Классика бессмертна!
Но вот послышались в коридоре чьи-то ускоренные, тревожные шаги. Порфирий Владимирыч поспешно юркнул головой опять в кабинет, осторожно притворил дверь и на цыпочках рысцой подошел к образу. Через секунду он уже был «при всей форме», так что когда дверь распахнулась и Улитушка вбежала в комнату, то она застала его стоящим на молитве со сложенными руками.
— Как бы Евпраксеюшка-то у нас богу душу не отдала! — сказала Улитушка, не побоявшись нарушить молитвенное стояние Иудушки.
Но Порфирий Владимирыч даже не обернулся к ней, а только поспешнее обыкновенного зашевелил губами и вместо ответа помахал одной рукой в воздухе, словно отмахиваясь от назойливой мухи.
— Что рукою-то дрыгаете! плоха, говорю, Евпраксеюшка, того гляди, помрет! — грубо настаивала Улитушка.
На сей раз Иудушка обернулся, но лицо у него было такое спокойное, елейное, как будто он только что, в созерцании божества, отложил всякое житейское попечение и даже не понимает, по какому случаю могут тревожить его.
— Хоть и грех, по молитве, бранить, но как человек не могу не попенять: сколько раз я просил не тревожить меня, когда я на молитве стою! — сказал он приличествующим молитвенному настроению голосом, позволив себе, однако, покачать головой в знак христианской укоризны, — ну что еще такое у вас там?
— Чему больше быть: Евпраксеюшка мучится, разродиться не может! точно в первый раз слышите… ах, вы! хоть бы взглянули!
— Что же смотреть! доктор я, что ли? совет, что ли, дать могу? Да и не знаю я, никаких я ваших дел не знаю! Знаю, что в доме больная есть, а чем больна и отчего больна — об этом и узнавать, признаться, не любопытствовал! Вот за батюшкой послать, коли больная трудна — это я присоветовать могу! Пошлете за батюшкой, вместе помолитесь, лампадочки у образов засветите… а после мы с батюшкой чайку попьем!
Порфирий Владимирыч был очень доволен, что он в эту решительную минуту так категорически выразился. Он смотрел на Улитушку светло и уверенно, словно говорил: а ну-тка, опровергни теперь меня! Даже Улитушка не нашлась ввиду этого благодушия.
— Пришли бы! взглянули бы! — повторила она в другой раз.
— Не приду, потому что ходить незачем. Кабы за делом, я бы и без зова твоего пошел. За пять верст нужно по делу идти — за пять верст пойду; за десять верст нужно — и за десять верст пойду! И морозец на дворе, и метелица, а я все иду да иду! Потому знаю: дело есть, нельзя не идти!
Улитушке думалось, что она спит и в сонном видении сам сатана предстал перед нею и разглагольствует.
Салтыков-Щедрин, Михаил Евграфович «Господа́ Головлёвы» 1875—1880 гг.
Опасные люди...
Идиоты опасны даже не потому, что они непременно злы (в идиоте злость или доброта — совершенно безразличные качества), а потому, что они чужды всяким соображениям и всегда идут напролом, как будто дорога, на которой они очутились, принадлежит исключительно им одним. Это просто со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперёд, потому что не в состоянии сознать себя в связи с каким бы то ни было порядком явлений.
М.Е. Салтыков-Щедрин, "История одного города"
Ответ на пост «Как один мужик двух генералов прокормил»1
Кажется, я знаю одного мужика, который может прокормить двух и более генералов.
Как один мужик двух генералов прокормил1
С сегодняшними генералами такое бы не проканало… мы их всей Россией накормить не можем…
Не дай мне Бог сойти с ума...
Вторая половина 19 века – период становления научной психиатрии в России. Организация психиатрической помощи вышла на новый уровень, возникали исследовательские школы, строились государственные окружные больницы, началось преподавание психиатрии. Отношение к больным менялось, становилось более гуманным.
Многие писатели интересовались внутренним миром душевнобольных. В повести «В больнице для умалишённых» Михаил Салтыков-Щедрин рисует картины помутнённого сознания молодого человека и пытается понять разницу между здоровым и больным мировосприятием.
«Да, сумасшествие есть не что иное, как продолжение обыденной человеческой жизни или, лучше сказать, это полнейшее ее откровение... Вся разница между здоровым человеком и помешанным заключается в том, что первый полагает известную границу между идеалами и действительностью, а второй никакого различия в этом смысле не признает».
Больше интересного о книгах и авторах у нас на канале Классическая литература
Свинцовый сахар – яд, который использовали при изготовлении вина в течение столетий
Ацетат свинца, который ещё именовали свинцовым сахаром из-за сладкого вкуса, с римских времён добавляли в вино для улучшения его вкусовых качеств. Примечательно, что подслащением вина при помощи ацетата свинца занимались и после XV века, хотя с запретами к такой деятельности выступали многие правители, включая Папу Римского (булла 1498 года).
Симптомом острого отравления ацетатом свинца является сильный металлический привкус во рту, острые боли в животе, рвота и понос чёрного цвета. В некоторых случаях возможна кома.
Ацетат свинца (свинцовый сахар) хоть и имеет сладкий вкус, но является токсичным веществом. Хронические отравления свинцовым сахаром стали одним из факторов ухудшения здоровья жителей Римской империи.
Упоминание об использовании ацетата свинца при использовании поддельных вин встречается у М. Е. Салтыкова-Щедрина: "Оказалось, что никаких виноградников в Кашине нет, а виноделие производится в принадлежащих виноделам подвалах и погребах. Процесс выделки изумительно простой. В основание каждого сорта вина берется подлинная бочка из-под подлинного вина. В эту подлинную бочку наливаются, в определенной пропорции, астраханский чихирь и вода. Подходящую воду доставляет река Кашинка, но в последнее время дознано, что река Которосль (в Ярославле) тоже в изобилии обладает хересными и лафитными свойствами. Когда разбавленный чихирь провоняет от бочки надлежащим запахом, тогда приступают к сдабриванию его. На бочку вливается ведро спирта, и затем, смотря по свойству выделываемого вина: на мадеру – столько-то патоки, на малагу – дегтя, на рейнвейн – сахарного свинца и т. д. Эту смесь мешают до тех пор, пока она не сделается однородною, и потом закупоривают".
Исторически свинцовый сахар использовался в качестве подсластителя и консерванта в винах, продуктах питания и даже косметике. Вещество используется в качестве реагента для получения других соединений свинца и как фиксатор для некоторых красителей. В небольших концентрациях он раньше служил основным активным ингредиентом красок для волос.
Самым ранним подтверждённым отравлением ацетатом свинца стало отравление Папы Климента II, который скончался в октябре 1047 года. Токсикологическая экспертиза его останков, проведенная в середине XX века, подтвердила многовековые слухи о том, что он был отравлен свинцовым сахаром.
Хотя использование ацетата свинца в качестве подсластителя уже в то время было незаконным, композитор Людвиг ван Бетховен, возможно, умер от отравления свинцом, вызванного винами, изготовленными при использовании свинцового сахара.







