В пятницу, 19 мая, около 10:15 жительнице Казани Юлии Коваленко позвонила ее мать Надежда Кашаева. Она рассказала дочери, что в их квартиру ворвались четверо мужчин, которые представились сотрудниками уголовного розыска из райотдела «Дербышки». Дербышки — поселок на окраине города, а квартира 34-летней Коваленко находится в самом центре — в Вахитовском районе, всего в нескольких километрах от Кремля.
Полицейские, сославшись на постановление об обыске, начали выносить в прихожую бытовую технику. «Один стоял в коридоре, а три разбежались по двум комнатам и кухне. Все, что могли, все, что большое попадалось, они просто вырывали: мне с корнем и антенну выдрали, и розетку выдрали. Они с корнем выдирали и вытаскивали в коридор», — описывает Коваленко обыск со слов матери.
Через несколько минут после звонка она уже была дома. Полицейские не предъявили ей ни постановления об обыске, ни своих удостоверений. Тогда Юлия изнутри заперла входную дверь квартиры — она решила задержать четверых незнакомцев и вызвать «настоящую» полицию.
В ответ двое мужчин схватили ее, повалили на пол и принялись избивать ногами и руками; один из них, по воспоминаниям Юлии, попытался снять с нее часы. Коваленко попробовала помочь ее 56-летняя мать, но один из сотрудников нанес пожилой женщине три удара локтем — по голове, корпусу и правой ноге. Кашаева потеряла сознание.
В это время с кухни вышла двухлетняя дочь Коваленко Влада; испугавшись, она закричала. Юлия подбежала к дочери и взяла ее на руки. «Заткни своего ребенка», — сказал один из полицейских и попытался отнять девочку у матери. Влада упала на пол и ударилась головой. «Я ничего не успела сказать, один из них подбежал, за щеку ее рукой схватил и об стену ударил», — вспоминает Коваленко. Она хотела помочь дочери, но второй сотрудник повалил ее на диван.
Еще двое полицейских наблюдали за происходящим, не пытаясь остановить своих коллег — как и соседи, которых они привели с собой в качестве понятых.
Избиение прекратилось, лишь когда Кашаева начала задыхаться и попросила вызвать скорую. Пока Юлия звонила медикам, полицейские ушли, забрав с собой два телевизора, кассетный видеомагнитофон, принтер, ноутбук, беспроводную мышь и две тысячи рублей из кошелька средней, 13-летней дочери Коваленко.
«Может, сами у себя угнали машину?»
В конце сентября 2016 года Юлия возвращалась домой. На въезде в Дербышки ее Lada Priora 2011 года выпуска начала барахлить. Муж посоветовал оставить автомобиль на обочине.
«Трудное финансовое положение [было]. Ее нужно либо на тросе тащить, потому что она не ехала сама, либо эвакуатор вызывать. А это было в начале недели, муж говорит: "Оставь ее, все же в рабочие дни заняты, в выходные я друзей попрошу, и оттащим ее на тросе в сервис". Машина уже вся сыпалась. У меня не было никаких помыслов, что ее кто-то может угнать, — вспоминает Коваленко. — Я ее поставила в людном месте, потому что, если во дворе поставить, мало ли, колеса снимут, а колеса там хорошие были». Машина была для семьи основным средством заработка — супруги работали в службе такси и по очереди выходили на смены.
«Приора» осталась у железной дороги; неподалеку находится районный отдел полиции. Юлия вернулась домой на автобусе.
На той же неделе, в пятницу, домой к Коваленко пришел незнакомый мужчина. Дверь открыла Надежда. Гость рассказал, что купил машину и нашел внутри копии документов на имя Юлии. Кашаева позвонила дочери, та по телефону объяснила, что не продавала машину, да и не могла бы этого сделать: из-за давней истории с кредитом, который она взяла на пару со своей знакомой, суд наложил арест на автомобиль. После этого незнакомец быстро ушел.
На следующий день, 1 октября, Юлия вместе с мужем поехала в Дербышки. На прежнем месте машины не было. «Пошли, написали заявление. [В отделе полиции] встретили агрессивно, сразу начали говорить: "Да вы, может, сами у себя угнали машину?". Хотя у меня на машине страховка закончилась, то есть у меня не было никакого умысла ее продавать кому-то или угонять у самой себя. Максимум, я могла бы колеса с нее снять и, допустим, сиденье в салоне», — размышляет Коваленко.
Чтобы не лишиться работы, после угона «Приоры» супруги взяли в аренду новый автомобиль.
