Еврей рыбачит. Поймал золотую рыбку.
- Отпусти. Выполню любое желание.
Еврей думает: квартира есть, по работе на руководящих постах, машина понятно, дочку выдал за директора фирмы.
- Рыбка, можешь меня сделать Героем Советского Союза?
Еврей сидит в окопе. В руке связка из трех гранат. На окоп идет восемь немецких танков
Частым героем газетных полос, всяческих слухов, страхов, сплетен, а может и надежд в Туле нулевых — 1900-нулевых — был Иван Парменович Колоколин. Фигура во всех отношениях колоритная, выдающаяся. Купец, булочник, картежник, мордобой, черносотенец… В каком только амплуа не представал этот «мощный» — действительно мощный в отличие от Кисы Воробьянинова — «старик». Память о нем в нашем городе жила так долго, что даже по прошествии 20 лет, в дни празднования годовщины Первой русской революции, его никак не могли забыть.
Парменыч выступает в Благородном собрании. «Тульская газета», № 11 за 1906 г.
Большего врага революционеров всех мастей и оттенков в Туле начала прошлого века — не найти. «Коммунар» за 8 октября 1925 г. в № 228 (2160) называл Парменыча главной фигурой черносотенного лагеря губернской столицы. В заметке «Из прошлого тульских фашистов» некто под инициалами «Н. Д.» (вероятно, это известный историк и краевед Н. М. Добротвор (1897-1967). — С. Т.) рассказывал о современнике следующее:
«Он жил за рекой [Упой], имел там собственную пекарню и булочную. Первоначальную известность получил как кулачный боец. Колоколин это — представитель растеряевских нравов и того купечества, которое хорошо выявил в своих произведениях Н. Лесков (купцы-самодуры, мордобои).
Колоколин <…> — продукт тульских условий, это — знамя казюцкой косности и общественной приниженности».
В событиях 1905 года Парменыч сыграет особую роль, оставив след как в доносах, так и в донесениях руководству Тульской губернии, открыто симпатизировавшему союзу «За царя и порядок», в коем заявитель имел честь состоять. Советская власть не смогла забыть Парменычу тех пламенных строк и воспроизвела их, правда частично, на страницах главного органа партийной печати губернии.
«Говорят, что стиль этот — человек, — рассуждал Н. Д. —
На основании записки Колоколина можно судить, как о нем самом, так и о тех приемах борьбы с революцией, которые были в ходу у черной сотни.
Для нас „парменовский“ документ не только любопытен, но и полезен: он даст материал по вопросу о движущих силах революции 1905 г. в Туле».
Записка посвящена событиям декабря 1905 г. В те дни Москва переживала кульминационный момент Первой русской революции — Декабрьское вооруженное восстание, предвестником которого стала октябрьская всеобщая политическая стачка. С 9 декабря в столице начались бои регулярных войск с гимназистами, студентами и дружинниками. В планах у последних значился захват Николаевского (ныне Ленинградский. — С. Т.) вокзала столицы с целью прекратить сообщение с Петербургом.
И. П. Колотилин — карикатура из «Тульской газеты», 1906 г.
О событиях в Москве Парменыч узнает из ночных телеграмм и не верит в реальность происходящего. Чтобы убедиться в отсутствии движения по Курской железной дороге он отправляется на вокзал (тогда Курский, ныне Московский). Там убежденный монархист воочию видит: революция в Туле идет уже полным ходом — поезда стоят, а в зале вокзала выступают ораторы.
Колоколин немедленно принимает контрреволюционные меры, с его слов весьма успешные, чем кончает в Туле всякую смуту. Обращаясь к столпившимся пассажирам и примкнувшим зевакам Парменыч восклицает:
«— Что вы на них смотрите, вы их за шиворот, да и выставьте ехать. —
В это время оратор обращается к публике:
— Что вы его слушаете, ведь это — черносотенец...
Оратор, по словам Пармена, не успел договорить, как он развернулся и дал оратору по морде (выражение дословное) со словами:
— А ты красносотенец!»
