Теперь этот вопрос меня терзает на протяжении всей жизни, А правильно ли я сделал что не засунул руку в луч? Что это было? А может я всё-таки засунул руку в луч меня забирали а потом вернули обратно, предварительно стерев всю память об этом событии, оставив только момент дилеммы с совать или не совать.

Ну могу точно сказать что это был никакой не вертолёт, потому что он абсолютно не создавал никаких воздушных потоков находясь на такой низкой высоте также я до сих пор не видел таких технологий управления лучом света.

Я искал информацию об Нло,что значит цвет луча, который испускает объект. Как я понял, белый цвет луча говорит о том что он является и исследовательским лучом. Также есть красный цвет это боевой лазер, ну и под остальные лучи лучше тоже не попадаться.

Возможно здесь мне кто-то и поможет советом. Кстати со советовали провести сеанс регрессивного гипноза, чтобы восстановить хронологию событий, но меня не смогли ввести в гипноз, сказали что я им не по зубам.

Может тут будут нумерологи, для них я оставлю свою дату рождения 18.07.1982.

Весь текст наболтал голосовым набором, так что не серчайте если ошибки будут.

Пьеса для кларнета, шести скрипок, двух альтов, виолончели, контрабаса, гитары, джазовых ударных, восточных ударных, цитры.

В коллаже использованы фотографии Дмитрия Брикмана, а также фотографии из интернета.

На пятой неделе Великого поста Церковь снова обращает души и сердца верующих к чтению покаянного канона Андрея Критского. Какова причина этого повторного пения канона?

На пятой неделе Великого поста Православная Церковь снова обращает души и сердца своих верных к чтению покаянного канона святителя Андрея Критского. Причину этого мы можем увидеть в соответствующем синаксаре: «Поскольку Святая Четыредесятница близится к концу, то, дабы люди, сделавшись беспечны, о духовных подвигах не вознерадели и от целомудрия вконец не отвратились, то величайший Андрей, повествуя в песнопениях канона своего о добродетели славных мужей и здесь же – об уклонении от нее негодных, предрасполагает ослабевающих, как некий наставник, доброразумнее быть и мужественно вперед простираться».

Всех тем, образов и примеров заключенных в этом великом аскетическом произведении не охватишь, поэтому давайте обратимся к «добродетелям» некоторых «славных мужей», о которых нам повествует святитель Андрей, и соотнесем свою жизнь с ними.

Многие из нас, кажется, неплохие христиане: в храм ходим, с определенной регулярностью причащаемся, молитвенные правила выполняем, посты соблюдаем. Но при этом, чем бы ни занимались, яд греха проникает всюду. По большому счету все наши добрые дела, все наши духовные усилия довольно быстро «затмеваются» пороком.

Когда весь ворох своих пороков и грехов, совершенных за всю прошедшую жизнь, представляешь лежащими на одной «чаше весов», то задаешь себе вопрос: а что я могу положить на «чашу» противоположную?

С определенной осторожностью можно сказать, что «чистыми» в очах Божиих мы становимся, причащаясь Его Пречистых Тела и Крови и едва отойдя от Чаши. Но в том нет нашей заслуги. Литургия в скором времени заканчивается, и мы снова быстро наполняемся грехом. Потому святитель Андрей обращается к образу Авеля и восклицает:

«С Авелем, Иисусе, я не сравнялся в праведности, даров Тебе приятных не приносил никогда, ни дел богоугодных, ни жертвы чистой, ни жизни непорочной».

В этих словах мы видим и укрепление для тех, кто уже немного подустал от понесенных трудов, и укор тем, кто проходит пост, не особо себя утруждая. Как важно прочувствовать это отсутствие добрых дел и непорочной жизни. Когда весь ворох своих пороков и грехов, совершенных за всю прошедшую жизнь, представляешь лежащими на одной «чаше весов», то задаешь себе вопрос: а что я могу положить на «чашу» противоположную?