«Будет хуже»
Дело об угоне так и не возбудили. Зато 31 октября на Юлию завели дело о ложном доносе (часть 1 статьи 306 УК). Сама она узнала об этом спустя две недели.
Вечером 11 ноября ей позвонил сотрудник райотдела «Дербышки». Полицейский сказал, что машину Коваленко нашли, и попросил забрать ее. «Я обрадовалась, поехала. Приезжаю туда, меня задерживают, без объяснений просто не выпускают из отдела. И мне предъявляют обвинение, — рассказывает Юлия. — Продержали меня там около восьми часов». Пока у нее не отобрали телефон, женщина успела сообщить о задержании своей подруге.
От Коваленко добивались признательных показаний. Сначала она требовала, чтобы полицейские составили протокол задержания, а после отказа собралась уходить, но дорогу ей преградил вооруженный пистолетом сотрудник: «Я попыталась выйти из кабинета, и этот человек меня взял за руки и швырнул обратно в кабинет. Сказал: "Ты никуда не пойдешь отсюда, а будешь рыпаться, мы применим к тебе химические вещества"».
Позже Юлию отвели к начальнику отдела. По ее словам, тот тоже требовал признания, утверждая, что нашелся человек, которому Коваленко якобы продала свою машину: «"У нас есть договор купли-продажи, так что советуем тебе признаться, иначе будет хуже". Вот это его слова».
Затем Коваленко завели в другой кабинет, где разговор с ней продолжила сотрудница полиции. Она снимала задержанную на мобильный телефон, а проходящим мимо кабинета коллегам предлагала «посмотреть на клоуна». «Показывали меня всем, кто мимо проходил — все смеялись. Потом я попросила попить, мне сказали: "Ничего, верблюды в пустыне по три недели не пьют, и ты потерпишь". Потом я попросила: "Ну, хотя бы в туалет вы можете меня отвести?". — "Вот в ладошки в туалет сходи и попей"», — вспоминает Коваленко слова женщины-полицейского.
После звонка из прокуратуры, куда к этому моменту приехала подруга Юлии, ее повели на очную ставку. Коваленко предоставили адвоката по назначению, но та не стала ее консультировать.
На очной ставке человек, который, по версии следствия, купил машину у Юлии, сказал, что не знает ее и не может подтвердить, что именно Коваленко продала ему автомобиль. Из показаний мужчины следовало, что он приобрел машину без договора купли-продажи.
Впрочем, в деле действительно есть три договора, якобы заключенных Юлией с тремя разными покупателями; сама она утверждает, что ее подпись на всех трех документах подделана. Согласно одному из договоров, «Приора» была продана за 180 рублей. Юлия настаивала на почерковедческой экспертизе, но ее ходатайство отклонили. С тремя остальными «покупателями» следователь МВД Алмат Хуснуллин не стал проводить очную ставку, хотя Коваленко просила об этом. По ее мнению, в роли «покупателей» выступили криминальные перекупщики, через руки которых проходила ее угнанная машина.
«Что самое интересное — мне до сих пор автомобиль не предъявили, я его не видела вообще. Я не знаю, где он находится и вообще, есть ли эта машина», — подчеркивает Юлия.
По указанию начальника
«Это такой отдаленный район, — рассказывает Коваленко о Дербышках. — Может, слышали, у нас был отдел такой — "Дальний"? Вот это тоже наподобие этого».
12 мая 2012 года Следственный комитет возбудил уголовное дело о пытках в «Дербышках». 1 марта 21-летнего Ирека Шарафиева увезли из дома в отдел полиции, где пятеро сотрудников избивали его, добиваясь признаний в краже. Били в паховую область, а по затылку и почкам — каталогом «Желтые страницы». Сотрудник из отдела «Авиастроительный» угрожал привезти беременную жену задержанного и избить ее тем же способом. На следующий день Шарафиева перевели в «Авиастроительный», где избиение продолжилось. 3 марта молодого человека вернули в «Дербышки»; там его нашла адвокат.
Через два дня, 14 мая 2012 года, СК возбудил еще одно дело против неустановленных сотрудников «Дербышек». По версии следствия, 2 апреля 2011 года здесь избили супружескую пару, добиваясь признания в убийстве.
В декабре 2016-го полицейские из одиозного отдела стали приходить к Коваленко домой.
«Они приезжали либо в шесть вечера, либо в восемь утра и начинали выбивать мне дверь. А в это время у меня две старшие дочери собираются в школу. Они какое-то время боялись из дома выйти», — рассказывает Юлия. Оперативники появлялись, когда взрослые уходили на работу. Коваленко вызывала полицию; сотрудники ОП «Дербышки», завидев наряд, уходили.