Революционер бросился бежать прочь. «Я за ним, — вспоминал монархист. — но тут он куда-то провалился. Когда я вернулся обратно, то бывшая в вокзале публика поднялась и говорит: „спасибо, дедушка, почаще бы их так“.
Когда я вернулся в багажную, меня встретили артельщики, какие меня все знают, и говорят: „спасибо вам, Иван Парменович. Очень вам благодарны, если бы почаще приезжали к нам, то этих ораторов у нас бы совсем не было“».
Следует помнить, хвастовство Колоколина адресовано не массовому читателю, а местным губернским властям. Он усердно рисует из себя «спасителя отечества от гидры революции», порою даже перегибая палку:
«— Вот, что, ребята, — снова воспроизводит свои слова с ж/д вокзала Парменыч. — я приведу сюда две или три тысячи рабочих с Оружейного завода и вы только укажите, где у вас ораторы и забастовщики, и мы их заставим работать, только вы, ребята, будьте смелее“».
Собрать пару сотен человек Иван Колоколин действительно мог. Но рабочих в его кругах практически не водилось, а вот «оголтелых хулиганов из босяцкой среды да лавочников» было в изобилии. Правда, по большей части они уважали в нем не столько политического деятеля, сколько неизменного организатора и первейшего участника крайне популярных тогда в Туле кулачных боев.
Наглядная картинка, дающая представление о тульских политических партиях, их сравнительном росте и внешнем облике. «Тульская газета», № 10 за 1906 г.
День следующий, 11 декабря 1905 года, черносотенцы проводили на богомолье в привокзальной церкви. Был среди них и первейший активист Парменыч. Не успел «священник начал служить молебен» как в храм ворвались «„человеки“ и говорят, что „в столовой собрались революционеры, вооруженные револьверами, и идут сюда“».
При всей своей прыти лезть на рожон Колоколин в этот раз не спешил: «Тогда я говорю, — писал он, — что надо дать знать в полицию — мне отвечали, что вокзалом и телефоном владеют революционеры — и просили меня на помощь. Я вскочил на лошадь и полетел в полицию».
В охранном ведомстве Колоколин решительно требовал казаков, на что дежурный ответил — «без полицмейстера (начальника полиции города. — С. Т.) он не может распоряжаться».
«Тогда, — пишет Пармен, — я сам принимаю на себя ответственность, и дежурный делает распоряжение, чтобы сейчас же послать на вокзал казаков — но ему отвечают, что казаки садятся обедать. Я кричу по телефону: „Разве можно обедать, когда расстреливают людей?“».
Только ближе к вечеру Колоколин разыскал полицмейстера, с которым и прибыл на конец Суворовской (ныне — Красноармейской) улицы:
«— Опоздали, Иван Парменович, — эти разбойники всех разогнали и перерезали»…
В тот же день Колоколина пригласили к себе граф В. А. Бобринский и некто Офросимов (возможно Павел Александрович (1872-1946). — С. Т.) и другие вожди черной сотни в Туле.
«Граф Бобринский обратился ко мне (Пармену) с вопросом, что будут громить город ночью или нет. Я улыбнулся и сказал, что город громить не будут. Меня спросили, почему я так уверенно говорю? Я сейчас же указал на то, что у нас весь рабочий люд семейный и никто на это (погром) не согласится. Я вам за это ручаюсь. Тогда мне был опять предложен вопрос графом Бобринским — долго ли Тула может продержаться в осадном положении, так как Москва уже в руках революционеров какие могут нагрянуть и на Тулу — но я ответил, что если вооружить жителей, то продержится (Тула) очень долго».
12 декабря полиция Тулы выдала черносотенцам 300 револьверов.
«Я вооружил пока небольшую дружину, — рапортовал Парменыч. — с которой и начал помогать полиции. На 13-е декабря у нас предполагалась забастовка на Патронном заводе. Меня пригласил губернатор и рассказал, что у него нет ни одного солдата в распоряжении, а есть только 30 человек казаков и спросил, что делать нам. Я предложил так: усиленный наряд полиции у Патронного завода и послать всех казаков на город. Ему поручили. С моей стороны был риск участвовать, но, слава богу, я оправдал».
