Хоть история моя и касается всего-навсего одного дома в большой даже по меркам XIX века Москве, зайду, пожалуй, издалека.
Еще до XV века на этом самом месте шумел лес, неспешно протекала небольшая речка, неся свои воды в Москва-реку… Все изменилось, когда в 1534-1538 годах были возведены крепостные стены Китай-города с тремя проезжими воротами – Никольскими, Ильинскими и Варварскими. При Петре I перед воротами в 1708-1709 годахбыли сооружены земляные бастионы, просуществовавшие до 1823 года.
С XV века здесь кипит жизнь – еще Иваном III Васильевичем были сюда переселены из Новгорода Великого бояре, посадники и купцы с их семьями – в слободу за Никольскими воротами. Поговаривают, что от них-то и пошло название нашей Лубянской площади – от Лубяницы – одной из центральных улиц древнего Новгорода.
Когда короновали императора Павла I, а случилось сие в 1797 году, Лубянская площадь превратилась в бесплатную столовую с угощениями для народа: начиная от Никольских ворот были расставлены столы и рундуки с жареными быками; фонтанами било красное и белое вино.
В XVI – начале XVII века на Лубянке и в ее окрестностях располагаются усадьбы князей Хованских, Пожарских, Пронских, Засекиных, Мосальских, Оболенских и многих других. Можно сказать, что это был элитный райончик в то время. А так как супермаркетов в XVII век не завезли, то на площади, от Никитских до Ильинских ворот располагался толкучий рынок. Он стал рассадником всяческого жулья и бедноты.
Очеркист второй половины XIX века И.Скавронский в своих «Очерках Москвы» отмечает, что «нередко приходится слышать такие резкие ответы на обращаемые к ним (покупателям) торгующими шутки, что невольно покраснеешь… Шум и гам, как говорится, стоном стоят». Особенно умелой руганью отличались бабы-солдатки. Они, по словам Скавронского, «замечательно огрызаются, иногда нередко от целого ряда». Именно эту высшую степень умения ругаться и имеет в виду выражение «площадная брань».
И, наконец, мы подходим к главному персонажу моей истории.
«Дом Шипова» или «Шиповская крепость» был построен на месте разобранного за ветхостью дома Университетской типографии. В 1823 году этот трехэтажный большой дом выстроил Петр Иванович Шипов. В одних источниках его называют камер-юнкером, в других — камергером. В.А. Гиляровский называет его генералом, известным богачом, человеком, «имевшим силу в Москве», перед которым «полиция не смела пикнуть» Однако никто из писавших о Шипове современников не сообщает никаких сведений о его происхождении и биографии.
Известен Шипов в Москве был тем, что, построив на Лубянской площади дом с торговыми помещениями в первом этаже и квартирами во втором и третьем, он разрешил занимать квартиры всем, кому была нужда в жилье, не брал со своих жильцов плату, не требовал прописки в полиции, и вообще никакой записи их не велось. В общем, настоящий Робин Гуд самурай со своим особым бусидо. Ходил даже слух, что Шипов мог замолвить словечко за своих постояльцев перед градоначальством – чтобы их не трогали. В общем, ничего нового - Quod licet Jovi, non licet bovi (лат. Что позволено Юпитеру, не позволено быку).
Обитателями «Шиповской крепости» были беглые крепостные, мелкие воры, нищие, сбежавшие от родителей и хозяев дети, ученики и скрывшиеся из тюрьмы малолетки, беспаспортные крестьяне – «развеселый и пьяный народ», ищущий убежища от полиции. «Категория вторая - люди мрачные, молчаливые. Они ни с кем не сближаются и среди самого широкого разгула, самого сильного опьянения никогда не скажут своего имени, ни одним словом не намекнут ни на что былое. Да никто из окружающих и не смеет к ним подступиться с подобным вопросом. Это опытные разбойники, дезертиры и беглые с каторги. Они узнают друг друга с первого взгляда и молча сближаются, как люди, которых связывает какое-то тайное звено. Люди из первой категории понимают, кто они, но молча, под неодолимым страхом, ни словом, ни взглядом не нарушают их тайны…
И вот, когда полиция после полуночи окружила однажды дом для облавы и заняла входы, в это время возвращавшиеся с ночной добычи «иваны» (так именовались грабители, становящиеся авторитетами среди каторжан – прим. авт.) заметили неладное, собрались в отряды и ждали в засаде. Когда полиция начала врываться в дом, они, вооруженные, бросились сзади на полицию, и началась свалка. Полиция, ворвавшаяся в дом, встретила сопротивление портяночников изнутри и налет «иванов» снаружи. Она позорно бежала, избитая и израненная, и надолго забыла о новой облаве» (цитируется по: Гиляровский В.А., 1968.).