От этого образа становится не по себе. А ведь столь недосягаемое для нас бесстрастие это, если угодно, все лишь «выход в ноль»: «Погубил я первозданную красоту и благолепие мое», – читаем мы во второй песни канона. В определенном смысле можно сказать, что все наши духовные усилия – это еще не качественный рост ввысь, а только стремление выбраться из той «ямы», в которой оказалось человечество. Пусть же слова святителя Андрея станут для нас стимулом возбуждающим ревность в подражании праведности Авеля в оставшиеся три недели поста.

*   *   *

Далее перед нами всплывают вечные покаянные образы царя Давида, блудницы и мытаря. И если в Авеле мы не видим никакого порока, он для нас некий идеал изначально, то здесь налицо возможность восстания даже с самых «темных» глубин человеческой испорченности. Если это было доступно им, то доступно и нам.

Святость жизни одного человека сохранялась в роду, служила примером для взращивания святости в потомках, давала добрый плод в последующих поколениях.

Святитель Андрей косвенно затрагивает еще одну важную тему, заставляющую ужаснуться собственных грехов.

«Всех, живших до закона, – пишет он, – взором перебрав, о душа, Сифу не уподобилась ты, ни Еносу не подражала, ни Еноха переселению, ни Ною, но оказалась скудна праведных жизнью».

Перечисленные имена ветхозаветных праведников здесь не зря упомянуты в соответствующем порядке. Сиф был отцом Еноса, Енос прапрадедом Еноха, а Енох прадедом Ноя. Святость жизни одного человека сохранялась в роду, служила примером для взращивания святости в потомках, давала добрый плод в последующих поколениях. Нельзя не сказать, что этот процесс может происходить и со знаком «минус».

Грех, порожденный нашей порочной жизнью – это не только наше личное дело. Вокруг нас много других людей, у каждого есть близкие и родные, которым мы, христиане, подаем далеко не самый лучший пример. Иногда наше поведение приводит и к тому, что мы становимся разносчиками греха, «заражаем» им окружающих. Тогда и отвечать уже будем не только за самих себя, но и за тех, кого соблазнили.

Мы не святые, но милосердие Божие покроет многие грехи наши за одну обращенную к Нему душу.

В каждом человеке есть порочные наклонности, болезни за которые нас улавливает враг рода человеческого. Но в каждом человеке есть и, как писал заключенным доктор Гааз, «частичка сущности», предназначенная для любви Божественной. Здесь, может быть, и не нужно слово, не нужна яркая проповедь, но наше покаяние, наш духовный труд и дерзновение могут стать тем «крючком», который сможет зацепиться в ближнем за эту «частичку сущности». Мы не святые, но милосердие Божие покроет многие грехи наши за одну обращенную к Нему душу.

*   *   *

Затем святитель Андрей обращается к образу Авраама, его ревности и вере:

«Об Аврааме слышала ты, душа моя, в древности оставившем землю отеческую и сделавшемся пришельцем; его решимости подражай».

Даже в сегодняшних условиях любой переезд семьи с одного места жительства в другое – событие не самое легкое, что уж говорить о древних временах. Но Авраам был верен Богу до конца. Нам же этой решимости часто не хватает.

Покаяние и слезы не возникнут просто так, все должно начинаться с вполне определенной работы, с вещей простых и доступных, таких как самоограничение, пост, молитвенные усилия, но мы слишком привязаны к заботам земным.

О духовной жизни мы уже много знаем, много читаем, но все это для нас, как правило, остается теорией. Мы вроде и понимаем, как надо, а не делаем. Нам часто вот этого «чуть-чуть» и не хватает. Покаяние и слезы не возникнут просто так, все должно начинаться с вполне определенной работы, с вещей простых и доступных, таких как самоограничение, пост, молитвенные усилия, но мы слишком привязаны к заботам земным. Нам недостает этой самой решимости, чтоб разорвать зависимость и совершить, подобно Аврааму, скачок веры. Только в таком случае мы сможем действительно стать хоть на чуточку ближе к блаженной вечности: «О лестнице, Иакову показанной, ты знала, душа моя, ведущей от земли к небесам, почему же не стяжала ты восхождения твердого – благочестия?», – дает нам еще один образ святитель Андрей.