«Я следователю задавала вопрос: "Ну как так, зачем вы посылаете людей? — Я никого не посылал, это по указанию начальника было. — А кто приходил? — Я не знаю, кто к вам приходил"», — вспоминает Юлия дежурные объяснения силовиков.
В январе следователь Хуснуллин сообщил Коваленко, что ее дело передали в прокуратуру. С этого времени утренние визиты сотрудников прекратились. Поданные Юлией в прокуратуру жалобы на действия полицейских спустили начальнику отдела «Дербышки».
В середине апреля следователь позвонил и сказал, что прокуратура вернула дело на доследование, и почерковедческую экспертизу теперь все же проведут. Хуснуллин просил Коваленко приехать в отдел, но она отказалась делать это без повестки.
Повестку Юлия так и не получила, зато 19 мая к ней пришли с обыском.
«Эта цепочка дойдет до сотрудников полиции»
После визита полицейских 19 мая двухлетнюю Владу госпитализировали в детскую больницу Минздрава Татарстана. У девочки диагностировали ушиб мягких тканей правой щеки, но об ударе головой об стену в выписке не говорится.
«Она с бабушкой ходила на работу, та своей напарнице рассказывала это все. И Влада [говорит]: "Бабулю дядя бил, и меня дядя бил". При каждом крике, при каждом повышении голоса она бежит и прячется в шифоньер. Ребенок только говорить начал», — переживает Коваленко.
У Надежды Кашаевой в больнице зафиксировали сотрясение головного мозга, ушибы мягких тканей лобно-височной области справа, шеи, грудной клетки справа и правого плеча. По оценке врачей, женщина после визита силовиков находилась в состоянии средней тяжести.
Сама Юлия получила ушибы мягких тканей лица, височной области слева, мягких тканей грудины и левого предплечья, а также левой верхней и нижней конечностей.
У ее старшей дочери, 16-летней Александры, которая пришла домой после конфликта с полицейскими, случился астматический приступ. Девушку пока не выписали из больницы. 13-летняя Олеся, средняя дочь Юлии, боится надолго уходить из дома.
Вечером 19 мая Коваленко написала заявление в Следственный комитет, но зарегистрировали его лишь 24 мая. В рамках проверки назначена судебно-медицинская экспертиза. Специалисты запросили данные из больниц, но сами не обследовали пострадавших. Коваленко и ее мать 29 мая допросили следователи.
Как рассказал юрист правозащитной организации «Зона права» Андрей Сучков, чтобы установить личности ворвавшихся к Коваленко сотрудников, он намерен обратиться в суд.
«Мы хотим обратиться в суд, чтобы нам предъявили постановление о проведении обыска и протокол проведенного мероприятия, в котором должны быть указаны лица, проводившие следственное действие», — объясняет юрист.
Коваленко до сих пор не понимает, зачем в рамках дела о ложном доносе изъяли старые телевизоры и кассетный магнитофон. Кроме того, из дома пропали копии материалов уголовного дела.
«Бывает, технику описывают для обеспечения какого-то иска или если это предмет какого-то хищения. Но по тому составу, который ей предъявили, по 306-й статье, изымать бытовую технику — это что-то за гранью разумного», — отмечает Сучков. Он собирается подать жалобу на полицейских. Их действия должны быть квалифицированы по части 3 статьи 286 УК — превышение должностных полномочий, считает правозащитник.
«Тем более, причинены телесные повреждения, в том числе ребенку, который уж никак не был субъектом взаимоотношений органа следствия и обвиняемого. Ребенок-то здесь причем?» — недоумевает юрист.
Коваленко опасается за безопасность детей: «Они не остановятся, они таким образом пытаются заставить дать признательные показания. Им проще на меня все это свалить». Она уверена, что следы угонщиков ведут к автомобильному рынку на проспекте Фатиха Амирхана в Ново-Савинском районе. Именно там, по словам полицейских, была найдена машина Коваленко. Она предполагает, что сотрудники ОП «Дербышки» состоят в сговоре со своими коллегами из Ново-Савинского района, крышующими нелегальный бизнес по перепродаже угнанных автомобилей.
«Им легче на меня свалить дело по 306-й за ложный донос, чем раскрывать эту цепочку, ведь эта цепочка дойдет до сотрудников полиции», — заключает Юлия.
https://zona.media/article/2017/05/31/derbyshki
https://www.youtube.com/watch?v=xyBgo0cBAk4
