Жена балует меня рассказами о своем детстве редко, но за солидный стаж совместной жизни их все же сколько-то накопилось, и ну что я один буду им радоваться, а кому-то и на пользу пойдут.
Отец моей благоверной был с позором изгнан из семьи еще до рождения дочери, но периодически, не корысти ради, но руководствуясь указаниями свыше (читай с подачи своей королевы-матери), возникал иногда, преследуя неясные политические цели.
Вообще, она видела его, как помнит, раз шесть. За тридцать с чем-то лет. Все шесть раз, ребенок был щедро одарен, но только три раза произвели на ее неокрепшую психику незабываемое впечатление.
С постигшей ее после этого глубокой уверенностью в том, что мужчина это что вроде умственного инвалида, я борюсь уже много лет, и, боюсь, безуспешно.
Первый подарок случился на не запомнившийся зимний праздник, возможно и на Новый Год. Преподнесен был катер. Опустим то, что подарок предназначался девочке, будем считать, что уже тогда, в восьмидесятые, ее родитель был выше гендерных стереотипов. Тем более, что сама одариваемая обрадовалась подарку крайне. В серое советское время, катер - красный, в яркой коробке, из интересной страны прибалтики, вызвал бы ажиотаж и в более избалованных детских сердцах. А главное в нем было то, что он - плавал. То есть не просто держался на плаву, как ботики из пенопласта, а сам мог плыть, урча моторчиком! Стоило всего-то с полгода дождаться теплой погоды - и его можно было бы запускать в лужах поглубже, став звездой двора. Он бы мигал диодом на рубке, жужжал, и крутил винтом, разбрызгивая вокруг брызги и счастье.
Если бы.
Не одна маленькая деталь.
Катеру полагалась батарейка.
Которой не было.
А размеры заграничного отсека для батареек напрочь лишали возможности использовать батарейки советского производства, даже если бы кто-то озаботился их достать во времена тотального дефицита. Это был подарок номер один.
Подарок номер два был куплен в преддверии поступления в школу. А первоклашкам кроме ранца, счетных палочек и пластилина, по таинственной прихоти учебного заведения, полагалось иметь для уроков труда конструктор. Железный. С дырочками. Ну, кто постарше, те знают, что это такое. Для тех, кто помладше я даже картинку нашел: что из него можно было сделать, и как бы это восхитительно выглядело.
Блудный отец поднапрягся, и достал-таки огромный, снова из ближнего зарубежья, красочно упакованный, с непонятными заграничными буквами на коробке, конструктор. Судя по картинкам на его блестящих боках, из него было можно сделать и машину, с почти всамделишными колесами, и поезд, и небоскреб, и много всего еще.
Логично, что раз подарок был сделан весной, а в школу только осенью, то конструктор было запрещено трогать во избежание преждевременной потери запчастей. Ребенок смотрел на него влюбленными глазами все лето, и в школу хотел пойти в том числе и затем, чтобы, наконец, сотворить все эти прекрасные вещи - и машину, и домик и подъемный кран с настоящим крюком.
Разумеется, когда набор, наконец, торжественно вскрыли - в нем не оказалось ни одного шурупа и ни единой гайки.
Вероятно, все это продавалось отдельно, потому что в красивой коробке не было предусмотрено даже отсека под это добро, а родитель прозевал этот момент. Советские же шурупы, от схожих конструкторов, упорно были шире, чем дырочки в холерных буржуйских железяках, и когда жена рассказывает об этом, голос у нее до сих пор дрожит.
Рассказ о третьем подарке, заключительном, дается ей легче. Тут она хохочет и говорит, что к десяти годам она уже понимала, что от мужчин вообще и от ее отца в частности, ничего хорошего не дождешься, и ей было лишь интересно, как именно на этот раз проколется ее папуля.
Папуля не подвел.
Ребенку для занятий физ-рой были куплены лыжи. Ребенок был предварительно обмерян, и лыжи подходили по размеру. Ботинка было два и они подходили по размеру тоже. Была закуплена легендарная мазь "виста". И лыжные палки. И даже палок было две.
Казалось бы, цепляй крепления, и вперед, что может пойти не так.
Папа лично, сам, своими руками дипломированного инженера, выпускника МАИ, с трудовой книжкой бортмеханика Аэрофлота подмышкой, прикрепил крепления, с четырьмя штырьками каждое, к лыжам. Крепко, не оторвешь. Затем проковырял дырки на лыжных ботинках. По четыре на каждом. Это проверили.
И лишь торжественно заявившись на горку с новыми, смазанными лыжами, она поняла, что штырьки на креплениях категорически не желают совпадать с зеркально просверленными дырками на ботинках. Девушка она терпеливая, но когда терпение заканчивается, держите ее семеро. По-моему то, что осталось от лыж, палок, и веры в отца так и осталось валяться на пришкольной лыжне и частично на крыше школы красивой аппликацией.
С другой стороны, после всего этого, она была готова к встрече со мной, и сразу поняла, что надо соглашаться, когда я предложил ей руку, сердце, и колечко вообще не ее размера, вопиюще маленькое, оно еле налезло на мизинец.
Хотя я, надо отдать мне должное, проделал над собой работу. Я учел свою ошибку. И больше ее не повторял. Обручальное кольцо было уже на два размера больше, чем надо!