Когда животные дружат лучше, чем некоторые люди
из ВК если что.
из ВК если что.
Прежде чем продолжить, хотелось бы ответить на две мысли, которые часто упоминаются в комментариях.
Первая — касательно слишком сильной пружины в магазинах ПЯ или ГШ. Обычно при этом недобрым, а иногда и оскорбительным словом поминают конструкторов, по вине которых якобы приходится с повышенным усилием снаряжать магазин патронами.
Дело в том, что усилие подающей пружины рассчитывается исходя из массы патронов, высоты их подъёма и скорости затвора, с учетом необходимого запаса по надежности. Для систем вооружения коэффициент этого запаса не может быть меньше двух. Это такая же характеристика, как скорость затворной рамы в откате или требуемая кучность при стрельбе. Это условие устанавливается и контролируется заказчиком. Ему нужно, чтобы магазин, который снарядили месяц назад и который все это время впитывал в себя пыль и песок африканских самумов, надежно сработал в нужный момент и спас чью-то жизнь. Я прекрасно понимаю проблемы «спортсменов», которым приходится гораздо чаще заниматься снаряжением магазинов в тире, чем бойцам в окопах. Но это вопросы не к конкретному конструктору, а к тем, кто сейчас определяет промышленную политику в нашем вопросе.
Вторая замечательная мысль возникает где-то на пересечении синдрома Даннинга — Крюгера и когнитивного искажения под названием «что я делаю не так?»
«…я отстрелял 100500 патронов из глока, чезеты и зига, и ни разу…» Уважаемые, согласно квантовой теории мусора в копенгагенской ее интерпретации, пыль и грязь собираются там, где нет никакого движения. Загляните под диван, убедитесь. Если все еще непонятно, объясняю.
Вы стреляете в тирах с вентиляцией или в лесу в светлое время суток и безветренную, сухую и бесснежную погоду с комфортной температурой окружающего воздуха. Вы извлекаете патроны из стерильных заводских упаковок чистыми, как у чекистов, руками. Они, пройдя по внутренности магазина, соберут на себя ту пыль, которая успеет набиться в него в то время, когда он не лежит в кейсе. И чем больше вы будете стрелять, тем чище будет магазин. А теперь еще раз прочитайте первую часть статьи, и если до сих пор не поняли о чем речь, объясню еще раз. В ней рассматривается работа магазина в условиях загрязнения и как это выглядит с точки зрения геометрии. Если вам позволит карман, за свою жизнь вы истратите не более 100500 патронов в стерильных условиях, конструктор же должен заботиться в идеале о полной безотказности при любых климатических и эксплуатационных условиях, заданных заказчиком. Стрелок из этого ролика никогда не напишет, что он отстрелял 100500 и ни разу не встречался с проблемой, о которой говорилось в первой части этой статьи. На 9:30 происходит то, о чем я писал. Патрон из магазина подается с задержкой, в результате утыкание с заклиниванием магазина:
Курковый УСМ имеет преимущество перед ударниковым, так как при равных приведенных массах обладает бо́льшим запасом кинетической энергии. Поэтому для нашего заказчика, а когда я говорю «заказчик», всегда имею в виду только военных, никогда не стояла проблема выбора того, какой УСМ должен использоваться в оружии.
Отдельный вопрос о предохранителе. Вернее, о моде на его отсутствие. Дополнительная клавиша на спусковом крючке, по недоразумению, а скорее, с умыслом, называемая автоматическим предохранителем, никаких предохранительных функций не несет.
С точки зрения биомеханики нет никакой разницы, нажимаешь ты на обычный спуск или снабженный дополнительной клавишей. Одно движение указательного пальца в одном направлении.