Знающие люди поговаривают, что однажды полиция нашла среди прочего наворованного даже медную десятифунтовую пушку, спиж.. украденную из Кремля.
Данные о криминальном прошлом района, окружавшего Лубянскую площадь вам подтвердят даже археологи – на пересечении Армянского переулка и улицы Маросейки археологи обнаружили воровскую монету времен Екатерины II. Еще в XVIII веке один из московских воришек заточил медную пятикопеечную монету, с помощью которого он разрезал сумки и карманы.
Что уж говорить – до начала XIX века могли своровать даже пуговицы – они подчас были драгоценными в прямом и переносном смысле. Для их изготовления применяли золото, серебро, янтарь, жемчуг, эмаль. Они были знаком высокого социального статуса и произведениями искусства. К примеру, Дж. Флетчер, посетивший Московию во времена правления Федора Иоанновича (сына Ивана IV Грозного), свидетельствует о «парадной одежде» знатных женщин: «Верхняя одежда широкая, называемая опашень, обыкновенно красная, съ пышными и полными рукавами, висящими до земли, застегивается спереди большими золотыми или, по крайней мъръ, серебряными вызолоченными пуговицами, величиной почти съ грецкiй оръх» (цит. по: Флетчер, 1906. Стр. 126-127).
Да и лавочники на «толкучке» сами были не промах – принимали от карманников и мелких воришек практически все – от золотых часов до носового платка или сорванной с чьей-то головы шапки. Получив свою выручку, все это ворьё шло пьянствовать в излюбленные кабаки и трактиры. Во времена существования Шиповской крепости самым известным называли «Поляков трактир». Он процветал до разгона Шиповки.
После 1876, как только умер Шипов, дом приобрело «Человеколюбивое общество». С помощью воинской команды из него изгнали всех обитателей, которые в большинстве своем, уйдя, осели неподалеку на Яузе, положив начало знаменитой Хитровке. «Человеколюбивое общество», подремонтировав дом, стало сдавать квартиры за плату. Его заселила, по словам Гиляровского, «такая же рвань, только с паспортами» — барышники, торговцы с рук, скупщики краденого, портные и другие ремесленники, чьим ремеслом была переделка ворованного так, чтобы хозяин не узнал. Целые квартиры были заняты так называемыми «раками» - портными, находившимися в распоряжении хозяев, имевших свидетельство из ремесленной управы. «Как раки на мели» - вечно пропившиеся до последней рубахи.
Отмечу, что дом и в самом деле был, словно крепость – толстые стены, имел форму квадратного бастиона. Даже колодец во внутреннем дворе имелся (и существовал, кстати, как минимум до 30-х годов XX века).
В ходе расширения проезжей части Лубянского проезда Шиповская крепость была снесена. На дворе шел 1967-й год…
Литература:
Гиляровский В.А., 1968. Сочинения в 4-х тт. Т. 4. М.
Муравьев В.Б., 2012. Московские легенды. По заветной дороге российской истории. М.
Флетчер Дж., 1906. О государстве Русскомъ. СПб.
Материал написан для авторского челленджа.
Если у кого-либо есть желание поддержать конкурс и увеличить его призовой фонд — реквизиты в этом посте: Cat.Cat и Лига историков представляют: АВТОРСКИЙ ЧЕЛЛЕНДЖ.