.

— А если я буду домашним животным у Рыцаря? — робко пискнула Принцесса. Дракон и

Рыцарь повернули к ней головы и на секунду задумались.

— Кажется, я где-то такое читал… — произнес Рыцарь неуверенно.

— Балда! — хмыкнул Дракон. — Там было наоборот, ты у неё был домашним животным.

Рыцарь вздохнул.

— Ну и что же нам тогда делать?

— В общем, так! — решительно провозгласил Автор и затушил окурок. — Дракон будет

стеречь Принцессу, а Рыцарь — её спасать.

— Боян… — скривилась Принцесса.

— Не „боян“, а „классический сюжет“! — сурово поправил её Автор. — Ну, что

скажете?

— Как будто у нас выбор есть… — проворчал Дракон, ухватил насупившуюся Принцессу

поперек талии и поволок в своё логово…»

P.S.  Баянометр не ругался. Книга Петра Бормора "Многобукаф. Книга для"

Жила-была на свете одна сказочная красавица. Такая уж у них, сказочных красавиц, доля — жить да быть. А проходило ее житьё-бытьё в комнате на самом верху высокой башни. На 16 этаже, если точнее. Под самой крышей, зато с балконом. И недорого.

Каждый вечер сказочная красавица выходила на балкон подышать свежим воздухом и полюбоваться на закат. Это у нее вошло в привычку.

Однажды, сидит она на балконе, смотрит в синюю даль- вдруг видит, пыль заклубилась. Это скачет из синей дали Добрый Молодец на лихом коне. Доскакал до башни, гикнул, коня пришпорил — и допрыгнул вместе с конем до самого 16 этажа. Само по себе уже достижение. А он мало что допрыгнул — так еще ухитрился сказочную красавицу в прыжке обнять и в уста сахарные поцеловать — да не как-нибудь мельком, а так задушевно, что у девушки аж голова закружилась.

А когда она сумела сфокусировать зрение — Доброго Молодца уже и след простыл, только опять вьется пыль вдалеке да мелькает в ней лошадиный хвост.

Целый день Красавица пробыла под впечатлением. А когда настал вечер и она вновь вышла по привычке на балкон — откуда ни возьмись, опять прискакал Добрый Молодец, опять пришпорил коня, подпрыгнул — и поцеловал Красавицу так же темпераментно, как и в первый раз.

　　«Это он неспроста, — подумала Красавица, глядя вслед удаляющемуся всаднику. — Кажется, молодой человек серьезно настроен.»

　　На следующий день — а точнее, вечер, вышла опять Красавица на балкон, стоит, вспоминает прекрасного юношу. «Если, думает, он так целуется, да еще верхом на коне — то каков же он, когда…» — а додумать она не успела, потому что снова прискакал Добрый Молодец, гикнул, прыгнул, поцеловал — и она как-то потеряла мысль.

　　Пришел следующий вечер — и снова прискакал Добрый Молодец, снова запечалтел на Красавице поцелуй и ускакал, оставив девушку в некотором недоумении.

　　Следующий вечер — то же самое, прискакал, взял высоту, впечатал в губы сахарные очередной поцелуй и был таков.

　　Следующий вечер — снова скачет, берет разбег перед прыжком. Красавица к губам рупор поднесла и кричит ему:

　　— Молодой человек! Погодите целоваться, давайте поговорим.

　　Остановился Добрый Молодец, голову задрал, ждет, когда Красавица эту трубу от губ сахарных уберет.

　　— Слушай, Добрый Молодец, — говорит Красавица, — ты что, так и будешь тут на своей лошади прыгать? В то время как я уже четвертый день жду, вся такая готовая, в прозрачном пеньюаре!

　　— А чего ждешь-то? — не понял Добрый Молодец.

　　— Жду, когда ты с коня слезешь!

　　— Так я же тогда не допрыгну!

　　— А ты по лесенке, по лесенке. Дверь видишь? Домофон 7846, 16 этаж, 48 квартира.

　　— А зачем? Я же и так тебя поцеловать могу.

　　— Поцеловааать? А ты что, ни к каким более решительным действиям приступать не хочешь?