В самовзводных револьверах и пистолетах отсутствие предохранителя от случайного выстрела — непреднамеренного нажатия на спусковой крючок, компенсируется большим его ходом и усилием взвода, так как вся энергия нажатия пальцем тратится на сжатие боевой пружины. Этот же принцип применен и для «автоматических» предохранителей типа ГШ-18 или Glock. Но в этих образцах происходит не сжатие боевой пружины, а ее довзведение и с меньшим усилием, чем при самовзводе. То есть принцип «гарантия от случайного нажатия — большее усилие» в этом случае не прокатывает. Как следствие, появляются прострелы нижних конечностей у малоопытных стрелков, не до конца усвоивших мантру — «палец ложится на спуск только непосредственно перед выстрелом»:
И не только конечностей:
И не только своих:
Офицер ФБР пришел на танцы с пистолетом. У них это можно. Сделал сальто, пистолет выпал. Когда подбирал его с пола, произошел выстрел. Пуля попала в ногу посетителю. Знаете, что сказало начальство? Офицер был обязан разрядить пистолет, прежде чем делать кульбиты на танцульках. Применительно к этому случаю он обязан был вынуть магазин, передернуть затвор, поднять с пола выпавший патрон, загнать его в магазин, магазин вставить в пистолет и только после этого заниматься гимнастикой. Наказали парня.
А это пример производственной травмы. Во время работы — осмотра помещения, полицейский держит в руке пистолет. Неожиданное нападение собаки и непроизвольный выстрел — пуля в коллеге:
Конструктор "Удава" послал подальше все эти заморочки и сделал классическую курковую схему с предохранителем и магазином без перестроения, благодаря чему и прошел без проблем все испытания, но, чтобы хоть чем-то выделиться, сделал автоматическое снятие с затворной задержки. Хотя в свое время этот фокус не проходил в плане безопасности обращения с оружием.
А теперь немного философии. Подавляющее большинство гомо сапиенс полагает, что обладает свободой выбора. Но общество потребления, как ни парадоксально, лишает человека этой свободы. Если в пяти-семи сортах колбасы еще можно самостоятельно разобраться, перепробовав их все, то в ста сортах пива уже нет. Но это не тупик. У нас же общество благоденствия, поэтому система предлагает «экспертов», которые помогут вам правильно сориентироваться в безбрежном море разнообразия. При этом, чтобы стать «экспертом» не нужно профильного образования, ценза выслуги, научных степеней или хотя бы производственного разряда. Эксперты везде: за прилавком, на экране, на предприятиях и в министерствах.
Они научат вас разбираться в пиве, лекарствах, оружии и в кандидатах в депутаты. Дальше — больше, эксперты превращаются в советников, которые, пользуясь полной безграмотностью своих начальников, начинают продвигать свои бестолковые идеи, и иногда, за счет создания видимости активной деятельности и врожденной склонности к интригам, вытесняют и занимают их место.
А что же наш гомо сапиенс? Под влиянием мнения экспертов он делает выбор в том направлении, которое ему они указали. И при этом он искренне уверен, что он совершенно осознанно принял правильное решение, и начинает транслировать его на своих знакомых, рассказывая об эргономичности наклона рукоятки, мягкости спуска и влиянии высоты ствола над центром тяжести на подброс при выстреле. Точно так же, как пользователи айфонов найдут тысячи причин, почему они пользуются ими, а не андроидными гаджетами.
Всем, кто в теме, наверняка известна сказка о том, как сумрачный австрийский гений ходил по казармам и опрашивал военных людей на предмет того, какой пистолет им нужен. Потом наморщил лоб и сделал чудо-оружие, разом покорившее весь мир.
Слушайте, как было дело.
Когда-то задачей научно-технической и промышленной революций было удовлетворение человеческих потребностей. Разумных потребностей. Когда покупатели, залезая в долги, приобретают все, что они хотят, приходят эксперты и говорят, что, если все потребности удовлетворены, то нужно создать новые. Гениально! Но совсем не просто. Превратить гомо сапиенс (homo sapiens) в гомо консуменс (homo consumens) — человека потребляющего, экспертам не под силу.