Кстати, не стоит забывать, что Колоколин прежде всего был купцом и купцом неплохим, поэтому, как позже писала «Тульская газета» (редактор-издатель В. Кузьмин, выходила в Туле в 1906 году), револьверы эти он успешно реализовал по весьма демократичным ценам. Так ли это было на самом деле неизвестно, ибо — не пойман, не вор.
Из корреспонденции:„.... Наибольшей популярностью пользуются в Туле: булочник Иван Чарменыч Колоколин, которого у нас называют тульским Мининым и гр. В. А. Бобринский, именуемый князем Пожарским“.
13 числа, в последний день декабрьских волнений 1905 г. в Туле, на Курском вокзале состоялось молебствие. Собралось до 1000 чел. Долго не могли найти попа — из‑за боязни подвергнуться нападению революционеров никто из духовенства служить не соглашался. Вопрос разрешили только при личном содействии архиерея. Кроме того, страх революционного террора до смерти напугал и председателя тульского союза «За царя и порядок», городского голову А. А. Любомудрова. Поэтому с речью выступил — почти революционный анекдот — еврей А. А. Грудман, «якобы представляющий служащих вокзала».
И лишь один туляк в тот день не сдрейфил. Конечно же это был Иван Парменович Колоколин. Воспользовавшись патриотическим настроением публики, он сумел восстановить движение по Курской железной дороге — отправить в Москву воинские поезда для подавления беспорядков. Все это опять же с его слов:
«Бывшие здесь (на молебне) машинисты и рабочие отправились на вокзал и воинские поезда сейчас же начали отправляться по очереди. С 14 на 15 декабря в 12 час. 1 мин. ночи был отправлен первый пассажирский поезд под охраной артельщиков, вооруженных револьверами — и после этого водворился порядок и пошло обычное движение поездов».
* Цитируется с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.
Амаликитяне, известные в египетских источниках как шасу, представляли собой древний народ, обитавший в пустынных районах Негева и Синая, между Египтом и Палестиной (Васильев А.С. Шасу новоегипетских источников: к вопросу об идентификации // Древний Восток и античный мир. М., 1998. С. 13). Их происхождение остаётся предметом споров. Некоторые считают их потомками Амалика, сына Елифаза и внука Исава, что делает их родственниками евреев и едомлян (Быт. 36:12). Другие указывают на упоминание амаликитян в более раннем контексте (Быт. 14:7), что ставит под сомнение их связь с Исавом. Третья точка зрения предполагает, что амаликитяне были смешанным народом, включавшим семитские и хамитские племена. Они вели кочевой образ жизни, подобно современным бедуинам, проживая в палатках и пещерах, и владели лишь несколькими городами (Циркин. Указ. соч. С. 131). Основным источником их дохода был разбой, грабежи караванов, следовавших между Египтом и Палестиной. В пустыне Рефидим амаликитяне неожиданно напали на израильтян, только что перешедших Красное море, но Божья защита позволила евреям одержать победу (Ренан. Указ. соч. С. 75).
Это столкновение сопровождалось пророчеством: «И сказал Господь Моисею: напиши сие для памяти в книгу и внуши Иисусу, что Я совершенно изглажу память Амаликитян из поднебесной. Ибо, сказал он, рука на престоле Господа: брань у Господа против Амалика из рода в род» (Исх. 17:14, 16). Пророчество предвещало постепенное уничтожение амаликитян, которое растянулось на века. Саул, Давид и другие вожди Израиля наносили им поражения (1 Цар. 27:8; 30:1; 2 Цар. 8:12), пока во времена царя Езекии колено Симеоново окончательно не истребило этот народ (1 Пар. 4:43). По свидетельству Иосифа Флавия, потомком амаликитян был Аман, первый министр царя Артаксеркса, замышлявший уничтожить иудеев, но благодаря мужеству царицы Есфирь он был казнён (Иосиф Флавий. Указ. соч. Т. 2. Книга 11. Глава 6, 5. С. 72).