Разговор о патриархе Иакове продолжается чуть дальше и переходит в воспоминание о его женах, ради сочетания с которыми он вынужден был и «зной дневной претерпеть», и «мороз ночной» перенести «на всякий день прибыток творя, пася, сражаясь, рабски служа». В покаянных речах творца канона Рахиль и Лия становятся образами аскетических добродетелей. Лия – как многодетная женщина – деянием, а Рахиль – как полученная в результате многих трудов – познанием.

Вера должна быть деятельной, а иначе все наши воззвания и молитвы не будут иметь никакого смысла.

Здесь невольно вспоминаются слова святителя Тихона Задонского, который говорил, что Христу противится не только тот, кто Его учение не приемлет и не признает Его за Спасителя мира, но и тот, кто заповедей Господних не исполняет, не делает, что Он повелевает. Вера должна быть деятельной, а иначе все наши воззвания и молитвы не будут иметь никакого смысла. Познание же Бога невозможно, как говорил преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, без поочередного прохождения всех ступеней, первая из которых и есть покаяние, ведь «напрасно стремится к созерцанию Бога тот, кто не уклоняется от нечистоты пороков. Ибо Дух Божий удалится от лукавства и не будет обитать в теле, порабощенном греху».

Не забывает святитель Андрей и об Иове Многострадальном, являющимся нам образцом мужества и твердости воли: «Чертогом своим считал он гноище и язвы – жемчугами». И пусть, узнаем мы из дальнейших строк, наша жизнь преисполнена боли и страданий, но время ее кратко, а потому, если мы действительно живем в «зоне видимости» жизни вечной, то и не имеем права тратить драгоценные минуты и быстротечные года на вещи второстепенные.

Давайте вспомним слова отца Серафима (Роуза), который говорил, что уже позже, чем мы думаем. Пускай он относил их к последним временам существования этого мира, но и прямо сегодня, прямо сейчас, как писала Марина Цветаева: «В Бессмертье что час – то поезд!».

Не будем же расслабляться, а то вдруг еще немного и мой «поезд» придет. Строки же великого покаянного канона да будут в помощь всем нам.

Протоиерей Владимир Долгих

P.S.

✒️ Я перестал читать комментарии к своим постам и соответственно не отвечаю на них здесь. На все ваши вопросы или пожелания, отвечу в Telegram: t.me/Prostets2024

✒️ Простите, если мои посты неприемлемы вашему восприятию. Для недопустимости таких случаев в дальнейшем, внесите меня пожалуйста в свой игнор-лист.

✒️ Так же, я буду рад видеть Вас в своих подписчиках на «Пикабу». Впереди много интересного и познавательного материала.

✒️ Предлагаю Вашему вниманию прежде опубликованный материал:

📃 Серия постов: Вера и неверие

📃 Серия постов: Наука и религия

📃 Серия постов: Дух, душа и тело

📃 Диалоги неверующего со священником: Диалоги

📃 Пост о “врагах” прогресса: Мракобесие

📃 Пост: О попах, мерседесах на деньги бабушек и прочее...

✒️ Истинный пост есть воздержание от всякого зла. Постясь телесно, постись и духовно. Да постится УМ от суетных помышлений, ПАМЯТЬ от злопомнения, ВОЛЯ от злого хотения, ЯЗЫК от осуждения, лжи, праздного слова. Без всего этого пост становится диетой.

Великий Канон Андрея Критского

Теперь нам надо вернуться к идее и опыту Великого Поста как духовного странствия, цель которого – перенести нас из одного духовного состояния в другое. Как мы уже сказали, большинство современных христиан не понимает этой цели Великого Поста и видит в нем только тот период года, когда они должны исполнить свои религиозные обязанности, причаститься (один раз в год!) и подчиниться некоторым ограничениям в пище, которые скоро будут возмещены полным «разрешением» поста в Пасхальные дни. И благодаря тому, что не только светские люди, но и многие священники, восприняли это простое и формальное понимание Великого Поста, его истинный дух почти исчез из жизни. Восстановление богослужебного и духовного значения Великого Поста – одна из важнейших и насущных задач наших, но восстановление это возможно только на основе подлинного понимания богослужебного ритма и строя великопостного богослужения.

