Кабинет был огромный, с высокими монументальными потолками стиля сталинского ампира. Света ровно настолько, чтобы увидеть монументальность, но ещё не било в глаза: на потолке мерцала бронзовая люстра с невообразимыми завитушками и канделябрами, и в самом конце кабинета на деревянном столе исполинских размеров с обшитым зеленым сукном столешнице, стояла старинная бронзовая лампа с зеленым абажуром. Здесь всё говорило, что здесь остановилось время.
Ее пригласили. Шпильки зацокали по деревянному паркету и эхом разносило по кабинету. Она всё еще любила каблуки. Она всё ещё любила рулить в них. И ей нравилось, как стучат шпильки по паркету – для нее это была как борьба со временем. Она села в предложенное ей огромное тканное кресло, и как будто бы растеклась в нем. Как будто это кресло делали специально для неё. Как будто бы цель кресла была только в одном – в нём должно быть удобно сидеть целую жизнь.
Она долго решалась прийти. Потом, потом. Наступит лучший случай. Временные порталы открыли уже давно, но она никак не могла найти пресловутые две недели из своей обычной жизни. Сегодня она встала, и пока чистила зубы вдруг увидела потухшие глаза. Потом увидела мелкие морщины. И потом, как током по позвоночнику, она ощутила всей кожей, что произошло что-то со временем. Оно для нее стало даже не проходить, и даже не пролетать. Оно стало мелькать. Как пейзажи в окне скоростной электричке.
Она вдруг поняла, что по ощущениям, детство и институт проходили, примерно, вечность по сравнению с тем, что было дальше. И сейчас она уже старше своей мамы, в том возрасте в котором она пошла на первый курс универа. Все стало мелькать. 20 лет как закончила институт. 9 лет как развелась. Пять лет, как мир остановился на очередную эпидемию. И целая жизнь позади.
В таргетированной рекламе от болванов-маркетологов ей стали предлагать тренировки «Кому за 40», с изображением женщин 65+ с тяжелым ожирением. И в метро её первый раз назвали женщиной и чуть ли не уступили место.
Его голос был сухой, точный, без эмоций, как скальпель. Как механик СТО, который работает только с одной маркой машин и который еще по телефону знает, что произошло.
-Мы не можем остановить ваше время в обычной рутинной жизни. С каждым годом пружина времени затягивается и время бежит быстрее.
Потом была пауза, и казалось, что она длится вечность.
— Но мы можем разорвать его.
Справа в стене зеленой окружностью стала подсвечиваться деревянная тяжелая дверь с вышарканной до блеска бронзовой ручкой, с большими массивными петлями.
-Наши временные порталы позволяют за две недели обычной жизни прожить одну огромную другую жизнь. Взамен обычности и рутины, взамен ваших прекрасных шпилек и платья, взамен расчёта и выгоды, вы получите жизнь кочевника на нашей же планете, но в другом измерении.
-Вы разрываете свою обычность фонтаном других, может даже чуждых вам эмоций. Взамен рутины и отелей вы получаете разрывающую ваше сознание тишину, миллиардно звездное небо. И целую жизнь. Целую большую жизнь.
-Но знайте, после этой жизни вы никогда не сможете остаться прежней.
-Сейчас или никогда, Алиса.
Она провернула ручку. Приоткрыла дверь, крепко зажмурившись от яркого света и синего небо с облаками, каких она не видела с детства, когда всё лето на пролёт она проводила у бабушки в деревне. Когда мир еще пах травой, а не офисным кондиционером.
Она подумала, что нет «потом». Что нет «лучшего момента». А есть только шаг. В пустоту. В жизнь. Впереди будет много таких жизней. Начинать надо с первой.
Сегодня Олег Ермолов И планета в другом измерении.