Тут уже вступают в дело профессионалы, зубры! У них есть четкие знания и план, как нужно действовать. Один из пунктов этого плана гласит — создайте продукт, который визуально будет резко отличаться от других подобных и легко идентифицироваться в толпе. Но что еще можно создать, если, казалось бы, техноэволюция перебрала все возможные варианты? И дизайнеры «Глока» сделали это. Со времен изобретения «Фольксвагена Жука» и мини-юбки история промышленного дизайна не знала таких успехов.
Самые крупные детали в пистолете — это кожух-затвор и рукоятка. С рукояткой было просто, ей придали дополнительный наклон, правда, для этого пришлось поработать над магазином. А вот затвор — это что-то. Конструкторы, взяв за основу стремление к минимализму, наступили на горло западной оружейной мысли, что оружие должно выглядеть страшно и ужасно, как ёрш из лунки. Все в пупырышках и шипах Пикатинни, замысловатых углах и переходах. Напротив, прямоугольный брусок кожуха-затвора «Глока» сублимировал детские желания к оружию в виде самодельных деревянных оружейных игрушек. Попроси трехлетнего ребенка нарисовать пистолет, и он нарисует «Глок». Задача с узнаваемостью была решена просто блестяще.
Выступ замка затвора загнали в размер под ноготь, уменьшили до неприличия клавишу затворной задержки, отказались от курка. Но куда девать предохранитель? Он все портил. Выходил за габарит и не очень хотел взаимодействовать с пластиковой рамкой. Убрали совсем, а чтобы успокоить мыслящую и сомневающуюся общественность, призвали чтить мантру о пальце на спусковом крючке только перед выстрелом.
Добавили товару технологичности, без чего нынче вообще нет смысла выходить на рынок, даже если ему сделали узнаваемый вид. Обеспечили сервис, возможность покупателю самому ковыряться в товаре и менять детали без использования напильника, что на языке маркетологов называется «возможностью самостоятельно модифицировать пистолет под себя».
Дальше — обычное рекламное мозгоклюйство. Сказка про миллионный настрел, невидимость на рентгене. И дело пошло.
Откройте любой учебник по маркетингу. Убедитесь. В полном соответствии с его канонами «Глок» каждый год выпускает новую модель. Хоть на красную крышечку, но должно быть какое-то обновление, о котором нужно с помпой оповещать потребителя.
«Errare humanum est», — говорили древние. Ошибаться свойственно человеку, так же, как и вообще что-то делать. Не ошибается только тот, кто вообще ничего не делает и не потеет. То есть покойник. Поэтому австрийские военные в 1982 году попросили поставить им предохранители. Американские тоже.
И «Глок» сразу потерял свою ауру.
Я отнюдь не хочу сказать, что «Глок» — это полное… «Глок» — отличное изделие на техническом и инженерном уровне, но не обладающее достаточным запасом надежности для использования его в нуждах минобороны и необходимым запасом безопасности в обращении в гражданских и полицейских целях. Десятки тысяч людей пользуются им, и на здоровье (оксюморон, конечно, учитывая отсутствие предохранителя). Я за трезвый взгляд на вещи.
Сжижено с ВК.
Утро началось не с кофе, а с пьяной песни кота:
– Гороховский зиндан, срок немереный.
Соловушка сидит, не свистит теперь,
Зарыт под дубом, древний клад…
– Баюн, чтоб тебе Куклачов приснился! Ты что, мой вискарь нашёл?!
– Обижаешь человек! Я пью только одновыменные сливки! – кот пьяно икнул, – А вообще, взгрустнулось мне. Вспомнил, как с братками Черномора в 90-х выживали.
– Мой мир не будет прежним. Я хочу подробностей!
– Ну тогда присаживайся. Сейчас я тебе чисто конкретно всё расскажу.
***
Всё началось в восемьдесят восьмом году. Бояре начали бучу, назрела война с навьим царством, а царь Горох запил горькую. Я только закончили факультет сказочников в институте имени Зигфрида Мурчелло. Приехал в тридевятое, работы нет, денег нет, жить негде. Начал рассказывать сказки прохожим на площади, перебивался с воды на двухпроцентную сметану. Тут я и встретил Черномора.