В самом начале Великого Поста, как тот исходный «тон», которым определяется вся великопостная «мелодия», мы находим великий покаянный канон св. Андрея Критского. Он разделен на четыре части и читается за Великим Повечерием, вечером, в первые четыре дня Поста. Его можно описать как покаянный плач, раскрывающий нам всю необъятность, всю бездну греха, потрясающий душу отчаянием, раскаянием и надеждой. С исключительным искусством св. Андрей переплетает великие библейские образы – Адама и Еву, рай и грехопадение, патриарха Ноя и Потоп, Давида, Обетованную Землю и выше всего Христа и Церковь – с исповеданием грехов и раскаянием. События священной истории явлены, как события моей жизни, дела Божии в прошлом, как дела, касающиеся меня и моего спасения, трагедия греха и измены, как моя личная трагедия. Моя жизнь показана мне, как часть той великой, всеобъемлющей борьбы между Богом и силами тьмы, которые восстают на Него.

Канон начинается с глубоко личного вопля:

Откуду начну плакати окаянного моего жития деяний? Кое ли положу начало, Христе, нынешнему рыданию?

С чего начну я оплакивать окаянные дела моей жизни? Какое начало положу я, Христос, нынешнему рыданию?

Один за другим раскрываются мои грехи в глубокой связи их со все продолжающейся трагедией отношений человека к Богу; история первого грехопадения – это моя личная история:

Первозданного Адама преступлению поревновав; познах себе обнажена от Бога, и присносущного Царствия и сладости, грех ради моих...

Я совершил преступление первозданного Адама; я знаю, что я отрешен от Бога и вечного Его Царства и сладости из-за моих грехов...

Я потерял все божественные дары:

Оскверних плоти моея ризу, и окалях еже по образу, Спасе, и по подобию. Омрачих душевную красоту страстей сластьми, раздрах ныне одежду мою первую, юже ми истка Зиждитель из начала, и оттуда лежу наг...

Я осквернил одежду моей плоти, осквернил то, что было, Спасе, по образу и по подобию. Я омрачил душевную красоту наслаждениями страстей. Ныне я разодрал первую мою одежду, которую мне в начале соткал Зиждитель, и поэтому я наг...

Итак, в течение четырех вечеров девять песен Канона говорят снова и снова о духовной истории мира, которая в то же время – история и моей души. Слова Канона призывают меня к ответу, ибо говорят они о событиях и делах прошлого, смысл и сила которых вечны, поскольку каждая человеческая душа – единственная и неповторимая – проходит тем же путем испытаний, стоит перед тем же выбором, встречается с той же высшей и важнейшей реальностью. Примеры из Священного Писания не просто «аллегории», как думают многие люди, считающие поэтому, что Великий Канон чересчур перегружен именами и происшествиями, не относящимися к ним. Такие люди спрашивают, зачем говорить о Каине и Авеле, о Соломоне и Давиде, когда проще было бы сказать: «я согрешил»? Они не понимают, что самое понятие слова грех в библейском и христианском предании имеет глубину и насыщенность, которых «современный человек» просто не в силах понять, и что поэтому исповедание им своих грехов глубоко отлично от настоящего христианского раскаяния.