　　— А что, уже время? — обрадовался Добрый Молодец. — Для решительных шагов? Значит, мне уже можно тебе, например, цветы подарить?

　　Убрала Красавица рупор, плюнула на все это со своего 16-го этажа и пошла спать. А Добрый молодец потоптался-потоптался внизу, плечами пожал, развернул коня и отправился в бордель, где снял какую-то квадратную плоскомордую деваху. Потому что одно дело — секс, а другое — возвышенные отношения с дамой сердца.

© Пётр Бормор. "Многобукаф. Книга для"

-Быстрее, колдун! Что ты мешкаешь? Армии Тьмы уже у наших ворот!

-Я тороплюсь как могу!- огрызнулся старый волшебник.- Терпение, Ваше Величество, терпение. Я уверен, Избранный нас спасёт... я уже чувствую его приближение... он почти тут...

Волшебник простёр руки к пентаграмме и хрипло вздохнул.

-Тяжело... идёт!

Дверь распахнулась и в зал вломилась толпа чудовищ во главе с самим Тёмным Властелином. В одно мгновение и король, и придворные оказались схвачены, а к горлу волшебника приставлен кривой нож.

-Ну что же ты остановился, старик?- насмешливо спросил Тёмный Властелин.- Продолжай ритуал. Мне интересно.

Волшебник обвёл противников полубезумным взглядом и в последнем нечеловеческом усилии выкрикнул заключительную формулу Призыва.

Внутри пентаграммы возник человек из другого мира. Он был невысок, щупл, соплив, носил очки, и был застигнут заклинанием в тот момент, когда вытирал нос бумажной салфеткой. Человек не успел и рта раскрыть, как был обезглавлен двуручным мечом Властелина.

-Вот он, ваш Избранный,- презрительно скривился Властелин, вытер лезвие о рубашку убитого и сплюнул на труп.- Это даже не смешно, честное слово!

Он развернулся и вышел из зала. Прислужники поволокли пленных в темницу.

-Теперь нас уже никто не спасёт,- печально вздохнул король, прикованный рядом с волшебником.- Когда Избранный убит...

-О нет, он жив,- прошептал Волшебник.- Я чувствую это! Он жив, силён и уже вступил в бой!

-Но ведь мы своими глазами видели... Его же зарубили!

-Кого? Ах, это! Нет... Это был всего лишь человек. Носитель для Избранного, не более того.

А в это время Тёмный Властелин уже начал чувствовать лёгкое недомогание...

День Беседы-с-Предками отмечается в нашей земле с незапамятных времён. Каждый год, когда луны выстраиваются в одну линию, звучит набат с высокой башни, и все жители города, нарядившись в лучшие одежды и держа ритуальные фонарики в руках, выходят из своих домов и поднимаются бесконечной цепочкой на храмовый холм, где уже всё приготовлено для праздника. Мычат жертвенные животные, горят огни, играет музыка, хор молодых жрецов распевает священные гимны, а кордебалет молодых жриц исполняет сакральные танцы. Радость и трепет наполняют людские души.

И ровно в полночь верховный жрец в шёлковых одеяниях поднимается к алтарю и производит таинство, известное лишь ему одному, передаваемое в роду первосвященников от отца к сыну. И тогда весь храм озаряется неземным светом, и народ в благоговении созерцает на обзорных экранах лики Предков - всех семидесяти двух. Древние мудрые глаза сурово смотрят на потомков сквозь стекло анабиозных камер. Жрец в священном трансе переключает рычаги, и краски жизни возвращаются на лица Предков, губы шевелятся, произнося пророчества и благословения на давно забытом языке, и люди падают ниц, благодаря за Откровение.

И вновь звучит колокол, и верховный жрец повторяет весь ритуал в обратном порядке, и души Предков вновь уходят в царство смерти. Но ещё долгое-долгое время потом мудрецы и богословы будут обсуждать сказанное предками, отыскивать скрытый смысл в звучании фраз, намёки - в интонациях. Хотя вот уже много лет Предки говорят одно и то же, и эта священная фраза знакома каждому ребёнку и включена в ежедневную обязательную молитву. "Опять вы, сволочи! Дайте уже помереть спокойно!"