– Слышь, котяра. А песню сочинить сможешь? Чтобы прям про нас. Про простых романтиков была.
– Могу. А сколько заплатите?
– Не боись, не обидим, – здоровяк Черномор порылся в карманах, не нашёл мелочи и кинул мне один золотой, – держи аванс. Через неделю мои пацаны тебя тут заберут. Не теряйся.
Всю неделю я придумывал песню. В то время как раз Соловья-разбойника повязали, так что, говоря научно, инфоповод был. Меня чуть с гостиницы «У папы Карло» не выгнали за ночные репетиции.
***
– Знал бы ты, какой Буратино мудак на самом деле, чтоб ему золотой ключик в заднюю дверцу! – Баюн размахивал лапой со стаканом сливок. – Папаша ему бизнес оставил и всё, он, блин, герой такой сразу. Здороваться перестал, хотя, в одном потоке учились.
– Именно поэтому ты решил в пять утра горланить песню? Чтобы меня тоже выселили с квартиры?
– Да кто тебя выселит?! – кот выпустил когти, – Я им всем моргалы выцарапаю! И не таких фраеров обламывали!
– Баюн, а может, тебе уже хватит? – я попытался убрать бутылку сливок, но кот предупреждающе зарычал. – Ладно, ладно! Не психуй. Что дальше было?
***
Через неделю меня забрали прямо из каморки и отвезли в бар «У змея». Не трудно догадаться, что его Горыныч держал. Ходили слухи, что бар богатыри крышуют, поэтому там всегда было тихо и спокойно. Сегодня в баре гулял дядька Черномор и его тридцать три братка. Меня привели в закрытую кабинку, где сидели Тугарин, Илья Муромец, Змей Горыныч и сам Черномор.
– А вот и наш артист! – Черномор похлопал меня по плечу. – Знакомьтесь, кот-сказочник, на площади его встретил.
– Дядька, ты как ребёнок! Всю живность в дом тащишь, – Тугарин смотрел прямо на меня. – Надеюсь, этот хоть не такой проходимец, как Базилио? А то опять его на «поле чудес» везти да полночи яму копать.
– Да не повезём мы его никуда! – заговорил змей Горыныч, – Я его прям тут зажарю, если что.
Я стоял и чувствовал, что из рыжего становлюсь седым. Мамочка моя кошка, куда же я попал?! А говорили мне, оставайся на кафедре читать сказки. Нет же, амбиции, я покорю своим творчеством весь мир! Вот сейчас сожрут меня здесь, и всё.
– Да чего вы творите! – голос Ильи Муромца вывел меня из задумчивости. – Запугали кота, он сейчас полысеет и как вылизываться забудет. ?
– Да ладно те, Илюх! – змей примирительно поднял лапы. – Шутим мы, ты ведь знаешь, что простой народ не трогаем. Понятия имеем. Ща коту соточку валерьянки, и пусть исполняет свою песню. Хорошо получится, деньжат подкинем! Мы же за культуру!
– А если вам не понравится? – после заступничества Муромца у меня хватило смелости задать вопрос, – Что тогда будет?
– Домой пойдёшь, что же ещё то? – Тугарин пожал плечами, – Даже аванс обратно не попросим, будет тебе платой за стресс.
– Всё, хорош тянуть кота за … – Черномор осёкся. – Кхм… Короче, давай свою песню.
Накатив предложенную валерьянку, я почувствовал, как по телу растекается тепло. Это ж на чём он её настаивает, изверг ящерообразный. Ладно, надо петь, пока до конца не окосел.
***
– Эх, ты бы слышал, как я спел! Что там Тугарин со Змеем! Сам Илья Муромец заслушался, аж слезу пустил!
– Если ты горланил так же, как с утра, то я понимаю богатыря. Я бы тоже рыдал и ждал, пока ты не заткнёшься.
– Ты чё, фраер! – кот зашипел, шерсть на загривке стала дыбом, – Наврывевышься, нарыввындр, да тьфу! Нарываешься, во?!