Амаликитяне отличались жестокостью и развращённостью, упорно отвергая Божьи призывы к покаянию. Поэтому Господь повелел Саулу полностью уничтожить их, включая имущество. Саул начал выполнять Божий приказ: «Он быстро собрал все свои вооруженные силы и, подвергнув их в Галгале исчислению, нашёл, что они достигают четырехсот тысяч человек, не считая представителей колена Иудина, которое одно выставило тридцать тысяч воинов. Ворвавшись с этими войсками в область амаликитян, Саул поместил множество отдельных отрядов по ложбинам около одной реки в засаде, так что таким образом ему представилась возможность не только нанести урон врагам в открытом бою, но и неожиданно напасть на них во время переходов, окружить их и затем подвергнуть беспощадной резне» (Иосиф Флавий. Указ. соч. Т. 1. Книга 6. Глава 7, 2. С. 284–285). Саул успешно атаковал города амаликитян, используя осадные орудия, подкопы, насыпи и перекрытие путей снабжения. Однако, захватив царя Агага, он пощадил его, впечатлённый его красотой и статью, а народ сохранил часть скота и добычи, нарушая Божий запрет.
Саул был доволен походом и даже воздвиг на горе Кармил памятник в свою честь (1 Цар. 15:12), забыв, что победа была дарована Богом. В этот момент к нему пришёл пророк Самуил: «Когда пришел Самуил к Саулу, то Саул сказал ему: благословен ты у Господа; я исполнил слово Господа. И сказал Самуил: а что это за блеяние овец в ушах моих и мычание волов, которое я слышу? И сказал Саул: привели их от Амалика, так как народ пощадил лучших из овец и волов для жертвоприношения Господу Богу твоему; прочее же мы истребили» (1 Цар. 15:13–15). Самуил напомнил Саулу о Божьем повелении: «И послал тебя Господь в путь, сказав: „иди и предай заклятию нечестивых Амаликитян и воюй против них, доколе не уничтожишь их“. Зачем же ты не послушал гласа Господа и бросился на добычу, и сделал зло пред очами Господа?» (1 Цар. 15:18–19). Саул оправдывался, утверждая, что сохранил добычу для жертвоприношения, но Самуил ответил: «Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов; ибо непокорность есть такой же грех, что волшебство, и противление то же, что идолопоклонство; за то, что ты отверг слово Господа, и Он отверг тебя, чтобы ты не был царем» (1 Цар. 15:22–23).
Этот урок актуален и сегодня. Многие христиане приносят Богу молитвы и жертвы, но игнорируют Его заповеди, такие как четвёртая заповедь о субботе или вторая заповедь о запрете идолов. Нарушение Божьих законов ради «благих» целей, как это делал Саул, Библия называет мерзостью: «Кто отклоняет ухо свое от слушания закона, того и молитва — мерзость» (Прит. 28:9). Саул оправдывал свой грех намерением принести жертву, подобно тому, как христиане в IV веке перенесли празднование субботы на воскресенье, желая почтить воскресение Христа и отмежеваться от евреев. Однако такие изменения, были продиктованы корыстью: «Стремясь приумножить славу своего победоносного возвращения, Саул, подражая обычаям окружающих языческих народов, пощадил жизнь Агага, свирепого, воинственного царя амаликитян. Народ же оставил себе лучших волов, овец и вьючных животных, оправдывая свой грех тем, что принесет их в жертву Богу» (Уайт Е. Патриархи и пророки. Заокский: Источник жизни, 1993. С. 628–629). Перенос субботы на воскресенье был мотивирован желанием Константина объединить язычество и христианство, что привело к утрате духа Христова учения и появлению инквизиции.
Саул, услышав обличение Самуила, выразил раскаяние: «Согрешил я, ибо преступил повеление Господа, и слово твое; но я боялся народа и послушал голоса их» (1 Цар. 15:24). Однако Самуил ответил жёстко: «Не ворочусь я с тобою, ибо ты отверг слово Господа, и Господь отверг тебя, чтобы ты не был царем над Израилем» (1 Цар. 15:26). Причина такой строгости в том, что Саул заботился не о Божьем прощении, а о сохранении авторитета перед народом. Когда Самуил повернулся, чтобы уйти, Саул ухватился за его одежду, разорвав её, и Самуил сказал: «Ныне отторг Господь царство Израильское от тебя и отдал его ближнему твоему, лучшему тебя» (1 Цар. 15:28). Саул просил: «Почти меня ныне пред старейшинами народа моего и пред Израилем» (1 Цар. 15:30), показывая, что его волновала репутация, а не Божья воля.