Действительно, та культура, в которой мы живем и которая образует наши современные взгляды, в сущности просто исключает понятие греха. Потому что грех это, прежде всего, падение человека с неизмеримой духовной высоты, отказ его от своего «высокого призвания». Но какое значение это может иметь для культуры, которая не знает и отрицает эту «духовную высоту», это «призвание» и оценивает человека не «сверху», а «снизу», – для культуры, которая если и не отрицает открыто Бога, то фактически вся, сверху донизу, материалистическая и потому рассматривает жизнь человека только с точки зрения материального благополучия, не признавая его высокого, трансцендентального призвания? В ней грех рассматривается главным образом как естественная «слабость», происходящая в основе от социального неустройства и поэтому исправляемая лучшей социальной и экономической организацией. Поэтому современный человек, если он и исповедует свои грехи, уже не раскаивается в них. В зависимости от того или иного понимания им своих «религиозных обязанностей», он либо формально перечисляет свои прегрешения и нарушения обрядовых правил, либо же говорит с духовником о своих «проблемах», ожидая от религии своего рода терапии, лечения, которое вернет ему счастье и спокойствие. Ни в том, ни в другом случае мы не видим раскаяния, потрясения человека, который, узрев себя как образ неизреченной славы, сознает, что он изменил этому «образу», запятнал и отверг его своей жизнью; нет раскаяния как печали о грехе, исходящей из самой глубины человеческого сознания, как желания вернуться, как отдачи себя Божьему милосердию и любви. Вот почему недостаточно просто сказать: «я согрешил». Эти слова приобретают свое подлинное значение и действенность только тогда, когда грех воспринят и пережит во всей его глубине и горести.

Значение и цель Великого Канона именно в том и состоят, чтобы явить нам грех и тем самым привести нас к раскаянию. Но он являет нам грех не определениями и перечислениями, а неким глубоким созерцанием библейской истории, которая поистине есть история греха, покаяния и прощения. Это созерцание вводит нас в совершенно иную духовную культуру, призывает нас принять совершенно иное понимание человека, его жизни, его целей, его духовных «мотиваций». Канон восстанавливает в нас то духовное мироощущение, внутри которого раскаяние становится снова возможным. Когда мы слышим, например:

Авелева, Иисусе, не уподобихся правде, дара Тебе приятна не принесох когда, ни деяния божественна, ни жертвы чистыя, ни жития непорочного...

Я не уподобился, Иисусе, Авелевой правде, никогда не принес Тебе приятного дара, ни дел божественных, ни жертвы чистой, ни безгрешной жизни...

– мы понимаем, что история первого жертвоприношения, так кратко упоминаемая в Библии, открывает нам нечто основное и в нашей собственной жизни, основное в самом человеке. Мы понимаем, что грех прежде всего есть отказ от жизни как приношения и дара, как жертвы Богу, или, другими словами – отказ от жизни для Бога и по Божьему. Мы понимаем, что корень греха – это отклонение нашей любви от высочайшего ее объекта. И благодаря этому откровению становится возможным произнести слова, бесконечно отдаленные от современного опыта жизни, но которые звучат глубочайшей правдой.

Брение здатель живосоздав, вложил еси мне плоть и кости, и дыхание и жизнь: но, о Творче мой, Избавителю мой и Судия, кающася приими мя.

Из праха создав жизнь, Ты вложил в мою плоть и кости, и дыхание, и жизнь: но, о Создатель мой, Избавитель мой и Судия, приими меня, кающегося.

Для того, чтобы по-настоящему «услышать» Великий Канон, требуется, конечно, знание Библии и способность усваивать значение библейских образов. Если в наши дни столь многие находят его скучным и не относящимся к нашей жизни, это происходит оттого, что вера их не питается из источника Священного Писания, которое для Отцов Церкви было именно источником их веры. Мы должны вновь научиться воспринимать мир таким, каким он открывается нам в Библии, научиться жить в этом библейском мире; и нет лучшего способа научиться этому, как именно через церковное богослужение, которое не только передает нам библейское учение, но и открывает нам библейский образ жизни.

Вот почему постный путь начинается с возврата к «исходной точке», к Творению мира, Грехопадению, Искуплению, к тому миру, где все говорит о Боге, все отражает Божью славу, где все, что происходит, все события непосредственно связаны с Богом, где человек находит настоящие измерения своей жизни, и, найдя их, кается.