– Не, не, не котуха-братуха! Я чисто так! – не дай мне Андерсен в такой манере где-то заговорить. – Ты давай по делу базарь, чё там дальше было?
– Базарят бабки, – кот икнул, – ну а дальше…
***
Закончив исполнять песню, я зажмурил глаза и приготовился к худшему. В вип-кабинке повисла тишина. Первым заговорил Черномор.
– Ну, что могу сказать, – он задумчиво потёр подбородок, – песня хороша, но я тебе денег не дам.
– Почему? – ой, зря я мявкнул, но валерьянка у змея хороша, прям наделяет храбростью. Так на могиле и напишут: «Пал смертью храбрых и бухих!»
– Потому, что Соловей не из моих будет. Он под Тугариным ходит. Если хан тебе решит денег дать, то его дело. Я за эту песню тебе больше не заплачу, но и аванс назад не потребую.
– Держи! – хан Тугарин выложил на стол пять золотых. – Молодец, кот, порадовал. Что ещё такое напишешь – приходи. Денег не пожалеем. А сейчас иди поешь, а мы с Ильей потолкуем.
Из кабинки меня вывел змей Горыныч и, прежде, чем дверь закрылась, я успел услышать отрывок разговора:
– Ну, так что, Муромец, Соловья выпустят?
– Не получится, Тугарин, Соловей берега совсем потерял. Его на рудники отправят, а там только побег…
После этого я ещё год выступал перед братками Тридевятого Царства. Ты бы слышал, как мне аплодировали. А какие хиты я исполнял:
– Что ж ты, Царевич, сдал назад,
Не по масти я тебе,
Забирай-ка свой клубок,
И вали домой к жене.
Работал по профилю, так сказать. Пел песни, придумывал байки и сказки. Конечно, немного не то, чему меня учили, но как говорится: «Жить захочешь – не так раскорячишься!» Да и платили побольше, чем за детские сказки. Я смог переехать из «каморки», братки помогли квартиру снять, поближе к бару. В общем, катался, как сыр в масле.
Только страшно было, что сейчас зайдут богатыри, схватят за шкирку, да устроят допрос с пристрастием: «Где Черномор общак держит?», «Как Соловей сбежать смог?», «Откуда у тебя дома два килограмма сушёной валерьянки?» Короче, страшно было жить, а как изменить ситуацию, я не знал.
В один из вечеров, пока я сидел в зале, ел уху и пил сливки, ко мне подсел Черномор.
– Слушай, Баюн. Я тут порешал с ребятами, валить надо с этого царства, – дядька внимательно посмотрел мне в глаза. – Не будет нам здесь нормальной жизни.
Я хотел было ответить, что меня вполне всё устраивает. Кормят вкусно, деньги есть не только на жизнь, вон даже откладывать начал. Но Черномор опередил меня.
– Я ж воевода. Не браток, не рэкетир. Да и пацаны мои тоже солдаты. А сейчас, что?
– Что?
– Бардак сейчас, – Черномор махнул рукой, подзывая официанта, – вот скажи мне, что делать, когда зарплату уже полгода не платят? Куда мне с ребятами идти? В комерсы, как Иван-дурак? Или аттракцион открыть, как Конёк-горбунок?
Официант поставил перед моим собеседником запотевшую бутылку, стопку и блюдо с мясной нарезкой.
– Всё, закончилась наша служба царю Гороху.
Черномор кинул на стол мобильное блюдце модели «Яблочный звон», дорогая штука.
– Ты не смотри на все эти блюдца последней модели, печи шестисотые, – воевода наполнил рюмку, – не к этому надо стремиться. Вон, половина пацанов уже в Навье царство попали. Не помогут им там блюдца эти.
Выпив, он в задумчивости посмотрел на своих молодцев, что сидели за соседним столом.
– За бугор пойдём. Там вроде царь Салтан себе охрану набирает. Бабки у него есть. Хочешь, и за тебя попрошу. Ты не дурак, писарем поработаешь, а там, вдруг что лучше подвернётся.