Современный мир отражает поведение Саула: гордость и стремление к внешнему достоинству часто преобладают над смирением. Люди, живущие аморально, оправдывают свои действия, возвышая себя в собственных глазах. Реклама, представляющая беспорядочные связи как «красивую любовь», скрывает их безнравственность. Подобно Саулу, многие христиане, нарушающие Божьи заповеди, продолжают служение, не желая признавать грех из страха потерять репутацию. Если бы Саул искренне покаялся и принял Божий приговор, его судьба могла бы быть иной. Библейские герои, такие как Моисей и Павел, открыто признавали свои ошибки, не скрывая их, в отличие от Саула, предпочитавшего воздвигать памятники.
Самуил, согласившись остаться с Саулом ради народа, публично казнил Агага: «И подошел к нему Агаг дрожащий, и сказал Агаг: конечно горечь смерти миновалась? Но Самуил сказал: как меч твой жен лишал детей, так мать твоя между женами пусть лишена будет сына. И разрубил Самуил Агага пред Господом в Галгале» (1 Цар. 15:32–33). Казнь Агага, жестокого царя, была исполнением Божьего приговора, который Саул проигнорировал (Иосиф Флавий. Указ. соч. Т. 1. Книга 6. Глава 7, 2. С. 288). Самуил действовал не из жестокости, а из послушания Богу, в отличие от обычаев того времени, когда пленных царей подвергали мучениям.
Самуил глубоко переживал за Саула: «И более не видался Самуил с Саулом до дня смерти своей; но печалился Самуил о Сауле, потому что Господь раскаялся, что воцарил Саула над Израилем» (1 Цар. 15:35). Его обличения были продиктованы любовью и желанием спасти царя, в отличие от современных упрёков, часто мотивированных желанием унизить. Самуил молился за Саула и народ, несмотря на их непослушание, показывая пример истинной любви. Этот урок напоминает, что Божья воля всегда исполнится, и если мы не следуем ей, это сделают другие, как сказано: «Если ты промолчишь в это время, то свобода и избавление придет для Иудеев из другого места, а ты и дом отца твоего погибнете» (Есф. 4:14).
Услышал этот анекдот от моего дедушки, Мордыхая Ицковича. Был мелким пиздюком, лет сорок назад.
И хрен знает, запомнился с тех пор.
Идёт Абрам по Манхэттенскому мосту,
И вдруг видит Изю, который сидит на ём же и чешет яйца.
Подходит Абрам поближе, и спрашивает Изю: Изя а зачем ты сидишь на мосту и чешешь яйца?
На что Изя отвечает: а что я должен сидеть на яйцах и чесать мост?
Приходит еврей к раввину:
- Ребе, я встретил девушку
- Женись
Еврей замялся:
- Ребе, она не очень красивая
- Тогда не женись
- Но у нее богатая семья
- Женись
- Но она плохо готовит
Ребе прерывает еврея:
- Тогда покрестись в христианство
- Зачем?
- Попу мозги ебать будешь
Вообще чисто эгоистично 1 условный антиваксер в привитом обществе получает двойной профит - он защищен от болезней но при этом он не получает возможные побочные эффекты или негативные последствия прививок
Напоминает анекдот…
Раввин собрал всех евреев города и сказал им:
- Знаете, почему нас русские не любят?
Потому что мы водку пить не умеем. Приносите завтра по бутылке водки,
мы их сольем в один чан и будем учиться пить.
Все согласились. Один еврей подумал:
- Если все принесут по бутылке водки, и только я принесу бутылку воды,
никто и не заметит.
На следующий день приходят все евреи с бутылками, сливают их в один чан.
Раввин наливает оттуда одну стопку, пробует и говорит:
- Вот за это-то нас русские и не любят!
(Звук можете выключить, если что):