***
– Вот так я с воеводой и отправился на острова. Мы ещё года два на Салтана работали, а потом меня грёбаная белка подставила, – Баюн отодвинул пустой стакан. – Подкинула мне своих орехов с изумрудами.
– В итоге-то что было?
– Что было? Да выперли меня со двора. Черномор заступился, он к тому времени уже личную гвардию царя возглавлял. Срок мне не дали, но депортировали обратно в Тридевятое Царство. А уже на исторической родине, так сказать, я…
На этом месте пьяный Баюн уснул. Пойду уложу его в кровать. И надо за холодным молочком сходить. Чувствую, котик с утра страдать будет.
Двенадцать часов спустя…
– Человек! Спаси меня! – весь вид Баюна говорил о том, что пьянка – зло. – Кажется, меня отравили.
– Ух, Котяра. Я тебе сейчас ещё прочитаю, что ты мне вчера наговорил, – я злорадно улыбался, чувствуя скорую месть за прерванный сон. – Оказывается, Василий Баюнович, вы у нас тот ещё криминальный элемент.
– Ты ничего не докажешь! Я буду всё отрицать!
Пришло время разобраться с темной строной еще одного популярного киноперсонажа. Итак, Юрий Деточкин из замечательного классического фильма "Берегись автомобиля".
Что мы помним из фильма? Обаятельный "честный вор" с обостренным чувством справедливости все-таки попал в руки советского правосудия.
То, как он провел время в местах заключения, как-то выпало из фильма.
Ну и как же сложилась его дальнейшая жизнь, тоже было покрыто мраком много лет.
Но в 90-е вышел другой, не менее примечательный фильм, в котором тоже сыграл великий актер Иннокентий Смоктуновский.
Его персонаж, это Гиля Принц, криминальный авторитет, с которым сталкивается интеллигентный мошенник "Папа" Ненашев.
Я так думаю, что Деточкин не ограничился одним сроком. Острый ум и энергичность, плюс артистический талант (вспомним его игру на сцене любительского театра). Ему явно было скучно в советской реальности.
И очень похоже на то, что после освобождения он снова занялся чем-то не совсем законным. И снова оказался в заключении. Такой неординарный человек явно скоро обратил на себя внимание матерых "воров в законе", они поняли, что Деточкин - неплохой материал для преступника и взяли его под свое покровительство. На волю он вышел другим человеком. Нет ничего удивительного, что к началу 90-х он стал крупным авторитетом.
Его необычная жестокость по отношению к Ненашеву легко объяснима с точки зрения психологии. Ну по идее, ну мог бы он с него взять денег за принесенный ущерб, взять "под крышу" его магазин, да и успокоиться...
Почему же он продолжает давить на него, похищая дочку и любимую девушку?
А ответ прост - он видит в нем бывшего себя!
Ненашев, также, как и Деточкин когда-то, обманывает богатых людей своего времени, заработавших деньги явно не у станка. Кто его жертвы? Чиновник, директор театра...
Они же явно не бедствуют и к ним он безжалостен. При этом "Картофельный папа" жестко пресекает попытки своего сотрудника обвесить простых покупателей.
Точно так же ведут себя, допустим, старослужащие в армии, они унижают новичков просто по причине того, что сами были такими же.
Так и Гиля просто в ярости от того, что нашелся человек, который посмел играть на том поле, что и он сам.
P.S. Все вышенаписанное - личная точка зрения автора.
Не мое.
Сейчас,перед сном включив зомбоящик попал на передачу "соловьиный понос" вечер с Соловьёвым. Там прозвучали слова Жириновского,что рождаимость не зависит от финансов. Сука. Тебя бы поставить к станку,мартену,бурильной вышку. Посадить на место врача или учителя. И посмотреть,как ты ,,уважаемый,, чиновник вырастить сможешь на эту зарплату больше одного ребёнка.?? Извините. Но в политику не влезал и не влезаю. И смотрю перед сном только дискавери или охота и рыбалка. Но здесь что то зацепился при переключении каналов.
Может и баян, но мне, как психологу по образованию, было смешно)